Издание Смоленского Губернского Статистического комитета. Смоленск, 1905 г. Ocr сергей Трофимов (основной текст), svan (список осажденных; для сайта Восточная литература

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6

Смоленский поход Царя Алексея Михайловича

в 1654 году.

Орловский И.И.

egio.ru/rus/small/smlpohod.htm

Издание Смоленского Губернского Статистического комитета.

Смоленск, 1905 г.

OCR Сергей Трофимов (основной текст), svan (список осажденных; для сайта Восточная Литература)

по изданию: Смоленск, 2002 г. (библиотека журнала «Годы», вып. 29). Тираж 200 экз.

[4] — начало страницы.

Орфография осовременена. Постраничная нумерация сносок заменена сквозной.

I II III IV Песня о взятии Смоленска Список осажденных в Смоленске

{послесловие}

В прошедшем 1904 году исполнилось Смоленску два юбилея, совпадение которых друг с другом довольно знаменательно: один связан с печальным воспоминанием из истории Смоленска, другой — с радостным; причем юбилейная давность первого воспоминания ровно вдвое больше последнего, которое поэтому, заслоняя его собой, могло бы послужить удобным и приличным поводом к торжественному празднованию в Смоленске, если бы не тяжелая война на Дальнем Востоке, сосредоточившая на себе почти все внимание русского народа. Но в это тяжелое время воспоминания из прошлой исторической жизни своей страны особенно полезны: они вселяют бодрость и веру в лучшее будущее, они убеждают, что печаль не вечна и сменится радостью; они напоминают нам, говоря словами Карамзина, что как бы ни тяжелы были настоящие обстоятельства, в прошлом «бывали и еще ужаснейшие и государство не разрушалось».

Воспоминания, о которых мы говорим, таковы: ровно 500 лет тому назад, 26 июня 1404 года, Смоленск, искони русский город, был взят Литовским королем Витовтом; а 250 лет назад, в 1654 г. Смоленск были отобран у Литвы царем Алексею Михайловичем и на [4] всегда стал опять русским городом. Между тем и другим событием протекло также ровно 250 лет.

О взятии Смоленска Витовтом сохранилось мало подробностей. Раннею весною 1404 г. Витовт явился к Смоленску с князьями Ольгердовичами и с пушками, которые тогда только что вошли в употребление. Смоленский князь Юрий Святославич заперся в городе, защищенном земляными валами и деревянными стенами. «Витовт же, говорит летописец, весну всю стояв, колико бився и труждався, и пушкам бив, не може выстояти град: бе бо Смоленск крепок вельми». Простояв под Смоленском до Пасхи, Витовт «потом, по Велице дни, отступи прочь», но за то «по зажитьям и волостям Смоленским много зла учини».

По уходе Витовта, Юрий отправился в Москву просить помощи у Вел. князя Василия 1-го, зятя Витовтова. Узнав об этом от изменников — бояр, Витовт снова осадил Смоленск и прекратил подвоз в нему припасов. «Граждане же, не могуще терпети глада в граде, изнеможением и от всякия истомы, град Смоленск предаша Витовту. Се бысть последнее пленение Смоленску от Витовта». «Витовт взя град и все Смоленское княжение за себе; а княгиню Юрьеву, поимав, сосла в Литовскую землю», именно, в город Лиду, на границе Литвы и Славян. «А князей Смоленских, продолжает летописец, и бояр, которые хотели князю Юрию добра, тых разведе и расточи, а иных на мучение преда. Князь Юрий, то слышав, со своим сыном Феодором, сжалившися в горести души, побежа с Москвы в Новгород». Новгородцы дали ему 13 городов, а он за это целовал им крест не разлучаться с ними ни в жизни, ни в смерти и защищать их против врагов. В 1406 г. Юрий напал на замок Лиду, но староста Яков Селицкий, прогнал его. После этого Юрий поселился в Торжке. Здесь он влюбился в жену изгнанного Вяземского князя, Семена Мстиславича, Ульяну, но не находя взаимности, убил сначала ее мужа, а потом и ее самое изрубил мечем и велел бросить тело ее в реку. «И бысть ему в грех и в стыд велик», - говорит летописец. «И с того побеже в Орде, [5] не терпя горького своего безвременья, срама и безчастия» Умер Юрий в Рязанской земле, где жил у пустынника Петра, «плачась о грехах своих».

Так пало знаменитое княжество Смоленское, вотчина Ростислава, Мономахова внука.

Еще меньше было известно подробностей о втором событии, взятии Смоленска Алексеем Михайловичем 250 лет назад. Но в вышедшем недавно XIV томе Археографического Сборника документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси, напечатаны документы из актовых книг древнего земского Смоленского суда, переданных в количестве 17 книг в Виленский Архив из Троккского земского суда. Среди них есть документы, относящиеся к этому событию, до сих пор не использованные вовсе ни местными Смоленскими историками, ни общерусскими. Первым они были неизвестны, вторым, вероятно, мало интересны. Документы эти следующие; 1) Инвентарь г. Смоленска и Смоленского воеводства 1654 г., 2) Список лиц, осажденных царем Алексеем Михайловичем в Смоленске в 1654 г. 3) Сеймовый декрет 1658 г. по обвинению Смоленского воеводы Филиппа Обуховича в сдаче Смоленска Московским войскам в 1654 г.

На основании этих документов1) и записей в «Дворцовых Разрядах» за 1653-4 годы, представляется теперь возможным составить более подробное изображение этого события, чем те, которые даны были раньше местными и общерусскими историками. [6]

I.

26 июня 1653 года на Девичьем поле царь Алексей Михайлович делал смотр своему войску. После смотра он велел разрядному дьяку, Семену Заборовскому стать перед собою и сказать от лица его речь стольникам и стряпчим, дворянам и жильцам. В речи, похвалив ратных людей за службу, царь выразил надежду, что когда потребуется «супротивные воевати», они окажут прежнее усердие и положат души своя за други и за святую церковь. После этой «скаски», государь ушел домой, но все поняли намек царя, о каких «супротивных» он говорил. 23-го октября после молебна в Успенском соборе, царь уже прямо объявил собравшимся чинам, что он «повелел идти на недруга своего, Польского и Литовского Короля, Яна Казимира, за его многие неправды». Здесь же дьяк Заборовский прочел и царский указ о походе, в котором всем ратным людям «быть без мест и никому нынешним разрядом ныне и впредь не считаться».

В начале 1654 г. началось движение войск: 27 февраля в присутствии государя, за Москвой рекой был освящен и отпущен в Вязьму наряд с воеводами Далматовым и кн. Щетининым. 15 марта ходил государь на Девичье поле смотреть рейтарского и солдатского ученья. На смотру были и послы от гетмана Богдана Хмельницкого, только что в январе присягнувшего на подданство Москве со всей Украиной. 23-го апреля в Кремле происходило большое торжество по поводу отпуска походом в Брянск князя Трубецкого.

После патриаршей обедни в Успенском соборе, царь при многочисленном собрании всей знати и служилых людей чрез патриарха Никона вручил Трубецкому воеводский наказ. По выходе из собора государь пригласил к себе бояр и воевод хлеба есть. На обеде «тишайший» государь растрогал всех своими задушевными речами. Передавая Трубецкому списки всех ратных людей, царь сказал: «Князь Алексей Никитич со товарищи! Заповедую вам: заповеди Божии соблюдайте и дела наши с радостью исправляйте; творите суд в правду, будьте милостивы, странноприимцы, больных питатели, [7] ко всем любовны, примирительны, а врагов Божиих и наших не щадите, да не будут их ради правые опорочены. Передаю вам эти списки ваших полчан, храните их, как зеницу ока и берегите по их отечеству, а к солдатам, стрельцам и прочему мелкому чину будьте милостивы к добрым, а злых не щадите; клеветников и ссорщиков не допускайте до себя, особенно же пребывайте в совете и любви и упование держите несомненное. Если же презрите заповеди Божии и прислушаетесь нашего слова, — людей Божиих, преданных вам, презрите, — то я перед Богом не буду виноват, вы дадите ответ на страшном суде!». Государь обратился к полчанам, убеждая их соблюдать заповеди, делать свое дело добросовестно, повиноваться начальникам, и пребывать «в чистоте и целомудрии», потому что, заключил царь, не знаете в какой час смерть постигнет».

Пришло духовенство и совершило чин панагии. Государь, вкусив освященного хлеба, взял чашу, испил трижды и подавал чашу боярам и воеводам по чину, кроме окольничих. Бояре и воеводы шли к чаше один за другим по чину и, приняв чашу, целовали царскую руку. Потом царь сел на свое место и жаловал всех водкою и медом, по чину. Кончилось угощение и царь обратился к воеводам со словами: «Князь Алексеесу с товарищи!». В своей речи он убеждал их 1) в первую неделю Петрова поста привести к причастию всех людей, 2) исполнять тоже и в походе, по мере возможности. «Если хотя один человек нерадением вашим не обновится покаянием, то вы ответ дадите на страшном суде», — заключил он.

Трубецкий отвечал царю витиеватой речью, в которой заявлял, что, слушая царя, все они «обвеселились душами и сердцами своими» и готовы на дело.

Начался отпуск. Первый подошел к руке старший воевода, князь Трубецкий. Царь взял обеими руками его голову и прижал к груди своей «для его чести и старшинства, потому что многими сединами украшен, муж благоговейный и изящный, мудрый в Божественном писании, в [8] воинстве счастлив и недругами страшен». Растроганный до слез воевода начал кланяться в землю раз до тридцати.

Отпустив начальных людей, царь пошел в сени Грановитой Палаты и приказал позвать последних полчан, которые обедали в столовой, московских дворян и жильцов, дворян и детей боярских Ярославцев, жаловал их из своих рук в ковшах белым медом и говорил речь:

«В прошлом году были сборы не раз, на которых были и от вас выборные, от всех городов дворяне по два человека; на соборах этих мы говорили о неправдах польских королей, — вы слышали это от своих выборных; так вам бы за злое гонение на православную веру и за всякую обиду к московскому государству стоять. А мы идем сами вскоре и за всех православных христиан начнем стоять, и если Творец изволит кровью нам обагриться, то мы с радостью готовы всякие раны принимать вас ради православных христиан, и радость, и нужду всякую будем принимать вместе с вами». Полчане возопили. «Что мы видим и слышим от тебя, государь? За православных христиан хочешь кровью обагриться! Нечего нам уже после того говорить: готовы за веру православную, за вас, государей наших, и за всех православных христиан без всякой пощады головы свои положить».

Царь заплакал и сквозь слезы проговорил: «обещаетесь, предобрые мои воины, на смерть; но Господь Бог, за ваше доброе хотение, дарует вам живот, а мы готовы будем за вашу службу всякою милостью жаловать».

26 апреля 70 тысячное войско выступило в Брянск.2) Оно шло через кремль мимо дворца, под переходы, на которых сидел царь, и патриарх Никон кропил проходящее войско святой водою. И здесь царь, патриарх и воеводы обменялись речами и благопожеланиями. [9]

10-го мая, съездивши к Троице и в любимый свой Саввин монастырь, царь смотрел на Девичьем поле войска, которые должны были идти в поход с ним.

15 мая царь отпустил из Успенского собора в Вязьму чудотворную икону пресв. Богородицы Иверския с митрополитом Казанским Корнилием и духовенством. В тот же день отправились туда воеводы передового и ертаульного полка — князья: Одоевский, Хворостинин, Львов, Шереметев и Щербатов. На другой день выступили воеводы большого полка — Черкасский, Прозоровский и Мосальский — и сторожевого — Темкин Ростовский и Василий Иванович Стрешнев.

18-го Мая выступил из Москвы и сам царь Дворовыми воеводами, при нем были: Бор. Ив. Морозов и Илья Дан. Милославский. С царем пошли два сибирских царевича и один Грузинский, бояре Никита Ив. Романов, Иван Вас. и Глеб Ив. Морозовы, Борис Репнин, Бутурлин, Хованский, Гаврила Пушкин, Долгоруков, Львов, Хитрово, Стрешнев, Салтыков, Федор Ртищев и многие думные и дворовые дьяки. Дворцовые разряды дают подробный перечень лиц государевой свиты и начальников полков. Среди голов у «городовых дворян» названы у Смолян головы: Григорий Борисов Нащекин, Никифор Прокофьев Воейков, Лев Прокофьев Ляпунов, Александр Данилов Леонтьев; у Белян — Федор Абросимов Лодыженский и Яков Никитин Лихарев.

Государева полку сотенные головы и начальные люди с полками собрались с утра на Девичьем поле, откуда шли сотнями через дворец; здесь из окна столовой избы патриарх кропил их св. водой. В воротах, через которые шел государь, сделаны были рундуки большие ступенями и обиты красным сукном; на рундуках стояло духовенство и кропило государя и ратных людей св. водой. Это главное войско отправилось на запад, по Смоленской дороге.

В Смоленскую землю и другие королевские области были посланы царские грамоты, где царь объявлял, что идет освободить церковь от насилия и воздать врагам месть за неправды и приглашал население присоединиться к нему, [10] обещая сохранить его дома от воинского разорении. Среди окружавших царя находились, однако, люди малодушные и даже, как он писал сестрам, двоедушные, не одобрявшие его похода и предрекавшие прежнюю неудачу. Как ни сокрушали они царское сердце, но сознание своей правды и одушевление религиозным чувством было так сильно у царя, что он твердо и смело продолжал идти вперед.

Царь спешил придти к Смоленску и захватить его, так как услышал, что людей в Смоленске и около Смоленска нет никого. Маршрут его был следующий: 19-го мая пришли в село Воробьево, 22-го стали станом в Юдине, 23-го в с Вязьме, 24 — в Кубенском, 25 — в Шелковке, откуда царь велел воеводе Темкину-Ростовскому с сторожевым полком идти под г. Белую; 26-го в Можайске, где стояли один день; 28-го в с. Ельне (недалеко от Колочского Монастыря); 29-го в Острожке (№ 3836-й Дровнинского прихода?), на р. Коноплевке, от Ельни 13 верст; 30-го — на пустоши Сорокине, у верховья р. Вори (№ 3816), от Острожка 12 верст; 31-го на пустоши Буслаевой, в 11 в. от Сорокиной (№ 4115-й Будаевского прихода?), 1-го июня в с. Цареве-Займище, от Буслаева 15 верст; 2-го июня государев стан был на пуст. Федосове, на р. Жижале, от Займища 15 верст (прихода с. Заборья?); 3-го июня в д. Федоровской, что был Федоровский монастырь3) (ныне с. Федоровское Вяз. у.).

Здесь 4-го июня царь получил первую радостную весть: воевода Вяземский, кн. Хованский писал, что «с заставы, с р. Поляновки» 3-го июня приехал атаман казачий Васька Зверев с 2 казаками и привел с собой Дорогобужан, посадских людей, лавников, 3 человека; они сообщили, что как только Вязьмичи, охочие люди дворцовых сел, подошли к Дорогобужу, Дорогобужский наместник и Шляхта, [11] Польские и Литовские люди, убоясь, побежали в Смоленск, а Дорогобужские посадские люди добили государю челом и город Дорогобуж сдали без боя и без промысла. «И того ж числа дорогобужане, лавник Андреянка Семенов с товарищи, государевы очи видели в переднем шатре. И в то время государю здоровила с Дорогобужем бояре и окольничие и всякие знатные люди» (Дворцовые разряды, III). Царь немедленно послал радостную весть в Москву царице и патриарху, а Дорогобуж велел занять Ертаульному полку.

В тот же день пришел государь в Вязьму. Здесь царь прожил до 10-го июня во дворце, который находился возле нынешней «Дворцовой церкви» во имя Рождества Христова, приписанной к собору.

В 1693 г. дворец этот был уже в развалинах, построен же он был, по свидетельству современного документа, «до Смоленской службы», т. е. до 1654 года. В 1867 г. существовал, будто бы, еще флигель дворца, проданный в этом году на сломку (Виноградов: «История Вязьмы» 60). Теперь от дворца никаких следов не осталось.

8 июня государь послал из Вязьмы под с. Красное на Польских людей воевод Одоевского, Хитрово и дьяка Максима Лихачева, с несколькими сотнями. В соборной церкви в тот же день был дан отпуск и указ идти на Дорогобуж воеводе передового полка, Никите Одоевскому. 9-го июня там же царь давал отпуск под Дорогобуж воеводе Большого полка, кн. Черкасскому с товарищи, а 10-го и сам выступил из Вязьмы, пославши в Малороссию к гетману Богдану Хмельницкому свое государево жалованье золотыми на все войско запорожское. 10-го июня царский стан был в селе Семлеве, в 20 в. от Вязьмы; 11-го в с. Чеботове, в 20 в. от Семлева (эти села на большом Смоленском тракте).

В Чеботове получено известие о сдаче г. Невеля воеводе Шереметеву, которому отсюда же послана была царская грамота «с похвалой».

Из Дорогобужа между тем писали, что польские люди пришли в д. Березникову (Быково тож, в 21 в. от [12] Дорогобужа, к 10 в. от ст. Ярцево.) Царь велел Дорогобужскому воеводе Петру Шереметеву идти с сотнями и 100 рейтарами на тех польских людей (после оказалось, что у Березняковой их не было). 12-го июня государь стоял в Болдине монастыре, за 10 в. от Дорогобужа, а 13-го прибыл в Дорогобуж, под которым его встретили бояре и воеводы, с полками — большим, передовым и ертаульным. На следующий день в Дорогобуже получено было известие от Темкина-Ростовского о добровольной сдаче г. Белого. Воеводам послана похвальная грамота и наказ идти в Дорогобуж, а на Белой оставить осадного воеводу Захарья Новосильцева с ратными людьми.

В тот же день Дорогобужские мещане в всякие люди приведены ко кресту окольничим Троекуровым. 20-го июня, государь, оставив в Дорогобуже воевод Несвицкого и Пущина, пошел из Дорогобужа к Смоленску. С дороги 26-го числа послал он под Смоленск, на р. на Колодню, (где произошла в этот день первая сшибка с поляками) в передовой полк к воеводе Никите Одоевскому со своим государевым жалованьем и о здоровье спрашивать — стольника Артемия Волынского.

28 июня пришел государь под Смоленск на стан, на Богданову околицу. Местность эта, теперь называемая, Богданов холм, или Богдановка, находится над долиной Днепра, ниже Дресны, при впадении в него р. Стабны, в 5 в. от Смоленска (по польским источникам — в 1-й миле), по Московскому шоссе, недалеко от Колодни.

На другой день царь принимал здесь поздравление со сдачей Полоцка В. Шереметеву, о чем тотчас и отписал в Москву. 30-го, по случаю праздника св. ап. Петра и Павла у царя в столовом шатре был стол для воеводы Одоевского, дворян и детей боярских, раненых в бою на Колодне. В тот же день на Покровскую гору был послан с ратными людьми воевода кн. И. Дашков. 1-го июля послан из под Смоленска на Белую стольник и воевода Роман Федоров Боборыкин. 2-го июля на Богдановой околице узнали о взятии Рославля воеводой Трубецким. 3-го июля [13] послано в Полоцк воеводам государево жалованное слово. 5-го июля, в среду царь пришел под Смоленск и стал за 2 версты, на Девичьей горе, в шатрах (Девичья гора — или Шембелева, на Моск. шоссе).4) 9-го посланы под Оршу на гетмана Литовского Януша Родзивилла воеводы Я. Черкасской, Никита Одоевский и Темкин-Ростовский с 40,000 войска, a 30,000 царь оставил у себя и приступил с ними к осаде Смоленска, которая началась еще до его прихода, в июне.

II.

Положение Смоленска в это время было довольно тяжелое: город совершенно не был подготовлен к перенесению осады. Крепость его, хотя построенная 52 года назад, много пострадала во время осады ее Сигизмундом в 1609—1611г. и Шеином в 1633—1634 г. Из 38 башен оставалось 34,5) которые делили стену на 38 участков, или «кватер». Не все участки были исправлены, а из башен в исправности были только 10. В стене и в башнях были трещины, гнилые полы и крыша, дырявые помосты. «Большой вал» или Королевская крепость, «весь уничтожен и требует громадного исправления». Даже на Королевском дворе (на [14] Вознесенской ул.) «сгнили въездные ворота во двор, который не имел уже никакой ограды». Постройки стояли без дверей, без окон, даже без печей. Стоят две дымовые трубы, да и те полуразбиты!.. «Решительно все опустошено». «Крайнее запустение!» говорит современник-очевидец. «Эта пограничная крепость почти в течение 20 лет оставалась без всякого досмотра; оба вала, или иначе пролома, были совершенно срыты, стена во многих местах до земли была в трещинах столь великих, что через некоторые хлоп мог свободно пролезть. Два же участка стены были забиты глиной, залеплены грязью и сверху выбелены»... Замок, словом, был настолько забыт и опущен, как будто на веки вечные не имел подвергаться неприятельскому штурму.

Причина такого состояния Смоленской крепости лежала в нерадении и корыстолюбии польских властей. Еще в 1633 году, во время осады Смоленска Шеином, Ян Москоржовский, секретарь гетмана Хр. Радзивилла, изображая печальное состояние его крепости, горько жалуется на нерадение властей, которые заботились лишь о собирании себе больших доходов с волостей, вследствие чего погибли многие замки Смоленские и Северские (Библ. Красинских, XIII, 6).

Но до 1633 г. состояние крепости было еще сносное, даже по некоторым польским известиям: воеводой Смоленским с 1625 г. по 1639-й г. был Александр Корвин Гонсевский, и он поддерживал замок в порядке. После же его до 1654 г. в Смоленске сменилось два воеводы: его сын Криштоф (1639—1643) и Георгий Глебович (1643—1653). Они то и довели его замок до полуразрушенного состояния.

Между тем на содержание Смоленского замка отпускались большие средства. В составе волостей Смоленского воеводства в 1654 г. считалось: в Краснинском войтовстве — 1 деревня, в Тяполовской волости; в Тяполовском войтовстве 25 дер., в Пастриховском лавничестве — 28 дер., в Заостровском лав. — 35 д., в Никольском — 36 д., в Городенском — 47 д.; в Скачковсвой волости: в Скачковском лавн. — 23 дер., в Хвельковском — 30 д. Всего в 3 войтовствах и 2 волостях считалось 7104 службы, с которых шли на замок с [15] каждой службы следующие повинности: по 10 коп литовских грошей деньгами,6) жита 1 четверть, овса тоже, меду 1 безмен; гусь 1, кур 2, яиц 20, досок 2; охрана дорог по надобности; кроме того, подводы и обычные работы при замке и фольварках.

Для обороны Смоленска должны были служить следующие силы: 1) пушкари, которых за Смоленским замком числилось в Ивановском стану 33 человека, в Вопецком 38 ч.; они должны были доставлять ежегодно известное количество пороху, 2) мещане в Богдановой околице и в Пятницком посаде, 3) казаки грунтовые — белой хоругви 100 коней, красной и желтой хоругви также по 100 коней, 4) бояре грунтовые черной хоругви 110 коней. Как казаки, так и бояре на каждого коня имели по 1-й уволоке земли (19 1/2 дес.) и находились под властью Смоленского воеводы. Бояре должны были нести и почтовую гоньбу.

Blog

Содержание