Эдуард Азроянц глобализация: катастрофа или путь к развитию?

Вид материала

Книга

Содержание 6.4. Цикличность и ритмы социума. Типы политических режимов

Подобный материал:

• Модернизация и глобализация, 164.54kb.
• Путь Мури «Путь Мури», 1560.07kb.
• Глобализация и глобальные проблемы мировой экономики часть 1 глобализация, 493.34kb.
• 2 Глобализация мировой экономики, 793.65kb.
• География мирового хозяйства, 79.61kb.
• Кранк Эдуард Освальдович, 43.44kb.
• Наваждение или феномен блуждающих могил, 6011.03kb.
• Ми повинні пам'ятати трагічне минуле, щоб, 465.77kb.
• 25 января 2007 года, 62.59kb.
• Урок №1 Тема: «Поразмыслим в шести шляпах», 91.07kb.

^

6.4. Цикличность и ритмы социума.

Вопросы ритмов и цикличности в социальных процессах и истории в целом наращивают свою актуальность во времени. Мы сталкиваемся с ритмами и циклами зачастую даже тогда, когда о них и не упоминаем, например, при рассмотрении различных классификаций или структурировании тех или иных явлений. Такую активность можно объяснить, с одной стороны, накопленным знанием, а с другой - и это, видимо, существенней, неудовлетворенностью методологией исторических и ряда других общественных наук.

Нам представляется полезным, хотя бы крупными мазками, представить палитру мнений по ряду срезов общественного самоопределения социума. Начнем с истории. Здесь, во-первых, мы сталкиваемся с различием в определении самого объекта исследования, т.е. исторического организма, закономерности которого изучаются. У А. Тойнби и Ж. А. Гобина - это цивилизация, О. Шпенглер говорит о культуре и цивилизации, Л. Н. Гумилев вычленяет этносы и суперэтносы, Н. Я. Данилевский вводит понятие культурно-исторического типа, П. А. Сорокин останавливается на типе культуры, а К. Н. Леонтьев предложил термин культурно-исторического типа.

Исходная позиция приводит, естественно, и к количественным различиям в выделенных объектах исследования. У О. Шпенглера - это 9 национальных культур, у А. Тойнби - 31 цивилизация, у Н. Я Данилевского - 13 культурно- исторических типов, а у П. А. Сорокина - 10 типов культур. С таким подходом связана различная продолжительность цикла, который по существу является жизненным циклом исторического организма (от рождения до смерти).

Не меньшее различие мы встречаем, когда обращаемся к фазовой классификации истории цивилизаций (циклов). В частности, когда мы говорим об истории в целом, можно привести следующие примеры. А. Тойнби различал, во-первых, восходящую и нисходящую линию цивилизации, во-вторых, выделял четыре фазы цикла - рождение, рост, надлом и падение. О. Шпенглер так же склонялся к тетраде, преподнося ее в двух формах. Первая - в виде эпох: первобытной, ранней, поздней и цивилизации. Вторая - как природный образ жизненного цикла смены времен года: весной - рождение, летом - рост, осенью - собирание, зимой - хранение.

Более подробно структурирует свой объект исследований Н. Я Данилевский. В самом "культурно-историческом типе" он выделяет четыре среза, или, по его терминологии, - четыре основные формы самопроявления: религиозную, культурную (творческую), политическую и социально-экономическую. Кроме того, сам цикл имеет четыре стадии эволюции: зарождение, возмужание, дряхление и гибель.

Американский профессор Кэрол Квигли считает, что в своем развитии цивилизация проходит семь основных стадий: смешение культур; созревание; экспансия; конфликты; универсальная империя; упадок; вторжение.

В области политики обратимся к седой древности. Древнегреческий историк Полибий выделял шесть основных циклов политических ритмов: монархию, тиранию, аристократию, олигархию, демократию и охлократию. Можно предположить, что истоки такой классификации он взял у Платона, который на два столетия ранее не только обозначил эти формы власти, но и показал их своеобразную антиномичность. Вот как это таблично выглядит:

Табл. №

^ Типы политических режимов
Рождающиеся	Вырождающиеся
Монархия	Тирания
Аристократия	Олигархия
Демократия	Охлократия

Обратимся теперь к культуре. И в ней многообразие. Вот только некоторые примеры. О. Вульф считает, что изобразительное искусство проходит три стадии эволюции в любой культуре: тектоническую, пластическую и декоративную. В. Гюго и Е. Бове утверждают относительно национальной литературы, что для ее развития характерны три стадии: лирическая, эпическая и драматическая. П. Лигети, в свою очередь, в истории искусства и культуры видит три фазы: архитектурную, пластическую и живописную.

Более фундаментально подходит к данному вопросу Ф. Горнелиус, по мнению которого, каждая культура проходит в своей эволюции цикл из пяти фаз (периодов). В первом периоде объединяющим началом культуры выступает религия. Во втором, пограничном периоде начинают возникать социальные различия, лидеры выделяются из людской массы, но не отрываются окончательно. В третьем периоде герои окончательно отделяются от масс, и совершаются первые ошибки в определении направления исторического развития. Четвертый период - это время господства личности, когда доминируют индивидуализм, жизнь в одиночестве и эгоизм. И, наконец, пятый - это период копирования, когда общество начинает копировать другие, а его собственные жизненные критерии умирают.

И в заключение два примера из области возникновения и жизни идей. Так, Г. Лебон предлагал шести фазный цикл: Пророк, Апостолы, оппозиция отторжения, заражение, эпидемия и кристаллизация. В несколько иной манере свою структуру из девяти фаз предлагает Ф. Блохинцев: озарение, распятие, распространение, присвоение властью, канонизация, эпоха "охранителей", борьба за единомыслие, торможение, гибель общества или новое озарение.

Приведенные примеры демонстрируют достаточно пеструю картину методологического подхода вычленения и структурирования циклов общественных процессов и истории человечества в целом. Можно по-разному объяснять это многообразие, но, с нашей точки зрения, важным является наличие определенной логики и множества моментов аналогии, что создает предпосылки к обобщению и дает надежду на успешность поиска.

Следующий шаг, который было бы логично предпринять, - это рассмотреть конкретные примеры применения той или иной методологии. Начнем, пожалуй, с метода Освальда Шпенглера, который изложен в книге "Закат Европы". В весьма своеобразной манере автор предпосылает самому исследованию 60-страничное введение и прилагает к нему таблицы, которые, по его словам, дают краткий обзор того, что являются результатами исследования и дают представление о плодотворности и области применения нового метода (три таблицы на 10 страницах).

Преследуя свои цели, мы преобразуем авторские таблицы таким образом, чтобы сохранить его метод, но исключить весь фактографический материал, заменив его приблизительной оценкой длительности того или иного периода. В таком виде таблицы становятся лаконичными, наглядными и, главное, доступными для сопоставления и сравнительного анализа. Итак, три таблицы О. Шпенглера. (см. 117, с. 96-105)


Таблицы к сравнительной морфологии мировой истории.

Табл. №

“Одновременные” эпохи духовной жизни.

годы

Эпохи	Индийская культура с 1550 г. до Р.Х.	Античная культура с 1100 до Р.Х.	Арабская культура с 0 г.	Западная культура с 900 г.
Весна	300	500	450	600
Лето	Нет данных	150	250	200
Осень	Нет данных	130	100	100
Зима	Нет данных конец 500 г. н. э.	150	150	100

Табл. №

“Одновременные” эпохи искусства.

годы

Эпохи	Египетская культура с 3400 г. до Р.Х.	Античная культура с 1600 до Р.Х.	Арабская культура с 0 г.	Западная культура с 500 г.
Первобытное время	450	500	-	400
Ранняя эпоха	750	550	550	600
Поздняя эпоха	400	350	450	300
Цивилизация	400	200	400	200

Табл. №

“Одновременные” политические эпохи.

годы

Эпохи	Египетская культура с 3400 г. до Р.Х.	Античная культура с 1600 до Р.Х.	Западная культура с 500 г.
Первобытная эпоха	500	500	400
Ранняя эпоха	700	450	700
Поздняя эпоха	400	350	200
Цивилизация: 1-я стадия (“Деньги”)	200	200	200
2-я стадия (“Цезаризм”)	200	200	200
3-я стадия (“Египтицизм”)	150	200	После 2200

Таблицы О. Шпенглера, безусловно, интересны, однако, одновременно вызывают достаточно много вопросов отсутствием сквозной логики построения. Например, зачем автор наряду со срезом "духовной жизни" (таблица 31) выделяет один из его элементов - "искусство" (таблица 32), при этом давая эпохам в одной и другой таблицах несовпадающие названия. Кроме того, в таблицу I включена индийская культура, которая практически не имеет датировки по эпохам, причем из последующих таблиц она исчезает вовсе. Почти то же самое происходит с арабской культурой, которая исчезает в срезе "политических эпох" (табл. 33). Ряд аналогичных замечаний, в частности, делает и автор введения, профессор А. Дубнов.

Но главное у О. Шпенглера не сама наполненность таблиц, а заложенный в них метод. Его можно свести к ряду основных положений.

Объектом исторического исследования является культура. "...я вижу феномен множества мощных культур, с первобытной силой вырастающих из недр породившей их страны, к которой они строго привязаны на всем протяжении своего существования, и каждая из них налагает на свой материал - человечество - свою собственную форму, и у каждой своя собственная идея, свои собственные страсти, собственная жизнь, желания и чувствования и, наконец, собственная смерть". (117, с. 56)

Культура является органической формой (иначе, социальным организмом). "Во всемирной истории я вижу картину вечного образования и изменения, чудесного становления и умирания органических форм". (117, с. 57)

Все культуры, как социальные организмы, подчиняются одним и тем же закономерностям развития и проходят ряд одинаковых уровней. Поэтому на основе аналогий возможны сравнительная морфология мировой истории и предсказания будущего.

"Цивилизация есть неизбежная судьба культуры", которой заканчивается ее жизненный цикл.

Цель своей теории О. Шпенглер сформулировал следующим образом: "Я надеюсь доказать, что все без исключения великие создания: формы религии, искусства, политики, общества, хозяйства, наук - во всех культурах одновременно возникают, завершаются и угасают, что внутренняя структура одной вполне соответствует всем другим; что нет ни одного имеющего в исторической картине глубокое физико-аналитическое значение явления в одной из них, к которому бы не нашлось параллелей во всех других, притом в строго показательной форме и на вполне определенном месте... С этой точки зрения открывается возможность... перешагнуть через настоящее, как предел исследования, и определить еще не закончившиеся фазы истории, устанавливая их тип, темп, смысл и результаты и, кроме того, реконструировать давно забытые и неизвестные эпохи, даже целые культуры, руководствуясь морфологическими связями...".(117, с. 180)

На полвека раньше О. Шпенглера много идентичных мыслей сформулировал наш соотечественник Н. Я. Данилевский. Предвосхитив европейскую знаменитость, Данилевский оказался непонятым, обруганным и забытым на Родине (для России такая участь одаренных людей привычна и давно не вызывает удивления).

Критикуя, как в последующем и О. Шпенглер, линейную систему истории, Н. Я. Данилевский вычленяет в качестве объекта исторического исследования социальный организм - племя, этнос, культурно-исторический тип. При этом своими примерами и аналогиями он подчеркивает единство принципов всех природных процессов и явлений, неотделимое единство человека и человечества от Мира.

"Всему живущему, как отдельному неделимому, так и целым видам, родам, отрядам животных или растений, дается известная только сумма жизни, с истощением которой они должны умереть. Геология и палеонтология показывают, как для разных видов, родов, отрядов живых существ было время зарождения, наивысшего развития, постепенного уменьшения и, наконец, совершенного исчезновения... История говорит то же самое о народах: и они нарождаются, достигают различных степеней развития, стареют, дряхлеют, умирают - и умирают не от внешних только причин".(128, с. 74)

Автор выстраивает логическую цепочку: социальный организм (культурно-исторический тип или цивилизация), жизненный цикл этого организма (сумма жизни), фазы жизненного цикла (степени развития). В частности, касаясь периодичности жизненного цикла, Н. Я. Данилевский пишет следующее: "Как в развитии человека можно различать или три возраста (несовершеннолетие, совершеннолетие и старость - деление, принимаемое, например, для некоторых гражданских целей), или четыре (детство, юность, возмужалость, старость), или даже семь (младенчество, отрочество, юность, молодость, или первая пора зрелости, возмужалость, старость и дряхлость), так же точно можно отличать и различное число периодов развития в жизни исторических племен, что будет зависеть отчасти от взгляда историка, отчасти же от самого характера их развития, могущего подвергаться более или менее частным переменам". (128, с. 82) Иначе говоря, автор не настаивает на какой-то конкретной структуре цикла, считая, что она может выстраиваться в зависимости от поставленных целей исследования.

В этой связи нельзя обойти вниманием, с нашей точки зрения, важный вывод автора о том, что без четкого различения степеней развития от типов развития невозможна естественная группировка исторических явлений. Таким образом, по существу подготовлена платформа методологии сравнительной морфологии исторических процессов. И хотя сам Н. Данилевский этим термином не пользуется, примеры, которыми он иллюстрирует свои выводы, красноречивое тому подтверждение.

Весьма своеобразно трактует Н. Я. Данилевский свое понимание сущности прогресса. Он, в частности, утверждает: "Прогресс состоит не в том, чтобы всем идти в одном направлении, а в том, чтобы все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, исходить в разных направлениях, ибо доселе он таким именно образом проявляется". (128, с. 87) Следовательно, именно разнообразие вообще и культурно-исторических типов в частности есть естественное проявление прогрессивного развития. Причем этот процесс развивается в двух направлениях: путем разнообразия типов и путем прохождения каждым типом определенных ступеней (степеней) развития.

Продуктивность подобного методологического подхода достаточно очевидна. Н. Я. Данилевский по этому поводу пишет следующее: "...подчинение в исторической системе степеней развития типам развития имеет еще то преимущество, что избавляет от необходимости прибегать к помощи ни на чем не основанных гипотез о той точке пути, на которой в тот или в другой момент находилось человечество. Рассматривая историю отдельного культурного типа, если цикл его развития вполне принадлежит прошедшему, мы точно и безошибочно можем определить возможность этого развития, можем сказать: здесь оканчивается его детство, его юность, его зрелый возраст, здесь начинается его старость, здесь его дряхлость, или, что то же самое, разделить его историю на древнейшую, древнюю, среднюю, новую, новейшую и т.п. Мы можем сделать это с некоторым вероятием при помощи аналогии даже и для таких культурных типов, которые еще не окончили своего поприща". (128, с. 87)

Вместе с тем, выстроив достаточно логичную цепь рассуждений, о которой мы говорили выше, Данилевский делает ряд шагов в ином направлении, которые в определенной степени разрушают логику предыдущего исследования. Мы имеем в виду в общем интересные мысли автора об этнографическом и государственном состояниях. Вот что он пишет: "Эта двойственность в жизни культурно-исторических племен, выражающаяся в неопределенно длинном периоде образовательном, когда бессознательным образом заготовляется материал, и кладутся основы будущей деятельности, и в сравнительно кратком проявительном или деятельном периоде, кода эти запасы исстрачиваются на создание цивилизации, - имеет своим посредником тот промежуток времени, в котором народы приготовляют, так сказать, место для своей деятельности, строят государство и ограждают свою политическую независимость, без которой, как мы видели, цивилизация ни начаться, ни развиться, ни укрепиться не может". (128, с. 111)

И чуть ниже продолжает: "Переход как из этнического состояния в государственное, так из государственного в цивилизационное, или культурное, обуславливается толчком или рядом толчков внешних событий, возбуждающих и поддерживающих деятельность народа в известном направлении". (128, с. 111)

Получается, что так называемое этнографическое и государственное состояния (или периоды) в цивилизационый (или культурно-исторический) цикл не входят. Одновременно с этим, как мы видим, Данилевский утверждал, что все характерные этнографические свойства (качества) в соответствующем культурно-историческом типе не только развиваются, но и достигают своего предела.

Третьей всемирно заметной фигурой в развитии теории цивилизационного понимания истории был Арнольд Тойнби. Он во многом был солидарен со своими предшественниками, но под своим углом зрения продвинулся дальше в рассмотрении указанной проблемы.

В частности, характеризуя свой взгляд на историю, А. Тойнби упоминает о знакомстве в 1920 г. с книгой О. Шпенглера "Закат Европы" и своем отношении к ней. Соглашаясь с основными позициями теории О. Шпенглера, А. Тойнби резко критикует его по вопросу о генезисе цивилизаций, называя поразительным догматиком и детерминистом.

Каковы же "кардинальные положения" теории А. Тойнби? Лучше всего по этому вопросу обратиться к самому автору, процитировав его основные позиции.

Первое, конечно, определение самого объекта исторического исследования. А. Тойнби по этому вопросу высказывается с полной определенностью. Он пишет: "Одним из кардинальных положений моей теории была мысль о том, что наименьшей ячейкой умопостигаемого поля исторического исследования должно служить целое общество, а не случайные изолированные фрагменты его, вроде национальных государств современного Запада или городов - государств греко-римского периода". (118, с. 24)

Второй важный вопрос, на который дает ответ А. Тойнби, - повторяется ли история. Его мнение по этой проблеме отражают две цитаты: "Если история человечества повторяется, то лишь в соответствии с общим ритмом Вселенной; но значение этой модели повторений заключается в том, какой масштаб она определяет для движения вперед процесса творения". (118, с. 39) И чуть ниже предположение разворачивается в конкретный пример подтверждения: "Обзор исторического пейзажа в свете известных нам данных показывает, что к настоящему моменту история повторилась около двадцати раз, воспроизводя общества такого вида, к которому принадлежит наш Западный мир, и что, за вероятным исключением нашего собственного общества, все представители этого вида обществ, называемых цивилизациями, уже мертвы или находятся в стадии умирания. Более того, когда мы детально рассматриваем эти мертвые или умирающие цивилизации, сравнивая их между собой, мы находим указания на повторяющуюся схему процесса их надлома, упадка и распада". (118, с. 39)

Из факта повторяемости истории А. Тойнби делает ряд нетривиальных выводов. Вывод первый, о "современности" различных по хронологии цивилизаций: "Тот опыт, те переживания, которые мы испытываем в наше время и в нашем мире, уже были пережиты Фукидидом в свое время... Фукидид, как я теперь понял, уже прошел по этому пути прежде нас. Он сам и его поколение по историческому опыту стояли на более высокой ступени, нежели я и мое поколение относительно своего времени: собственно, его настоящее соответствовало моему будущему. Но это превращало в нонсенс ту общепринятую формулу, что обозначало мой мир, как "современный", а мир Фукидида, как "древний". Что бы там ни говорила хронология, мой мир и мир Фукидида оказались в философском аспекте современниками". (118, с. 23)

Вывод второй - об одновременном, параллельном развитии целого ряда цивилизаций, обеспечивающих естественный принцип разнообразия, который аккумулируется в историческом опыте человечества: "...история в смысле развития человеческих обществ, называемых цивилизациями, проявляется как пучок параллельных, современных друг другу и сравнительно недавних свершений и опытов в некоем новом предприятии, а именно во множестве попыток, предпринимаемых до самого последнего времени, преодолеть примитивный образ существования, в котором человечество с момента своего возникновения в оцепенелом состоянии провело несколько сот тысячелетий, а частично находится в том же состоянии и сегодня в маргинальных областях, вроде Новой Гвинеи, Огненной Земли...". (118, с. 24)

Вывод третий - определение истории, как человеческого творчества с его поисками и муками, успехами и неудачами: "Я должен сказать, что каждая из этих цивилизаций есть своеобразная попытка единого, великого, общечеловеческого творчества или, если смотреть на нее ретроспективно, после ее завершения, это своеобразный пример единого, великого общечеловеческого опыта. Это творчество, или опыт, есть попытка совершить акт созидания. В каждой из этих цивилизаций человечество, я думаю, пытается подняться над собственной природой - над примитивной человеческой природой, я хотел бы сказать, - к более высокому уровню духовной жизни. Эту цель описать невозможно, ибо никому еще не удалось ее достичь, или, я бы сказал, ни одному обществу не удалось ее достичь". (118, с. 48)

Вывод четвертый - внешне аналогичный, но всьма продуктивный и своевременный, позволяющий выстраивать активную творческую позицию по вопросу общечеловеческого будущего: "...история человечества действительно временами повторялась, в значительной мере даже в тех сферах человеческой деятельности, где желания и воля человека были ближе всего к овладению ситуацией и менее всего зависели от влияния природных циклов. Должны ли мы теперь заключить, что детерминисты, в конце концов, правы, и то, что выглядит как свобода воли, есть лишь иллюзия? По мнению автора статьи, правильный вывод как раз противоречит этому. С его точки зрения, это тенденция к повторению, утвердительно проявляющаяся в деятельности человека, есть выражение хорошо известного механизма творческой способности". (118, с. 39)

Весьма важное место в теоретических позициях А. Тойнби отводится религии. Он говорит, в частности, о религии, как ахиллесовой пяте греков (121, с. 63), имея в виду христианство, как ответ на греческую экспансию на Востоке, и в результате источника новой цивилизации. Еще более жестко А. Тойнби выражается, говоря о цивилизации, к которой принадлежит он сам: "Этот поворот на пути западного прогресса, наступивший в XVIII веке, имел колоссальные последствия, ибо Западная цивилизация, с тех пор распространившаяся по всему миру с быстротой молнии, не была чем-то однородным и монолитным; скорее это было вспышкой угара - техническая окантовка с вырванной религиозной сердцевиной". (118, с. 64)

К сожалению, А. Тойнби не объясняет тех оснований, которые его побуждают так высоко оценивать место и роль религии, тем более что его примеры и оценки, с нашей точки зрения, весьма убедительны и правомерны. Обратите внимание, как оригинально он излагает вроде бы известные факты: "Итак, кто же эти личности, величайшие благодетели нынешней генерации человечества? Я бы назвал таких, как Конфуций и Лао-Цзы, Будда, Пророки Израиля и Иудеи, Заратустра, Иисус и Магомет, Сократ. И никто из этих благодетелей человечества на все времена не принадлежит ни к одной из пяти существующих цивилизаций. Конфуций и Лао-Цзы рождены исчезнувшей дальневосточной цивилизацией раннего поколения; Будда - дитя угасшей индуской цивилизации раннего поколения; Илия, Заратустра, Иисус и Магомет рождены исчезнувшей сирийской цивилизацией; Сократ - дитя умершей греческой цивилизации". (118, с. 100)

С нашей точки зрения, вопрос религий действительно центральный в зарождении и развитии цивилизаций. Но такое утверждение требует серьезных обоснований, особенно в связи с тем, что широко распространившиеся атеистические настроения и новообразования в религиозных конфессиях создают питательную среду несерьезного отношения человека к религии. Мы предполагаем специально рассмотреть этот вопрос в своей работе несколько позже.

И наконец, проблема, на своей позиции в которой настаивает А. Тойнби, - это стартовая основа, или, даже более, механизм, запускающий и питающий до определенной стадии развитие цивилизации. Как формулирует автор - это вопрос генезиса. И вот как он на него отвечает: "Я полагаю, что цивилизации рождаются и развиваются, успешно отвечая на последовательные Вызовы. Они надламываются и распадаются тогда, когда встречают Вызов, на который им не удается ответить". (118, с. 49)

Читатель нас может обвинить в изложении известного, в утомительном цитировании авторов и будет прав, если не захочет во всем этом отметить ту особенность, что те личности, о которых нам пришлось говорить, - эти три "песчинки" в мировом океане, - сумели в определенной мере предвосхитить будущее. И трудно найти что-то более существенное, что могло бы служить подтверждением достоверности их научных позиций.

Подведем некоторые итоги. Представители трех разных наций и государств, ученые разных школ, разнесенные историей с интервалом в полвека, в своих исследованиях с разных позиций приходят, за исключением ряда деталей, к одному и тому же результату по принципиальным позициям. Во-первых, они категорически отвергают линейную систему истории, как не отражающую ее существа и потому бесперспективную. Во-вторых, формулируется вполне определенный объект исторического исследования – культуры, как органические социальные образования (форма), процессы развития которых и есть история. В-третьих, каждая культура характеризуется своим жизненным циклом и в процессе развития проходит ряд последовательных фаз. В-четвертых, культура имеет горизонтальную и вертикальную стратификацию: по горизонтали - жизненный цикл с пофазной последовательностью, по вертикали - срезы основных направлений общественной деятельности (религиозный, политический, экономический, творческий и т. п.). В-пятых, история повторяется , и возможна сравнительная морфология мировой истории, открывающая путь к реконструкции и прогнозу исторического процесса.

К сожалению, наша великая троица совершенно разошлась во мнении по вопросу генезиса культур. Для большей наглядности сравнения мы иллюстрируем изложенные итоги в систематизированном виде в таблице №34..

Табл. №

Сопоставление взглядов Данилевского Н. Я., Шпенглера О. и Тойнби А. Дж. по основным позициям их теории.

Пози-ции	Данилевский Н. Я. 1869 г.	Шпенглер О. 1918 г.	Тойнби А. Дж. 1947 г.
I.	Критика линейной системы истории.	Критика линейной системы истории.	Критика линейной системы истории.
II.	Объектом исторического исследования является культурно-исторический тип (культура, цивилизация).	Объектом исторического исследования является органическая форма – культура. История – это история культур.	Объектом исторического исследования является цивилизация. История - это пучок параллельных цивилизаций.
III.	Различает типы культур и степени их развития. Считает, что структурирование типа культуры следует осуществлять в зависимости от цели исследования (предлагает варианты 3-х, 4-х и 7-ми фазных циклов).	Культуры проходят ряд одинаковых стадий: весна, лето, осень, зима - и подчиняются одним и тем же законам развития.	Культура (цивилизация) проходит ряд четырех последовательных фаз: зарождение, развитие, надлом и упадок.
IV.	Допускает возможность сравнительной морфологии.	Приводит систематизированный материал по сравнительной морфологии истории.	Приводит ряд примеров сравнительной морфологии культур.
V.	Выделяет кроме последовательных фаз (степеней) еще горизонтальные срезы, планы.	Выделяет в рамках цикла ряд срезов: политический, экономический, религиозный, искусство.	Подчеркивает в структуре цивилизации религиозный стержень и технологическую оболочку.
VI.	Генезис культуры начинается в этнографический период, обеспечивающий аккумуляцию социальной энергии.	В основе генезиса культуры видит закон природы, которому она строго следует в своем развитии.	В основе генезиса культуры видит механизмы Вызова и Ответа.

Обратим теперь внимание на ряд работ, авторы которых задавались целью не столь теоретического рассмотрения проблемы цикличности истории, сколько поиску и построению на реальных примерах циклов и их фаз.

Начнем с А. Чижевского, который пришел к выводу, что "колебания исторического процесса оказались одновременными с колебаниями химико-физических процессов в солнечной материи". (119, с. 26) На этой основе автор выдвигает следующие положения:

• главные моменты исторической жизни народов, сопряженные с движением больших масс, стремятся быть синхронными;
  
• количество протекающих одновременно в различных участках земли исторических событий с приближением к максимуму солнцедеятельности постепенно увеличивается, достигая наибольшего числа в эпохи максимумов, и уменьшается с приближением к минимуму;
  
• каждый цикл исторических событий всемирно-исторического процесса является всеобщим;
  
• каждый цикл всеобщей истории в среднем равен 11 годам (9 циклов в столетие);
  
• цикл представлен 4-мя этапами, их определенная последовательность и формирует цикличность.
  

Структура 11-летнего цикла по А. Чижевскому выглядит следующим образом:

• 1-й период минимальной возбудимости - 3 года (5%);
  
• 2-й период нарастания возбудимости - 2 года (20%);
  
• 3-й период максимальной возбудимости - 3 года (60%);
  
• 4-й период падения возбудимости - 3 года (15%).
  

А. Чижевский дает подробную характеристику каждого периода, мы ограничимся только тем, что назовем их одним характерным словом: 1-й период - индифферентность, 2-й период - кристаллизация, 3-й период - взрыв, 4-й период - депрессия.

Автор в своих выводах достаточно категоричен (и у него есть на это основания), утверждая, что "... как совокупная жизнь всего человечества, так жизнь индивидов подчинены строгим и неизменным законам ритма, которые могут быть обнаружены при помощи исследований, охватывающих своим материалом деяния больших человеческих масс и большие промежутки исторического времени". (119 с. 62)

Надо отдать должное А. Чижевскому, который, высказав гипотезу, провел фундаментальное исследование на тщательно подобранном огромном поле статистики исторических событий определенного класса. Он его определил как массовые движения, относя к ним войны, карательные экспедиции, набеги, вооруженные восстания, мятежи, смуты, различные бунты, революционные и гражданские войны, погромы и массовые резни и т.п.

При этом ценность исследования заключается еще и в том, что автор не структурирует исследуемый объект, он наблюдает его в целом. Он объясняет свою позицию следующим образом: “Не вдаваясь в подробное обсуждение данного вопроса, лежащего в области теории и философии исторического процесса, мы скажем, что независимо от того, какое единство – биологическое или социальное – мы признаем за человечеством в тот или иной момент исторического развития, важно то, что термин «всемирно-исторический процесс» наиболее полным, исчерпывающим образом уясняет основную сущность нашего статистического учета: он позволяет представить себе все человечество независимо от того, объединено или разъединено оно, в любой данный момент времени, т.е. настоящий термин заключает в себе элементы понятия для хода всемирно-исторической эволюции”. (120, с. 252)

Проведя количественный анализ статистики исторических событий (массовых движений), А. Чижевский приходит к выводу, который формулирует следующим образом: “На различных материках Земли, в различных государствах, у различных народов независимо от того, существуют ли между ними какие-либо взаимодействия, общее количество массовых движений, имеющих историческое значение, то повсеместно и одновременно увеличивается, то повсеместно и одновременно уменьшается, образуя таким образом как бы всемирный цикл исторических событий, массовых явлений… Ввиду того, что всемирно-исторические циклы в среднем арифметическом дают всегда одну и ту же величину, равную 11,1 года, имеются основания допустить, что физическим фактором, вызывающим данную периодичность, является циклическая пятнобразовательная деятельность Солнца, один цикл которой равен в среднем арифметическом 11,1 года”. (120, с. 288-289)

Интересный результат мы получили, используя богатую статистику А. Чижевского на больших временных интервалах. Отложив по оси абсцисс время в столетиях, а по оси ординат – количество лет в столетии, занятых заметными историческими событиями, получили весьма характерную кривую (см. график № 4). Во-первых, весьма четко выделяются четыре временных интервала (цикла) с периодичностью в 700 лет: VI в. до н. эр. – II в. н. эр., III в. – IX в., X в. – XVI в. и незаконченный цикл XVII в. – XX в. с завершением в XXIII веке. Для каждого цикла характерен скачок событийной активности с последующей траекторией затухания.

Выраженная тенденция в рамках приблизительно 700 лет может быть продуктом наложения друг на друга циклов разной природы и продолжительности, например, солнечной активности, климатообразующего, совокупного влияния планет солнечной системы и т.п.

В этом контексте весьма уместно привести примеры периодичности миграции кочевников, которые мы нашли у Яшнова Е. Е. Ссылаясь на мнение Гуго Винклера по вопросу переселения семитов с Аравийского полуострова («История человечества» под ред. Г. Гельмольта, Санкт Петербург, 1904 г., т. 3-й, с. 8), автор утверждает по интересующему нас вопросу три тезиса. Первый, переселения являются естественным последствием перенаселения страны и при прочих равных условиях должны повторяться приблизительно через одинаковые промежутки времени. Второй, установлено четыре крупных семитских переселения: «вавилонских семитов», хананейско-еврейское, арамейское и арабское. Третий, каждое переселение продолжалось около тысячелетия. (122, с. 49-50).

Второй пример касается центрально-азиатских кочевников, оказывающих давление на окружающие страны. “Первое упоминание о гуннах в источниках китайской истории относится еще к легендарному периоду императора Хуан-Ди, т. е. к 27 – 25 векам до н. эры. Затем их давление усиливалось в 14 – 12 и в 5 – 3 веках до н. эр. В 4 – 5 веках н. эры дальнейшие движения их западной ветви вызвало великое переселение народов. Наконец, последняя крупная подвижка их наблюдалась в 13-м веке (Чингисхан). Как это ни странно, но и здесь деятельность отдельных циклов определяется приблизительно в 900 – 1000 лет”. (122, с. 50)


График №


Примечание: Статистика А. Чижевского (120, с. 293-295).