Geum.ru

Соловьев Алексей Юрьевич, главный специалист мко. 12. 30 Положение о Консультативном совете, его составе и регламент

Вид материалаРегламент
Подобный материал:
1   ...   14   15   16   17   18   19   20   21   ...   32

Сообщение по теме «Славянская письменность и культура в московской системе образования» на заседании № 24 (16 января 2004 года) общественного Консультативного совета «Образование как механизм формирования духовно-нравственной культуры общества» при Департаменте образования города Москвы.


Как директору, мне очень приятно отметить, что православные школы не страдают такой болезнью, когда дети не читают. Техника чтения во всех православных школах на несколько голов выше, чем в государственных школах, хотя дети поступают те же самые, очень много болящих. Секрет в одном – в введении в систему образования одного часа в неделю церковнославянского языка. Это помогает ребенку в освоении его родного языка, потому что церковнославянский язык – торжественный язык, торжественная форма русского языка, и уж никакой это не мертвый язык. Детям, которые бывают на богослужении, настолько это понятно, что именно поэтому-то мы его и выделяем.

Другое дело, удивляет, насколько аморфно руководство некоторых государственных школ. Они готовы бороться со своими проблемами, но не знают, как их преодолеть. А специалисты есть – например, Свято-Тихоновский институт готовит много специалистов. У нас молодая учительница, закончившая факультет катехизации, сначала растерялась, когда ей предложили преподавание церковнославянского языка, но потом освоилась, за несколько лет наработала материал, методику, теперь имеет свой опыт и готова им делиться. Прекрасные учителя церковнославянского языка есть у нас в Южном округе: например, Елена Владимировна Макарова никогда не откажет, если понадобится провести курсы повышения квалификации учителей-словесников.

Наши дети, как и все, загружены по всем предметам, но мы не забываем основную задачу – обучать через воспитание, поэтому даем им некоторую свободу выбора. Но в среднем звене, как это кому-то ни покажется странным, мы не ведем церковнославянский язык: опыт показал, что пока не устоялась система русского правописания, не полезно углублять правописание церковнославянского языка. К тому же в этот период и возможностей немного, сетка часов забита, почему мы и делаем некоторый перерыв. А в старших классах, при гуманитарном профилировании, возобновляем преподавание церковнославянского языка, здесь идет серьезное изучение этого языка.

Тут еще дело в том, что даже наши учителя, закончившие советские школы и не знакомые с церковнославянской азбукой, вдруг начинают читать тексты на церковнославянском языке. Это говорит о том, что в нас сильна генетическая память; а когда читаешь текст молитвы, которую ты знаешь наизусть, то сама собой выстраивается система понимания этого языка. Каждый из нас прошел через это, и уже никому не хочется брать в руки молитвослов на современном языке.

Через церковнославянский язык дети в большей степени понимают богатства своего родного языка, научаются анализировать и чувствовать значение каждого слова. А как это поможет им в жизни! Надо активнее внедрять церковнославянский язык в школьную систему, в частности, в празднование Дня славянской письменности и культуры. Вспомним, что праздник славянской письменности и культуры Приказом Министерства культуры распространяется на всех, а не только на православных. Отрадно, когда этот праздник проводят не только православные и воскресные школы, но и государственные школы – и с этнокультурным компонентом, и просто общеобразовательные школы. Дети легко входят в понимание церковнославянского языка, им все это нравится, они по-настоящему гордятся, что легко осваивают язык – ведь это их корни, их гены. В этом году у нас в плане – подготовка этого праздника; надо учитывать совместный опыт и не отделяться друг от друга, ведь это наше общее дело, а задача этого праздника – просвещение.

Хочу обратить внимание, что нельзя повторить ошибку, которую уже совершали – чрезмерное увлечение фольклором и язычеством, постановку их во главу угла. Это так затягивает, как сказки “Тысяча и одна ночь”, тем более дремучее, доморощенное язычество, которое сами и выдумывают. Я была как-то на семинаре в одной из школ нашего округа, где были показаны прекрасные открытые уроки, а под конец решили “блеснуть”, пригласив фольклорный ансамбль из музея “Коломенское”, который разыграл красивую обрядовую сцену свадьбы. Безусловно, дети должны знакомиться с культурой, с древним обрядом, через него можно очень многое дать старшеклассникам в плане воспитания – они ведь стоят на пороге юности. С ними надо говорить, что такое семья, ее устои, место молодой женщины в семье, как готовилось приданое – на всем этом надо акцентировать внимание. Но у фольклорного ансамбля другие задачи: они вышли в красивых костюмах (кстати, выполненных с большими нарушениями), хорошо пели. Обидно было, что акценты были расставлены совершенно другие. Руководитель ансамбля, комментировавший происходящее на сцене, в момент, когда молодых ведут в опочивальню, сказал, что, мол, вы люди взрослые, все понимаете, что дальше должно быть. «Но я вам хочу сказать, - продолжал он, что на Руси свобода была превыше всего, и вывешивание после брачной ночи простыни – это сказки; вспомним ночь Ивана Купалы – какая была свобода в отношениях!» Вот что звучало со школьной сцены.

Потом руководитель приглашал всех посетить музей-усадьбу "Коломенское", рассказывал, какие замечательные праздники они проводят: гадают на Святки, пекут вкусные блины на Масленицу, празднуют Пасху и 8 Марта. Но самый интересный у них праздник – это Иван Купала. И нас всех пригласили со сцены школы поучаствовать, по сути дела, в этом свальном грехе. Самое удивительное, что почти все приглашенные взрослые – школьные работники с большим опытом, восхищались всем этим как красиво поставленным спектаклем, не поняв сути. Вот что страшно.

Хотелось бы, чтобы мы в подготовке празднования Дня славянской письменности и культуры не скатились к тому, чем легко заинтересовать современных школьников, например, языком сленга, хотя и с определенным “привкусом”, но понятным и лестным для них. Мы должны воспитывать и возвышать детей для понимания подлинной культуры, искусства, истории, родного языка. Такой видится наша задача в подготовке этого праздника.


***


Верещагин Евгений Михайлович

доктор филологических наук, профессор,

гл.н.с. Института русского языка

им. академика В.В.Виноградова РАН

Церковнославянское Евангелие

как духовное достояние русского народа


Доклад по теме «Церковнославянский язык в современном образовании: учебные пособия, опыт преподавания школьного курса и повышения квалификации учителей словесности» на заседании № 24 (16 января 2004 года) общественного Консультативного совета “Образование как механизм формирования духовно-нравственной культуры общества” при Департаменте образования города Москвы

Как работник РАН, занятый исследованием, а не практическим преподаванием церковнославянского (далее: цксл.) языка, я не уверен, что смогу своим сообщением принести большую пользу. Кроме того, возможно, я коснусь тем, которые на подобных совещаниях или не затрагиваются, или рассматриваются по-иному.

Сначала несколько соображений о роли цксл. языка в современном российском обществе. Поднимая вопрос о возможном включении цксл. языка в школьный учебный процесс, мы должны быть убеждены, что эта роль для российской культуры достаточно велика и, стало быть, не только достойна внимания учащихся, но и необходима для них. Причем речь идет не о культуре прошлого, а о современной отечественной культуре.

Сразу же обозначу свою позицию: я лично считаю, что если речь идет о высококачественном образовании, даваемом школой, то цксл. язык должен найти в нем своё место. Однако, реально высказываются и тем более возможны серьёзные возражения против приведенного взгляда16. Стало быть, прежде чем появляться перед общественностью со своими аргументами в пользу введения цксл. языка в учебный процесс, необходимо разобрать аргументы противников такого введения, причем следует считаться с возможностью, что среди таких противников, как такое было в полемике вокруг восстановления храма Христа Спасителя, могут оказаться не только честные и благонамеренные люди.

Первый контраргумент: зачем вводить в школу то, что обречено на исчезновение?

Не секрет, что в дореволюционной России определенная часть духовенства и мирян Русской Православной Церкви, причем не худшая ее часть, была в стане сторонников изгнания из практики цксл.богослужения и настаивала на переводе цксл. текстов на современный литературный русский язык, поскольку цксл. молитвы якобы непонятны и темны. И действительно, такой незаурядный человек, как еп. Антонин (Грановский, 1865-1927) перевёл литургию Иоанна Златоуста на русский язык17, служил по-русски и приобрел немало сторонников. Известны и другие аналогичные переводы начала и середины прошлого века (например, Н.Нахимова, В.Адаменко), а также и современные – Г.Кочеткова, А.Тимрота, Я.Кротова.

Иногда говорят, что цксл. язык способен содействовать сохранению общеславянского единства, однако, как известно, этот язык выведен из богослужения практически во всех православных славянских автокефальных церквах (в Болгарской, Сербской и др.). Русская Церковь, так сказать, -- это последний бастион. Впрочем, отдельные песнопения за литургией в Болгарии и Сербии по-старому поются по-церковнославянски

Аргумент мнимой бесперспективности цксл. языка можно отвести, во-первых, ссылкой на то, что РПЦ18, как известно, в ближайшей перспективе не имеет ввиду отказа от цксл. богослужения: даже для новоначальных и тем более для практикующей паствы оно понятно в достаточной мере (и не может быть уподоблено, например, служению на латыни в Германии или Польше). Кроме того, при переводах богослужения на русский язык возникают большие издержки. Наконец, русский литературный язык, в отличие от других новых славянских языков (болгарского, сербского, украинского)19, сохраняет теснейшее преемство с цксл. языком и является, образно говоря, его родным сыном. За тысячу лет христианства на Руси накоплена огромная литература на цксл. языке, и хотя бы отчасти ознакомить российских учащихся с ней -- равнозначно приобщению к истории и духовности страны. Стало быть, если уж немцы в гимназиях изучают чуждую им латынь, то отстранять российских учащихся от родной им языковой стихии – значит наносить ущерб их образованию (а образование предполагает, что учащиеся будут идентифицировать себя, в том числе и эмоционально, с Родиной). Не все в школьном образовании должно иметь немедленный практический выход. Аргументируя, можно сослаться и на практику дореволюционной школы и вспомнить заветы К.Д.Ушинского, который настаивал на одновременном соизучении цксл. и русского языков. Когда комиссары изгнали цксл. язык из советской школы, они понизили уровень духовности в стране и совершили антинациональное преступное деяние.

Второй контраргумент: цксл. язык – труден для освоения, и если его ввести в учебный процесс, то этот процесс, и без того сложный, усложнится еще больше. Действительно, многие цксл. тексты переведены с греческого, и среди переводчиков далеко не все обладали гением и авторитетом Кирилла и Мефодия, так что нередко переводили рабски. В свое время Георгий Петрович Федотов (1886-1951), один из великих русских философов современности, обладавший и филологической компетенцией, подробно разобрал многие такие неудачно переведенные богослужебные тексты20. С непредвзятым анализом, выполненным горячо любящим церковный язык человеком, следовало бы, на мой взгляд, познакомиться каждому преподавателю-словеснику. Действительно, если попытаться осмыслить, например, тропарь святителям Правило веры и образ кротости, известный многим как тропарь Николаю Чудотворцу, то поскольку здесь воспроизводится греч. конструкция двойного винительного падежа, выяснить, где подлежащее и где сказуемое, нет иной возможности, как только обратиться к греч. оригиналу. Скажу больше: некоторые богослужебные тексты и по-гречески темны и невразумительны. Например, греч. Рождественский канон Иоанна Дамаскина содержит такое количество сложных конструкций и отдаленных аллюзий, что самим грекам пришлось писать к нему комментарии. В переводе на церковнославянский этот канон затемнился еще больше. Здесь, кстати сказать, и аргумент, почему пословные переводы богослужения на русский язык не становятся понятнее – оригиналы временами весьма вычурные.

Отвести данный контраргумент можно ссылкой на то, что цксл. тексты неоднородны. Среди них, действительно, имеются объективно непонятные, но имеется немало и таких, которые отличаются кристальной ясностью. Как правило, это те переводы, которые вышли из-под вдохновенного пера первоучителей славянских. Они отличаются идиоматичностью, т. е. переведены в согласии с духом цксл. языка, и первоучители не страшились отступать от греч. оригинала ради разъяснения непонятного. Среди вполне ясных цксл. текстов на первое место я поставил бы перевод Евангелия. О Евангелии еще пойдет речь, но уже сейчас можно сказать, что если преподавание цксл. языка преимущественно строить на евангельских текстах, то аргумент непомерной трудности языка теряет всю свою силу.

По соображениям времени не могу приводить других контраргументов, но заранее предупрежу, что, почти несомненно, оппозиция введению цксл. языка в учебный процесс будет очень сильная, ничуть не меньшая, чем была оппозиция построению храма Христа Спасителя. Тогда, помнится, А.Кураев выступил с изданной большим тиражом брошюрой, в которой строгой логикой разбил доводы противников воссоздания храма. Вероятно, если и сейчас дело дойдет до реализации нашего намерения, то придется озаботиться публикацией аналогичной публицистической книжицы.

Нам скажут: в классе общеобразовательной школы сидят дети, родители которых могут придерживаться атеистических и агностических убеждений, сидят дети не только христиан, но и мусульман и иудеев. Да и вообще как быть с принципом светскости образования?

Отвечая на сей «бронебойный» довод, следует, мне кажется, настойчиво ссылаться на тексты, которые будут использованы при ознакомлении детей с цксл. языком. Вопрос отбора текстов выходит на первый план и становится не менее важным, чем сама методика преподавания (о ней речь впереди).

В «апологии от текстов» можно напомнить, что Библия принадлежит к числу наиболее печатаемых и признанных книг, составляющих культурное достояние всего человечество. В ее составе Евангелие занимает центральное место. Стало быть, знакомство с ветхозаветными и евангельскими сюжетами необходимо потому, что они представляют собой неотъемлемую составляющую общечеловеческой культуры. Соответственно с ними должны знакомиться не только верующие, но и атеисты. Эти сюжеты пришли на Русь в цксл. изложении, а церковнославянизмы оставили свой след в современном русском языке. Поэтому и приобщаться к этим сюжетам следовало бы «в оригинале».

Более конкретно. С оглядкой на иудеев в процесс преподавания церковнославянского могут быть введены тексты из Ветхого Завета (вероятно, фрагмент о семи днях творения [Быт 1:3-2:3], история искушения и грехопадения Адама и Евы [Быт 3:1-13,20-24], история исхода из Египта, Декалог, отдельные псалмы т.д.). С оглядкой на мусульман допустимо вводить евангельские тексты, описывающие жизнь и воспроизводящие речения Иисуса Христа, -- ведь пророк Иса фигурирует в Коране. Что же касается православных, то все библейские тексты без исключения для них драгоценны.

Итак, невзирая на конфессию, обращение к библейским текстам есть элемент приобщения отнюдь не к конфессии, а к культуре. Это культура, которая позволит, скажем, адекватно прочитать «Мастера и Маргариту» Булгакова, понять пафос «Воскресения» Толстого или «Божественной комедии» Данте и так далее без конца. Без знакомства с Книгой книг современный культурный человек не может состояться.

Для отроческого и юношеского восприятия предпочтительны тексты не отвлеченные, а повествовательные, с прозрачным сюжетом. Легко воспринимаются евангельские притчи, небольшие по объему и всегда законченные по содержанию.

Иными словами, вопрос о цксл. материале, который желательно включать в учебный процесс, приобретает краеугольное значение. Если начать с гимнографии, то возникнут трудности. Между тем в море цксл. текстов имеются и такие, которые грамматически мало отличаются от русского языка – по синтаксису и даже морфологии, а там, где имеются лексические отличия, это только во благо образованию. Ну, вот, например, выражения: «Не щадя живота своего» и «Не на живот, а насмерть». Разъяснить школьникам, что слово живот некогда и в русском языке имело другое значение, – например, домашние животные именовались животами, – значит повысить уровень филологической составляющей их образования.

Вообще гуманитарное образование, основанное на древних языках, держалось так долго именно потому, что приобщало к высокой культуре. Школа должна возвышать, не следует идти на поводу у сторонников прагматичности, и если у школьных работников и руководителей достанет воли, то цксл. язык может войти в наше образование по подобию классических языков. В таком случае будет осуществлено преемство с лучшими традициями дореволюционной школы.

Как вы знаете, история развития русского литературного языка – это многовековое взаимодействие двух стихий: книжно-письменной и народно-разговорной. Сейчас наш литературный язык, как и в первые послереволюционные годы, переживает фазу, когда возобладала народно-разговорная стихия, вплоть до самых низовых своих уровней (ныне, к глубокому прискорбию, матерная брань открытым текстом печатается в книгах и звучит с театральных подмостков). Между тем в русском литературном языке всегда главенствовала книжно-письменная традиция, традиция образованности. Приобщение к цксл. языку приоткроет школьникам чистый источник пополнения русского языка и, может быть, покажет им, что к русскому языку нужно подходить не только потребительски, но и эстетически. Языковой пуризм и языковое регулирование не бесперспективны: литературный язык допускает сознательное (в том числе даже и административное) воздействие на себя со стороны говорящих и пишущих.

И последнее. Какой должна быть методика преподавания цксл. языка? Если мы будем действовать к согласии с имеющимися программами и теоретизировать относительно парадигм склонения местоимений или числительных, толковать о дательном самостоятельном и т.д., то интерес к языку, даже у православного школьника, может быть загублен. Если бы мы ставили перед собой цель научить пользоваться языком активно, ну, скажем, как английским, тогда без систематического курса грамматики было бы не обойтись. Но поскольку мы ставим перед собой только рецептивную цель, то есть научить понимать текст, то в этом случае восприятие может проходить – скажу сейчас страшную вещь! – поверх грамматики, с опорой на порядок слов и на русскую морфологию. Требуется погружать учащегося в тексты, погружать интенсивно и постоянно, путем учительской подсказки немедленно снимать трудности (чтобы не задерживать чтения), и тогда аористы и имперфекты уже через несколько занятий начинают распознаваться как прошедшие времена, хотя вы их специально не вводили. Поэтому методика т.н. текстового погружения (МТП)21, на мой взгляд, может быть эффективна в массовом школьном обучении. Она, однако, нуждается в разработке, ибо не систематизирована. МТП, между прочим, не отбрасывает грамматических обобщений, но они даются не перед чтением текста, а после него, путем привлечения внимания учащихся к встреченным морфологическим формам и синтаксическим конструкциям.

Благодарю за внимание. Готов ответить на вопросы.

Отредактировано автором 1 апреля 2004 г.


***


Миронова Татьяна Леонидовна,

д.филол.н., гл.н.с. Российской государственной библиотеки,

профессор Православного Свято-Тихоновского

богословского института, член Союза писателей России


Сообщение по теме «Церковнославянский язык в современном образовании: учебные пособия, опыт преподавания школьного курса и повышения квалификации учителей словесности» на заседании № 24 (16 января 2004 года) общественного Консультативного совета “Образование как механизм формирования духовно-нравственной культуры общества” при Департаменте образования города Москвы


Думаю, что политическая воля в том, чтобы церковнославянский язык и Закон Божий сделать частью нашего общего образования, безусловно, нужна, и на проявление её можно надеяться. Буквально неделю назад я в Российской Государственной библиотеке готовила ни много, ни мало, как программу чтения для патриотического воспитания в библиотеках. При этом делалась эта программа по заказу Министерства культуры. Конечно, само задание привело нас в приятный шок. На самом деле сегодня реальность такова, что рядом с общим образованием и нашими благими намерениями, программами и курсами существует такая страшная вещь, как информационный беспредел, который мы сами прекратить не можем. Здесь уже говорилось, что около 90% нашего населения христиане – христиане осознанно или этнически, во всяком случае культура наша такова. Однако средства массовой информации – может быть, подспудно, неявно – занимаются во многом тем, что воспитывают в противлении всем заповедям Закона Божия. И это касается прежде всего молодого поколения, потому, что мы, конечно, крепче, так как у нас было другое воспитание.

Первая заповедь: чти Господа, Бога твоего. Господь говорит: «Да не будут тебе бози иние, разве мене». Подкопы под веру делаются каждодневно. Это – и общий информационный ряд, когда в одном ряду даются шаманское камлание, христианский праздник и мусульманское богослужение, что оскорбляет равно и мусульман, и христиан, отношение шаманских деятелей я не знаю. Это – и передача «В мире животных», в которой говорится: смотрите, какие обезьяны развитые – они почти как люди. Хотя если следовать описаниям этой передачи, то вороны гораздо умнее. Нарушается не только первая заповедь, но и заповедь «Возлюби ближнего своего», потому что наши дети воспитываются в духе любви только к самому себе. Важно исполнение собственных прихотей, постоянно внушается – ты достойна самого лучшего, сделай свою жизнь счастливой, позаботься о себе. И всё это не просто реклама – это программирование, осуществляемое из ящика, это особая установка по методике нейролингвистического программирования (НЛП), внушающая делать так и не иначе.

И эти установки действуют! В заповедях Закона Божия заложено – чти отца и мать, да благо тебе будет; не убий; не укради. Но человек устроен так, что та виртуальная реальность, которую ему дают с экрана – а это убийства, эротика, – приводит к тому, что он соприсутствует при нарушении заповедей «не убий», «не укради», прелюбодействует. Он превращается в свидетеля. А что такое свидетель? Это тот, кто со-ведает, со-услышатель (послух, по-древнерусски). Стало быть, он соглашается и с деянием. Что же делать в такой обстановке человеку, ребёнку? Как сопротивляться? Что делать нам? Ведь мы не можем в каждой квартире безбожной семьи выключить этот ящик. И надеяться на то, что его выключит власть, мы тоже сегодня не можем. Мы получаем детей, новое поколение – страшное поколение, которое говорит примерно так: «Откуда я знаю, что я подумаю, пока не услышу, что я скажу». А что они скажут, закладывается программированием их сознания. Наверное, вы знаете, что технологи НЛП, которым активно пользуется современное телевидение, назвали сами способ противодействия внушению. Для меня это было счастливое открытие. Когда я изучала методики НЛП для того, чтобы им противодействовать, чтобы знать оружие врага, я обратила на этот способ особое внимание. Кстати, не в целях саморекламы, а в целях просвещения, хочу сослаться на мою статью в журнале «Наш современник» в первом номере за этот год, которая называется «Человек голосующий»; в ней разбираются выборные технологии как методы внушения.

Так вот, сами технологи НЛП говорят: «Есть только один текст, который противодействует внушению – это текст церковнославянской молитвы». Для меня – ещё раз повторю, это было счастливое открытие. Но на самом деле, почему это – открытие? Ведь вся наша история, вся наша культура говорит о том, что слово на церковнославянском языке, слово молитвы на священном богослужебном языке очищает сознание. Как, кстати, и слово по-латыни для католиков – у них были такие практики, они описаны в книге святой инквизиции «Молот ведьм». Как говорят технологи НЛП, церковнославянская молитва противостоит суггестии, то есть является инструментом противовнушения. Если вы вечером читаете молитву на церковнославянском языке, то вы очищаетесь от всего того, что на вас, так сказать, нагрянуло сзади. Для детей – это единственный, счастливый инструмент, единственная возможность их отвлечь, очистить, хотя вещь эта глубоко таинственная. Механизмы воздействия этого сегодня мы описать не можем. Таким образом, церковнославянский язык для нас – это не только элемент культуры, не только часть нашего прошлого, элемент счастливого состояния богопознания, но и средство нашего сопротивления апостасии, сопротивления активному нашествию зла, антихристианству.

Поэтому мы строим методику преподавания церковнославянского языка на двух позициях. Первое: церковнославянский язык – это язык богопознания, богомыслия; второе: церковнославянский язык – это наш родной, генетически приспособленный к нам язык. Наша методика отработана примерно пятилетней практикой, хотя принципы сформулированы довольно поздно. Евгений Михайлович прав, мы все интуитивно идём по одному пути, а потом пытаемся подвести под это теоретическую базу.

Итак, церковнославянский язык нам генетически родной, не просто близкородственный, а наш язык. Я хочу подвести вас к не очень традиционной мысли, которая у филологов вызовет ярое противодействие. Язык наш есть дар Божий и он, как никакое другое явление нашей жизни, свидетельствует о том, что человечество обладает мощной генетической памятью; мы познаём язык, возбуждая ее механизмы. Не внешнее воздействие прежде всего определяет познание языка, не практика, даже не слушание материнской речи, а генетическая память, которая пробуждается в определённый момент. Вот несколько аргументов. Во-первых, язык, древний язык – это изначально сложнейшая система выражения смыслов. Ну, извините, обезьянке такое не под силу. Язык нарушает законы эволюции, потому что он развивается от сложного к простому. Какое тут материалистическое познание? Носитель языка может быть примитивен, глуп, он может быть идиотом, но он совершенно спокойно пользуется сложнейшими структурами. И прошедшее с будущим не путает. Овладение языком происходит с года до трёх лет практически в совершенстве, когда ребёнок ничего другого еще не умеет – ни шить, ни вязать, компьютер еще не может освоить. Но язык он осваивает, память пробуждается, и генетические программы становятся действенными. Разумеется, их подталкивает внешняя среда. На этом и строится наша методика. Мы церковнославянский язык изучаем, пробуждая генетическую память, вспоминая то, что у нас когда-то было, поэтому, действительно, не насущно необходимо. А эти программы написаны, Евгений Михайлович, для проверки, если честно сказать, чтобы нам не сказали, что мы занимаемся какими-то сказками.

Итак, наша методика основывается на двух положениях. Первое – это язык богопознания, ибо сказано: границы моего языка – границы моего мира». Будет такой язык без Бога, и человек будет без Бога. Но изучаешь язык богопознания, и сам поднимаешься по этой духовной лестнице вверх. Второе – изучаемый язык нам генетически родной, и мы начинаем просыпаться, вспоминать, каким-то образом постигать и сложнейшие формы прошедших времён, и другие удивительные словесные конструкции. Мы строим преподавание на методе диковинки – выбираем то, чего в русском языке нету. А если нет, то это надо описать. А как описать? Как диковинку, как красоту, как музейную реликвию, как антикварную вещицу! Эти методики сегодня описаны нами в книге «Ускоренное обучение церковнославянскому языку», где даны ключи к этому познанию.

Но вы скажете: «Да это возможно в православных школах, но что делать в общеобразовательных?» Я вам больше скажу: хотя сегодня Закон Божий в общеобразовательную школу невозможно ввести, но если бы и было можно, то мы бы такой безграмотности наворотили, что лучше уж не надо. А вот церковнославянский язык – язык Богопознания, язык текста Евангелия, язык Псалтири – можно ввести. Я совершенно согласна с Евгением Михайловичем, что язык Евангелия и язык Псалтири – это два краеугольных камня, на которых строится познание церковнославянского языка. Через язык, через уроки русского языка и литературы мы можем, так сказать, “вкрасться”, войти в душу ребёнка. У меня есть книга «Необычайное путешествие в Древнюю Русь. Грамматика древнерусского языка для детей», которая рекомендована Министерством образования для факультативного обучения. Но структура этого древнерусского языка очень близка к церковнославянскому. Это значит, что мы можем познавать церковнославянский язык через другие области знания, через другие предметы.

Я не буду касаться всех методик. Я приглашаю вас на наши курсы: это – курсы церковнославянского языка для педагогов, просто православных людей и курсы методики преподавания церковнославянского языка, программы которых я могу дать интересующимся.


II. Список участников заседания совета № 24.

Члены Совета: Абрамов Д.М., Воробьев В.В., Галицкая И.А., Кирюхина В.А., Максимова Л.А., Мелехова Г.Н., Метлик И.В., Понкин И.В., Роговой П.Н., Соловьев А.Ю., Троицкий В.Ю., Чащина М.А., Шмагина Т.С. - 13 человек.

Консультанты Совета:

Ваганова Наталья Николаевна, главный специалист Управления дошкольного и общего образования Департамента образования города Москвы;

Гаврилова Ольга Владимировна, методист НМЦ ЮВ.окружного управления образования;

Представители окружных управлений образования (ОУО):

Голованова Татьяна Валентиновна, ведущий специалист Отдела стратегии развития образовательных учреждений Южного окружного управления образования;

Рулькова Валентина Васильевна, методист НМЦ ЮОУО.

Другие:

1. Бирюков Алексей Алексеевич, учитель технологии школы № 411 В.округа;

2. Верещагин Евгений Михайлович, главный научный сотрудник Института русского языка им. академика В.В.Виноградова РАН, д.филол.н., профессор;

3. Воронин Валерий Александрович, учитель английского языка школы № 1304 З.округа;

4. Голубева Наталья Львовна, с.н.с. Института русского языка им. академика В.В.Виноградова РАН;

5. Григоричев Николай Михайлович, главный специалист Отдела международных, межрегиональных программ и общественных связей Департамента образования города Москвы;

6. Куликов Сергей Владимирович, сотрудник Детско-юношеского клуба «Сфера»;

7. Лещёва Татьяна Ивановна, директор НОУ средняя общеобразовательная школа «Православный центр непрерывного образования во имя преподобного Серафима Саровского»;

8. Лобанова Лидия Петровна, к.филол.н., доцент, заведующая кафедрой словесных искусств факультета искусств МГУ им.М.В.Ломоносова;

9. Лубенко Надежда Алексеевна, директор Детско-юношеского клуба «Сфера»;

10. Ляпустин Виктор Николаевич, д.биол.н., член Общества ревнителей церконославянского языка;

11. Макарова Елена Владимировна, директор НОУ Школа «Живоносный источник», аспирант Московского государственного педагогического университета;

12. Миронова Татьяна Леонидовна, д.филол.н., гл.н.с. Российской государственной библиотеки, профессор Православного Свято-Тихоновского богословского института, член Союза писателей России;

13. Паршикова Галина Владимировна, заместитель директора по этнокультурному компоненту школы с этнокультурным русским компонентом образования № 514 ЮО;

14. Семенова Татьяна Александровна, директор школы реставрации книг и рукописей «Раритет»;

15. Смирнова И.В., ЦО №1804;

16. Старишхина Нина Ивановна, член Общества ревнителей церковнославянского языка;

17. Ткаченко Екатерина Валерьевна, преподаватель церковнославянского языка НОУ средняя общеобразовательная школа «Православный центр непрерывного образования во имя преподобного Серафима Саровского»;

18. Уварова Наталья Михайловна, к.филол.н., сотрудник Института развития профессионального образования;

19. Чернова Татьяна Михайловна, методист курсов церковнославянского языка Общества ревнителей церковнославянского языка во имя свв. Кирилла и Мефодия Международного фонда славянской письменности и культуры, член Союза писателей России;

20. Чернушевич Владимир Анатольевич, заведующий практикой психологического факультета МГОПУ им. М.А.Шолохова;

21. Чистяков Сергей Алексеевич, лауреат IV Всесоюзного конкурса артистов эстрады, заслуженный артист РСФСР, кавалер ордена блгв. кн. Даниила Московского III степени РПЦ;

22. Чистякова Галина Васильевна, секретарь Общества ревнителей церковнославянского языка во имя свв. Кирилла и Мефодия Международного фонда славянской письменности и культуры.


Сопредседатели Совета

А.Ю.Евдокимов

Г.Н.Мелехова

А.Ю.Соловьёв