Geum.ru

Рецензия на книгу Л. С. Клейна «Другая любовь»

Вид материалаДокументы

Содержание


2.9. Сухой остаток: 7-я глава
Подобный материал:
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   13

2.9. Сухой остаток: 7-я глава


Частные обстоятельства жизни могут оказаться лакмусовой бумажкой для скрытой доселе гомосексуальности. Клейн рассматривает влияние армии, интерната, тюрьмы и пр., не забывая, что вовсе не, например, армия, привела к «порче» человека, а он сам к тому времени был «испорченным».

Первый фактор риска – нагота. После культурологического экскурса в историю рассказывается случай доктора наук А.А. Кухарского (1987), хранившего дома коллекцию эротических снимков нагих юношей. Шахиджанян иронично соглашается с мнением, что «в 95 % подобные изображения имеют утилитарную цель: владелец держит их для возбуждения при онанировании». Клейн пишет: «Но вообще связь наготы с сексуальностью условна. В первобытных обществах, где все ходят голыми или почти голыми, нагота не действует возбуждающе. Но в современной среде, где тело всегда прикрыто одеждой, особенно гениталии и эрогенные зоны, обнажение их несомненно вызывает вожделение. Более того, гениталии не являются единственной эрогенной зоной, вызывающей вожделение… Поскольку нарциссизм свойственен хоть немного каждому, постольку и эксгибиционизм в какой-то мере может искушать любого, во всяком случае понятен каждому. В его основе еще и удовольствие от преодоления навязанных культурой традиционных моральных запретов, чувство освобождения от стыда… Для гомосексуалов желанные зрители обнажения, разумеется, люди собственного пола… Казалось бы, обнажение перед собственным полом не должно сексуально возбуждать обычного парня… Всё больше горожан живет в квартирах с ванными комнатами или душем…Всё меньше людей посещает публичные бани. В каждом новом поколении средний подросток имеет всё меньше опыта обнажения на людях. И когда обнажаться на людях случается, это оказывается возбуждающим, хотя бы и происходило перед людьми своего пола». Далее у Клейна идет интервью со стриптизером.

Затем автор рассказывает о процветании гомосексуальных отношений в интернатах (или им подобных закрытых образовательных учреждениях; мужские монастыри Клейн опасается трогать). «По воспоминаниям Джона Саймондса, в середине XIX в. в Харроу каждый симпатичный мальчик получал женское имя и становился либо общей сексуальной утехой либо "сукой" (bitch) одного из старшеклассников… В кадетских корпусах Германии по ночам устраивались чтения порнографических рассказов и на купленный в складчину приз состязания по онанизму - кто раньше выстрелит спермой… Лермонтовские юнкерские баллады дают хорошее представление об атмосфере в этих училищах, в частности уже цитированная "Ода к нужнику" (Лермонтов 1931в)… ». О русской специфике Клейн пишет: «Куприн в "Яме" мимоходом затрагивает атмосферу в кадетских корпусах и анализирует, почему в ней возникали гомосексуальные проявления (Куприн 1972: 360-361). В этих корпусах мальчики из состоятельных семей "были предоставлены сами себе. Едва оторванные, говоря фигурально от материнской груди, от ухода преданных нянек, от утренних и вечерних ласк, тихих и сладких, они хотя и стыдились всякого проявления нежности как "бабства", но их неудержимо и сладостно влекло к поцелуям, прикосновениям, беседам на ушко <...> Жажда семейной ласки, материнской, сестринской, нянькиной ласки, так грубо и внезапно оборванной, обратилась в уродливые формы ухаживания (точь-в-точь как в женских институтах "обожание") за хорошенькими мальчиками, за "мазочками"; любили шептаться по углам и, ходя под ручку, говорить друг другу на ухо несбыточные истории о приключениях с женщинами».

«Для всех этих заведений характерна изрядная степень закрытости: подростки и юноши, вырванные из семейного быта, живут отдельно от взрослых, в значительной мере или полностью однополым сообществом, и довольно быстро в этом сообществе возникает самоорганизация - своя структура, своё ранжирование, свои лидеры, свои парии, иерархия личностей, стойкие связи и отношения. Возникают свои правила, традиции, обряды, ценности, своя субкультура, свой диалект. Подростки попадают в эти сообщества в самом сексуально возбудимом возрасте, когда начинается бурное выделение половых гормонов, самопроизвольно возникает жгучий интерес к сексуальной сфере и все сексуальные проблемы приобретают для юнцов остроту и актуальность. К тому же это возраст, когда для подростка собственное достоинство и (по возможности) превосходство - ценность первейшей важности, жажда утвердить себя в общении, надежда на поддержку и одобрение, поиски друга - неимоверно актуальны. Совпадение этих интересов по времени само по себе ведет к возможности их объединения. Именно в этом возрасте, как пожар распространяются онанизм, взаимный онанизм, сексуальные игры, генитальные игры. Подростки и сами по себе более склонны к однополому общению - они чувствуют себя в нем раскованнее, более уверенно, смелее, а это создает некоторую почву для гомосексуального поведения и возможности для проявления гомосексуальных чувств. Ясно, что интернатские ситуации и среда - однополый мир, отделенность от взрослых, обзаведение закадычными друзьями, интимное общение - создают для этого наилучшие условия».

Конечно же, Клейн особенно останавливается на ситуации в тюрьмах. «… праздность, пустые разговоры, неудовлетворенность половой потребности,- всё это в совокупности заставляет усиленнее работать воображение, и, за отсутствием естественного удовлетворения, половое чувство извращается. Молодой, миловидный арестант, особенно женственного вида, становится объектом общего вожделения». Любопытен рассказ одного заключенного, показывающий, что между гомо- и гетеролюбовью нет непреодолимой пропасти: «Я рассказывал тебе о второй фазе онанизма. Большими усилиями я преодолел это. Не вполне, конечно. Но я преуспел в регулировании этой практики, впадая в нее через какие-то интервалы. Но по мере того, как годы и месяцы проходили, мои эмоции стали сказываться. Это было как психическое пробуждение. Желание любить кого-то сильно довлело надо мной... Меня обуяла дикая тяга к сочувствию. Постепенно мысли о женщине как-то ускользали из моего сознания. Когда я виделся с моей женой, это было просто как с дорогим другом. Я не испытывал к ней сексуальных чувств. Однажды, проходя по тюрьме, я увидал мальчика. Он прибыл недавно, был розовощеким, с маленьким гладким лицом и свежими губами. После этого я часто к своему удивлению думал о парнишке. Я не чувствовал к нему желания, ну просто узнать его и подружиться… Клянусь тебе, другие юноши меня совершенно не привлекали; но этот мальчик… Я не понимал этого в то время, но теперь я знаю, что я просто был влюблен в мальчика, дико, бешено влюблен... Два года я был влюблен в него без малейшего оттенка сексуального желания... Но постепенно психическая ситуация стала показывать все выражения любви между противоположными полами… Пять лет уже прошло, но и теперь дрожь бьет меня всякий раз, как вспоминаю... С тех пор мы стали любовниками... Я прошел через все стадии страстной любви. С тем лишь отличием, однако, что я чувствовал старое отвращение от мысли о действительно сексуальном контакте. Этого я не делал. Это мне казалось осквернением мальчика и моей любви к нему. Но со временем это чувство также стерлось, и я возжелал сексуальных сношений с ним. Он сказал, что любит меня достаточно, чтобы даже это для меня сделать, хоть он никогда прежде не делал этого».

Но действительность хуже романтики. «Секс для зеков - средство добиться доминирования, установить или отстоять свое положение в зековской иерархии… Тюремно-лагерная среда в нашей стране имеет четкую трехкастовую структуру. Три "масти" - они различаются, как в картах, по цвету (одежды). На верхнем этаже этой структуры находятся "воры" или "люди". Это знать уголовного мира, уголовники, пришедшие по серьезным статьям - за убийство, разбой, крупное воровство. Они обладают рядом привилегий - не работают, не занимаются уборкой помещений, помыкают всеми. Они ушивают свою униформу по фигуре и всеми правдами и неправдами они перекрашивают ее в черный цвет. Ниже этажом находятся "мужики". Они "пашут", т. е. работают за себя и за "воров" в лагерной системе трудовой повинности. Это зеки, пришедшие по менее серьезным статьям. Форма их такая, какая им выдана, обычно - синяя. Третья каста - "чушки". "Чушок" - грязный, занимается всеми грязными и унизительными работами, которыми гнушаются остальные (чистка уборных, вывоз мусора). Он абсолютно бесправен - как раб. Одет в серые рваные обноски. В "чушки" попадают психически неполноценные, неопрятные, больные кожными заболеваниями, смешные, чересчур интеллигентные. Все три касты и спят порознь: "воры" на нижних койках, "мужики" на втором ярусе, а "чушки" - на верхних. Хорошо организованным террором "воры" держат остальных в состоянии постоянного страха. Разработана целая система наказаний. Когда "воры" избивают коллективно какого-нибудь "мужика" или "чушка" укрываться руками нельзя: будет еще хуже. Но есть еще и четвертая каста, стоящая как бы вне этой структуры. Это "пидоры" или "лидеры" (от слова "пидораз" или "пидараз" - так малограмотные уголовники усвоили литературное обозначение "педераст"). "Пидоры" - каста неприкасаемых. С этими нельзя вместе есть, нельзя подавать им руку, они спят совершенно отдельно. Отдельно хранится их посуда и для опознавания миска "пидора" специально помечается дырочкой ("цоканая шлёмка"). "Пидоры" обязаны обслуживать "воров" и "мужиков" сексуально. В "пидоры" сразу зачисляются те, кто попадает в тюрьму по обвинению в пассивной гомосексуальности, но по ассоциации могут туда же быть зачислены и активные гомосексуалы, пришедшие "с воли", т. е. склонные к гомосексуальности по природе (вынужденная гомосексуальность в тюрьме и в лагере не в счет, если это активная роль). Туда же могут быть "опущены" и прочие зеки за разные провинности против воровских норм поведения: за "кры-сятничество" (кражи у своих), неуплату долгов, неповиновение бандитскому руководству и т. д. Есть специальный обряд "опускания" - нужно подвергнуть человека некоторым гомосексуальным действиям и торжественной смене одежды. Но главное - сексуальные действия. Достаточно провести ему половым членом по губам или полотенцем, смазанным спермой,- и он уже "опущен". "Опустить" могут и без всякой вины (точнее вину подыщут) - достаточно просто иметь смазливую внешность и слабую сопротивляемость насилию».

«Как ни странно, пассивное гомосексуальное поведение, несмотря на презрение, которым оно в этой среде окружено, также способно вызывать положительные эмоции и также обладает потенциями закрепления. Здесь не только сказываются чисто физические наслаждения - присущий многим мужчинам анальный и оральный эротизм (Browning 1993b), но и засвидетельствованный неоднократно синдром жертвы - возникающее у жертвы спасительное чувство наслаждения своим страданием, желание испытывать его снова и снова и даже влюбленность жертвы в своего мучителя и повелителя. Кроме того, положение бандита с высоким статусом в криминальной среде сопряжено с постоянным колоссальным напряжением, бандиту нужно ежеминутно отстаивать свое положение и следить за тем, чтобы чем-либо не нарушить ожиданий, тогда как парии живут в полном расслаблении, хотя и в страхе».

«По данным А. П. Альбова и Д. Д. Исаева, опросивших 1100 заключенных, к "петухам относилось 8-10 процентов. Если во взрослом лагере доля "петухов" Составляет, таким образом, вероятнее всего, именно эту величину, то в "малолетках" пропорция иная: в ростовской колонии - "где-то 30 процентов", в тюменской - "до сорока процентов"».

Сходная ситуация описана для армии, где сопутствующим фактором выступает дедовщина. Клейн замечает: «система рассчитана не на гомосексуалов среди "дедов", а на гетеросексуалов: это им требуется, чтобы "опущенные" напоминали в своих лифчиках женщин… Некоторые военнослужащие убеждали себя, что случайный секс с мужчинами не является гомосексуальным, если он просто между закадычными друзьями. Играя в эту игру, "голубой" новобранец, по иронии обстоятельств, мог сойти за похотливого гетеросексуала… » (Cyt10). Позже Шахиджанян заметит: «Ведь однополые отношения могут быть и без гомосексуальности. Это заместительность. Не более. А появится девушка - и парень не нужен. Так ведь бывает». «В психическом отношении армия делает нечто противоположное - консервирует в солдате детскую психику, задерживает его психическое развитие. Она требует от солдата быть послушным, верить авторитетам, предоставляет ему мало выбора, не приучает к самостоятельности - за него думают старшие, они должны обо всём позаботиться… Гиршфельд отмечает, что "военная проституция тем сильнее в известной стране, чем строже ее законы преследуют равнополых"… В свою очередь солдатам отношения с "равнополыми" приносят деньги в их скудный бюджет, вкусную еду, домашний уют хоть на короткое время, полезные связи в городе и позволяют в то же время, удовлетворяя половые потребности».

Ряд наблюдений Клейн делает с поля исследования моряков (Cyt10) и морской пехоты. «Идеальное тело, о котором многие парни мечтают, у морских пехотинцев становится былью. Достигнув совершенства в тренированности, обзаведясь прекрасным телом, молодые "марины", естественно, хотят, чтобы все это видели… Зилэнда не удивило наличие гомосексуалов в морской пехоте. Во-первых, подростки, озабоченные нехваткой мужественности и какими-то проявлениями гомосексуальности в себе, мечтают о морской пехоте, которая превратит их в настоящих мужчин, они тренируются, готовятся - и поступают в морскую пехоту. Но когда тщедушный становится богатырем, его гомосексуальность обычно не исчезает. Других гомосексуально ориентированных влечет в морскую пехоту просто возможность оказаться среди множества великолепных парней. Третьи, с неустоявшейся ориентацией, обретают гомосексуальные склонности под воздействием сексуальной напряженности в чисто мужской среде - подобно тому, как это происходит в других воинских частях… Что Зилэнда поразило, это широко распространенные слухи об одной странности морской пехоты: эти могучие парни в гомосексуальных приключениях предпочитают пассивную роль… Жесткой целодневной муштрой в них раздавливают их "я", приучают к терпению, выносливости, умению переносить мучения и страдания… некоторые "марины" эротизируют боль и унижение учебки… Как морской пехотинец ты все время стремишься угодить своим начальникам… "марины" просто устают от навязанной им роли супермена и самца… "марины" "вообще рассматривают восприятие в зад не как нечто женское, а как мужское испытание на выносливость по отношению к страданию, каковое испытание, если оно выдержано, оставляет нижнего более сильным… Так что ты можешь и перейти границу к "женскому" и всё окей, потому что ты уже утвердился в том, что ты мужчина"». Что касается флота, то тут влияние оказывает морская романтика ветра и солнца, а также стесненность жилищных условий; и подспудная гомосексуальность иногда толкает юношей на палубу корабля.

«Да, культуризм, бодибилдинг стал модой и распространился чрезвычайно. Да, и у нас многие подсмеиваются над "качками", втайне завидуя им. Да, красивое тело теперь можно сделать, но это требует труда, а привлекательности от этой искусственности усовершенствованное тело не теряет. Если, конечно, соблюдена мера и - особенно - если тело одухотворено выражением лица, поведением и речью. Распространенность бодибилдинга - это элемент современной культуры, в котором очень сближены интересы гетеросексуалов и гомосексуалов… Атлетические соревнования превратились в конкурсы красоты… Есть некая связь между занятиями бодибилдингом и культом мачизма: для обоих характерно стремление к наглядному физическому превосходству. Но есть и различия… Элита этого спорта, видимо, действительно в большой мере асексуальна, и воинственные призывы ее вождей отражают эту асексуальность. Но вокруг элиты существует огромная масса рядовых "качков"».