1.               понятие «перевод»

Вид материала

Документы

Содержание 4.Семантическая теория перевода Глубинные структуры Глубинная лексика 5.            теория уровней эквивалентности

Подобный материал:

• Честь израэля гау, 1808.36kb.
• Перевод как разновидность межъязыковой и межкультурной коммуникации, 2007.21kb.
• Перевод А. М. Гелескула, 1991, 690.07kb.
• Таскаева Светлана Юрьевна, 41.39kb.
• Перевода утверждается научным руководителем аспиранта (соискателя) и специалистом, 45.31kb.
• Тема Семинарские (Лабораторные) занятия, час, 74.45kb.
• Teambuilding сегодня в Татарстане, 143.53kb.
• Малиновской Софьи Борисовны Специальность: журналистика Специализация: художественный, 969.08kb.
• Шарль Бодлер. Цветы зла, 1514.69kb.
• Перевод: В. Трилис, 2645.36kb.

4.СЕМАНТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ПЕРЕВОДА

 

Семантическая теория перевода ставит своей центральной задачей описание сущности соответствия между планом содержания оригина­ла и планом содержания перевода. Как уже было сказано выше, в этом заключена одна из главных задач переводоведения вообще. Данная теория исходит из того, что в процессе перевода переводчик стремится прежде всего сохранить план содержания оригинала, донести его до реципиента перевода. При этом он находит такие единицы ПЯ, ко­торые наилучшим образом передают содержание оригинала.

Конечно, чтобы найти наиболее близкие единицам ИЯ соответст­вия в ПЯ, необходим анализ содержательной структуры оригинала. В сущности, на этот уровень анализа выходят и создатели рассмот­ренной в предыдущем параграфе трансформационной теории перево­да, подчеркивающие необходимость выделения ядерных и околоядер­ных структур оригинала и перевода с точки зрения не грамматических категорий, а именно семантики.

Точка отсчета семантической теории та же, поэтому иногда обе те­ории объединяют при рассмотрении их применимости для описания процесса перевода в рамках единой трансформационно-семантической теории. Однако в семантической модели существенно более по­дробно разрабатывается именно семантический компонент описания взаимодействия языка оригинала и языка перевода.

Прежде всего семантическая теория активно использует такой важный метод сопоставления ИЯ и ПЯ, как компонентный анализ. При этом  значение каждой языковой единицы в ИЯ и ПЯ рассматри­вается как пучок (набор) сем (семантических множителей). Семы выявляются при сопоставлении данной лексической единицы с дру­гими, соотносящимися с ней по тем или иным семантическим пара­метрам. Так, слово преподаватель обладает следующими семами: 1. обучающий — не обучаемый (ср. студент, учащийся, слушатель кур­сов); 2. работник вуза — не учитель (как в школе); 3. мужского пола — не преподавательница; 4. единственного числа — не преподаватели и т.д. В процессе перевода переводчик будет искать такое соответствие в ПЯ, которое наиболее полно отразит данный набор сем. Однако это не всегда возможно, так как набор семантических множителей у слов-соответствий в разных языках не совпадает. Например, переводчик может перевести русское слово преподаватель английским professor, утратив при этом, например, сему, указывающую на то, что данное слово обозначает представителя мужского пола.

Иногда перевод вынужден «сказать» больше, чем оригинал, или не может выразить ту или иную мысль, не нарушив при этом норм пере­водящего языка. В одной из своих статей Р. Якобсон подчеркнул, что языки отличаются друг от друга тем, что они должны передать, а не тем, что могут передать. Например, переводя английские существи­тельные или прилагательные на русский язык, переводчик вынужден увеличить объем сообщаемой информации, поскольку русскому име­ни ингерентно присущи такие грамматические категории, которые необязательно присущи или вовсе не присущи английскому имени (род, падеж); или, переводя русские глаголы на английский язык, перевод­чик опять же вынужден будет лишить их видовых характеристик рус­ского глагола, а также, скажем, различий в проявлении показателей лица в настоящем и будущем времени и рода в прошедшем, зато обя­зательно добавит аспектные характеристики английского глагол.

Дальнейший разговор о семантической модели перевода возвра­щает нас к уже знакомым по трансформационной модели понятиям глубинных и поверхностных структур. Но в рамках рассматриваемой модели нас интересуют трансформации не безотносительно к зало­женному в них смыслу, а с учетом и лексических, и синтаксических средств в их взаимодействии.

Глубинные структуры подразделяются на два вида: глубинный синтаксис и глубинный словарь (глубинная лексика).

Глубинный синтаксис сводит все многообразие поверхност­ных структур к четырем типам «предикатных» отношений между пре­дикатом, субъектом и объектом, к атрибутивным и сочинительным отношениям. При этом названные термины обозначают не граммати­ческие категории, а семантические.

Глубинная лексика в рамках данной теории тоже характери­зуется высоким уровнем абстракции и предназначена для описания двух категорий лексических функций. Первая — это «эквивалентные замены», включающие в себя синонимы, конверсивы (слова со значе­нием обратных, конверсивных, отношений к субъекту: бояться — пу­гать) и синтаксические дериваты (слова, относящиеся к разным час­тям речи, но выражающие одни и те же смыслы: с уважением — уважительно). Вторая категория лексических функций — это семан­тические параметры, т.е. выражения, уточняющие значение той или иной единицы во фразе. Речь фактически идет об учете при семанти­ческих трансформациях законов лексической сочетаемости данной языка, показываемых с точки зрения глубинных смысловых связей между взаимодействующими словами.

Вычленяется около 50 лексических и 22 синтаксических правил перифразирования.

Итак, процесс перевода, как и в трансформационной модели, строится следующим образом: обратная трансформация поверхно­стных единиц и структур ИЯ, сведение их к общим для ИЯ и ПЯ со­держательным категориям, и дальнейшее их разворачивание в по­верхностные структуры ПЯ. При этом для процесса перевода важным является еще один компонент лексико-семантического трансформирования, а именно так называемый селектор — процесс отбора, фильтрации всех порождаемых «генератором», т.е. набором лексико-синтаксических правил перифразирования, вариантов структур. Не все они одинаково приемлемы для окончательного тек­ста перевода. Причиной «забраковывания» тех или иных способом трансформаций может быть отсутствие в ПЯ соответствующих грам­матических форм, лексем. Учитывается и стилистическая неприем­лемость некоторых вариантов.

Давая оценку семантической модели, Комиссаров [1973. С. 60] замечает, что она, с одной стороны, имеет значительную объяснитель­ную силу, поскольку дает возможность описать не только общие эле­менты плана содержания оригинала и перевода, но также причины и направления расхождений между ними; с другой — «позволяет объек­тивно анализировать систему синонимических средств, выражающих определенную содержательную категорию, и указывает на ряд суще­ственных факторов, определяющих выбор варианта перевода. Боль­шое значение семантической теории состоит, в частности, в том, что она дает возможность переводческого сопоставления не отдельных слов, а целых множеств языковых единиц с учетом правил построения высказываний в разных языках».

Швейцер [1973. С. 54] говорит о том, что эта модель «вполне может быть использована для построения динамической модели процесса перевода». Но, как и предыдущие модели переводческой деятельности, данная при всех положительных своих свойствах все-таки не описывает процесс перевода во всей его сложности и многогранности. Так, Ко­миссаров [1973, С. 60—61] указывает на то, что, во-первых, не сущест­вует исчерпывающих каталогов языковых средств ни одного языка, распределенных по содержательным категориям. Во-вторых, семан­тическая модель перевода не объясняет случаев, когда описание од­ной и той же ситуации осуществляется в разных языках с помощью разных семантических категорий. В этом она уступает денотативной. И  в-третьих, семантическая модель не рассматривает проблем передачи образных ассоциаций при переводе, не учитывая тем самым много­плановости содержания текста, употребления единиц языка в пере­носном смысле и т.д. В-четвертых, она не учитывает такого важного фактора, определяющего выбор средств перевода, как цель коммуни­кации. Иногда это вызывает замену при переводе самой описываемой ситуации.

 

 

5.            ТЕОРИЯ УРОВНЕЙ ЭКВИВАЛЕНТНОСТИ

Следующая модель перевода — теория уровней эквивалентности — была представлена в работах Комиссарова как попытка преодолеть фрагментарность отражения переводческой деятельности в предыду­щих моделях. Каждая из вышеперечисленных теорий — закономер­ных соответствий, денотативная (ситуативная) и трансформационно-семантическая — верно описывали лишь отдельные аспекты процесса перевода. Поэтому следующим логическим шагом было предложение объединить эти теоретические модели, что и было сделано в начале 1970-х гг.

Теория уровней эквивалентности претендует на то, чтобы быть об­щей теорией перевода, поскольку объединяет в себе факты анализа структуры содержания текста, описываемые другими теоретическими моделями. Основой объединяющей теории стало наличие в содержа­нии оригинала уровней, различающихся характером передаваемой от адресанта к адресату информации.

Итак, соответствовать друг другу могут совершенно различные си­туации, описываемые в оригинале и переводе. И все же они призна­ются эквивалентными, поскольку таким образом обеспечивается до­несение до адресата перевода смысла исходного (описанного в оригинале) сообщения. Различия же возникают из-за того, что разны­ми являются культура и жизненный опыт, с одной стороны, автора и реципиентов оригинала, с другой — реципиентов перевода. Например, представим себе, что один человек объясняет другому то, что тот и так знает. Если разговор идет по-английски, то второй со­беседник может дать понять первому, что он уже в курсе дела, следую­щим образом: You are preaching to the choir. Русскоязычный реципиент не поймет, что хотел сказать второй собеседник, если получит бук­вальный перевод:  Ты проповедуешь хору. Дело в том, что подразумева­ется ситуация, знакомая носителям английского языка: на протес­тантских собраниях проповедник (пастор) обращается к залу, где сидят люди, слушающие из его уст благую весть. За пастором стоит хор из прихожан данной христианской группы, которым эта пропо­ведь уже, естественно, не нужна, поскольку они и так спасенные, или возрожденные, христиане (saved/regenerated/born again Christians)  Отсюда второй вариант этого фразеологизма — preach to the converted (проповедо­вать уже обращенным в христианство).¹. Проповедовать хору — значит проповедовать тем, кто в проповеди благой вести уже не нуждается. Другими словами, говорить то, что уже известно. С учетом всего этого становится понятной реакция вто­рого собеседника на обращенное к нему избыточное объяснение. Ко­нечно, более приемлемым будет, например, такой перевод: Я уже все это (и без тебя) знаю. Произошла полная замена одного высказыва­ния другим. Но заменяться могут и отдельные элементы высказывания. Это де­лается исходя из той же логики, которая была изложена выше в связи с полной заменой высказывания.

Часто на уровне эквивалентности переводчик работает в тех случаях, когда нужно передать образное сравнение оригинала, отсутствующее в ПЯ или понимаемое в прини­мающей культуре существенно иначе по сравнению с ИЯ и его куль­турой. При этом изменение описываемой ситуации или ее элементов никак не меняет общей цели коммуникативного акта. Подобные пе­реводческие преобразования осуществляются именно на уровне об­щей направленности коммуникации. Часто в разных языках описывается одна и та же ситуация, но спо­собы ее описания неодинаковы, т.е. при сохранении цели высказыва­ния и ситуации в целом описание последней в отдельных ее элемен­тах в тексте перевода может отличаться от ее описания в оригинале. Это связано с тем, что разные языки по-разному членят объективную действительность, выбирая для описания одни ее элементы и прене­брегая другими. Так, описывая красоту женщины, русский человек не стал бы описывать ее лодыжки, как это сделано в следующем предло­жении на английском языке:

...he was slightly disturbed by the cashier, a young and giggling Wisconsin school-teacher with ankles...(S. Lewis) / ...Мартина слегка волновала моло­дая кассирша, школьная учительница из Висконсина, хохотунья с изящ­ными ножками... (Перев. Н. Вольпина).

Переводчик заменяет ankles на более понятные русскоязычному читателю изящные ножки. Описание женщины остается, но заменяет­ся один его элемент [См.: Комиссаров, 1973. С. 147].

Еще один уровень эквивалентности — это уровень сообщения. За­метим, что сообщения в разных языках могут быть сходными, а могут различаться по своей структуре и характеру описываемых признаков. Стремясь обеспечить эквивалентность на уровне сообщения, переводчик добивается равнозначности, т.е. ищет в ПЯ идентичное по структуре сообщение. Если такого не находится, он ищет наиболее близкое сообщение, отличающееся от оригинала либо набором признаков, с помощью которых описывается ситуация в оригинале, либо их расположением в структуре высказывания, либо взаимной связью. Главная задача при этом — достижение тождества описываемых в со­общениях на ИЯ и ПЯ ситуаций.

Эквивалентность может быть достигнута не только на уровне цели, описания ситуации и (структуры) сообщения, но и на уровне высказывания, его структуры (Не lives in Moscow — Он живет в Москве). На­конец, эквивалентность может быть достигнута на уровне знака, прежде всего слова.

Оригинал и перевод могут быть эквивалентны друг другу на всех уровнях—от цели коммуникации до языковых знаков— или лишь на не­которых из них. Целью переводчика должно быть достижение возможно полной эквивалентности оригинала и перевода, т.е. эквивалентности на максимальном количестве уровней.

Несомненными достоинствами данной модели переводческой де­ятельности является учет того, что содержание и структура, или план содержания и план выражения, тесно связаны между собой. В про­цессе переводческой деятельности учитываются оба эти плана, при­чем на разных уровнях: от уровня цели коммуникации до уровня сло­ва. Переводчик при этом переходит с уровня на уровень, поскольку общность содержания и языковых средств, его выражающих, в ориги­нале и затем в переводе представляет собой «переменную величину» (Комиссаров). Данная лингвистическая модель перевода хороша именно тем, что показывает мобильность процесса, а не его заданность одним типом переводческих действий, выражающихся той или иной описанной моделью. В данной модели выстраивается определенная иерархия уровней эквивалентности. Обязательной для всех видов перевода признается' эквивалентность на уровне цели коммуникации. Однако чем больше уровней эквивалентности будет достигнуто при переводе, тем более репрезентирующим оригинал будет его текст.

Тем не менее в данной классификации можно заметить не всегда четкую разграниченность уровней эквивалентности, тем более что примеры, приводимые Комиссаровым для иллюстрирования тех или иных положений, связанных с достижением эквивалентности на уровне цели коммуникации, по сути, являются такими же отдельными высказываниями, как и на уровне сообщения и высказывания. Это в определенной степени препятствует уяснению различия между «максимальной эквивалентностью цели коммуникации», когда рас­сматривается максимально широкий контекст всего коммуникатив­ного акта, и, например, отдельным высказыванием.

Следует отметить не совсем ясную здесь классификацию уровней. В ней очевидна некоторая произвольность, усугубляемая терминологической расплывчатостью общей схемы. С одной стороны, сообща­ется, что порядок перечисления уровней «соответствует этапам анализа, например, при "приеме" Рецептором переданного ему текста. Начиная с идентификации языковых знаков, использованных в сооб­щении, Рецептор последовательно уясняет содержание анализируе­мого текста на уровне высказывания, сообщения, описания ситуации  и приходит к пониманию содержания целого на уровне цели комму­никации» [Комиссаров 1973. С. 66]. С другой стороны, четко не опре­делено, например, чем высказывание отличается от сообщения. Высказывание определяется через слово отрезок, в котором «слова сочетаются по правилам грамматики, а, главное, располагаются в строго определенной последовательности» [Там же. С. 121]. Но что понимается под «отрезком» остается невыясненным, чему не помогают и примеры. Ничего не проясняет и сопоставление терминов высказывание и сообщение. О сообщении мы узнаем лишь следующее: «Источник строит определенное сообщение (излагает определенную  мысль). И здесь в его распоряжении имеется выбор между различны­ми способами описания одной и той же, реальной ситуации» [Там же. С. 136]. Непонятно уже соотношение между сообщением и описани­ем ситуации, которое станет предметом рассуждений следующего уровня эквивалентности.

Наконец, если обязательным оказывается достижение эквива­лентности на уровне цели коммуникации, то такое широкое понима­ние эквивалентности позволяет определить как переводы два текста, совершенно друг с другом не связанные, но имеющие одну и ту же цель коммуникации.

Другими словами, очевидна необходимость уточнения некоторых положений данной модели переводческой деятельности, которая, тем не менее, должна быть признана наиболее всеобъемлющей по сравне­нию с другими лингвистическими моделями.

В заключение следует подчеркнуть, что классификация кратко из­ложенных выше теоретических моделей переводческой деятельности во многом условна, поскольку переводоведами давно осознана слож­ность и многогранность этой деятельности, а потому сложными и многогранными оказываются ее теоретические описания. Даже у од­ного и того же переводоведа трудно встретить изложение материала, которое бы укладывалось лишь в одну из предложенных схем, тем более, что лингвистические теории перевода далеко не исчерпывают всех возможных подходов к изучению переводческой деятельности.