Geum.ru

Б. А. Трофимов

Вид материалаКнига

Содержание


Восточно–Сибирский филиал АН СССР
Иркутский институт органической химии СО АН СССР
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   16

Университет


Эта глава – мои воспоминания о становлении и развитии Иркутского института химии им. А. Е. Фаворского СО РАН (ранее Иркутский институт органической химии СО АН СССР). Это скорее даже не воспоминания, а рассказ о том, как мне представляется сейчас создание нашего института, формирование его тематики, рост научных кадров, соперничество научных направлений и школ, естественная перестройка структуры в зависимости от веяний времени и смены эпох. Да, смена эпох, ибо за этот период мы прошли от тоталитаризма (сталинизма), Хрущевской "оттепели", развитого Брежневского социализма, через бестолковые годы ускорения и перестройки (неизвестно чего) к эпохе криминального капитализма.

Это – воспоминания и анализ событий, неизбежно за давностью времени не очень точные (в смысле не документальные). Ведь прошло более полувека!

Это – воспоминания не только о возникновении нашего института, так как академическая химия Восточной Сибири начиналась не с Иркутского института органической химии СО АН СССР (ИрИОХ СО АН СССР)…

В середине 50–х – я студент химфака Иркутского государственного университета (ИГУ). На факультете кипит научная работа под руководством профессоров Анастасии Васильевны Калабиной, Валентины Александровны Лариной, Петра Федосеевича Бочкарева, Адама Петровича Янко, Георгия Иосифовича Нагорного, Николая Александровича Власова и других. Студенты с увлечением выполняли курсовые и дипломные работы, часто дежуря в лабораториях до утра. Особенно увлекала многих органическая химия. Активно развивалась углехимия на базе Черемховских углей (В. А. Ларина, А. П. Лапан, А. Д. Баранский, С. Е. Никулина), органический синтез и химия высокомолекулярных соединений (А. В. Калабина).

О профессоре А. В. Калабиной следует сказать особо. По моему разумению, она, может быть, как никто другой, потрудилась над созданием ИрИОХ СО АН СССР. Да, первым директором и организатором института был профессор Михаил Федорович Шостаковский, вскоре ставший членом–корреспондентом АН СССР – известный ученый с мировым именем, один из создателей химии ацетилена, особенно его производных – виниловых эфиров, любимый ученик академика Алексея Евграфовича Фаворского – корифея российской химической науки. Мало кто знает, но заместитель директора нашего института профессор Александр Спиридонович Атавин впоследствии мне рассказывал, что на решение М. Ф. Шостаковского стать директором нашего института большое влияние оказала именно А. В. Калабина (он любил называть ее ласково Калабушкиной). В то время докторант М. Ф. Шостаковского, она много времени проводила в Московском институте органической химии им. Н. Д. Зелинского АН СССР (ИОХ АН СССР), завершая докторскую диссертацию по арилвиниловым эфирам. Кстати, А. В. Калабину по праву можно считать основателем этой большой, неимоверно разросшейся сегодня области органического синтеза. Об этом нужно писать особо. Может быть, мы еще вернемся к этому в этих воспоминаниях.

Итак, вторая половина 50–х годов. М. Ф. Шостаковский получает предложение Президиума АН СССР и председателя СО АН СССР академика М. А. Лаврентьева возглавить новый институт в Иркутске. Ученый колеблется… В те годы менять Москву, первоклассный институт и известную всему миру лабораторию на Иркутск, где и здания института еще не было построено – было безусловно подвигом! И уговоры А. В. Калабиной, ее дар убеждения, истинная любовь к Сибири и Иркутску, думаю, не в малой степени и ее женская привлекательность, а главное, яркие, как из рога изобилия, научные результаты, получаемые на ее недавно организованной кафедре высокомолекулярных соединений – все это сыграло едва ли не решающую роль в принятии решения М. Ф. Шостаковским стать директором нашего института.

Еще один важный момент, касающийся А. В. Калабиной. В то время при ее кафедре бурно развивалась реакция винилирования неразбавленным чистым ацетиленом под давлением. Этого никто не умел делать нигде в мире, кроме сотрудников лаборатории М. Ф. Шостаковского в Москве и тех, кто работал на созданной им опытно–промышленной установке в Свердловске. Даже знаменитый В. Реппе, один из основателей промышленной химии ацетилена в Германии, использовал для этих целей ацетилен, разбавленный азотом. Академик А. Е. Фаворский со своим учеником М. Ф. Шостаковским еще во время войны доказали, что в большинстве случаев для винилирования можно безопасно использовать неразбавленный ацетилен, так как пары винилируемого спирта и особенно образующихся виниловых эфиров являются надежными флегматизаторами ацетилена, т. е. препятствуют его взрывному разложению.

Надо было видеть "автоклавную" при химфаке ИГУ. В чердачном помещении было установлено несколько стальных вращающихся автоклавов системы Бергиуса, привезенных А. В. Калабиной из Московского ИОХа АН СССР в собственном багаже. Несколько баллонов ацетилена, полуразвалившийся письменный стол и сильно заикающийся "автоклавщик" по имени Вадим, настолько сильно, что с ним трудно было объясняться – это могла делать только Анастасия Васильевна.

Тиски для загрузки автоклавов, два ведра для разгрузки – вот и вся автоклавная. Ни защитных стальных боксов, ни дистанционного управления. Реакцию контролировали, глядя прямо на манометры и термометры, вставленные в нагревающиеся автоклавы. Бог миловал, несчастных случаев не помню, но комиссия по технике безопасности нашего института сегодня просто бы пришла в ужас, увидев эту "стендовую" лабораторию. Но из нее выходили результаты мирового класса. Здесь были получены первые в мире виниловые эфиры фенолов, в том числе природного происхождения – из смолы полукоксования Черемховских углей (А. Х. Филиппова, Н. А. Тюкавкина, Г. Г. Скворцова и др.). Далее из них получали ранее не известные полимеры (Г. Г. Скворцова, Л. Я. Царик, В. А. Макарова–Круглова), ацетали, продукты присоединения к ним меркаптанов (Н. Н. Власова, А. Н. Адамович–Мирскова), аддукты с пятихлористым фосфором и тритиофосфорной кислотой (Е. Ф. Гречкин) и диенового синтеза (Д. Е. Степанов).

На факультете в то время было только и разговоров, что об организующемся Институте органической химии под руководством известного ученого М. Ф. Шостаковского. Многие надеялись попасть в этот институт и заняться настоящей академической наукой. И А. В. Калабина, конечно, этому способствовала. Она часто приглашала руководителей будущего института – М. Ф. Шостаковского и его заместителя А. С. Атавина на свою кафедру, знакомила их со своими питомцами прямо во время их работы под тягой, расхваливая их на все лады, как умела делать только она одна. Поэтому многие студенты этих лет стали первыми сотрудниками нового академического института.

Я упустил еще один штрих к биографии М. Ф. Шостаковского: он, по словам А. С. Атавина, был выпускником Иркутского госуниверситета (кажется, его медицинского факультета). Возможно, еще и это привлекло его в город, где он провел свои студенческие годы.

М. Ф. Шостаковский и А. С. Атавин не только часто приходили на кафедру к А. В. Калабиной, заглядывали в лаборатории, интересовались текущими экспериментами, но и давали конкретные советы, щедро делились своими идеями, т.е., по сути, уже тогда принимали участие в руководстве научной работой своих будущих сотрудников. Таким образом, в Иркутском госуниверситете подрастала сильная научная поросль, принадлежащая школе академика А. Е. Фаворского. М. Ф. Шостаковкий иногда читал лекции на химическом факультете ИГУ. На них собирались студенты различных курсов. Каждому хотелось послушать лекцию крупного ученого, книга которого "Простые виниловые эфиры" тогда лежала на столе почти у каждого студента и прочитывалась от корки до корки. Особенно Михаил Федорович любил читать лекции о полимеризации, о том, как до него почти ничего не знали о катионной полимеризации виниловых эфиров (все изучали только радикальную полимеризацию), о том, как никто не мог заполимеризовать бутилвиниловый эфир, поскольку радикальные инициаторы были неактивны, а катионные вызывали взрыв мономера. Тогда, рассказывал Михаил Федорович, он провел парадоксальный опыт: добавил катализатор в нагретый бутилвиниловый эфир, и полимеризация прошла спокойно. Михаил Федорович объяснял это образованием оксониевых комплексов мономера с катализатором (хлорным железом), концентрация которых при комнатной температуре была слишком высокой, и полимеризация становилась неуправляемой. Так был получен впоследствии знаменитый бальзам Фаворского – Шостаковского, позже просто бальзам Шостаковского. Сегодня на аптечных полках это просто препарат винилин – прекрасное проверенное противоязвенное, противоожоговое и ранозаживляющее лекарство. Бальзам Шостаковского был создан во время второй мировой войны. Тысячи жизней раненых и обожженных наших солдат были спасены этим препаратом. Позже под руководством М. Ф. Шостаковского был запущен первый в России завод по производству поливинилпирролидона (препарат гемодез). Это до сих пор эффективный заменитель плазмы крови. Во время войны он также спас жизнь тысячам раненых. До сих пор этот препарат помогает больным, страдающим от потери крови и интоксикаций.

Таким образом, Иркутский университет был главной школой высококвалифицированных кадров, молодых ученых–энтузиастов для создающегося Института органической химии СО АН СССР.


Восточно–Сибирский филиал АН СССР


Еще до создания Сибирского отделения АН СССР в Новосибирске и его научных центров по всей Сибири в Иркутске действовала жизнеспособная академическая структура – Восточно–Сибирский филиал АН СССР, в котором работали прекрасные ученые, в том числе такие крупные химики, как профессора И. Л. Котляревский, И. В. Калечиц, Г. А. Рудаков, имеющие свои научные школы.

И. Л. Котляревский вышел из школы А. Е. Фаворского (был учеником академика И. Н. Назарова) и уже тогда являлся крупным специалистом в области химии ацетилена и синтезов на его основе. В здании Восточно–Сибирского филиала АН СССР на улице Ленина, где сейчас Художественный музей, он построил и запустил опытную установку по производству диметилэтинилкарбинола (спирта Фаворского) из ацетилена и ацетона под давлением. В то время это была единственная в мире установка такого рода. Лаборатория И. Л. Котляревского занималась синтезом полисопряженных полимеров – органических полупроводников и биологически активных соединений на базе ацетилена. Это были пионерские работы, которые иркутяне (И. Л. Котляревский, М. С. Шварцберг, Л. И. Верещагин, А. С. Занина, В. Н. Андриевский, Э. К. Андриевская, С. Ф. Василевский, В. К. Роман, С. И. Шергина и др.) проводили параллельно с московскими химиками (А. М. Сладков, А. А. Берлин, М. И. Черкашин, А. В. Ванников и др.). Большой исторической несправедливостью стало то, что Нобелевская премия за разработку органических полисопряженных проводящих полимеров, в том числе полиацетиленов, позже была присуждена не им, а иностранным ученым.

Лаборатория И. В. Калечица лидировала в области нефтехимического синтеза, особенно каталитического гидрирования, дегидрирования и изомеризации нафтенов (В. Г. Липович, Ф. К. Шмидт, А. В. Полубенцев, М. Ф. Полубенцева, Г. С. Уманец и др.).

Г. А. Рудаков – известный ученый в области химии терпенов (его достижения цитируются в учебниках и энциклопедиях), создатель отечественного производства камфоры. В предвоенные годы страна очень нуждалась в ней, так как камфора использовалась, в частности, как пластификатор бездымных порохов. Когда разразилась война, наши артиллерийские и винтовочные пороха ни в чем не уступали порохам противника, а в некоторых системах даже превосходили немецкие. Этим страна была обязана Г. А. Рудакову.

Конечно, иркутские химики общались друг с другом, обменивались опытом, идеями, достижениями. Помню, как однажды ко мне, дипломнику кафедры профессора А. В. Калабиной, зашел профессор И. Л. Котляревский. Надо было видеть его восторг, когда он заметил вмонтированный (мной собственноручно) в железобетонный пол венгерский двухлитровый автоклав с вращающейся мешалкой, который я разыскал заброшенным (но совершенно новым!) на складе факультетского оборудования. Израиль Львович вовсе не обратил ни малейшего внимания на то, что никаких необходимых защитных средств в лаборатории не было. Автоклав работал, и стрелка монометра показывала 50 атмосфер, а термометр – 180 оС: в нем впервые в мире винилировался пара–нитрофенол в водной среде в присутствии ацетата цинка. Зашла Анастасия Васильевна Калабина. Увлекательный разговор на научные темы продолжался не менее часа. Из него я много почерпнул для своей дипломной работы, и тогда же родилась идея провести кинетические исследования реакции винилирования замещенных фенолов и установить ее механизм. Это стало стержнем моего диплома. Это памятное событие в моей жизни произошло уже в другом здании университета – напротив гостиницы "Сибирь", в бывшем корпусе горно–металлургического института.

Заранее прошу у читателя извинения за возможные хронологические неточности, за то, что упустил какие–то важные события тех лет, не назвал все нужные фамилии. Ведь это было более 50 лет назад!


Иркутский институт органической химии СО АН СССР


Не знаю, почему все эти блестящие химики, о которых я говорил выше, уже тогда тесно связанные с академической наукой, не объединились в одном институте. Я думаю, именно потому, что каждый из них был руководителем своей сильной школы и был личностью, ученым, имеющим самостоятельное виденье своей области науки и ей безраздельно преданный. Каждый из них, видимо, считал себя достойным возглавить новый институт. Как бы то ни было, в 1957 году по инициативе московского профессора М. Ф. Шостаковского, ставшего в 1960 году членом–корреспондентом АН СССР, возник Иркутский институт органической химии СО АН СССР (ИрИОХ) как институт химии ацетилена и полимеров. Насколько мне известно, М. Ф. Шостаковский предлагал всем крупным иркутским химикам возглавить лаборатории в институте. Но профессор А. В. Калабина предпочла остаться в ИГУ и вскоре стала его проректором. И. Л. Котляревский уехал со своей командой в Новосибирск в Институт кинетики и горения СО АН СССР. И. В. Калечиц основал в Иркутске свой институт – Институт нефте–углехимического синтеза, который позже возглавил В. Г. Липович и где остался работать Г. А. Рудаков.

Конец 50–х – 60–е годы – время становления нашего коллектива. Институт все еще не имел своего собственного здания. Большая часть сотрудников работала в здании бывшей канцелярии Иркутского генерал–губернатора на Вузовской набережной (бульвар Гагарина). Об этом здании еще не раз наверняка будет упоминаться на других страницах этой книги, в воспоминаниях сотрудников ИрИОХ.

Одно время часть коллектива института (В. Б. Пухнаревич, О. Г. Ярош, В. К. Роман, Л. Н. Астафьева), помнится, работала в геолого–разведочном техникуме, расположенном в районе Иркутского политехнического института. Эта были сотрудники лаборатории к. х. н. Н. В. Комарова. Они занимались кремнийацетиленовыми соединениями (спирты, альдегиды, кетоны, ацетиленовые силаны). Кажется, именно здесь О. Г. Ярош одним из первых получил кремнийацетиленовый углеводород – триметилэтинилсилан.

Позднее институт расположился, в основном, на Вузовской набережной, в той самой канцелярии генерал–губернатора. Здесь были лаборатории органического синтеза (к. х. н. А. С. Атавин), мономеров (к. х. н. Б. А. Соколов), кремнеорганических соединений (к. х. н. Н. В. Комаров), полимеров (к. х. н. В. И. Беляев).

Меня взял к себе Александр Спиридонович Атавин. Эта была лаборатория органического синтеза. Там же работали Н. П. Васильев, готовивший кандидатскую диссертацию, его помощница Аля Михалева – студентка химического факультета ИГУ, Рита Альперт, Женя Рассохатская–Вялых, Коля Егоров – стажер Якутского госуниверситета, Света Коростова, Вася Лавров, Ася Адамович–Мирскова, Володя Никитин, Таня Писарева.

Александр Спиридонович меня не просто взял – он отвоевал меня от неумолимого тогда Минвузовского распределения. Меня "распределили" в Усолье–Сибирское на химкомбинат в строящийся цех производства хлоропрена. Честно говоря, я особенно не огорчался. Но все–таки во время выполнения дипломной работы я почувствовал вкус к научным исследованиям, и мне казалось, что полученные мной результаты имеют некоторое значение для науки (я изучал кинетику реакции винилирования фенолов ацетиленом и предложил ее механизм). В то же время работа на заводе в новом цехе мне казалась интересной. Знаю, что Александру Спиридоновичу пришлось обойти много высоких партийных и советских кабинетов, чтобы получить разрешение взять меня в свою лабораторию.

А лаборатория занималась очень интересными проблемами – винилированием многоатомных спиртов ацетиленом (глицерин, триметилолэтан, пентаэритрит). Александра Спиридоновича интересовали гидратные формы альдегидов, являющиеся, по сути, тоже многоатомными спиртами – гем–гликолями. Он намеревался провинилировать эти соединения. В общем, все это было связано с большой и глобальной проблемой – синтезом сахаров и углеводов из простейших веществ: формальдегида, воды, углекислого газа, других альдегидов. Этому была посвящена и кандидатская диссертация самого Александра Спиридоновича, которую он выполнил с благословления академика А. Е. Фаворского. Иными словами, в лаборатории разрабатывалась и развивалась знаменитая реакция Бутлерова – получение сахаров из формальдегида и воды в присутствии гидроксида кальция. С тех пор прошло более 50 лет, а реакция Бутлерова продолжает волновать умы ученых. Сегодня это – тема одного из успешно развивающихся интеграционных проектов в Институте катализа СО РАН (крупная междисциплинарная академическая Программа по происхождению жизни). Ибо синтез сложных природных веществ из простых составляющих наиболее простыми путями всегда был целью химиков–органиков.

От Александра Спиридоновича я получил тему, соответствующую общему направлению лаборатории – винилирование гликолей и гидролиз их виниловых эфиров с целью разработки промышленной безртутной технологии получения уксусного альдегида взамен существующего метода Кучерова, использующего высокоагрессивный и очень токсичный ртутный катализатор. Принципиально возможность получения уксусного альдегида через виниловые эфиры была показана ещё до второй мировой войны А. Е. Фаворским. Во время войны этот метод был пилотирован в Германии В. Реппе на винилметиловом эфире. Нам нужно было подобрать наиболее оптимальный спирт, который бы обеспечил лучшие технологические показатели. Мы с Александром Спиридоновичем решили, что для этой цели хорошо подойдет двухатомный спирт – этиленгликоль. Он столько же присоединит ацетилена на единицу массы, как и метиловый спирт, но позволит вести процесс при атмосферном давлении (а это безопасность и упрощение технологии, что в работе с ацетиленом самое главное). Кроме того, этиленгликоль менее ядовит и летуч, чем метиловый спирт. Первая установочка по винилированию этиленгликоля при атмосферном давлении была смонтирована и запущена мною прямо на лабораторном столе. Начались ее испытания, приводящие все к более совершенной схеме. Вскоре первые образцы чистого уксусного альдегида появились в приемниках установки. Процесс был реализован как непрерывный: гликоль винилировался ацетиленом с образованием моно– и дивинилового эфиров этиленгликоля, а также циклического ацеталя – 2–метил–1,3–диоксолана. Эта смесь легко гидролизовалась слабой уксусной кислотой до уксусного альдегида и этиленгликоля, который вновь направлялся на винилирование, а уксусный альдегид был готовым продуктом. Появились первые лабораторные партии виниловых эфиров этиленгликоля, ди–, три– и тетраэтиленгликолей. Это были новые очень интересные мономеры, сшивающие агенты и исходные вещества для тонкого органического синтеза. До этого они упоминались лишь в нескольких работах М. Ф. Шостаковского и В. Реппе.

На стадии перехода от лабораторной установки к стендовой к работе подключились ученые и инженеры Карагандинского завода синтетического каучука (Темиртау) во главе с талантливым инженером и ученым Р. Д. Якубовым. Общее руководство работами осуществлялось М. Ф. Шостаковским, А. С. Атавиным и членом–корреспондентом АН Казахской ССР, профессором И. Н. Азербаевым. Творческий коллектив был усилен сотрудниками Центральной заводской лаборатории. В работе также принимали активное участие ряд цеховых лабораторий завода и ученые Карагандинского университета. Вскоре стендовая установка, значительно выросшая в размерах по сравнению с нашей первой лабораторной установкой, непрерывно работала в одном из цехов завода. Ряд сотрудников нашей лаборатории практически жили на заводе, сменяя друг друга. Кроме меня, особенно часто бывали в Темиртау М. Ф. Шостаковский, А. С. Атавин, Н. П. Васильев, В. И. Лавров, Е. П. Вялых.

На территории завода буквально на глазах вырастал опытно–промышленный цех по производству уксусного альдегида через виниловые эфиры. Технологический регламент, технические задания, задание на проектирование, технико–экономическое обоснование, технико–экономические доклады, рабочие чертежи – все это делалось и обсуждалось одновременно со строительством цеха. Правильность того или иного технического решения часто проверялась прямо на месте после врезки того или иного аппарата в технологическую схему. Сегодня технологи и инженеры скажут, что такого не могло быть. Для этого нужны были бы десятки согласований, подписей и виз. Но это было. Все работали с большим азартом и энтузиазмом, и каждому хотелось как можно скорее узнать результат очередного новшества. В итоге опытно–промышленный цех по производству уксусного альдегида через виниловые эфиры по безртутной технологии был спроектирован и построен за несколько месяцев. Началась суровая пора пуска и отработки технологических режимов. Это были бессонные ночи, жаркие споры у пульта дистанционного управления, бег вверх и вниз по железным лестницам дистилляционных колонн и реакторов высотой с пятиэтажный дом, проблемы с водно–кольцевыми компрессорами, кольцами Рашига и разгрузкой кубовых остатков.

В дальнейшем на Карагандинском заводе СК стали производиться в опытно–промышленном масштабе по нашей технологии моновиниловый эфир этиленгликоля, 2–метил–1,3–диоксолан, дивиниловый эфир диэтиленгликоля, бутилвиниловый эфир, винилизобутиловый эфир и их полимеры (бальзам Фаворского–Шостаковского, винипол) и сополимеры с метилметакрилатом. Позже там же была запущена пилотная установка по синтезу дивинилсульфида из сульфида натрия и ацетилена.

В 80–х годах производство бутилвиниловых эфиров из н– и изо–бутиловых спиртов и ацетилена на заводе превысило 2 тысячи тонн в год. Реальная производительность установки позволяла удвоить выпуск этих продуктов.

А что же произошло с производством уксусного альдегида через виниловые эфиры по безртутной технологиии? Какова его судьба? История этого процесса драматична. Дело в том, что параллельно другим коллективом на том же заводе разрабатывался парофазный метод получения уксусного альдегида из ацетилена на кальций–кадмий–фосфатном катализаторе. Средства и ресурсы здесь значительно превышали наши. Немалую роль здесь играла также особая заинтересованность высоких персон. Поэтому, несмотря на то, что по всем показателям этот метод парафазной гидратации ацетилена являлся менее эффективным, чем наша технология, основанная на гидролизе виниловых эфиров, решение, принятое на высоком уровне, оказалось не в нашу пользу. Новое производство уксусного альдегида на Карагандинском заводе СК стало строиться по парафазному методу. Строительство не дошло и до половины, когда выявились серьезные экономические и технические просчеты проекта. Способ–конкурент так и остался нереализованным.

Но промышленность химии виниловых эфиров на Карагандинском заводе СК продолжала развиваться, постоянно поддерживаемая фундаментальными исследованиями нашего института. Важным достижением заводских ученых и конструкторов в этой области было создание пилотной установки по получению виниловых эфиров этаноламинов (Р. Д. Якубов, И. В. Петрова).

В институте и на заводе продолжали создаваться стендовые и пилотные установки по получению различных виниловых эфиров и других продуктов на основе ацетилена: винилокса (винилглицидилового диэфира этиленгликоля) и эпоксидных смол на его основе (Е. П. Вялых, Н. А. Недоля), тетравинилового эфира пентаэритрита (Е. П. Вялых, С. Ф. Малышева), пропаргилового спирта (А. И. Михалева, Р. Н. Нестеренко, Л. Н. Собенина, А. М. Васильцов), N–винилтетрагидоиндола (А. И. Михалева, А. Н. Васильев, А. М. Васильцов), дивинилсульфида (С. В. Амосова, Н. К. Гусарова, В. В. Крючков, А. М. Васильцов), виндитата – первого отечественного пестицида (С. В. Амосова, М. Л. Альперт, Г. К. Мусорин, Г. М. Гаврилова), винилметилсульфида (С. В. Амосова, Г. К. Мусорин) и многих других продуктов, необходимых народному хозяйству и особенного головным институтам и лабораториям оборонного комплекса. Был разработан высокоэффективный и безопасный метод получения диметилэтинилкарбинола в суперосновной каталитической системе (А. И. Михалева, Л. Н. Собенина, А. М. Васильцов). С него начиналась успешно реализованная многостадийная схема получения цитраля – душистого компонента цитрусового масла.

В те годы наша лаборатория была тесно связана с целой обоймой отраслевых лабораторий и институтов оборонных ведомств, включая Минрадиопром, Министерство электронной промышленности, Минсредмаш. Мы сотрудничали с Всесоюзным научно–исследовательским институтом синтетического каучука (ВНИИСК), с Государственным институтом прикладной химии (ГИПХ), НПО "Союз" и "Энергия". Это были лидеры ракетных и других военных технологий. Они использовали в своих изделиях наши высокочистые эпоксидные смолы, функциональные мономеры и олигомеры, композиции для поглощения водорода, цианацетилены, обеспечивающие высокую температуру пламени для МГД–генераторов. Академик Б. П. Жуков – ведущий разработчик твердых ракетных топлив и порохов с применением жидких каучуков и ученые ВНИИСКа (Г. Н. Петров, Л. Я. Раппопорт) активно интересовались нашими олигомерами на основе дивинилового эфира диэтиленгликоля и винилокса, которые применялись как связующие для ракетных зарядов.

Для развития этих разработок в институте открывались специализированные лаборатории, финансируемые по линии Минобороны. Основная часть этих разработок базировалась на опытных партиях новых продуктов, производимых на Карагандинском заводе СК по нашим технологиям. Подчеркнем, что продукты были действительно новые, нигде в мире не выпускаемые. Новыми были и технологии, позволяющие их производить. Так, казалось бы, скромная задача создания производства уксусного альдегида через виниловые эфиры при её решении вылилась в многоплановое опытное производство новых продуктов и материалов на основе новых технологических процессов.

Сотни авторских свидетельств и зарубежных патентов, многие сотни публикаций в отечественных и зарубежных рецензируемых журналах сегодня документируют эти годы творческого взлета, энтузиазма и удивительной работоспособности вовлеченных в эти исследования сотрудников.

Необходимо подчеркнуть, что все эти работы, базирующиеся на химии ацетилена, в концептуальном отношении развивались оригинальным путем. Они были основаны на использовании суперосновных систем – особых катализаторов, которые впервые были введены в химию ацетилена нашей лабораторией. Сверхвысокая основность этих каталитических систем создавалась за счет связывания в прочный комплекс катиона щелочного металла и активации за счет этого реагирующего аниона. В колонне винилирования диэтиленгликоля суперосновная каталитическая система формировалась за счет фиксации катиона калия в крауноподобном комплексе с одновременным отгоном воды. В системе KOH–диметилсульфоксид это достигалось связыванием катиона калия высокоосновным атомом кислорода сульфоксидной группировки. Даже в колонне винилирования бутанола суперосновную каталитическую систему удавалось создавать за счет высоких концентраций щелочей с одновременным удалением воды, что приводило к получению высокоосновных алкоголятных ассоциатов. Такие системы позволяли на много порядков ускорить реакции винилирования и другие реакции ацетилена, снизить давление ацетилена и температуру и, следовательно, принципиально повысить эффективность и безопасность процессов.