Geum.ru

Рассказы о природе для детей и взрослых

Вид материалаРассказ

Содержание


Как я сажал свой сад
Подобный материал:
1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   16

ХОЗЯЙКА.


Было это лет двадцать тому назад. Пригласили меня в гости лесники из города Касимова и показали удивительную дубовую рощу. Это была заповедная роща. Она так и называлась - "Заповедь". Здесь с давних времен не рубили деревья, не допускали никакого разора. А когда стало модным бороться с различными вредителями леса с помощью ядохимии, и здесь, в "Заповеди", поступили по старому правилу: не допускать к заповедным дубам ничего опасного.

Познакомился я с замечательной Дубовой рощей, которая помнила, поди, еще и Ивана Грозного, и хана Касима, что властвовал когда-то здесь и которого как-то Иван Грозный пожелал видеть чуть ли не государем российским, в нелучшие для древних дубов время. Как раз тогда напали на наши дубовые леса прожорливые гусеницы. И было их так много на каждом дереве, что в тихую погоду было слышно, как грызут эти гусеницы дубовую листву. И от таких "голо­сов" становилось тебе немного жутко - неживыми, недобрыми были эти лесные "голоса". И наверное, я не выдержал бы и покинул "За­поведь" очень скоро и уж никак не стал бы жить здесь в лесной сторожке целую неделю, если бы не звучали в заповедной роще дру­гие, веселые и громкие голоса - голоса самых разных птиц.

Лесник, проводивший меня в "Заповеди" до лесной сторожки, рас­сказал, что и на этот раз они не собираются проводить никакой хим-обработки леса, что и без химии ихняя заповедная роща сама спра­вится с вредителями. Мол, вот увидите: погрызут-погрызут гусени­цы листву, а там и кончится нашествие и новые листочки появятся, успеют развернуться за лето и деревья не погибнут, потому что роща эта здоровая, сильная, жизни в ней много, посмотрите, мол, сколько здесь самых разных птиц. Разве в слабом, больном лесу будет жить столько пернатых. Птицы - это тоже сила леса, его за­щита.

Много видел я до этого самых разных лесов. Много видел самых разных птиц, но такого Царства Певчих Птиц до знакомства с "За­поведью" не встречал еще ни разу. Казалось, что сюда, к нашей лесной сторожке, собрались все-все птицы, какие только могут жить в наших местах.

С утра пораньше мы с сынишкой усаживались на ступеньки крыль­ца и принимались слушать птичьи песни и по ним догадываться, кто радует нас своим пением...

"Фьють-фьють-фьють-фьють-джик", - это зяблик. А эту песенку слышишь:"фьють-фьють-фьють-фьють-фьюиии"... Почти как у зябли­ка, только в конце песни не росчерк-точечка, а нежное затихание песни. Так поет пеночка-весничка.

"Тинь-тинь-тинь-тинь,"- а это уже другая пеночка, пеночка-теньковка...

А эту песенку-трещотну слышишь? А знаешь, кто ее исполняет?.. Это тоже пеночка, только пеночка-трещотка. Ей по песенки и имя дали.

"Фьюли-лили, фьюли-лили..." А ну-ка, присмотрись вот к тому дереву. Смотри внимательно. Видишь: среди листвы будто солнеч­ный зайчик мелькает?.. Это иволга. А этот мягкий посвист - ее песенка.

А теперь как следует прислушайся... Слышишь справа от нас:"Филипп-Филипп..." - глубоко так, с душой?.. Это дрозд. Певчий дрозд. Некоторые любители птичьих песен считают, что песня пев­чего дрозда, пожалуй, и поинтересней соловьиной песни...

Вот так и просиживали мы на крыльце лесной сторожки порой часами, слушая и слушая птичьи песни. А взялись потом подсчитывать, и сбились со счета: сколько разных птичьи песен было слышно нам с нашего крылечка.

А возле самого крыльца с утра пораньше каждый день копоши­лась парочка щеглов. Очень люблю я этих птиц-щеголей, птиц-кра­савцев. Но тогда, в конце мая месяца, когда у птиц столько забот ,мои франты-щеглы выглядели поскромней, будто вместо праздничных нарядов одели на время рабочие одежды.

Вот так и осталась для меня заповедная дубовая роща "Заповедь" у Елатьмы под Касимовым настоящим Царством Певчих Птиц. И такого Царства я больше не встречал, пока не поселился здесь, в домике под липами.

Первый раз знакомился я со своим новым жилищем и окружающими его местами уже осенью, почти под зиму. И первыми встретили меня здесь еще по дороге к дому несметные стаи чечеток...

Чечетки быстрыми облачками поднимались со жнивья полей и дав полкруга, круг над полем, присаживались на новое место. На полях, видимо, оставалось зерно или семена каких-то сорных трав, и чечетки здесь кормились, остановившись на время в своей осенне - зимней кочевой дороге. А я стоял возле поля, на котором кор­мились милые птички, и слушал, слушал и слушал бесконечные позывки - считалочки этих небольших, шустрых и сереньких, как мышата, птиц - чечеток: "чей-счет, чей-счет..."

А потом, перед самой деревушкой, услышал в бурьяне и другие, знакомые мне голоса - перекличку: "три-лили, три-лили". А там и увидел целую стайку красавцев-щеглов. До чего же они были ярки, нарядны среди пожухшего бурьяна, будто кто раскрасил их чудесными светящимися красками: красная, желтая, коричневая, белая...

В домике я затопил печь, Присел у окна и только-только задумался о том, что ждет меня дальше здесь, на новом для меня месте, как прямо у меня под окном раздался громкий, резкий свист... Ну, конечно, это акробат-поползень пожаловал к моим липам и теперь бегает вниз головой по стволу дерева и время от времени разбойно посвистывает.

А тут возле поползня появилась и большая синичка, за ней дру­гая... Ну, куда по осени без этих веселых птичек. Наверное, груст­но, пусто было бы сейчас без них, без их позывок - пиньканья, без мелькания ихних ярких, желтых нагрудничков. Эти желтогрудые си­ничка для меня как память о теплом солнце, которое скрылось теперь за темными тучами и которое обязательно вернется к нам еще ранней весной.

Тогда, по осени, я не задержался долго на новом месте. Посмот­рел, прикинул, что к чему и отправился в Москву ждать весну и пер­вого весеннего солнца. Ну, а по весне мои верные друзья-птицы по­радовали меня здесь так, как не радовали со времен заповедной ро­щи "Заповеди"...

Первыми к нам в деревню, конечно, пожаловали скворцы, завере­щали, заскрипели, засвистели, и почти тут же над полем, что сразу за моим огородом запел свою переливную песенку жаворонок. Ну, а до скворцов и жаворонка рассказали мне о весне большие синицы и милые овсяночки.

Синицы прыгали по ветвям яблонь и без конца вызванивали :"тень-тинь- день-тень..." А овсяночка усаживалась на вершинку куста, что уже вытаял-показался у дороги из зимнего сугроба, и звенела над уходящими снегами своим колокольчиком пореже, с остановками, но так красиво, так легко, что я невольно останавливался неподалеку от поющей птицы, чтобы еще и еще раз послушать ее песенку: "тинь-тинь-тинь-тинь-тиии"...

А потом, когда снега по полям стали совсем сходить, то там то здесь у края поля, где землю не пахали, появились стрелочки-побеги "гусиного лука"...

Есть такая замечательная травка "гусиный лук". Появляется она ранней весной и почти тут же начинает цвести нежными желтыми цве­точками. Отцветает гусиный лук быстро, и по летнему времени эту травку не сразу разыщешь среди других буйных трав. Но по весне цветочки ее , пожалуй, самыми первыми рассказывают о том, что ве­сеннее тепло уже пришло к нам и что вот-вот над нашими полями по­кажутся первые стаи гусей, которые полетят к себе домой на север.

И примета эта очень точная: покажется травка "гусиный лук", и тут же услышишь в небе перекличку-гогот гусиной стаи... Низко, доверчиво тянут по весне над моим домиком ленты гусиных стай, буд­то знают, что никто не станет в них здесь стрелять.

Ну, а том, что вот-вот на краю поля появятся первые стрелочки "гусиного лука", рассказывают мне трясогузки.

Живут трясогузки у меня под крышей дома. под крышей сарая и над самым крыльцом. Здесь у них гнезда, здесь выводят они своих птенцов. А когда птенцы подрастут и смогут выбраться из гнезда, смешные молоденькие трясогузочки появляются на крыше моего сарая-дровяника. Крыша этого сарая не очень крутая и трясогузочки-птенцы учатся здесь ловить мух. Стоят, покачиваются на еще слабеньких ножках, того и гляди, что упадут, а тоже, как взрослые, норовят добыть какую-нибудь муху.

Залюбуюсь я только что прибывшими к нам трясогузками и не сразу другой раз замечу еще одного своего друга-соседа - зяблика, кото­рый из года в год устраивает свое гнездо на одной из моих лип.

Но вот и зяблик уже дома. А там и несметные стаи дроздов-рябинников укроют собой все наши луга. Отдыхают они здесь после труд­ной дороги, кормятся, охотятся за разной живностью. Сейчас, по весне, дрозды не заглядывают ко мне в сад. Жди их здесь только к осени, когда закраснеют ягоды на моей рябине и когда нальются соком черные ягоды рябины черноплодной. Уж здесь смотри в оба, если хочешь сохранить для себя одного урожай. Иначе вот-вот нагрянут дрозды, опустятся стайкой на дерево с ягодами, посуетятся, поверещат всего ничего, поднимутся на крыло, понесутся прочь, а ягод-то уже ни на рябине красной, ни на рябине черноплодной и нет.

Но не обижаюсь я на своих дроздов по осени, помня, сколько ра­дости приносят они, шумные, суетливые, нам по весне после холод­ной, тяжелой зимы, когда, кажется, вся жизнь останавливается, за­мерзает.

Прибудут, заверещат, затрещат дрозды-рябинники, и за ихним бес­конечным верещанием и треском не сразу разберешь голоса других наших пернатых путешественников. Но постараешься, и услышишь сов­сем скоро на вечерней заре и серебряный колокольчик малиновки-зарянки, и глубокий флейтовый посвист певчего дрозда. А там запоют, заговорят каждый на свой лад и пеночки и славки. А садовые славки обязательно прилетят петь свои песни ко мне в сад, а дальше и уст­роят здесь свои жилища-гнезда.

Гнезда славок, уже пустые, послужившие, ненужные теперь птицам, нахожу я всякий раз по осени, когда облетает листва, то в зарос­лях крапивы у забора, то в кустах шиповника. И всякий раз думаю: устрой эти птички свое гнездо где-нибудь в другом месте, не миновать беды - добрались бы тогда до гнезда наши деревенские коты и кошки.

Ох, уж эти коты и кошки. Если бы не они, то, честное слово, на­звал бы я и свой сад, и окружающие нас рощицы и овраги Царством Певчих Птиц, как назвал когда-то этим именем заповедную дубовую рощу "Заповедь". Но какое уж здесь птичье царство, когда хозяева­ми в этом царстве порой только наши усатые и хвостатые разбойники-душегубы.. Да, и судите сами...

Не успеют прилететь по весне трясогузки, не успеют приглядеть место для гнезда, как черный кот по кличке Васька уже разбойно бродит по крышам, вынюхивая, где теперь будут у птичек гнезда и как ловчей на этот раз подобраться к ним. И не раз этот кот-душегуб разорял гнезда наших трясогузочек.

Ну, а дальше? А дальше зацветут одуванчики, отгорят оранжевым светом, а там и появятся на одуванчиках пушистые головки. Узнают об этом щеглы и чижи и тут же прибудут ко мне в сад за угощением - любят эти птички семена одуванчиков... И тут же возле распустившихся цветков устроит засаду на чижей и щеглов еще один наш кот-бандит. Одежда у него сивая: серая и грязно-белая. Затаится такой разбойник в траве и не сразу его и разглядишь. Подойдешь к нему совсем близко, а он еще крепче прижмется к земле, будто и не замечает тебя. Но только-только поднимешь ты палку, чтобы как следует проучить кота, как он пружиной взметнется вверх и прыжком в сторону - лови ветра в поле. И что интересно: можно вот так вот раз, два, три застать этого разбойника на месте преступления, всякий раз будет он спасаться от тебя бегством, но все равно, как только ты уйдешь, вернется обратно и снова станет караулить птиц.

И удается этому бандиту иногда его охота. Нахожу я тогда возле кошачьей засады маленькие разноцветные перышки загубленных и щеглов и чижей и с завистью вспоминаю тут страну Финляндию, где тоже есть и коты и собаки и где очень-очень много самых разных птиц...

Почему? - спросите вы... Да, потому, что ни кошкам, ни соба­кам не разрешается в Финляндии находиться на улице, в поле, в ле­су без просмотра хозяев. Хочешь прогуляться со своей кошкой или собакой даже по своему собственному дачному участку, пожалуйста, одевай на кошку или на собаку ошейник, бери в руки поводок и иди на прогулку. А без поводка ни кошке, ни собаке находиться там, где могут быть птицы или зайцы, никак нельзя. Спрос тут с хозяев кошек и собак очень строгий.

Видел я как-то в Финляндии, как на даче, которая стояла посреди густого леса на берегу озера, отправились купаться ребятишки с собакой. Бегут они весело к воде, а вместе с ними на поводке бежит к воде и овчарка-колли. И так, на поводке, она и заходит в воду. Спрашиваю я: "Почему собака у вас все время на поводке?" Отвечают мне: "Собака может помешать пти­цам, спугнуть с гнезда, поймать птенца-слетка"... Нет,финны не ответили мне, как отвечают подневольные люди: "Такой, мол, за­кон - нельзя собаку выгуливать без поводка". Эти будущие граждане своей страны понимали, что ихняя собака или кошка может побес­покоить птиц. Словом, не увидите вы нигде в Финляндии вольно бегающих собак и кошек. Но зато повсюду встретите вы зайцев и самых-самых разных птиц, совсем вроде бы не боящихся людей... А у нас? А у нас от кошек и собак одно горе всей природе. Вот и в нашей деревне кошки и коты живут так же вольно, как пожалуй, и по всей России... Надо, отправятся, куда захотят. На­до, разорят гнездо птицы, а там дальше займутся охотой на птенцов-слетков, только что выбравшихся из гнезда.

Не знаю, как вы, а я не могу спокойно смотреть, как кошка подбирается к скворчонку - несмышленышу, только что расставшемуся со своим скворечником, или как крадется по краю крыши к такому же, только что увидевшему впервые свет солнца птенцу трясогузки. Но что я могу сделать? Кричать, ругаться, грозить этим котам и кошкам?.. Пустое это дело - наши коты и кошки все равно будут делать то, что им захочется.

Не справляются с котами и кошками, которые хозяйничают в нашем саду, и мои собачки. Ну, загонят они усатого бандита на за­бор или на дерево. Ну, полают, поругаются от души... А дальше что?

Словом жил я долгое время посреди настоящего кошачьего разбоя. А сколь этот разбой был велик, судите сами... У каждого из моих соседей по две, а то и по три этих усатых и хвостатых твари и все эти мяукающие душегубы почему-то собирались разбойничать именно в моем саду. У соседей в саду тихо, у других тоже тишина, а ихние кошки и коты охотятся у меня за моими птицами. И долго я не мог ничего понять, пока не произошло одно замечательное событие...

Как-то заметил я, что ко мне в сарай-дровяник шмыгнула неболь­шая серенькая кошечка... Откуда она? Чья?.. Такой я еще в деревне не видел...

Кошечку я все-таки успел рассмотреть и тут же поинтересовался у своих соседей: не ихнее ли это существо... Соседи мои все прикинули, подумали и дружно ответили, что такой кошечки они в дерев­не нигде не видели.

Прошел день, другой, а эта самая, неизвестная никому кошечка исправно каждый вечер являлась откуда-то ко мне и забиралась в свой сарай-дровяник.

Ну, раз объявилась живая душа, то надо бы ее и угостить чем-ни­будь...

Налил я в миску молочка, поставил мисочку возле сарая, а там и увидел, как кошечка выбралась из дров, осторожно подошла к ми­сочке и вылакала все молоко.

Итак, угощение моя гостья принимала, но близко к себе не подпускала и принималась лакать свое молоко только тогда, когда я отходил в сторону.

Ну, ладно, привыкнешь понемногу. А раз ты ничья, то живи пока у меня.

И кошечка, действительно, стала ко мне понемногу привыкать, а потом как-то и позволила, когда лакала молоко, дотронуться до себя. Но в руки мне все равно никак не давалась...

Откуда ты? Как попала в нашу дальнюю деревушку?

Ответил мне на эти вопросы один наш дачник, которого за глаза звали у нас Витахой - Троллейбусом... Этот Витаха-дачник зачем-то притащил к нам сюда, в нашу красивую ладную деревушку, городской толлейбус и поставил его посреди деревни рядом со своим домом. Вот так и получилась у этого дачника кличка-прозвище Витаха-Троллейбус.

Пришел как-то этот непутевый Витаха ко мне и спросил: нет ли у меня его кошечки? А там и поведал мне всю историю этого само­го бездомного существа...

В прошлом году замучили Витаху-дачника мыши, вот и решил он завести себе на лето кошку-мышелова. А где взять?.. А в подвале городского дома - там бездомных кошек полно... Уж чем он сманил, как выловил эту вольную, дикую кошечку, я не интересовался, а только выяснил для себя, что в конце концов эту кошечку в нашу дерев­ню доставили и, чтобы она никуда не сбежала, закрыли ее в подпо­ле, под домом, где как раз больше всего и хозяйничали мыши. Но кошка оказалась не только вольной, свободолюбивой, но и догадли­вой. В конце концов она догадалась, как сбежать из своей тюрьмы,и сбежала. И выбрала себе для жизни мой сарай, где я хранил дро­ва.

Выслушал я Витаху-дачника, пообещал ему, что если поймаю ко­шечку, то верну ее прежнему владельцу, а сам думаю: "Нет, уж я тебе на истязание животное не отдам." Так моя кошечка и осталась жить у меня при доме.

Жила она по-прежнему в сарае и в дом наотрез отказывалась да­же заглядывать. По-прежнему она относилась ко мне добродушно, а затем придумала еще путешествовать вместе со мной по саду... Выйду я в сад и тут же впереди меня на дорожке окажется моя кошечка. Где была она до этого, где таилась, чем занималась, но только всегда оказывалась тут рядом со мной - бежит впереди метрах в трех, ближе не подпускает и никаких фамильярностей по отношению к себе не позволяет...

Как-то вот также иду я по саду дорожкой, а впереди меня моя кошечка шествует гордо так, настоящей хозяйкой. И тут перед нами на дорожке соседский сивый кот, который по весне живодерничал у меня в саду. Ну, думаю, сейчас я тебя, сивого бандита, проучу палкой - наконец-то я тебя встретил... Но не успел я поднять палку, как кошечка моя, такая тихая, такая мирная, такая ласковая, вдруг преобразилась в грозное существо и стрелой метнулась к сивому коту. Как успел разбойник увернуться и убежать, просто не понимаю, только больше в своем саду я его не встречал.

Разогнала моя кошечка, ставшая хозяйкой и сада и огорода, и всех остальных усатых и хвостатых тварей и наступила у нас после недавнего разбоя просто райская тишина... А сама моя хозяйка охотилась пока только на мышей.

Правда, и тут заметил я, что моя кошечка ведет себя не совсем ладно... Ну, ловишь ты полевок - это хорошо. А зачем ловить и убивать землероек? Полезные ведь это существа - охотятся они за разной живностью, польза только от этих землероек и саду и огороду... Ну, ладно бы ела ты их. А то ведь не ешь. Не по вкусу землеройки ни кошкам, ни собакам. Так зачем ты их ловишь и убиваешь?

Нет, не хватает ума даже у самой догадливой кошки, чтобы по­нять нравоучения человека...

Вот так и жили мы при нашей кошке-хозяйке. Чем-то она очень ра­довала нас, а где-то и огорчала. Но главное, держала она порядок в нашем саду и огороде. Она здесь полная хозяйка, а не какие-то там другие коты и кошки. Это ее дом, ее территория... И за это я был ей очень благодарен...

Конечно, не отучились наши коты и кошки живодерничать. По-прежнему ловили они птиц, но вершили теперь это свое черное дело где -то в других местах. Словом, и наша кошечка-хозяйка не исправила положения... Увы, живем мы не в Финляндии. Нет у нас строгих законов, которые защищали бы окружающую нас живую природу. Ну, а потом в мой сад снова нагрянули все деревенские коты и кошки. И случилось это почти сразу после того. как моя кошечка-хозяйка куда-то пропала... Куда? Где она?.. Витахи-дачника в деревне уже не было и он никак не мог увезти с собой, нашу ко­шечку... А может, пожив у меня, вспомнила она свою прежнюю совсем вольную жизнь и подалась в ту сторону, откуда ее к нам привезли... Говорят, что кошки, когда захотят, находят дорогу к своему дому...


КАК Я САЖАЛ СВОЙ САД

Каждое утро, прежде чем заняться делами по дому, навещаю я свой сад: как он сегодня, что изменилось здесь за ночь, какая помощь-поддержка будет нужна сегодня моим друзьям-питомцам.

А для меня мои молоденькие яблоньки и груши действительно питомцы и друзья. Сколько пережито всякого вместе с ними! Сколь­ко разных бед пришлось нам встретить. Но в конце концов победи­ли мы, выстояли, дождались, доросли до совершеннолетия и в этом году зацвели, а там кое-где на ветках к концу лета и налились первые плоды-подарки, первые яблоки моего сада...

Вот и сегодня, прежде чем сесть за рабочий стол, не спеша прошелся я по своему саду... На дворе октябрь. Уже были сильные ночные морозцы, и листва на моих яблоньках потемнела, погасла. А вот на груше листочки наоборот загорелись всеми цветами осени: от ярко-березового до красного цвета сентябрьской осины.

Скоро эти листья опадут и тогда до весны, до настоящего боль­шого тепла мой сад будет стоять раздетым... Да, милые вы мои друзья, еще день-два-три - и пора устраивать вас на зиму. Под каждое деревце придется принесли ведер по десять воды, как го­ворят садоводы, зарядить землю у яблонек и груш водой, чтобы оградить корни молодых деревьев от мороза. А там надо будет и защиту от мышей устраивать...

Каждый год, поближе к зиме, пробираются в наш сад мыши с поля и из леса. И того и гляди, доберутся эти пронырливые грызуны до яблонь. Любят они грызть у яблонь кору. И не побеспокойся, не защити деревца от этих вредителей, окольцуют они за зиму яблоньку, а то и другую - сгрызут кору со всех сторон ствола, сни­мут ее кольцом и погибнет такое окольцованное дерево.

Есть , правда, и тут скорая помочь. Заготавливаю я на всякий случай на зиму черенки-веточки яблоньки-дички, храню их до весны завернутыми в пластиковый пакет в холодильнике. И весной, если случится такая беда, если мыши повредят кору на стволе какой-ни­будь яблоньки, то с помощью этих самых веточек-черенков устрою мостик - привью эти черенки к пострадавшей яблоньке: один конец внизу ствола, где сохранилась кора, а другой вверху, куда грызуны не добрались. Конечно, все равно такие яблоньки будут жить калеками, но жить останутся, выживут.

Помогает такая прививав "мостиком" в случае беды, но лучше беду вообще не допускать. Вот почему совсем скоро обвяжу-обмотаю я стволики своих яблонек и груш специальной лентой, которая не по зубам не только мышам, но и зайцам.

И зайцы могут нагрянуть в твой сад. И от них нужна защита на случай, если проберутся как-то длинноухие зверьки сюда через за­бор. Вот почему обвязываю-обматываю я на зиму специальной лентой не только стволик, но нижние ветки у своих деревцев.

Эту работу придется делать мне совсем скоро, но сначала я хо­чу все-таки написать этот рассказ, рассказать вам, как сажал я свой сад, как все это было, прежде чем поднялись, подросли у ме­ня возле дома мои милые деревца, а там первый раз и зацвели по весне...

Наверное, читаете вы сейчас эти строчки, а сами думаете: "Ну, подумаешь - сад. Какие здесь хитрости? Взял лопату, вырыл ямку, посадил деревце, полил и жди, когда оно подрастет. Какие здесь приключения, какой интерес?"

Прощу вас, мои добрые читатели: не торопитесь, не судите так разом о том, что очень-очень сложно и мало кому до конца извест­но. А ведь сад - это очень сложная, как скажут ученые, биологи­ческая система. Да еще такая система, которая не может успешно функционировать без постоянного участия человека.

Не думайте, что человек нужен только за рулем автомобиля -автомобиль без водителя не стронется о места, а уж успех поездки на машине целиком зависит от шофера. И чтобы поездка завершилась благополучно, шоферу все время надо быть в работе, в напряжении. Вот также и с садом - не станет он жить без человека. Только с садом куда сложней, чем с автомашиной. Автомашину от начала до конца придумали мы, люди, а потому и известно нам о ней вес-все, А с садом не так - в саду человек только вмешивается чуть-чуть в жизнь природы. И природа согласилась, чтобы человек здесь тоже работал, но все законы природы, все-все законы того же сада нам пока не известны - не мы их придумали, изобрели... Вот и прихо­дится в саду быть как бы водителем машины, которую ты почти сов­сем не знаешь. Уж здесь-то надо быть начеку. Ошибетесь и беда. Конечно, в саду это не на шоссе. Ошибка твоя не будет стоить тебе жизни, а вот сад-то от твоей ошибки может погибнуть...

Ну, а чтобы вы поверили мне, что без человека не может быть сада, хочу предложить вам совершить небольшую прогулку...

Всего в километре от моего дома есть красивое место по имени Пирогово... Пирогово - так звали когда-то деревушку, которая стояла на этом месте. Деревушки уже нет, а вот яблони на месте бывших садов остались. И по весне стоят они все в бело-розовом цвету. Стоят красиво еще не очень старые, ладные деревья. Ну, думаешь, к концу лета угостят тебя эти яблони яблоками. Но приходит август - время лакомиться плодами сада, и видишь ты, что на деревьях-красавцах, что буйно цвели по весне, настоящих яблок-то и нет. А вместо них яблочки-дички, маленькие, зеленые и отчаянно невкусные.

Вернешься из Пирогово, спросишь людей, которые помнят прежние пироговские сады, и услышишь то, что и должен был услышать: мол, были раньше хорошие, вкусные яблоки, а теперь вот одичали, выро­дились... А почему? Ведь внешне вроде бы ничего для яблонь и не изменилось. Все то же: воздух тот же, климат прежний... Все то же, но только нет теперь возле яблонь людей, нет за ними ухода, и прежние садовые яблони стали дикарями. Некого благодарить им за внимание и заботу, вот и нет больше на ихних ветвях плодов-подарков.

Другой раз и в Пирогово ходить не надо, чтобы убедиться в том же самом...

Не принято кое-у-кого из моих соседей ухаживать особенно за своим садом. Не подкормят яблони, не польют, а тем более не поуха­живают за ветвями - не подрежут лишние. Растет такая яблоня, как дерево в лесу. И чем гуще у нее ветви, чем выше тянутся они к небу, тем меньше тут яблок и худшего они вкуса.

- Раньше-то вот хорошие яблоки у нас были, а теперь вот худые да и реже родятся. Старое стало дерево, - объясняет мне такая не очень заботливая хозяйка. Смотрю я на яблоню, которая живет у этой хозяйки, как кошка при доме, то есть, не знает со стороны человека особого ухода, и не могу согласиться, что яблоня эта уже состарилась - наоборот, в самом она возрасте, чтобы одаривать человека за труд своими плодами. Но нет трудов, нет забот, и яб­лоня начинает дичать.

Можно привести очень много интересных примеров, как дичает, хиреет жизнь, которую сначала выпестовал человек, а затем поле­нился, забыл свои обязанности... Опять же вспоминается мне шоссе, а на шоссе автомобиль, в котором водитель либо отвлекся от доро­ги, либо задремал... Еще какие-то секунды и непоправимая беда. Разобьется машина, погибнет водитель, который забыл свои обязан­ности. Вот и сад так же гибнет, как машина, оставленная на шоссе без внимания человека, только не сразу, а медленно, постепенно, не очень заметно.

Словом, не считайте, прощу вас, сад чем-то обычным, простым. Много здесь самых разных тайн. Сад - это школа для человека, выс­шая школа знаний и благородства. Не зря же считается: у кого сад хорош, там и хозяин умный и старательный. А если уж в своем хоро­шем саду человек еще и пчел держит, то такому дому особый почет и уважение - здесь кладовая знаний земли, природы, здесь и доб­рота и щедрость. Не зря же говорят, что народ, который выращивает сады, добрый, отзывчивый, трудолюбивый. Не зря же цветущие сады - символ мира. А забудут люди свои яблони, груши, вишни, сливы, за­бросят пчел, жди от таких людей беды - это уже не люди-старатели, а почти что разбойники. Вот для того, чтобы народ наш рос в мире и добре, в работе, в старании, и сажала наша страна, вся страна фруктовые сады. И было это еще не так давно, всего лет пятьдесят тому назад, сразу после войны. Жили и мы тогда, мальчишки-школь­ники, большой целью: "Украсим Родину садами!"

Учился я в то время в московской школе, места для своего соб­ственного сада ни у меня, ни у моих друзей, не было, и все мы вместе сажали большой школьный сад. На память о том саде и сейчас под окнами моей давнишней школы растут кое-какие деревья.

Ну, а уж когда появился у меня свой дом в деревне, своя зем­ля, тут я ,конечно, никак не мог удержаться и первым делом при­нялся разводить свой собственный сад.

Место для яблонь и груш я приготовил заранее, еще с лета. Вы­копал достаточно глубокие ямы, наполнил их плодородной землей и оставил на время, чтобы земля в ямах улежалась, осела, а сам принялся искать нужные мне саженцы.

Я уже говорил как-то, что детство мое было очень интересным: зимой я учился в Москве в школе, а сразу после школы меня отправ­ляли в село Алпатьево над Окой к нашему близкому человеку, к дяде Мише Романову.

Вот здесь , в Алпатьево, у дяди Миши и проходило из года в год мое летнее детство. Но проходило не так, как у мальчишки-дачника. Я жил в Алпатьево обычной для села сельской жизнью. Помогал дяде Мише на огороде, работал в колхозе. Все это осталось со мной до сих пор и хорошей наукой и доброй памятью. И в этой памяти, ко­нечно, нашли свое место наши алпатьевские сады...

Сколько было вокруг садов! А какие яблони росли тут... Гру­шовка, Белый налив, Русский розмарин - это самые первые наши яб­локи. А дальше: Анис, Коричневое, Медовое, Наливное, Антоновка...

Я не очень люблю сами яблоки, у меня от них побаливают зубы, но вот яблоки Преснушки я обожал. На вид яблоко Преснушки было неказистое: небольшое, по цвету зеленоватое. Но зато оно было совсем не кислое - даже еще не до конца созревшее оно не набивало оскомину.

Ну, и конечно, когда пришел черед разводить мне свой собствен­ный сад, прежде всего и вспомнил я вот эту самую Преснушку. Но как ни искал этот сорт, ни в книгах, ни в продаже его не нашел. Возможно, эти яблони по-научному назывались как-то иначе, а пото­му и остались тут мои поиски безрезультатными.

Но Белый налив, Коричневое, Грушовку, Антоновку я раздобыл... К этим, давно знакомым мне яблоням, прибавились и яблони-гости - собирался посадить я и Мельбу, и Лобо, и Уэльси.

Все эти саженцы прибыли ко мне в начале октября. Подумал я подумал и решил сейчас, по поздней осени яблони и груши на место не высаживать. До морозов совсем недолго - не успеют, поди, прижиться мои деревца и погубит тогда их мороз, лучше уж поступлю так: прикопаю саженцы на зиму, а весной посажу на место...

Приготовил я достаточно глубокую яму-окопчик, уложил в нее свои дорогие саженцы: корнями вниз, стволик наклонно, так чтобы наверху только вершинки-веточки торчали, и засыпал землей.

Знал я давно, что у молодого деревца. у садового саженца есть опасные враги мыши, что могут эти мыши добраться и до прикопанных яблонек и груш, а потому сверху засыпал яму с саженцами крупным песком. Не любят мыши копаться в песке - не устроить им в песке свои ходы-норки, будет песок эти ходы-норки все время засыпать, Ну, а сверху песка разложил я вдобавок зеленые веточки ели, Говорят, что еловые иголки мышам не по нраву - не часто суются туда мыши, где земля прикрыта еловыми лапками. Словом, как положено, устроил я свои саженцы на зиму и стал ждать весну.

Вот и весна! Вот и снег стал сходить с моего огорода, а там и земля в ямах, приготовленных для яблонек и груш, оттаяла, созрела для работы.

Взял я в руки лопату и отправился освобождать свои саженцы из плена-крепости... Острожно снял песок, насыпанный сверху. Смотрю - все в порядке: нигде не видно мышиных погрызов. Снимаю понемногу землю, беру в руки верхний саженец за стволик и осто­рожно потягиваю на себя... Сейчас, милый мой, я тебя освобожу, а там сразу и посажу, как положено, на место... Сейчас, сейчас...

Но что это?! Мой саженец, который я потихоньку тянул на себя, вдруг сразу подался мне и легко вышел из земли?!

Батюшки! Что это такое?! Что случилось?! А где же корни?! А корней у саженца не было - все корни вместе с нижней частью стволика выше прививки были кем-то уничтожены...

Тревожно, нехорошо стало у меня на душе... Разгребаю дальше землю, беру осторожно в руки стволик другого саженца, чуть-чуть тяну на себя, и он так же, как предыдущий, легко выходит из зем­ли. И у этого несчастного саженца тоже кем-то объедены все кор­ни и низ стволика - кора уничтожена выше места прививки...

Вот такое горе и ждало меня в ту весну, когда я очень хотел посадить первый в своей жизни собственный сад... Все саженцы бы­ли кем-то уничтожены. Пронырливый вредитель добрался до моих яблонек и груш, добрался под землей и там же, под землей, устроил свой пир... Кто этот враг? Кто отнял у меня и у моего будущего сада счастье первой весны?

Соседи мои посчитали, что все это наделали кроты. Почему-то думают они, что кроты тут самые главные вредители: мол, кроты и свеклу грызут, и морковь, и картофель. Объясняю я, что кроты не едят овощей, что овощи они могут только тревожить, устраивая под ними свои ходы, где собирают червей, Но все равно не слушают меня: кроты, мол, и кроты. Мол, поставь у себя в саду "самолетик" и кротов не будет.

А "самолетик" действительно, наших кротов отпугивает... Сначала берут высокий шест, потом в вершинку шеста вбивают гвоздь, и на этом гвозде и вертится из стороны в сторону вслед за ветром самолетик, вертится и трещит пропеллером, который тоже вертится на гвоздике, вбитым уже в сам самолетик.

Вертится пропеллер, трещит. Говорят. что этот треск-вибрация через шест передается в землю. И этот треск-вибрацию вроде как бы и не любят кроты, боятся, думают, что это трещит их главный враг, быстрый зверек-ласка. Ну, и конечно, забывают будто бы кроты дорогу туда, где есть самолетик…

Не знаю, так ли все это на самом деле, только убеждался не раз: там, где есть "самолетики" , кроты совсем почти не безобраз­ничают: грядки не роют и овощам не вредят. А то и вправду, поса­дишь тот же чеснок под зиму, придет весна, ищешь зеленые стрелочки-всходы чеснока, а их местами и нет. Похозяйничали на твоих гряд­ках кроты - проложили зимой в грядках свои норы-ходы как раз под чесноком, чесночины в эти ходы и провалились, а потому на этом месте и всходов нет.

Но кроты-кротами, а мои-то саженцы не кроты, конечно, погу­били, а водяные крысы или, как их называют по-научному, водяные полевки.

Зверьки эти прожорливые, шустрые и удивительно находчивые. Летом они живут-обитают в наших прудах, которых в деревне много -стоит наша деревня на высокой горе, воды тут мало, вот и рыл чуть ли не каждый себе по пруду, чтобы запастись с весны водой. Прудишки эти давно заросли всякой разной водяной травой - прямо рай для водяных крыс. Но кончится лето, покажется осень, и все водяные крысы на наши огороды и в наши сады. Уж тут им раздолье: и свекла, и морковь готовы для пиршества.

День, другой не заглядываешь к грядкам со свеклой, а потом наведаешься и остановишься изумленный: надо же, за какие-то два- три дня целый рядок свеклы извели. И нет, чтобы взять да и съесть всю свеклину до конца... А то ведь одну погрызут, вторую, третью испортят. Так же распоряжается водяная крыса и с морковью: подроется снизу и грызет себе сладкий овощ. Подойдешь к грядке и ничего свер­ху не заметишь, а возьмешься за ботву, чуть потянешь на себя, и вытянешь только жалкий огрызок.

Вот точно так же по зиме и уничтожили водяные крысы мои са­женцы.

Погоревал я погоревал. Хоть и понимал, что чуда не бывает, но не мог взять и выбросить свои загубленные деревца. Воткнул я их каждое в ту ямку, которая была для них приготовлена, полил как следует. И время от времени стал навещать их...

Конечно, в стволиках саженцев были какие-то питательные вещест­ва, оставалась какая-то сила, сохраненная с осени, а потому и почечки на моих погубленных саженцах раскрылись, и даже листочки развернулись... И снова поливал я их, надеясь на какое-то чудо.

Но чудес не бывает - засохли листочки на объеденных саженцах, засохли и веточки... И только на одном деревце, тоже обгрызенном выше места прививки, на яблоньке сорта Белый налив, листочки все еще держались...

Вот и лето к середине своей подошло, а не опадают листочки у моего Белого налива, не сохнут веточки... Говорят, что чудес обыч­но не бывает, но вот у меня чудо все-таки произошло. Не погибла моя милая яблонька, одна из всех осталась и не погибла, ожила, отрастила как-то корни, а перезимовав, на следующий год дала и новые побеги. А в этом году уже цвела и даже яблочко на ней од­но было. Вот так вот! А вы говорите, что нет ничего в саду таин­ственного, интересного.

Ну, а рядом с этой яблонькой цвели у меня в этом году и ябло­нька Мельба, и еще один Белый налив, цвели два деревца Штрейфлинга, цвела яблонька Орловское полосатое и яблонька Зоренька. Не отстала от этих моих питомцев и молоденькая Антоновка. И на всех этих деревцах уже были настоящие большие яблоки.

Не зацвели у меня пока только Грушовка, Лобо, Уэльси, не оде­лись весенними цветами еще ни разу и мои груши. Но подождем - и они тоже зацветут.

И Штрейфлинг, и Грушовка, и Зоренька, и все другие мои яблоньки и груши - это уже второй мой сад, уже вторые мои саженцы, ко­торые я тоже разыскивал, тоже привез сюда, в деревню и снова прикопал на зиму. Но на этот раз то место, где были прикопаны мои саженцы, окружил металлической сеткой - вкопал эту сетку чуть ли не на метр в землю, и над землей поднял почти на полметра. И ко­нечно, сюда водяные крысы добраться не смогли. А потом я каждую яму, куда высадил свои деревца, тоже оградил такой же металли­ческой сеткой. И пока беда нас миновала... Тьфу-тьфу - как бы не сглазить. Ведь водяные полевки от нас никуда не ушли - здесь они, наши злейшие враги...

Много я книг разных пересмотрел, многих опытных садоводов рас­спрашивал, но так до сих пор и не нашел ответа, как отвести от своего сада и огорода этих самых водяных крыс. Оказались они поч­ти непобедимыми существами. И сдерживает их пока только металлическая сетка.

Что же делать? Так устроена жизнь. Не ты первым стал хозяином на этой земле, где теперь твой сад и твой огород. Раньше, до те­бя, жили здесь и мыши, и кроты, и водяные крысы, жили, чем-то кормились. А ты вытеснил с этой земли сорняки, прогнал дикие кусты и деревца и посадил свои - мол, мое теперь это вое. А ведь и мыши, и кроты, и водяные полевки помнили, видимо, свои прежние угодья и явились теперь сюда, к тебе, да еще отыскали у тебя еду повкусней, побогаче. Ну, как тут не согрешишь, как не станешь волей-неволей нахлебником человека? Так что знай, чело­век, что без нахлебников тебе никак не обойтись. Тут они, рядом всегда. Поэтому не расслабляйся, не засыпай за рулем своего хозяйства, как неудачный шофер. Помни о возможном нашествии.

Да разве только одни мыши и крысы твои нахлебники? А воробьи, которые, только не досмотри, попортят всю ягоду-вишню. А дрозды, которые тут же, если проворонишь, соберут у тебя всю рябину. А грачи, вороны и сороки, что раньше тебя могут собрать все ягоды облепихи... И даже большие синички, которые порой так успешно охотятся за твоими пчелами...

Наступят холода, соберутся пчелы в свой теплый зимний клуб. Тихо тогда у летка улья. Только одна желтогрудая синичка тут крутится. Крутится-крутится, а потом скок к летку и тук-тук-тук по стенке пчелиного домика... Не выдерживают самые беспокойные пчелы, высовываются из теплого улья на холод проверить, кто это побеспокоил мирное жилище. А синичка тут как тут - хвать пчелу и на ветку сливы расправляться с добычей... И порой эти самые синички могут извести очень много пчел.

Как тут быть? Стрелять? Травить врагов ядами?.. Конечно, нет! Надо как-то оградить и пчел, и сад, и огород от возможной напасти, как оградил я в конце концов свои молоденькие деревца от водяных крыс. Тогда и пореже станут заглядывать к вам разные ваши враги.

Тогда, глядишь, это ваши враги, и перестанут быть врагами в вашем хозяйстве, а переберутся от вас, где нет им никакой поживы, в лес на луг, где и положено им вроде бы быть... Вот так вот!