Категориальное мышление в праве: его значение Акашкин А. Ю

Вид материала

Документы

Содержание Использованные источники С.В. Косоногова

Подобный материал:

• Предмет, метод и функции гражданского права, 751.43kb.
• В. А. Якушин Субъективное вменение и его значение в уголовном праве, 5419.54kb.
• Понятие «критическое мышление» и его характеристики, 304.37kb.
• Мышление и его патология Мышление, 686.03kb.
• Экзаменационные вопросы по дисциплине «римское право», 19.48kb.
• «Проблема формализма в праве: к вопросу о моменте возникновения права собственности, 44.82kb.
• «Языковое мышление» и его анализ, 266.61kb.
• Значение института юридического лица в современном российском праве и перспективы его, 242.69kb.
• Мышление, его виды и свойства. Мыслительные процессы; суждения и умозаключения, 144.6kb.
• План: Понятие мышления в психологии. Виды мышления, 126.54kb.

Использованные источники

1. Сергеев А.П. Гражданско-правовая охрана культурных ценностей в СССР. Л., 1990; Егорова Е.Ю. Государственно-правовая защита культурных ценностей (сравнительный анализ российского и французского законодательства): Дис. на соискание уч. степ. канд. юрид. наук. М., 1996; Михайлова Н.В. Государственно-правовая охрана историко-культурного наследия России во второй половине XX века. М., 2001.

2. Приданов С.А., Щерба С.П. Преступления, посягающие на культурные ценности России: квалификация и расследование. М., 2002; Архипов И.В., Шарапов Н.Н. Правовое регулирование оборота культурных ценностей. Саратов, 2003.

3. Долгов С.Г. Культурные ценности как объекты гражданских прав и их защита: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2000.


Понятие коррупции в отечественном и зарубежном законодательстве


Дружинина М.В.

Вологодский институт права и экономики ФСИН, Россия

(юридический факультет, 3 курс)


Науч. рук.: С.В. Косоногова, к.юрид.н.


В условиях глобализации экономических и политических процессов коррупция приобретает характер международного явления и относится к числу наиболее серьезных вызовов развитию человечества в новом тысячелетии. Несмотря на большое количество исследований, посвященных коррупции в России и в мире в последние годы, проблема коррупции и противостояния ей продолжает оставаться одной из наиболее актуальных и сложных в науке и практике.

Так, в 2007 г. в России только по официальным данным было выявлено 11 616 случаев взяточничества, за 2 месяца 2008 г. - 3000 случаев[13]. Граждане крайне остро реагируют на коррупционные проявления и справедливо ожидают от власти конкретных шагов по их искоренению. Следует отметить, что в 2007 г. в Комиссию Государственной Думы по противодействию коррупции поступило и рассмотрено 565 обращений граждан и организаций [10].

Одним из препятствий в противодействии коррупции на международном и национальном уровнях является отсутствие единства относительно самого понятия «коррупция». Для юридической науки вопрос определения понятия остается актуальным, ибо термин «коррупция» используется довольно широко в многочисленных нормативных актах.

Употребление термина “коррупция” применительно к политике приписывается еще Аристотелю, который определял тиранию как неправильную, испорченную, т.е. коррумпированную форму монархии [8].

Определения corrumpire в Римском праве понималось самым общим образом как (разламывать), портить, разрушать, повреждать, фальсифицировать, подкупать и обозначало противоправное действие, например в отношении судьи. Это понятие произошло от сочетания латинских слов «correi» - несколько участников в одной из сторон обязательственного отношения по поводу единственного предмета и «rumpere» - ломать, повреждать, нарушать, отменять. В результате образовался самостоятельный термин, который предполагал участие в деятельности нескольких (не менее двух) лиц, целью которых является «порча», «повреждение» нормального хода судебного процесса или процесса управления делами общества. Наиболее интересным является определение «коррупции» данное Н. Макиавели - использование публичных возможностей в частных интересах[8]. Дальнейшее развитие этого понятия в юридической науке суживает сферу его обозначения и определялось как продажность служебных действий (подкуп, Bestechung, corruption)[6].

Российская уголовно-правовая и криминологическая наука к настоящему времени не выработала какого-либо общепринятого определения понятия коррупции. Данная проблема неоднократно обсуждалась на научно-практических конференциях, на страницах юридической печати.

Ряд ученых определяют коррупцию как подкуп, продажность государственных и иных служащих (А.И. Долгова, Н.Ф. Кузнецова, Н.А. Лопашенко и др.), фактически сводя ее к взяточничеству; другие - более широко, включая в это понятие иные корыстные служебные злоупотребления (Б.В. Волженкин, В.В. Лунеев, С.В. Максимов, Г.К. Мишин и др.)[11]. Таким образом, можно выделить узкую и широкую трактовку коррупции. За более чем десятилетний период дискуссий многие участники научных прений пересмотрели свои позиции, однако единства по-прежнему не наблюдается.

Как справедливо отмечает Г.И. Богуша[7], «арбитром» в разрешении данного теоретического спора должны стать положения международного права. Действительно в условиях глобализации коррупция приобретает черты международного явления, возникает необходимость объединения усилий государств в противодействии коррупции, в том числе путем унификации антикоррупционного законодательства, именно на международно-правовые нормы должен ориентироваться российский законодатель при определении понятия коррупции.

В соответствии с Конституцией РФ общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы[1].

К настоящему времени Россия подписала три фундаментальных международных документа антикоррупционного характера - Конвенцию Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию (Страсбург, 1998)[4], Конвенцию ООН против транснациональной организованной преступности (Палермо, 2000)[3], Конвенцию ООН против коррупции (2003)[2]. Не смотря на ратификацию данных международных актов, далеко не все их положения учтены в российском законодательстве.

Анализ международных документов показывает, что понятие коррупции формулируется двояко: либо дается четкая дефиниция, очерчивающая рамки явления, либо само определение отсутствует, а содержится отсылка к перечню коррупционных правонарушений (последний способ используется чаще).

Первым международным документом, так или иначе определяющим понятие коррупции, стал Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка, принятый Генеральной Ассамблеей ООН 17 декабря 1979 г.[5]. В кодексе указывается, что, «хотя понятие коррупции должно определяться в соответствии с национальным правом, следует понимать, что оно охватывает совершение или несовершение какого-либо действия при исполнении обязанностей или по причине этих обязанностей в результате требуемых или принятых подарков, обещаний или стимулов или их незаконное получение всякий раз, когда имеет место такое действие или бездействие». В данном определении коррупция, по сути, сведена к подкупу, т.е. дается узкая формулировка данного понятия. Однако следует учитывать рекомендательный характер кодекса, который в силу этого не столько дает определение, сколько рекомендует национальному законодателю при определении термина «коррупция» включить в него наиболее опасные коррупционные проявления.

Не содержит определения коррупции и Конвенция Совета Европы «Об уголовной ответственности за коррупцию» (подписанная Россией в 1999 г.). В данной Конвенции понимание коррупции вытекает из перечня мер, которые надлежит принять на национальном уровне (гл. II Конвенции); предусмотрен обширный перечень коррупционных деяний, подлежащих криминализации. В частности, к ним относятся: активный и пассивный подкуп государственных должностных лиц, подкуп членов национальных государственных собраний, активный и пассивный подкуп в частном секторе, использование служебного положения в корыстных целях (по смыслу нормы посредничество во взяточничестве), отмывание доходов от преступлений, связанных с коррупцией. Конвенция также предписывает криминализацию международной (транснациональной) коррупции. Ввиду этого криминализации подлежат: подкуп иностранных должностных лиц, подкуп членов иностранных государственных собраний, подкуп должностных лиц международных организаций, подкуп членов международных парламентских собраний, подкуп судей и должностных лиц международных судов. Таким образом, Европейская конвенция в целом сводит коррупцию к подкупу, хотя следует отметить, что в перечень коррупционных деяний включено не только взяточничество государственных чиновников, но и коррупция частных управленцев, а также подкуп иностранных должностных лиц и служащих международных организаций.

Помимо уголовно-правовой антикоррупционной конвенции Совет Европы разработал и принял в 1999 г. Конвенцию о гражданско-правовой ответственности за коррупцию. В ст. 2 содержится следующее определение коррупции: «...просьба, предложение, дача и получение, прямо или опосредовано, взятки или любого другого ненадлежащего преимущества или перспектив таковых, которые искажают нормальное выполнение любой обязанности или поведения, требуемое от получателя взятки, ненадлежащего преимущества или перспектив таковых». Фактически перед нами определение взяточничества, правда, в довольно широкой трактовке (например, отсутствует указание на субъектов коррупции, крайне расплывчато понятие «любой обязанности»).

Тесная связь коррупции с организованной преступностью, приобретающей транснациональный характер, обусловила присутствие антикоррупционных норм в Палермской Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности, принятой и подписанной Россией в 2000 г. Статья 8 («Криминализация коррупции») упоминает о необходимости криминализации следующих деяний: обещания, предложения или предоставления публичному должностному лицу, лично или через посредников, какого-либо неправомерного преимущества для самого должностного лица или иного физического или юридического лица, с тем чтобы это должностное лицо совершило какое-либо действие или бездействие при выполнении своих должностных обязанностей; а также, вымогательства или принятия публичным должностным лицом, лично или через посредников, какого-либо неправомерного преимущества для самого должностного лица или иного физического или юридического лица, с тем чтобы это должностное лицо совершило какое-либо действие или бездействие при выполнении своих должностных обязанностей. В рассматриваемом документе, на взгляд Г.И. Богуша, вновь сталкиваемся не с узкой трактовкой коррупции (как представляется, Конвенция в данном случае не дает собственного понятия коррупции), а с выделением в структуре коррупции деяний, наиболее тесно связанных с транснациональной организованной преступностью, для их обязательной криминализации и принятия иных мер на национальном уровне[7].

Несмотря на принятые в 90-е годы и рассмотренные нами международные антикоррупционные соглашения, сохраняется потребность в разработке единого специального акта, который бы заложил основы глобальной антикоррупционной политики в новом столетии.

В связи с этим в своей резолюции 55/61 от 4 декабря 2000 г. Генеральная Ассамблея признала целесообразность разработки эффективного международно-правового документа против коррупции, независимого от Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности, и постановила учредить специальный комитет по разработке такого документа в Вене, в штаб-квартире Центра по международному предупреждению преступности Управления по контролю над наркотиками и предупреждению преступности.

Специальный комитет по разработке Конвенции завершил работу в октябре 2003 г. и представил проект на рассмотрение Генеральной Ассамблеи ООН. Конвенция ООН против коррупции была принята 31 октября 2003 г., а в декабре того же года подписана представителями государств (в том числе и РФ) на конференции в г. Мериде (Мексика).

Разработчики Конвенции не сразу пришли к единому мнению в вопросе о понятии коррупции. Однако уже в четвертом варианте проекта сохранилась только вторая формулировка, она и вошла в окончательный текст принятой Конвенции. Таким образом, в Конвенции ООН понятие коррупции раскрывается через перечень коррупционных деяний. Итак, глава 3 Конвенции относит к коррупционным предельно широкий круг деяний: активный и пассивный подкуп в публичном и частном секторах; подкуп иностранных должностных лиц и служащих международных организаций; злоупотребление служебным положением; хищение или нецелевое использование имущества публичным должностным лицом; воспрепятствование осуществлению правосудия отмывание доходов от коррупции; «незаконное обогащение» и др. Даже не останавливаясь подробно на характеристике конкретных деяний, представляется очевидным, что в основу проекта положен широкий взгляд на коррупцию: она не сводится к взяточничеству, а включает в себя широкий спектр корыстных служебных злоупотреблений. Таким образом, перечень коррупционных деяний в Конвенции ООН значительно шире, чем в Европейской Конвенции; в частности, она относит к коррупции иные, не связанные с подкупом должностные злоупотребления и хищения.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что международное право в целом использует широкую трактовку коррупции как корыстного служебного злоупотребления, не ограничивая ее подкупом - продажностью служащих. Более узкая формулировка понятия коррупции, как правило, используется для целей конкретного международного документа.

Не меньшее количество попыток дать законодательное определение коррупции и связанных с нею терминов предпринималось в новейшей истории России.

Так, в Законе РФ «О борьбе с коррупцией», принятом Верховным Советом Российской Федерации 20 июля 1993 г. под коррупцией понималось «использование лицами, уполномоченными на выполнение государственных функций, своего статуса и связанных с ним возможностей для противоправного получения материальных, иных благ и преимуществ, а также противоправное предоставление им этих благ и преимуществ физическими и юридическими лицами». Формулируя таким образом положения Закона, его авторы опирались на международно-правовое понимание коррупции и законодательную практику развитых зарубежных государств.

Однако впоследствии возобладала иная точка зрения. Принятый в 1995 г. Государственной Думой ФС РФ и отклоненный впоследствии Президентом РФ Федеральный закон «О борьбе с коррупцией» по существу стал шагом назад, т.к. значительно сузил понимание коррупции и свел его до непредусмотренного законом принятия материальных и иных благ и преимуществ лицами, уполномоченными на выполнение государственных функций, или лицами, приравненными к ним, путем использования своего статуса и связанных с ним возможностей (продажность), а также подкупа указанных лиц путем противоправного представления им физическими и юридическими лицами этих благ и преимуществ. Иные формы коррупции законодателем оставлены без внимания. Данный законопроект послужил базой для большинства последующих, подготовленных по инициативе депутатов и депутатских групп Государственной Думы ФС РФ.

Незначительной редакционной правкой отличается от него понятие «коррупции», использованное в Федеральном законе «О борьбе с коррупцией», одобренном Комитетом Государственной Думы ФС РФ по безопасности в декабре 1999 г.

Закон «О противодействии коррупции», принятый в первом чтении в ноябре 2002 г., трактует понятие коррупции следующим образом: «Коррупция (коррупционные отношения) - поиск, установление и поддержание противоправных отношений между специально указанными субъектами коррупции и иными лицами (физическими и юридическими лицами) с целью достижения каждой из сторон своих личных, групповых, корпоративных и корыстных целей». Этому определению трудно дать оценку с позиций «широкое - узкое». На взгляд Г.С.Гончаренко[9], такого рода определение вообще не отражает какую-либо специфику коррупции как социального и правового явления и его введение в законодательство бессмысленно. Кроме того, определение содержит внутреннее противоречие: широко определяя цели коррупции и ее субъектов, авторы законопроекта отождествляют коррупцию с коррупционным отношением (что предполагает присутствие другого субъекта), таким образом превращая коррупцию во взяточничество и серьезно ограничивая спектр коррупционных деяний; как мы видим, российский подход не соответствует подходу, выработанному международными документами.

Наиболее оригинальным является проект Федерального закона группы авторов (С.А.Карапетян, В.В.Лазарев, В.Н.Лопатин и С.В.Максимов[12]), опубликованный в научно-практическом журнале "Уголовное право" в 2001 г. под названием "Основы антикоррупционной политики". В нем содержится следующее определение коррупции: «Коррупция - подкуп (получение или дача взятки), любое незаконное использование лицом своего публичного статуса, сопряженное с получением выгоды (имущества, услуг или льгот и/или преимуществ, в том числе неимущественного характера) как для себя, так и для своих близких вопреки законным интересам общества и государства, либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу». Данное определение вполне отражает специфику коррупции как социального явления и соответствует международному подходу. Единственный недостаток данного определения состоит в том, что в нем «нет места» для коррупции частных управленцев, хотя международные документы рассматривают злоупотребления в негосударственной («коммерческой») сфере как важный подвид коррупции вообще. Да и в самом проекте «Основ» служба в коммерческих организациях и в некоммерческих организациях, не являющихся государственными органами, органами местного самоуправления или их учреждениями, относится к «приоритетным сферам правового регулирования антикоррупционной политики» (ст. 5 проекта).

По мнению Генерального прокурора Российской Федерации Ю.Я. Чайки, "коррупцию следует рассматривать не только как прямой подкуп должностного лица, а как явление, заключающееся в разложении власти, когда служащие и иные лица, уполномоченные выполнять публичные функции, используют свое служебное положение в корыстных целях для личного обогащения или в групповых интересах"[14].

Вышеизложенное позволяет сделать вывод, что законодательное определение понятия коррупции принципиально важно и необходимо. В уголовном праве оно поможет осуществить максимальную криминализацию коррупционных деяний, в профилактическом законодательстве - выстроить эффективную систему антикоррупционной политики. Применительно к российской правовой системе понятие коррупции должно быть закреплено в специальном антикоррупционном федеральном законе, учитывая международно-правовой подход к данному явлению.

На сегодняшний день большинство российских и зарубежных исследователей коррупции достаточно аргументированно рассматривают ее как синтетическое понятие, имеющее не только правовое, криминологическое, но и социально-общественное, а также политэкономическое значения.


Использованные источники

1. Конституции Российской Федерации от 12.12.1993г. // Российская газета.-25.12.1993.
   
2. Конвенцию ООН против коррупции от 31.10.2003г. // Собрание законодательства РФ. 26 июня 2006 г. № 26. Ст. 2780.
   
3. Конвенцию ООН против транснациональной организованной преступности от 15.11.2000 г. // Собрание законодательства РФ. 4 октября 2004 г. № 40. Ст. 3882.
   
4. Конвенцию Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию от 27.01.1999 г. // Совет Европы и Россия. 2002. № 2. С. 46 - 55.
   
5. Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка, принятый Генеральной Ассамблеей ООН 17 декабря 1979 г // Международная защита прав и свобод человека. Сборник документов.- М.: Юридическая литература, 1990. С. 319 - 325.
   
6. Александров С.Г. Юридическая дефиниция «коррупция»: понятие, особенности методологического познания // История государства и права.- 2007.- №11.- С.2.
   
7. Богуша Г.И. Понятие коррупции в международном праве и российском законодательстве/ Вестник московского университета.- 2004.- №2.- с.79
   
8. Быстрова А.С., Сильвестров М.В. Феномен коррупции: некоторые исследовательские подходы // www/soc.pu.ru / publications / jssa /
   
9. Гончаренко Г.С. Коррупция и проблемы, порождающие ее./ Философия права.- 2008.- №2.- С.12.
   
10. Козлов В.А. Государственная политика в сфере противодействия коррупции (международно-правовые аспекты) // Международное уголовное право и международная юстиция. − 2008. − № 1.
    
11. Коррупция: политические, экономические, организационные и правовые проблемы. Сборник материалов международной научно-практической конференции (г. Москва, 9-10 сентября 1999г.) / Под ред. В.В. Лунеева.- М.: Юристъ, 2001.- 429с.
    
12. Максимов С.В. Коррупция. Закон. Ответственность. М.: Учебно-консультационный центр «Юр-ИнфоР», 2000.- 143с.
    
13. Прямая линия с А. Аникиным - начальником управления по надзору по борьбе с коррупцией Генпрокуратуры РФ // Комсомольская правда. 2008. 27 марта.
    
14. Чайка Ю.Я. Выступление на Всероссийском координационном совещании руководителей правоохранительных органов 25 ноября 2006 г. − М., 2006.
    

Правовая охрана проявлений фольклора


Дугужева М.Х.

Филиал Тюменского государственного университета в г. Новый Уренгой, Россия


Фольклор выжимает из Времени

то или иное явление и делает его вечным.

Актуальность темы. Фольклор – это широкая сфера творческо – интеллектуальной деятельности народа. Традиционная культура многих народов России на грани забвения, многие элементы фольклора подвергаются искажению, порче, окарикатуриванию, расхищению, непорядочному использованию. Фольклор малых народов тает с каждым днем, в связи с чем, необходима серьезная законодательная база для его сохранения и защиты.

Объект исследования общественные отношения, связанные с нормативно - правовой регламентацией защиты традиционных культур (фольклора) на национальном, региональном и международном уровне.

Предмет исследования фольклор, теория и практика возможных способов защиты проявлений фольклора в рамках закона.

Для раскрытия темы предлагается следующая терминология.

Фольклор – это коллективное творчество групп и отдельных лиц, представителей одного этноса, имеющих духовную связь на основе создания традиционной народной культурой самобытности, включающее в себя вербальные, музыкальные, хореографические и прикладные формы.

Проявления фольклора – культурное наследие этноса, мы сознательно отказываемся от термина «произведения фольклора» так как произведение подразумевает существование автора.

В современном праве крайне актуальна проблема защиты духовного и материального культурного наследия народов мира. Нормативная деятельность ЮНЕСКО, связанная с охраной произведений фольклора насчитывает более тридцати лет. Были приняты Тунисский типовой закон (1978), Типовые положения для национальных законодательств об охране фольклора от незаконного использования и других наносящих ущерб действий (1982), проект договора (1984), Рекомендации о сохранении фольклора (1998), многочисленные материалы симпозиумов, конференций, консультации, круглые столы по проблеме охраны фольклора. [2,3]

Несмотря на принятые за последние годы международные, национальные и региональные нормативные акты о сохранении культурного наследия народов мира, а также тенденция к вычленению из гражданско – правовых дисциплин новой отрасли права - Культурное право, тем не менее актуальнейшие проблемы в этой сфере остаются.

Во – первых, что следует признавать под объектом охраны фольклора, во – вторых существуют большие разногласия в рамках какого закона возможна процедура защиты фольклора. В – третьих, выдвигавшиеся до сих пор «схемы» в том числе и автором данной статьи (защита фольклора в рамках закона «Об авторском праве» до признания их правами особого рода), подлежат серьезной корректировке в свете принятия части 4 Гражданского кодекса РФ и отмены законов сферы интеллектуальной собственности. За последнее время были приняты следующие законы о сохранении культурного наследия.

Однако они носят «раздробленный» характер. Термин «интеллектуальная собственность» и его соотношение с фольклором широко используется в законодательстве, в научной литературе и практике многих стран. Однако правовая мысль отмечает, что фольклор – это собственность особого рода, которая требует специального регулирования. Нельзя отождествлять правовой режим материальных вещей и нематериальных объектов. Произведения фольклора должны быть признаны правами sui generic то есть правами особого рода. [4]

Необходимо усилить уголовно – правовую и гражданско – правовую ответственность за посягательство на произведения фольклора. В основе мер по защите культурного наследия народов России должны быть не только и не столько меры уголовного, административного, гражданско - правового принуждения, а прежде всего, целостная государственная система, обеспечивающая надлежащие условия для реализации этническими общностями своих прав на объекты творческой деятельности.

Объектом охраны проявлений фольклора должны быть признаны вербальные формы: национальный язык, диалекты, говоры, народные сказания, народная поэзия, загадки, сказки..; музыкальные формы: народные песни и народную инструментальную музыку; хореографические формы: народные танцы, игры и художественные формы ритуалов; прикладные формы: национальный костюм, музыкальные инструменты, рисунки, картины, скульптуры, посуда, мозаика, работы по дереву, металлу, ювелирные изделия, вышивка, плетения, ковры…

На наш взгляд фольклор является интеллектуальной собственностью народа – автора.

Проявления фольклора необходимо защищать от коммерческого использования вне сферы традиционного использования то есть от искажения, расхищения, фальсификации, плагиата. Вызывает опасения и определенная зависимость экономических и политических конфликтов, предметом которых являются проявления фольклора. Высказано и обосновано мнение, что необходимо обеспечить сохранение культурного наследия и фольклора, чтобы они не использовались в целях разжигания религиозной, расовой или этнической нетерпимости, либо распространения идей о культурной исключительности, что может привести к пренебрежению наследием других культур или его разрушению. Часто фольклорный материал становится «камнем раздора» народов – соседей из-за его переводного использования без ссылки на народ – автор, и как следствие почти всегда следующий этап присваивания этого материала. Также практике известны случаи, когда фольклорные материалы представлялись вторами за собственную компиляцию, а также случаи, когда авторские произведения преподносились как народные. И, наконец, сохранение и правовая охрана фольклора это один из социально – культурных составляющих безопасности Российской Федерации.

Однако, сохранение и защита предполагают определенную обособленность объекта охраны, то есть на сегодняшний день, необходима работа специалистов – фольклористов по составлению национального перечня учреждений, занимающихся фольклором, работа по сбору, каталогизации, документированию фольклорных материалов. Также назрела острая необходимость по профессиональной подготовке специалистов по сбору фольклорных материалов, архивариусов, специалистов в области документации и по вопросам хранения фольклора, от физической сохранности и до аналитической работы.

Самая веская причина, по которой произведения фольклора не могут пользоваться охраной по авторскому праву - это отсутствие личности автора. «Автором» фольклорных проявлений является национально – этническая группа или народ, которые создали это произведение, развивают его и считают своим. Учитывая тот факт, что в российском праве нет субъекта по национально – этнической принадлежности, должен быть определен орган, на который будет возложена функция авторского права в отношении фольклора, как это предусмотрено статьей 14 Бернской конвенции.[1] На фоне удачной реализации Закона «О национально – культурном автономии» логично предположить, что подобный компетентный орган мог быть в рамках национально – культурных автономий, тем более, что сохранение культурного наследия основной смысл их создания. Полезно и логично участие в таком органе представителей культурных и этнографических учреждений, музеев.

Разрешительная система при использовании проявлений фольклора предполагает платное и бесплатное пользование. Так люди занимающиеся коммерческой деятельностью или туристическим бизнесом наживают на фольклорном материале огромные суммы, из которых определенная сумма должна выплачиваться компетентному органу. Который должен распределять 50% суммы на административные расходы и обще развитие культуры в государстве, и 50% - конкретному этносу в котором было создано фольклорное произведение. Развитие Российской правовой системы в современных условиях находится под глубоким влиянием принятых в цивилизованном обществе эталонов и принципов. Реформирование правовой системы началось после принятия Конституции 1993 года, при этом возрастают роль и значение конституционных основ правового регулирования интеллектуальной собственности. Для защиты культурного наследия и традиционных знаний народов России необходимо принять объемный многоплановый кодифицированный закон. При этом отпадет необходимость в смежных законах. Абсолютно свободно должны использоваться любые проявления фольклора в целях образования, воспитания, удовлетворения своих культурных запросов, создания новых оригинальных произведений, при условии порядочного и добросовестного использования, то есть со ссылкой на источник фольклорного материала и народа – автора, который создал его, развивает и считает своим. Любое лицо, использующее его проявления фольклора в коммерческих целях должно получить специальное разрешение. Полномочия выдачи лицензии, определения идентификации фольклорного материала может заниматься компетентный орган, официально имеющий государственную регистрацию. Такой орган должен иметь комиссию экспертов из фольклористов, юристов, историков, культурологов, этнографов, которые должны уметь аргументировано обосновать принадлежность фольклорного материала к культурному наследию определенной национальной общности. Компетентный орган должен реально защищать культурное наследие национально – этнической общности, требовать защиту нарушенных прав, а также может быть участником гражданских дел.