Geum.ru

Рассказы о природе для детей и взрослых

Вид материалаРассказ

Содержание


Скворчонок, роман и разбойный кот
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   16
СКВОРЧОНОК, РОМАН И РАЗБОЙНЫЙ КОТ


Кроме сада и огорода, которые устроил я сам, был у моего дома и совсем маленький палисадник. И в этом палисаднике кто-то давным-давно посадил берёзку, рябину, куст калины и тополь.

Калину, рябину и берёзку, понятно, можно принести сюда из нашего леса. А вот как появился в таёжном краю тополь? Скорей всего кто-то заботливый и беспокойный привёз сюда веточку этого совсем не северного вроде бы дерева и воткнул её в землю. А веточка принялась, пустила корни и быстро-быстро стала расти. И теперь над моим домом высоко поднялось могучее дерево.

Тополь разросся так сильно, что нижние его ветки пришлось спилить, чтобы они не лезли в окна и не заслоняли собой свет в дом. Мешал тополь-богатырь и другим деревцам, посаженным в палисаднике, загораживал от них свет, и берёзка, рябина и куст калины выглядели рядом с тополем не очень счастливыми.

Советовали мне это тополь спилить, но я никак не решался, не соглашался с такими советами. Да и как согласиться, когда на этом дереве было устроено жилище для скворцов. Да ещё мой тополь очень любили клесты.

Летом клестов у нас я никогда не видел. Куда девались они в это время из нашего леса, где пропадали? А вот по осени, как только начинали золотиться по елям грозди еловых шишек, клесты были тут как тут. И о своём прибытии рассказывали всем-всем громким цоканьем.

Цок-цок,цок-цок – это мы, клесты, явились на богатый урожай еловых семян. Цок-цок, цок-цок – теперь всю зиму мы будем здесь рядом с вами, здесь устроим свои гнёзда и прямо по зиме выведем птенцов. А уж потом, извините, когда на весеннем солнце еловые шишки раскроют свои чешуйки, а еловые семена разлетятся по округе и для нас не будет больше любимой пищи, мы снова соберёмся в свою дорогу.

Зимой я редко навещал наш лес и потому зимних клестов здесь не видел. А вот в начале весны клесты сами прибывали ко мне в гости. И каждое утро я мог любоваться этими нарядными птицами у себя на тополе.

Уж почему именно нравился этим птицам мой тополь, не знаю… Может быть привлекала их сюда необычная для наших северных мест лёгкая позолота, какой по весне украшались ветви моего тополя, отчего всё дерево делалось нарядным, весёлым. А может, этим клестам нравились раскрасневшиеся на весеннем солнце тополёвые почки? Не знаю… Только теперь каждый день с самого утра видел я возле своего дома клестов.

Одни клесты яркие, красные, малиновые – это самцы в своих приметных нарядах. А рядом с ними птички зелёненькие, поскромней – это самочки и уже подросшие птенцы. К осени кто-то из нынешних птенцов примерит к себе красные одежды, а пока попробуй разберись, кто из молодых птиц самочка, а кто самец.

Прибыв ко мне в гости, клесты, как и положено в гостях, никаким делом не занимались. Они сидели на ветвях, грелись на солнышке и громко поцокивали. Потом улетали, а вместо них прибывали другие клесты. И так всё время до прилёта скворцов.

Интересно, весело мне с клестами, но как только прилетит к моему скворечнику скворец, так клестов и след простыл. И такое повторялось исправно из года в год. Думал я сначала, что, может быть, клесты побаиваются скворца… Да вряд ли. Просто весна, приславшая наконец к нам своих гонцов-скворцов, поторопила и клестов в ихнее весеннее путешествие…

Словом, дарил мне мой тополь много радости и спиливать его я никак не хотел. Да и скворечник на тополе был как раз к месту.

Этот новый скворечник-дуплянку сделал я совсем недавно. А до этого жили мои скворцы в старом дощатом скворечнике, который был устроен кем-то ещё до меня и прилажен был не к тополю, а к берёзе.

Старый скворечник мне сразу не приглянулся, собрался я его заменить на новый, но руки всё никак сюда не доходили. И снял я его с берёзы только после вот такого грустного события, о котором и хочу вам рассказать…

Каждую весну скворцы прилетали в нашу деревушку вместе с первыми чайками. Услышишь над озером первый крик чайки-разведчицы, торопись с озера домой – встречай первых скворцов возле своего дома.

К этому времени у меня на огороде уже вытаивала пятнами из-под снега, ожившая после зимнего сна земля. Сюда-то, на эти пятачки ожившей земли, и опускаются прежде всего наши скворушки. Посидят здесь, посидят, чем-ничем подкормятся с дороги, а там и к своим прошлогодним жилищам – проверяют, всё ли на месте.

Пройдет всего лишь какой день, и услышишь ты рядом со скворечником первую в этом году песенку скворца. Верещит о чём-то своём эта птица, пощёлкивает, посвистывает на разный манер. И изо дня в день эти занятные голоса всё громче и громче.

Сидит скворец-певец пока на ветке возле скворечника и в свой домик ещё не заглядывает. Бывает и такое: скворец прилетит, усядется на ветке, повыше домика, петь свои песни, а в сам скворечник то и дело носятся воробьи, которые зимовали здесь и собираются жить здесь и дальше. Словом, так увлекается наш скворец своей собственной песней, что вроде бы и не замечает пронырливых воробьёв…

Но вот что-то изменилось – скворец начинает петь без остановки. И вот он уже поёт на крыше своего домика, поёт, распускает крылышки, старается вовсю. Что случилось? А случилось очень важное: в нашу деревушку вслед за скворцами-самцами прибыли и самочки-скворчихи. И теперь певцы-кавалеры друг перед другом стараются расположить к себе своих дам. Мол, пожалуйста, милая дама, только ко мне, только в мой самый уютный домик.

А вот и скворчиха рядом со скворцом возле скворечника. Приглянулась ей, видимо, моя скворечня-дуплянка. Вот уже и заглянула скворчиха внутрь будущего своего жилища. И теперь воробьям тут делать нечего – прочь из чужого дома. И летят вон из скворечника натасканные сюда ещё по осени воробьиные пожитки. А вместо них несут скворцы свои собственные соломинки и сухие травинки.

Ну, а дальше всё, как всегда: скворец по-прежнему поёт свои песни – правда, песенки его теперь немного покороче, а самочка на гнезде.

Пока в скворечнике высиживаются скворчата, далеко от скворечника всё это время скворцы не улетают. Кормятся они у меня на огороде. Я часто вижу их прямо за окном на той самой полянке, которую устроил среди кустов смородины и которую любят самые разные птицы. Вслед за скворцом на эту мою полянку выбирается иногда из домика и самочка-скворчиха и тоже что-то ищет тут для себя, а потом спешно летит обратно в скворечник.

Но вот в скворечнике появляются скворчата… Этот момент трудно пропустить. До этого скворечник молчал – только песенка скворца раздавалась с моего тополя. А теперь скворца больше не слышно – некогда ему теперь распевать, кормить надо прожорливых детишек. Но вместо скворца-родителя подают теперь голоса скворчата. Пока родители добывают корм, скворчата молчат, тихо сидят в домике. Но вот явился скворец или скворчиха, и только-только подлетели они к скворечнику, как оттуда раздаётся многоголосый писк.

Ото дня ко дню скворчата кричат всё громче и громче, а там уже, чтобы первыми схватить принесённый им корм, начинают высовывать навстречу родителям свои клювики. А совсем скоро и головки птенцов появятся из скворечников. И только заметишь, что скворчата уже высовываются из скворечника, знай: совсем скоро наступит день, когда птенцы совсем выберутся на волю.

Хоть и старался я всякий раз не упустить этот момент – очень уж мне хотелось посмотреть, как птенцы выбираются из тесного своего жилища в большой мир, как отправляются в эту дорогу – но всякий раз за делами именно это событие и пропускал. Ещё вчера вечером скворчата были в своём скворечнике, а сегодня с утра пораньше они уже у меня на огороде вместе с родителями, копошатся, что-то ищут, как взрослые птицы. Хотя и забираются другой раз эти скворчата на ночь обратно в свой домик, но всё равно они уже вылетели из гнезда, уже не птенцы, а птицы, хотя и молодые и ещё не очень сильные.

Пройдёт день, много – два, и опустеют все наши скворечники – улетят скворцы вместе со скворчатами куда-то в другие места, скорей всего к большому посёлку, где много полей, где есть для скворцов в достатке пищи. И расстанемся мы со своими скворцами до осени, до холодов. А вот по осени, по холодам, перед самым отлётом на юг произойдёт у нас очень интересное событие… Явятся скворцы к нам, рассядутся по деревьям рядом со своими родными скворечниками – прилетят и взрослые скворцы, прилетят и молодые птицы, появившиеся на свет здесь у нас в этом году. Прилетят и запоют, заверещат, защелкают, засвистят, как весной. Принесут с собой радостный праздник, будто перед дальней дорогой благодарят свои родные места за всё, за всё… А может и меня тоже благодарят за тот скворечник, который я для них смастерил. Поют, верещат по осени скворцы возле своих скворечников совсем недолго. День, два, много – три, а потом разом на крыло и прочь от явившихся холодов… Такие уж они наши скворцы…

Вот точно так же жили скворцы у меня в палисаднике в старой скворечне. И в тот год они так же прогнали из своего домика воробьев, зимовавших здесь, так же вывели птенцов и так же незаметно для меня вылетели из скворечника молодые скворчата.

Конечно, я немного переживал, что и на этот раз прозевал, что и на этот раз не пришлось мне понаблюдать, как же именно покидают скворчата первый раз своё жилище. Но как раз здесь и заметил я, что в жизни моих скворцов как будто не всё как следует устроилось… Вылетевшие из скворечника скворчата смело разгуливают у меня под окнами, вместе с ними у меня на огороде и скворец со скворчихой. Но вот время от времени то скворец, то скворчиха что-то находят на земле и после этого летят к скворечнику.

Потихоньку, чтобы не пугать птиц, вышел я из дома на улицу, подошёл к палисаднику и пригляделся к скворечнику. Так и есть: скворец с кормом в клюве возле скворечника, а навстречу ему из домика тянется раскрытый клюв скворчонка… Значит, не все скворчата ещё выбрались из гнезда.

Тянется скворчонок за кормом, высовывает из скворечника головку, но скворец корм ему не отдаёт: только покажет и прыг в сторону. Выманивает он скворчонка, заставляется выбраться наружу. А скворчонок всё никак не выходит.

Долго продолжалось такое выманивание. Наконец свершилось. Скворчонок появился с дверце-оконце своего домика. Потянулся за скворцом, качнулся вниз, раскинул крылья и не очень ловко полетел вниз. Да и не полетел, если быть точным, а почти упал на землю. Крылышки у него были ещё совсем слабыми. Почему-то отставал он от братишек и сестрёнок, не набрался ещё той силы, какой успели набраться они. Но всё равно рос, жил, а теперь вот и отправился вроде бы в свою первую дорогу.

Скворчонок пришёл в себя после падения из скворечника, стал вертеть головкой из стороны в сторону, и тут же скворец отдал ему приготовленный корм.

Что же дальше?.. А дальше произошло вот что… Скворчата, которые раньше покинули свой домик, к вечеру куда-то улетели, а слабенький ещё не окрепший птенец остался у меня в палисаднике, и рядом с ним почти до самого вечера находился скворец.

А вечером скворчонок топ-топ, прыг-прыг и забрался в щель между двумя щитами, которыми на зиму я закрывал окна своего дома. Щиты я снял и поставил под окно. Тут-то и присмотрел скворчонок для себя подходящее убежище.

Щель между двумя щитами действительно была очень узкая: только-только пробраться скворчонку и никакой кот забраться бы туда не смог.

А кот, который мог бы поймать скворчонка, в нашей деревне был. Я не любил этого кота, наглого, разбойного, считавшего, видимо, всю нашу деревню только своей личной собственностью. Он шастал по всем палисадникам, по всем чердакам и занимался не ловлей мышей, как и полагается коту, а охотой за птицами. И каждый вечер я видел этого кота возле своего дома, а потому и боялся за нашего скворчонка… Нет, среди этих щитов кот скворчонка никак не достанет.

Так и получилось. Хоть кот и обшарил ночью всё вокруг, но скворчонок был жив и здоров и с утра пораньше возле него появился и его отец.

А там наш скворчонок бедолага уже перебрался из палисадника ко мне под окно, на полянку. Я видел совсем близко этого незадачливого птенца и гадал, что же случилось, почему он оказался послабей других скворчат… Ну, да ладно – главное, что он жив и вроде бы становится покрепче. Ещё день, другой, и скворец уведёт его за собой отсюда…

Но увы, счастливого конца у этой истории не оказалось…

После прогулки по моей полянке, скворчонок снова забрался в свою щель между щитами и собрался ночевать. Наверное, и эту ночь он провёл бы спокойно, а утром снова путешествовал бы по моему огороду. Наверное, всё и было бы именно так, если бы не нагрянул к нам дурной человек по имени Роман…

Когда-то Роман жил в моём доме. Откуда явился он в деревню, толком так никто и не знал. Кто-то говорил, что он прибыл сюда сразу из тюрьмы: мол, такого тюремщика никуда больше и не пускали. Может быть… Я мало знал этого человека. И слышал от него одно хвастовство. Он называл себя потомком дворян из Эстонии. Фамилия у Романа, действительно, была эстонская, и он ещё похвалялся, что дядя его был самым главным полицейским в буржуазной Эстонии, что были у них чуть ли не собственные замки и так далее и тому подобное.

Роман этот, хоть и был крепким на вид мужиком, но пока жил в деревне, нигде не работал, видимо, считая, что работать не позволяет ему его благородная дворянская кровь. И даже за дровами для печи не ходил в лес. А жёг в печи дом, в котором жил…

У каждого северного дома, кроме самого помещения-дома, где живут люди, есть обычно ещё и сараи. Сараи – это целое сооружение, куда большее, чем помещение для людей. Сараи эти всегда двухэтажные – внизу, под сараями, помещение для скотины, хлева. Там же помещение для самого разного транспорт: для саней, телег. А наверху, на втором этаже, устраивались обычно склады: там хранилось сено для скотины и собранный в поле урожай. Туда, на второй этаж сараев, всегда устраивали специальный мост-въезд для лошади, и по этому въезду на лошади можно было завезти на второй этаж что угодно. Словом, сараи – это очень серьёзное сооружение, и брёвен на устройство сараев шло всегда куда больше, чем на сам дом, жилище для людей.

Вот эти самые сараи своего дома и палил в печи вместо дров дурной Роман. И топился сараями всё время, сколько жил здесь. Соседи не раз говорили этому непутёвому человеку: "Что же ты строение-то такое доброе портишь, сходил бы в лес да и напилил себе дров…" "Нет, - отвечал пустой человек-вредитель, - мне эти сараи не нужны, а о тех, кто будет жить здесь после меня, я не думаю. А за дровами в лес не пойду. Мы – дворяне и никогда такой работой не занимались. Моему дяде дрова для камина возили специально с морского острова, где деревья были получше. И не простые дрова, а только дубовые".

Вот и весь разговор. Словом все сараи от своего дома Роман спалил в печи. А как спалил, так и уехал из нашей деревни. Вот такой дом-обрубок, уже без сараев, и достался мне после Романа.

Наверное, этого Романа, глупого человека, давно бы у нас и позабыли, если бы он сам о себе время от времени не напоминал. Уж где обитал он год-два-три, только всё равно раз в два-три года вдруг появлялся в нашей деревушке: явится, навестит всех, обойдёт все дома и снова пропадёт.

Этот самый человек-бродяга и явился в деревушку как раз в тот вечер, когда наш скворчонок второй раз забрался ночевать в щель между оконными щитами, стоявшими на земле. И явился, как всегда, по-дурному. Не постучался в дверь, а перепрыгнул через забор в палисадник и давай колотить в окно.

Услышал я стук в окно, вместе с ним и грохот оконных щитов. А там и громкий, испуганный писк скворчонка. Дурак Роман свернул как-то с места щиты и потревожил птенца, устроившегося на ночлег. Испуганный скворчонок выскочил из своего убежища и кинулся в кусты на огороде.

Побыл у меня в гостях Роман недолго, скоро ушёл куда-то дальше. А я тут же в палисадник… Так и есть: все щиты раскиданы Романом и скворчонка под ними нет.

Поставил я щиты на место, надеялся, может, наш скворчонок вернётся обратно в своё убежище… А тут увидел и кота… Кот уже поднимался по дорожке в гору, прочь от моего дома, и что-то тащил в зубах.

Я закричал, замахал палкой, но кот добычи своей не выпустил и только быстрей поскакал.

А утром, возле куста смородины, куда кинулся перепуганный скворчонок, отыскал я несколько пёрышков от загубленной котом и дурным человеком птицы…