М. А. Мунтян постиндустриальное общество и глобальная цивилизация монография

Вид материала

Монография

Содержание Постиндустриальное общество как концепция новой глобальной цивилизации

Подобный материал:

• Монография Издание второе, исправленное, 2072.88kb.
• В. Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы:, 323.42kb.
• "Постиндустриальное общество" тупиковая ветвь социального развития?, 394.1kb.
• Обществознание интенсивный курс Авторы: Александрова И. Ю., Андреева В. В., Глазунова, 1095.61kb.
• Глобальная цивилизация или что нас ожидает в XX веке? Цели урока, 18.16kb.
• Сорокин П. А. С 65 Человек. Цивилизация. Общество / Общ ред., сост и предисл., 11452.51kb.
• Учебное пособие по курсу культура постмодерна план лекций, 11.6kb.
• Постиндустриальное общество: становление новой социальной реальности в контексте отечественной, 254.12kb.
• Курса, 16.49kb.
• -, 549.14kb.

ГЛАВА II


Постиндустриальное общество как концепция новой глобальной цивилизации


Современное человечество во все большей мере втягивается в процессы, ведущие к смене основ его жизнедеятельности и жизне­устройства. Постиндустриальная эпоха еще только-только просвечи­вается в тенденциях возникновения технотронного типа про­изводства, в еще зыбких черточках информационного общества, еще у многих стран и народов, великих и малых, довлеют прежние стерео­типы и мотивы поведения на международной арене. Но векторы ми­рового развития все более определяются «вызовами истории» в об­личьи глобальных проблем, требуя от человечества согласованных и неординарных мер по обеспечению своего права на бессмертие. Стохастичность, нелинейность исторических процессов проявляется в полицентризме мирового развития, в диверсификации его механиз­мов, в необходимости преодоления наиболее грубых и неэффектив­ных его форм - разрушительных кризисов и конфронтации. Овладе­ние новым типом развития, в основе которого лежат принципы парт­нерства, компромисса, сотрудничества и консенсуса, - проблема, ре­шаемая на протяжении длительного эволюционного периода, но ори­ентация на подобный исход должна быть избрана человечеством уже сегодня, если оно желает обзавестись более или менее оптимальной стратегией строительства будущего. Исторический плюрализм обще­ственного развития, осознание которого происходит с трудом, букваль­но продираясь сквозь частоколы догм, предрассудков, идеологичес­ких штампов, наталкиваясь на консервативность социальных систем и структур, немощность старого «евроцентристского» обществове­дения, пасующего перед грандиозностью и сложностью происходя­щих перемен, в целом отражает универсальную специфику жизни современного человечества, проходящего через лабиринты нового «осевого времени».

XX век как пространство исторической жизни человечества - феномен удивительного динамизма в поисках новых путей развития, трагизма глобальных свершений и неизбывного оптимизма:

его со­циальная энергия «буйствовала» в двух уничтожительных мировых войнах;

ускоряла исторический процесс экспериментами социоинженерии;

материализовывалась в поисках справедливого общественного устройства с помощью мифологем разного рода «измов»;

мости­ла загубленными ценностями ложные устремления целого ряда силь­ных и жизнеспособных наций;

аннигилировалась в классовых схват­ках многочисленных революций; питала творческий гений человека и разрушала природную среду его обитания.

Противоречивость, иррациональность мировой истории как бы подчеркивалась постоянными кризисами, антагонизмами, несов­местимостью противоположных тенденций, господствовавших в пла­нетарном социуме. Действительность, реалии XX века отвергали одну за другой выдвигавшиеся различными научными школами мировоз­зренческие теории и доктрины, основывавшиеся на экстраполяции в современность опыта прошлого и формулировании на этой основе каких-то общих закономерностей для длительных периодов истори­ческого бытия. В частности, этот век стал свидетелем того, что много­образие жизни нельзя вместить в прокрустово ложе классового под­хода, разделявшего мир на капитализм и социализм и проведшего между ними временную и временную границы. Временную потому, что «реальный социализм» априори выступал в качестве «светлого будущего» по отношению к «загнивающему» капитализму. И вре­менную, так как провозглашалась неизбежность победы коммуниз­ма во всемирном масштабе. Крах «реального социализма» в Европе вместе с тем не снял с повестки дня человечества идеалы социаль­ной справедливости и равенства как ориентиры развития человече­ства. Точно так же и другие идейно-политические доктрины стратегии развития человечества демонстрировали, с той или иной долей тра­гизма и выразительности, свой «узкий горизонт», ибо все они «упорядочивали» лишь тонкий пласт исторического материала, лишь приближались (или отдалялись) к раскрытию глубинного смыс­ла самодвижения истории. Не случайно один из глубочайших мысли­телей XX столетия - К.Ясперс, - был вынужден заметить, что «история имеет глубокий смысл, но он недоступен человеческому сознанию»⁸⁹.

Всеобщий кризис индустриально-потребительской цивилизации, авторитетный вывод о реальности которого сделал в начале 70-х го­дов «Римский клуб», осмысление проявившихся в ходе мирового раз­вития так называемых «вызовов истории», привели многих мыслите­лей в разных странах к выводу о втягивании человечества в новую, третью по счету цивилизационную революцию, которая должна выве­сти его к очередной смене и способов жизнедеятельности, и форм жизнеустройства.⁹⁰ Почти одновременно возникают и обретают «пра­ва гражданства» в науке две идеи, эвристичность которых способ­ствовала их быстрому развертыванию в фундаментальные концеп­ции мирового развития. Они появляются в условиях кризисного цейтнота и будущего, связываемого с надеждой на достижение определенной гармонии во взаимоотношениях между искусственным миром людей и природой, по отношению к которой человек ведет себя как агрессор и узурпатор. Это были концепции ус­тойчивого развития и постиндустриализма. Обе они с самого начала оказались в центре споров о будущем общества и людей. Обе несли на себе печать того алармизма, который был порожден потерей чело­вечеством своего бессмертия. Обе апеллировали к научному знанию как средству предотвращения грядущего апокалипсиса. Обе ставили и вопросы о морально-нравственном, духовном «изле­чении» и возрождении человека, об изменении ценностных ориента­ции людей:

- от «иметь» к «быть»⁹¹;

- от стремления к приобретению материальных благ к приоритетам саморазвития;

- от господства над природой к гармоничному сосуществованию с нею и т.д.

И концепция устойчивого развития, и теория постиндустриализма ищут и находят свои истоки в идейном наследии человечества: первая - в творчестве П. де Шардена, В.И. Вернадского, Н. Винера, вторая - в человекоцентристских построениях новейших социологических школ, взглядах «новых левых» (Г. Маркузе) и «новых правых» (А. де Бенуа). Обе концепции, обосновывая свою актуальность, апеллируют фактически к одним и тем же аргументам научного, технико-техноло­гического, социально-институционального, морально-этического и футурологического порядков, отражающих реалии современного


⁸⁹ Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991. С. 7.

⁹⁰ См. подр.: Мунтян М.А. Россия в третьей цивилизационной революции.

М..1993.

⁹¹ Фромм Э. Иметь или быть. М.,1990


мира. И хотя каждая из упомянутых концепций устремлена, прежде всего, в будущее, именно в нем предполагая свою самоидентификацию, тем не менее? многие специалисты свидетельствуют об их достаточно явственном проявлении в событиях и процессах сегодняшнего дня. О.И. Антипина и В.Л. Иноземцев писали в этой связи: страны, группирующиеся «вокруг трех центров экономической мощи» (НАФТА, Европейский союз, АТР), «образуют в мировом сообществе постин­дустриальную цивилизацию»; их лидирующие позиции в глобаль­ной экономике, равно как и решение проблемы «экологических вызо­вов», «дает основание рассматривать развитие постиндустриальных стран как устойчивое в плане взаимоотношений между человеком и природой, а также с точки зрения избежания социальных коллизий и международных конфликтов. Оно выглядит устойчивым еще и пото­му, что «постиндустриальные державы явно доминируют над осталь­ной частью мира, определяя его перспективы в XXI веке»⁹².

Вместе с тем сторонники концепции постиндустриализма, по­нимая под таковым множество вариантов постэкономических обществ, то есть обществ, в которых неэкономические интересы и потребнос­ти людей выходят на передний план социально-духовной жизни, по-разному видят их структуру: одни мыслят его технократически, упо­вая на всесилие техники и технологий; другие акцентируют привер­женность гуманитарной и экологической проблематике; третьи счита­ют предназначением такого общества обеспечение гарантированно­го выживания человечества и т.д. Но это вовсе не означает, что в тео­рии постиндустриализма превалируют противоречивые постановки вопросов. Наоборот, по большинству из основополагающих, доктринального порядка вопросов концепция постиндустриапизма достаточ­но консенсусна, идет ли речь об американских, французских, немец­ких или российских авторах.

В качестве подобных общепризнанных элементов концепции постиндустриализма, принадлежащих к разряду смыслообразующих, можно отметить, по крайней мере, пять, которые образующих своеобразные «этажи» цивилизационной пирамиды. Но прежде чем приступить к их характеристике, представляется целесообразным рассмотреть не­сколько предварительных замечаний. Период примерно с последней четверти XX столетия, то есть после изобретения микропроцессора и персонального компьютера, считается переходным, имея в виду, что ценности и структуры новой цивилизации начали вытеснять из жизни главные признаки и приме­ты индустриальной эпохи: стандартизацию, специализацию, концен­трацию, централизацию, максимизацию, представлявшие систему кодов прежней промышленной эры.⁹³ Если усреднить мнения отече­ственных и зарубежных футурологов, то указанный переходный пе­риод завершится где-то в середине XXI века. Тогда новая глобальная цивилизация начнет развиваться на собственной основе и, возмож­но, обретет более определенное, нежели постиндустриальная, самоназвание. «Это наиболее тяжелый период в истории человечества за последнее тысячелетие, - считает Ю.В.Яковец, - ибо он отражает все­общий кризис, агонию индустриального общества и «родовые схват­ки» постиндустриального, которое, выйдя из чрева уходящей цивили­зации, еще слишком слабо, чтобы оказывать определенное влияние на судьбы человечества».⁹⁴

Многие авторы, занимающиеся пробле­матикой постиндустриализма, поспешили назвать это переходное общество информационным. Дж. Нэсбитт и П. Эбурдин в книге «Мега-тенденции: год 2000. Десять новых направлений на 90-е годы», вы­шедшей из печати в США в 1990 году и изданной на русском языке в 1992 году, охарактеризовали «калитки», открытые человечеству для вступления в новое тысячелетие как переход:

а) от индустриального общества к информационному;

б) от обычной техники к наукоемкой;

в) от национальной экономики к глобальной;


⁹² Антипина О.И., Иноземцев В.Л. Постэкономическая революция и глобаль­ные проблемы//ОНС. 1998. №4. С.162-163, 165.

⁹³ Тоффлер Э. Третья волна. М., 1999. С.92-110.

⁹⁴ Яковец Ю.В. История цивилизаций. М., 1997. С.261.


г) от краткосрочной стра­тегии к долгосрочной;

д) от централизации к децентрализации;

ж) от представительной демократии к демократии участия;

з) от господства развитых стран «Севера» к увеличению роли «Юга» в международ­ных отношениях;

е) от выбора между двумя вариантами к плюралис­тическому выбору и т.д.⁹⁵

Вторжение в жизнь человечества идей, ценностей и структур постиндустриализма вызвало постоянно растущий поток антииндустриальной литературы, которая разрабатывала в основном следую­щую проблематику:

- в связи с тем, что индустриализм последовательно выступал под знаменами Разума, постиндустриализм должен был, по закону инверсии, отдавать приоритет живому и контролю его за Разумом. По мнению А. Турена, судьба мира стала зависеть от того, будет ли наве­ден мост между Разумом и культурами, современностью и националь­но-культурной идентичностью народов, между развитием как универ­сальной целью и культурой как ценностным выбором, экономическим развитием и социальными преобразованиями»⁹⁶;

- постиндустриализм вырастал из индустриального мира, яв­ляясь одновременно и его продолжением, и его отрицанием. Уже в начале 70-х годов в интеллектуальном мире распространяется пони­мание того, что необходимо переориентировать экономическое развитие западной цивилизации, изменить парадигму прогресса в пользу гуманизации труда и производства, имея в виду не увеличение при­были и приращение могущества (власти), а удовлетворение челове­ческих, не являющихся сугубо экономическими, потребностей, в час­тности, развитие «аутентичной демократии», подразумевавшей пре­одоление всех видов и форм отчуждения⁹⁷. Сикко Мансхольт, один из «отцов зеленой Европы», заявил в 1972 году, что вместо общества, основанного на росте материального благосостояния, должно возник­нуть общество роста культуры и счастья, в котором возможно раскры­тие каждым человеком своих способностей⁹⁸;

- наука и техника становились главными действующими геро­ями возникающего постиндустриального мира. М. Понятовски в 1978 году писал о «научном обществе», где основными ценностями стано­вится информация и информационные технологии. «Интеллектуаль­ные возможности каждой нации, помноженные на средства инфор­матики, находящиеся в ее распоряжении, будут играть решающую роль в ее состязании с соперниками и в определении ее действительного статуса на мировой арене», - писал этот известный французский уче­ный. По его мнению, ни для наций, ни для индивидов препятствия на пути к научной эре не сводятся к одному или нескольким недостат­кам, устранив которые можно «догнать свое время». «Речь идет не об экзамене по специальности, - утверждал М. Понятовски, - а об общем уровне развития, о проверке на общую культуру... Научное общество требует повсеместного распространения компетентности, образова­ния и технической подготовки»^99. Что касается роли техники и технологий, то среди теоретиков постиндустриализма были и технократы, и технофобы. С одной стороны, как заключал Т. Стоуньер, в пстиндустриальном обществе “развитие технологий все больше и больше “разогревает” технический прогресс. Раньше экономику “за собой тянул рынок”, теперь ее “толкает” вперед технология. В своем постоянном ускорении техническое развитие привносит изменения не только в экономику, но и в общество в целом”100. С другой стороны, Ж. Эллюль и его последователи выступали


95 Нэсбитт Дж., Эбурдин П. Что нас ждет в 90-е годы. Мегатенденции. Год 2000. М., 1992.

⁹⁶ Touraine A. Modernity and Cultural Specificites//lntemational Soсial Science Journal. P., 1988, N 118. P. 451.

⁹⁷ Julien С. Le suicide des democraties. P., 1972. P. 215.

⁹⁸ Mansholt S. Le chemine de bonneur.//Le nouvel observateur. P. 1972. N 396.

⁹⁹ Poniatowski М. L'avenir n'est ecrit nulle part. P., 1978. P. 50, 81.

^w Stonier Т. Wealth of information profile of a postindustrial Society. L., 1983. P. 31.

¹⁰¹ Bell D. The Social framework of information Society. In: Computer age: A Twenty-year view. L.,1981. P. 163


против «безрассудства научно-технического прогрессизма», за «ос­вобождение человека от порабощающей техники». «Природа уже не есть просто наше живописное окружение, - писал этот мыслитель в одной из работ 1982 года. - По сути дела среда, мало-помалу создаю­щаяся вокруг нас, есть, прежде всего, Вселенная-Машина. Техника сама становится средой в самом полном смысле этого слова. Техника ок­ружает нас как сплошной кокон без просветов, делающий природу совершенно бесполезной, покорной, вторичной, малозначительной. Что имеет значение, так это Техника. Природа оказалась демонтиро­ванной, дезинтегрированной наукой и техникой: техника составила целостную среду обитания, внутри которой человек живет, чувствует, мыслит, приобретает опыт. Все глубокие впечатления, полученные им, приходят к нему от техники. Решающим фактором является заполне­ние наших мыслей, как и нашей чувственности, механическими про­цессами. Именно техника есть теперь «данность» без всяких опреде­лений: тут нет надобности ни в смысле, ни в ценности, она навязыва­ет себя просто тем, что она существует»¹⁰². Э. Тоффлер в своей книге «Футуршок» приводит слова писателя Р. Лэнга, который утверждал: «Никто, даже самые выдающиеся ученые нашего времени, не знает по настоящему, куда ведет нас наука. Мы сидим в поезде, который, набирая скорость, мчится по рельсам с неизвестным количеством развилок, и каждая из которых ведет в неизвестность. В кабине ма­шиниста при этом нет ни одного ученого, а стрелочником может стать сам дьявол. Большая часть общества при этом находится в после­днем вагоне и глядит назад»¹⁰³;

- происходило скоропостижное угасание многих идей, вооду­шевлявших людей индустриальной эпохи (национальное государство, представительная демократия и т.д.) и рождались новые, очерчива­ющие еще непривычные для людей абрисы постиндустриально-ин-формационного будущего. «Мы вступаем в период глубоких переход­ных процессов, - отмечали авторы доклада «Микроэлектроника и об­щество: на радость или на горе», представленного в 1982 году Римс­кому клубу, - который продлится, возможно, от 30 до 50 лет, прежде чем приведет к совершенно иному типу мирового общества с иными, чем в индустриальном, ценностями, новыми политическими и адми­нистративными структурами, совершенно новыми формами институ­ционального поведения и с существенно отличной от привычной нам сегодня технической базой, которая окажет глубокое влияние на об­раз жизни внутри любой страны и культуры»¹⁰⁴. Зигмунд Бауман, в свою очередь, отмечал по этому поводу: «С огромным упрощением (но таким, что позволяет обнажить суть дела) можно сказать, что со­временная гуманистика моделировала мир в первую очередь как объект администрирования. Это был мир, обозреваемый с высоты стола генерального директора..., и в котором главным условием дос­тижения целей (и уже поставленных, и еще не придуманных) была сплоченность рядов исполнителей. Она достигалась благодаря все­общей лояльности по отношению к задачам, выдвигаемым началь­ством, и в вере в право начальства формулировать их.. Самая глубо­кая и богатая последствиями отличительная черта времени, в кото­ром нам выпало жить, в том и состоит, что оно не только не думает, но и не способно думать о себе как о «проекте»... Проектирование и уси­лия для исполнения целей подверглись приватизации, дерегуляции, фрагментации»¹⁰⁵.

Плюрализм форм, стилей, смыслов жизни состав­ляют одну из сущностей постиндустриализма. Не случайно Д. Белл подчеркивал, что «постиндустриальное общество - это не проекции и не экстраполяция уже существующих на Западе тенденций развития. а новый принцип социально-технической организации жизни, столь же оригинальный, как индустриальная система..., заменившая собой аграрную»¹⁰⁶ Учитывая все вышеотмеченное, можно переходить к идущей еще от А. Тойнби, схеме рассмотрения


¹⁰² Ellul J. Chonger de revolution: I'ineluctable proletariat. P., 1982. P. 71.

^1(e TofflerA. Future Shock. New York, 1971. P. 332.

¹⁰⁴ Microelectronics and Society: for better or for worse. A Report the Club of Rome. N 7., 1982. P. 23-24.

¹⁰⁵ Бауман 3. Спор о постмодерне // Социологический журнал. 1994. № 4. С. 71.

¹⁰⁶ Bell D. Op. ett.


любой цивилизации, в нашем случае постиндустриальной: человек, семья, население; технологи­ческий уклад; экономический комплекс; социально-политические ин­ституты и структуры; духовная сфера. Постиндустриализм, предоставляя всем и всему «право на различия», создает новую ситуацию, когда, согласно А. Лефевру, «не дух, как у Гегеля, не класс, как у Маркса, не нация, а человек в един­стве с окружающей средой должен рассматриваться в качестве глав­ного действующего лица Истории»¹⁰⁷. И как индивид (представитель человеческого рода, рассматриваемый со стороны его природных свойств и качеств), и как субъект (человек как познающий феномен и носитель предметно-практической деятельности), и как личность (эле­мент социума, определивший свое место в динамике социокультур-ного развития) человек информационной эпохи быстро меняется:

увеличи­вается объем человеческого мозга и коэффициент его полезного использования;

он «чер­неет» и «желтеет» в результате распространения смешанных браков;

превращает реальное направление эволюционного процесса во все большей мере в функцию собственной деятельности;

берет будущее в свои руки и тогда, когда решает сохраниться в качестве биологичес­кого вида, защитив исторически сложившиеся экосистемы и качество окружающей среды, и тогда, когда отдает предпочтение активному вмешательству на генетическом уровне в работу мозга;

способствует так называемому «улучшению» человеческой популяции, появлению «генетических мутантов»¹⁰⁸.

Футурологи по-разному оценивают перспективы развития чело­века как биологического вида, но в целом доминируют два подхода к освещению этой проблемы. Первый из них исходит из того, что ради­кальные перемены во внешней среде, в условиях существования че­ловека (изменение радиоактивного фона, состава воздуха и питания, усиление жесткого космического излучения в связи с ослаблением озонового слоя и т.д.) приведут к нарастанию числа мутантов. Это сна­чала приведет к усилению антропологического разнообразия на Зем­ле, а затем станет формировать новый облик человека, очередной вид рода Homo. Второй же подход основывается на том, что человек не является завершающим звеном в эволюционной цепочке на нашей планете, что кризисные явления в развитии homo sapience со временем приведут к гибели этого биологического вида. Как пишет ю.а. Фомин, «в недрах вида в результате продолжающегося эволю­ционного процесса начинает формироваться новый вид, который придет ему на смену... Следующим этапом эволюции будет появле­ние суперчеловека - человекообразного существа, обладающего спо­собностью телепатических контактов и не требующих наших слож­ных технических устройств для своего жизнеобеспечения... Суперче­ловек откажется постепенно (частично или полностью) от языка как средства общения и заменит его видеообразами. Это приведет к от­миранию национальных и этнических различий, а также позволит от­казаться от использования многих технических средств, так необхо­димых нам сейчас. Не нужны будут телефоны, радио, телевидение и другие средства связи. Отпадёт необходимость во всех видах печат­ной продукции - газетах, журналах, книгах. С момента рождения су­перчеловек будет обладать способностью без помощи учителей и учеб­ников получать необходимую информацию, а медицинское обслужи­вание заменит эффективное самолечение».¹⁰⁹

И хотя ю.а.фомин убежден, что «практически на нашей плане­те зарождается новая цивилизация, существенно отличающаяся от нашей»¹¹⁰, явно имея в виду перемены, связанные с информатизаци­ей жизни современного человека и его ориентацией на ценности по­стиндустриализма, тем не менее появление нового биологического вида –


¹⁰⁷ Lefevre H. De L'Etat. Т. I. P., 1978; Февр Л. Бои за историю. М., 1991. С. 37

¹⁰⁸ См.подр.: Ващекин Н.П., Лось В.А-.Урсул АД. Концепции современного ес­тествознания. М., 2000. С.132-136.

¹⁰⁹ Фомин ЮА-Энциклопедия аномальных явлений, м., 1993. С.167,185,172.

Гамже,с.'\72

сверхчеловека не может связываться с цивилизацией, кото­рая приходит на смену индустриальной, так как речь идет о новом скачке в биологической эволюции, на что уходят миллионы лет, в то время как homo sapiens довольно молод, он существует всего лишь 40 тысяч лет. Столь радикальные перемены в человеке и обществе, о которых пишет Ю.А.Фомин, если они вообще возможны, потребуют, по крайней мере, тысячелетий, если не больше. По всей видимости, учитывая возможные реалии суперцикла нескольких постиндустри­альных глобальных цивилизаций, следует отдать предпочтение пер­вому подходу в определении будущего человека, имея в виду ускоря­ющуюся динамику внутренних перемен, которые будут происходить постепенно и накапливаться от поколения к поколению. И человек постиндустриальный, если следовать мысли П. Тейяра де Шардена, останется «воплощением эволюции в пространстве и времени». Его личность будет, согласно Х.Ортеге-и-Гассету, «дочерью прошлого и матерью будущего». В этом смысле возврат человека к гуманизму, приоритету ценностей свободной творческой личности после угнета­ющей механистичности индустриального Молоха уже сейчас высту­пает главной отличительной чертой тенденций, связанных с инфор­мационно-постиндустриальным будущим человечества.

Одномерный, «экономический человек», ориентированный на удовлетворение материальных потребностей и успех в потребитель­ской модели евроатлантической цивилизации, в результате постин­дустриальной революции уступит место многоплановому человеку, «человеку творческому», «богатой индивидуальности». В постиндус­триальном обществе на первый план выдвигается новый социальный тип личности: у человека появляется возможность выбора между ра­ботой по найму и собственным бизнесом, между различными спосо­бами самовыражения и материальным успехом, он может свободно выбирать и строить по своему усмотрению отношения с другими людь­ми и т.д.¹¹¹

Главным действующим лицом постиндустриализма - человеком, - движет не забота о хлебе насущном, не стремление к накоплению материальных благ, не потребительские инстинкты, а потребность в преодолении социально-экономического и политического отчуждения, освобождении от обезличивающей массовости индустриального об­щества, самореализации и самоутверждении в творчестве. В этом смысле человек становится не только носителем «всеобщих произ­водительных сил» (в научном обществе основой любого производ­ства становится знание), но и основной целью культурного развития.¹¹² Называя постиндустриальное общество «программированным», А. Турен отмечал, что в нем «центральным пунктом протеста и требова­ний является счастье, то есть образ такой организации обществен­ной жизни в целом, который определен в зависимости от потребнос­тей, выраженных самыми разными индивидами и группами... В про­граммированном обществе активность принадлежит социальному действующему лицу в любой из его ролей, можно сказать, что это человек как живое существо».¹¹³

Деятельность «многомерного человека» постиндустриального общества неразрывно связывается с коренными преобразованиями самого характера труда. Труд в привычном его понимании как про­цесс воздействия человека на вещество природы, исчезает. На место абстрактного труда («труда вообще»), овеществленного в массе сто­имостей, создающего всю совокупность материальных богатств, при­ходит всеобщий («универсальный») труд как свободная творческая деятельность человека в области науки, культуры, информации и, что не менее, а может быть и болеет важно, производство самого чело­века. Всеобщий труд всегда индивидуален, независимо от того, со­вершается ли он в огромных коллективах или является деятельнос­тью одиночек. Он опирается как правило, на всю совокупность науч­ных знаний, достижений культуры, народную мудрость, традиции, ду­ховные ценности, накопленные человечеством. По своей природе всеобщий труд не поддается той регламентации, которая обычно ха­рактерна для абстрактного труда индустриального типа,


-•• ¹" Бунин И.М. Социалисты и общественно-политическая борьба во Франции в