Geum.ru

I. общая характеристика работы актуальность темы диссертационного исследования

Вид материалаДокументы

Содержание


Четвертый параграф главы
Первый параграф
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8
«Юридическое положение кооперации. Административный регламент функционирования кооперативов» анализ правового положения дореволюционной кооперации дает основания отметить:

К 1908 г. в основном завершается кодификация нормативных актов, определявших структуру складывавшейся кооперативной системы, ее виды, направления и характер деятельности. Однако кооперативное законодательство России того времени продолжало страдать ведомственностью, обособленностью правительственных «узаконений» и распоряжений. В самодеятельности кооперации, ее определенной автономности правительство видело политическую опасность для режима. Особенно жесткому надзору подвергались кредитные кооперативы. В относительно лучшем положении находились сельскохозяйственные, потребительские и кустарно-промысловые кооперативные учреждения. Общий закон о кооперации отсутствовал, что было выгодно правительственным сферам. Однако кооперативная общественность сделала все возможное для его разработки. Основные положения общего кооперативного закона рассматривались на всех Всероссийских кооперативных съездах: Московском (1908 г.), С.-Петербургском (1912 г.), Киевском (1913 г.). Кооператоры требовали явочного порядка учреждения кооперативов, предоставления права свободного объединения кооперативов в союзы и проведения съездов, признания за ними права заниматься вопросами духовного совершенствования своих членов.

Правовое регулирование российской кооперации осуществлялось под влиянием внутренних и внешних факторов. Являясь негосударственной сферой деятельности, кооперация требовала для своего развития правовых условий, обеспечивающих реализацию кооперативных принципов. Эти условия вырабатывались в процессе сложного диалога с властью, в ходе которого выявилось разное понимание ими природы кооперации. Законодательное поведение власти менялось под воздействием роста кооперации и нажимом кооперативной общественности. Развитие кооперативного права шло за практикой, т.е. первичным было проявление общественной самодеятельности, а нормы права фиксировали то, что уже сложилось на практике. История формирования российского кооперативного законодательства в конце ХIX – начале XX веков подводит к выводу, что общественные начала в механизме регулирования кооперации в дореволюционной России были сильнее государственных. В стремлении государственно-законодательного регулирования доминировали контролирующие и ограничительные функции161

Четвертый параграф главы «Культурно-просветительская деятельность кооперации» рассматривает неторговые занятия Сибирской и Дальневосточной кооперации.

Общественным деятелям, среди которых было немало участников кооперации, приходилось прилагать громадные усилия, чтобы помочь простому народу приблизиться к культурному очагу, раскрыть его талант. Вот что писал об этом известный сибирский кооператор Г. И. Поршнев: «Почти с первых шагов своего зарождения наряду с торговыми функциями кооперация организовывала и некоммерческие отделы под лозунгами: "Кооперация без просвещения – что день без солнца!", "Не жалейте, кооператоры, денег на просвещение народа!", "Сооружайте народные дома – это твердыни кооперации и просвещения!"162.

Действительно, сибирской кооперации было чем гордиться. Со времени возникновения маслодельного производства общественными деятелями Тобольской губернии были предприняты попытки ознакомления земляков с новинками. В 1895 г. в Кургане была устроена сельскохозяйственная и кустарная промышленная выставка. Ее инициатор, Н. Л. Скалозубов, проехав в 1894-1895 гг. по значительной части уездов Тобольской губернии, пришел к убеждению о необходимости проведения сельскохозяйственных выставок, чтобы знакомить население с лучшими достижениями в сельском хозяйстве. На первой выставке были представлены данные о количестве маслобоек в Ялуторовском уезде, и в специально выстроенной маслодельне доказывали эффект сепарирования молока и сбивания масла, а также демонстрировали технологии получения сливочного масла163.

В сентябре 1899 г. на выставке Императорского вольно-экономического общества экспонировалось 50 бочонков сливочного масла, получивших высокую награду. В 1900 г. сибиряки удостоились высших наград Парижской и Курганской выставок. И это были не последние случаи, где маслоделы получали столь высокое признание. Учитывая отдаленность сельского населения от центра, кооператоры изыскивали возможность более результативного контакта. Пропагандируя молочное производство, маслоделы использовали экспедиционные методы работы. Инструкторы Тобольской губернии совершали экспедиции по губернии, в частности, посетили далеко расположенное с. Елизарьевское Березовского уезда и познакомили жителей с работой сепаратора и маслобойки.

Весной 1909 г. специалист по молочному хозяйству Н. В. Королева доложила томскому губернскому агрономическому совещанию о результатах своей поездки в приобскую часть севера Томского уезда, предпринятой с целью зарождения там маслоделия. Населению показали применение сепаратора и маслобойки, оставили печатный материал о новой технологии. Это был первый факт практической помощи коренному населению северного региона164.

Аналогичная экспедиция повторилась в 1909 г. снова в Приобскую часть севера Томской губернии. Ее организация проходила с большим трудом. В томском управлении государственным имуществом для этой цели предоставили свободную баржу, предназначенную для сплава лесных материалов, и разрешили казенному пароходу «Моряк», сплавлявшему лес с р. Чулыма и р. Кети до Томска и Новониколаевска, прицепить баржу. В таком виде и отправились энтузиасты в северные уезды, где земледелие развивалось слабо, а главнее внимание уделяли скотоводству и пчеловодству. Для наглядности организовали плавучий по реке музей. Он оказался очень привлекательным для жителей отдаленных мест. Специалисты демонстрировали технологию производства сливочного масла. В частности, в молочно-хозяйственном отделе музея разместился действующий завод, оборудованный 2 сепараторами «Альфа Дэви» на 25 ведер и «Альфа Колибри» на 16,5 ведер; маслобойками «Виктория» на 1 и 5 ведер и «Альфой» на 8 бутылок; маслообработником «Астре Примус», австрийским подогревателем на 16,5 ведер в час и с печью с котлом для подогрева воды165.

В этом же отделе были собраны образцы молочной посуды, полный набор принадлежностей молочного хозяйства, таблицы, плакаты и брошюры по скотоводству и молочному хозяйству. Это оборудование подарил музею торговый дом «Альфа Нобель» в Омске. Население с большим интересом отнеслось к затее. Крестьяне, преодолевая большие расстояния, стекались сюда, чтобы посмотреть на диковинку. Еще одно направление просветительской деятельности увязывалось с созданием сети школ, курсов по молочному хозяйству.

Обширная реклама кооперативной деятельности осуществлялась в периодической печати. Основные издания того времени – «Народная газета», «Справочный листок по сельскохозяйственному и артельному маслоделию» пропагандировали новые направления в сельскохозяйственной деятельности. С активизацией развития потребительской и кредитной кооперации появились новые издания журналов. Среди них – «Алтайский крестьянин», тираж которого составлял 1500 экземпляров (с 1918 г. он стал называться «Сибиряк-крестьянин»), тираж «Сибирской кооперации» был 4000 экземпляров с еженедельным приложением «Известия и труды Закупсбыта», «Вестник Закупсбыта», «Кооперативное дело», «Великий Океан», издававшийся Приамурским кредитным союзом. Осуществлялось (не без проблем) издание журнала на бурятском языке и т.д. По самым скромным подсчетам, сибирская кооперация издавала более 30 журналов и около 40 наименований газет.

Специалисты занимались публикацией пособий по устройству артельных лавок и заводов, о способе приготовления качественного продукта, проводили обследования крестьянских хозяйств, связанных с маслоделием. На их основании выявлялось экономическое состояние в регионе и его перспективы. Союзы устраивали магазины-склады с целью распространения литературы среди населения, а также создавали типографии для издания собственных журналов, переиздания книг писателей. Большое значение имело открытие Народных домов, изб-читален, передвижных или воскресных читальных залов.

Данные направления деятельности были важны, так как в Сибири необразованность населения была впечатляющей. Здесь были районы, где 87 человек из 100 не могли расписаться за себя. В Тюменском уезде Тобольской губернии 88 % детей школьного возраста не переступали порог школы, в университетском Томске – 50 %. Однако население очень интересовалось происходившими событиями, нуждалось в информации. Оно поддерживало инициативу открытия просветительных обществ, школ, курсов. Одной из удач кооператоров являлось создание культурно-просветительного общества в г. Барнаул. Благодаря нему в городе смогли создать библиотеку для актеров театра, две публичные библиотеки при школах, Народный дом с читальным залом.

Выезд с лекциями в глубинку стал нормой не только на Алтае, но и в Енисейской губернии, где работало более 30 отделений культурно-просветительных обществ. В 1912 г. в 90 пунктах этой губернии прослушали лекции более 7000 человек. На следующий год аналогичная работа оказалась еще более результативной. Это важное направление работы являлось важным, так как в том же Туруханском крае было всего 3 школы, находившиеся на значительном расстоянии друг от друга. Культурно - просветительная работа кооператоров Мариинского уезда Енисейской губернии пользовалась большим успехом. Они создали несколько драмкружков, оркестр, хор, выпуск журнала «Зарница» при кооперативной школе. Редакторами и корреспондентами этого издания были дети. При библиотеке кооператоры организовали детский сад и детский отдел в читальном зале. Подобные школы появлялись в Новониколаевске, Томске.

Перед кооператорами Приамурья также стояла подобная благородная задача, связанная с расширением культурно-просветительной деятельности. Эта проблема решалась очень осторожно, потому что сказывалось недостаточное понимание насущных вопросов многими жителями, и это отражалось на нежелании приобщаться к благодатному делу. Заинтересованным лицам нелегко было поднимать культурный уровень в одной из самых «пьяных» губерний, которая занимала третье место по количеству выпиваемой водки и оставлявшей в кабаках ежегодно около 20 млн. руб.166. В решении проблемы морально и материально помогало земство, выдавая средства на строительство Народных домов, устраивая лекции. В период первой мировой войны крестьяне очень интересовались событиями, происходившими на фронте. Из дальних деревень они приезжали на лекции и читки газет, организовывавшиеся кооператорами. Такие мероприятия проводились при наличии средств. Их составляли отчисления специального процента, и его величина зависела прямо пропорционально от доходов кооперации.

В Забайкалье и на Восточно-Сибирской железной дороге работали культурно-просветительные комиссии в 21 пункте, начиная от ст. Иннокентьевская (ныне Иркутск-2) и до Сретенска, Шилки, даже Монголии. Влиянием охватывали взрослых и детей. Работала специальная комиссия, и ей удалось создать 20 библиотек, 7 Народных домов, 23 детские площадки. В Народном доме оформляли сцену декорациями, ставили театрализованные представления. Для усиления этого направления было организовано 20 специальных кружков. В центральном культурно-просветительном отделе Забайкальского областного союза потребителей функционировали театральное бюро, библиотека, костюмерная, декоративная мастерская, прокатный пункт костюмов, париков, пьес и т.д. Передвижные труппы были в «Ирсоюзе» и «Центросибири»167.

В Иркутской губернии кооператоры проявили инициативу в распространении литературы собственными силами. Из-за войны практически прекратилась поставка литературы из центральной части страны. Тогда руководство кооперации взяло на себя инициативу организации книгоиздательства «Сеятель». В октябре 1918 г. результат был закреплен, и появилась возможность издания учебников. В частности, только букварь Вахтерева был отпечатан пятитысячным тиражом. Печатали книги, кооперативные листовки, плакаты. Иркутский рабочий кооператив «Труженик-кооператор» выделял средства на народный университет, на Иркутский государственный университет (открывшийся в нестабильном 1918 г.) и на институт по обследованию Сибири168.

Кооперативные союзы стремились внести заметный вклад в повышение культурного уровня населения. В 1916-1918 гг. в Сибири культурно-массовой работой занимались 23 союза. В этих союзах существовали специальные отделы, в задачу которых входило снабжение кооператоров необходимым реквизитом. Самым значительным явлением в то время было создание в 1917 г. Алтайского культурно-просветительного союза. Он объединял алтайское общество художников, общество эсперанто, сельские уставные культурно-просветительные общества и их филиалы. Основные средства союза состояли из вступительного взноса, отчислений с предприятий, к которым относились столярная мастерская, платная мастерская по изготовлению наглядных пособий, сборная мастерская, занимавшаяся созданием гербария. Союз организовал 168 библиотек; при нем работало 196 просветительских кружков. Особую гордость составлял театральный отдел, имевший специальную библиотеку для театра, костюмерную, бутафорную, консультационные пункты, оказывавшие помощь в подготовке спектаклей на сельских сценах.

Более профессиональное обслуживание осуществлял передвижной театр. Для подготовки артистов этого театра устраивались полугодовые курсы. Только Антоновское культурно-просветительное общество показало 70 спектаклей, хотя события 1918 г. не располагали к такому роду деятельности. В Тальменском (Алтай) культурно-просветительном обществе работало 100 человек. Они создавали сельские молодежные клубы, хоровое пение, привлекали молодежь к обсуждению репертуара и игре на сцене. Здесь репетиции проходили при строгом критическом взгляде жителей старшего поколения.

Союз создал фундаментальную библиотеку, в фондах которой насчитывалось 10 тыс. томов, библиотеку для инструкторов, читальный зал. Большим интересом пользовались выставки полотен местных художников. Союз очень помог Барнаульскому отделу Географического общества, который находился в катастрофическом положении в годы гражданской войны. В запущенном состоянии оказались бесценные коллекции, рукописи, документы, 40 тыс. томов книг, собранных с Екатерининских времен, музей с минералогическими коллекциями. Кооператоры оказали денежную помощь и спасли великое достояние, большая часть из которого продолжает служить народу до сих пор.

Вклад кооператоров в развитие культуры сибирского населения был существенным. Они создали учреждения досуга, а с развитием кинематографа стремились обеспечить массовый просмотр кинолент. Все это имело большое значение, потому что правительство уделяло недостаточное внимание данным направлениям работы на окраинах обширной империи, а народ хотел не только хлеба насущного, но и зрелищ. В то же время уровень культурного обслуживания оставлял желать лучшего. Менталитет периферийного общества невозможно было переделать в короткое время. Поэтому ежедневная культурно-просветительная работа была необходима, и кооператоры тем самым вносили определенный вклад в расширение представлений об окружающей среде и техническом прогрессе.

Вторая глава «Кооперация Сибири и Дальнего Востока России в годы Первой мировой войны и социальных катаклизмов 1917 – 1920гг.» исследует процесс деятельности и начала трансформации кооперации в период социальных потрясений.

Первый параграф главы «Кооперация в решении военных нужд и продовольственного кризиса»

В годы Первой мировой войны в Сибири проживало 7 процентов населения страны, которое давало 17 процентов валового сбора хлеба, имело в одном хозяйстве до 18 голов скота, выпускало 2 процента промышленной продукции, содержало 5,5 процента торговых заведений. Регион имел развитое сельское хозяйство169. В такой обстановке значительную роль в стабилизации экономики стали играть местные кооперативы. В войну кооперация объединяла свыше 50% российского населения, организованного в 50 тыс. местных ячеек, вошедших в 700 союзных объединений. Движением руководили центральные правления, представительства, совещания, съезды170.

Получая значительные доходы от разнообразных оборонных и гражданских поставок, крестьянство Сибири охотно принимало участие в кооперативном движении (в маслодельческой отрасли - до 40 процентов хозяйств, в кредитной - до 50 процентов, в потребительской - до 80 процентов). Объединялись крестьяне не только для кредитования и организации крупного производства, но и для налаживания мелкого армейского: изготовление транспортных повозок, оружейных прикладов, медицинского инвентаря, выделки кож, производства шуб, обуви, упряжи и другой амуниции. В Сибири на начало 1915г. действовало 240 потребительских обществ с торговым оборотом свыше 4 млн. рублей.

Особенно активно работал на обеспечение армии кооперативный союз «Закупсбыт», состоящий из 23 крупных районных организаций. Он контролировал 50 процентов всего сибирского товарооборота171. В «Закупсбыт» вошли 7559 организаций Мариинского, Забайкальского, Прибайкальского, Алтайского, Новониколаевского, Енисейского, Приамурского, Семипалатинского, Иркутского и других потребительских кооперативов Сибири. В 1917 г. «Закупсбыт» с центром в г. Новониколаевске охватывал половину населения огромного региона. К изготовлению заказов армии он привлекал запасы переселенческих правлений, кредитных союзов, свое местное сырье.

Военные получали от «Закупсбыта» валенки, теплую одежду, упряжь, транспортные средства, парфюмерию, химические и лекарственные препараты, продовольствие, фураж. Огромная заслуга в подборе ассортимента товаров принадлежала руководящему составу управленцев организации В.Н. Остальцеву172 (председатель), К.И. Морозову, К.И. Бажутину и другим (всего 50 человек). Благодаря этим людям первые закупки с 70 тыс. рублей к осени 1917г. были доведены до 4 млн. Уполномоченные «Закупсбыта» вели торговые сделки не только внутри страны, но и за рубежом - в Китае, Японии, Англии, Америке и других странах173. В оборонной работе выделялись продовольственные кооперативы, особенно маслодельческие, мукомольные, консервные, а также по заготовкам мяса, сала, колбас и др. Значительные поставки обеспечивали сибирские маслоделы. В регионе функционировало около 4 тысяч маслозаводов, половина из них принадлежала кооперации, в среднем они давали до тысячи пудов масла в год174.

Одними из первых деятели кооперации выдвинули программу мобилизации народного хозяйства и участия в ней всего общества. Инициатором ее стал видный общественный и кооперативный лидер кн. Д.И. Шаховской. Спустя несколько дней после начала войны он выступил со статьей "Мобилизация хозяйства" в столичной "Речи", перепечатанной затем другими изданиями175. В ней Д.И. Шаховской выдвинул план всенародной хозяйственной мобилизации на основе тесного сотрудничества земства и кооперации. Если "... вместе с общеземской организацией будут работать земские кассы мелкого кредита и вся система русской кооперации, — писал он, — то можно поручиться за то, что мобилизация хозяйственная пройдет столь же блестяще, как прошла мобилизация военная"176.

Идеи кн. Д.И. Шаховского получили отклик и поддержку у других кооператоров. М.И. Туган-Барановский считал очевидным, что "только кооперативы и могут явиться живой связью между общественными организациями и народной массой"177. А.В. Меркулов, выступая в печати, останавливался на конкретных задачах, стоящие перед потребительской, кредитной и сельскохозяйственной кооперацией в связи с войной, особо выделяя новую роль кооперативов, которые, по его словам, должны стать "местными органами всероссийских и областных организаций по оказанию помощи населению"178.

Кооператоры первыми публично поставили вопрос о плане его значении в регулировании экономики страны и об участии общественных организаций. В.А. Кильчевский посвятил этому даже специальную статью, в которой писал: "Война заставила массы людей интересоваться и раздумывать не только над тем планом, по коему ведутся сражения, но и над тем планом, по которому должно вестить наше народное хозяйство... Если кооперация есть широкое, сознательное, планомерное строительство самим народом своей хозяйственной жизни, то настоящая война выяснила, и приблизила, и сделала неотложной работу в этом направлении"179. В переустройстве экономики кооперативам, по мнению В.А. Кильчевского, должно принадлежать первое место, поскольку "только они достаточно гибки, чтобы приспособиться к запросам и нуждам текущей хозяйственной жизни", для чего, по его мнению, необходимо создать Генеральный штаб кооперации, способный сплотить разрозненные усилия кооперативов разных видов в один мощный кулак180

К сожалению, многие, по существу верные идеи, высказанные кооператорами в эти дни, оставались незамеченными другими и, прежде всего государственными органами. Общего плана перевода экономики на военный лад у правительства тогда не существовало. В одном из документов военного ведомства откровенно отмечалось, что "войну мы предполагали вести в расчете только на заготовленные в мирное время запасы. Плана и подготовки к систематическому пополнению расхода этих запасов во время самой войны не было"181. Призывы общественности к сплочению властью не воспринимались. Совместная работа по организации отпора врагу могла способствовать единению фронта, тыла и всего общества. Вместо этого уже в самом начале войны наметилась опасная разобщенность в действиях государства и общественности, которая впоследствии усугубилась, приобрела роковой характер и обернулась несчастьем для страны.

В период 1914-1920 гг. Россия столкнулась с небывалым продовольственным кризисом. Парадоксальность ситуации состояла в том, что страна была аграрная и ориентировалась всегда на вывоз сельхозпродукции за рубеж. По данным А. В. Шестакова, валовой сбор хлебов с 1909 по 1913 гг. в среднем в стране ежегодно был 4044,5 млн. пудов; в 1916 г. – 3597,4 и в 1917 г. – 3502,8 млн. пудов, в том числе по Сибири – соответственно 296,3; 379,0; 599,8 млн. пудов182. В довоенные годы ежегодный экспорт хлеба составлял примерно 680 млн. пудов, или 15 % от урожая; в 1914 г. стране удалось вывезти 348 млн. пудов, а в 1915 г. – только 31 млн. пудов. Таким образом, основная масса хлеба в стране оставалась невостребованной. Годовое потребление при самой высокой норме 21,3 пуда в год на одного человека было примерно 3 млрд. пудов; избыток хлебов по России составлял в среднем 900 млн. пудов в год183. Известный советский экономист П. И. Лященко оценивает излишки хлебов в стране более пессимистично. «За время войны посевные площади и валовые сборы хлебов сократились (8,7 процентов посевных площадей находились в зоне оккупации). Валовые сборы 1916-1917 гг. составляли 71-72 процента довоенных. Вместе с тем в 1917 г. в России имелись большие запасы хлебов урожая 1915-1916 гг. В Сибири излишки хлебов оценивались в 140-150 млн. пудов. Северный Кавказ имел излишков 105 млн. пудов, Украина – до 300 млн. пудов. Все излишки хлеба по производящим губерниям в 1917 г. достигали примерно 600 млн. пудов, при потребности в хлебе в недородных и потребляющих губерниях до 180 млн. пудов»184. При таких огромных запасах хлеба страна могла не бояться голода и в течение двух лет жить сытно. Основная проблема для государства состояла в том, каким путем этот хлеб взять у населения.

29 ноября 1916 г. управляющим Министерства земледелия А.А. Риттихом (с января 1917 г. он занял пост министра земледелия), было подписано постановление о разверстке. Предполагалось, что вся работа по заготовке хлеба для нужд обороны займет непродолжительный срок (не более 35 дней). Уже 7 декабря 1916 г., согласно правительственному циркуляру, были окончательно определены нормы губернских поставок, а к 14 декабря намечалось завершить разверстку по уездам всего рассчитанного на губернию количества зерновых хлебов и фуража185

Между тем к концу зимы 1917 г. (к этому времени поначалу планировалось завершение разверстки) выяснилось, что предпринятые меры не только не привели к заметному смягчению кризиса, а напротив, в ряде районов страны еще более обострили продовольственную ситуацию. Отчуждаемые в централизованном порядке хлебные запасы передавались в общегосударственный фонд, а местные власти были лишены возможности распоряжаться заготовленным их же усилиями хлебом. Им оставалось только возбуждать ходатайства с просьбами о выделении необходимых для снабжения населения продуктов186. В результате осуществления продразверстки напряжение между правительственными органами, с одной стороны, и земством и кооперацией, с другой, не только не ослабло, но и возросло.

Для кооперации участие в продразверстке имело ряд существенных последствий. Во-первых, со всей определенностью выявился тот факт, что только реализация государственных заданий дает кооперации хоть какую-то возможность получения нормированных продуктов, необходимых для снабжения как своих пайщиков, так и остального населения. Во-вторых, работа в качестве агента государственных органов была сопряжена с серьезными потерями: кооперацию обязывали заготавливать продукты по твердым ценам, на определенных условиях и строго определенных районах. Это могло обернуться в будущем утратой самостоятельности, то есть того, что составляло основу этой общественно-хозяйственной организации. Иными словами, перспективы развития кооперации все больше определяли ее взаимоотношения с государством. Именно работа в общегосударственных масштабах за годы войны способствовала превращению кооперации в серьезный фактор общественно-экономической жизни страны.

Надо отметить, что правительственная политика в области кооперации накануне 1917 года была непосредственно связана с активным вступлением государства на путь регулирования экономики. Круг частной конкуренции в оптовой работе сужался. Кооперативам пришлось заводить связи с продовольственными организациями и отходить постепенно от собственных заготовок. В связи с этим примечателен тот факт, что кооперативы превращались постепенно в продовольственные и, главным образом, в распределительные учреждения.

Царская власть не смогла решить проблему преодаления продовольственного кризиса и создать защитные механизмы против волны социального недовольства.

Свержение самодержавия вносило надежды в обществе на полную возможность свободного развития. Тем не менее революция 1917 года не означала, что власть изменилась полностью. Большенство чиновников старой бюрократической системы оставались на своих местах, поскольку государственный аппарат и его важнейшие органы существовали по-прежнему. Обновлению России сопутствовали исключительно тяжелые условия военного времени, когда экономика страны была уже подорвана в главных отрослях промышленности и сельского хозяйства.В таких условиях усиление и расширение роли государства как главного средства предотвращения дальнейшего упадка экономики по общему мнению считалось необходимым.

Временное правительство не могло уйти с пути «государственной организации производства, обмена и распределения». 5 мая 1917 года, оно объявило, что «будет неуклонно и решительно бороться с хозяйственной разрухой страны дальнейшим планомерным проведением государственного и общественного контроля над производством, транспортом, обменом и распределением продуктов, а в необходимых случаях прибегнет и к организации производства». Исходя из этих задач вскоре был организован187 Экономический Совет, возглавляемый Центральным экономическим комитетом188. Для осуществления своего намерения Временное правительство кроме хлебной монополии приняло на себя снабжение населения крупных потребляющих центров продовольствием.

Однако, все эти «решительные меры» не привели к положительным результатам. Зато они дали толчок к возникновению неизбежных противоречий между городом и деревней. Особенно усилило этот процесс введение хлебной монополии, поскольку несмотря на горячие заявления Совела крестьянских депутатов и представителей кооперации а его пользу, само крестьянство считало, что эта мера чувствительно затрагивала его интересы. В результате работа продовольственных органов на местах сопровождалась тем, что «на словах часть населения говорила о необходимости хлебной монополии, а на деле отказывалась сдавать казне хлеб»189. В общем, большинство крестьян вовсе не желало принести себя в жертву городским рабочим и солдатам, тем самым выразив своеобразное недоверие Временному правительству как чуждой власти190. Но представители «демократической республики» до самого конца ее дней не смогли осуществить свой проект, согласно которому «у лиц, отказывающихся от добровольной сдачи хлеба, производится реквизиция по особым правилам»191. В результате введение хлебной монополии провалилось. Этому способствовала не только идеологическая установка Временного правительства. Причем, с увеличением сферы деятельности государства нарастало противоречие между расширением этой сферы и реальной властью правительства

После установления советской власти в январе 1918 г.192 хлебная монополия в Сибири не отменялась. Наоборот, для большевиков продовольственная проблема из плоскости экономической превращалась в главный политический вопрос. Между тем смена власти не могла не отразиться на настроениях крестьян. В Иркутский губернский кредитный союз стали поступать тревожные сообщения. 24 января из Нижнеудинска сообщали: «Советский съезд постановил не признавать Губпродком и его уполномоченных. Заготовку хлеба взять в свои руки, постановление проводить в исполнение с 21 января». В это же время из Куйтуна пришло сообщение, что «местная волостная управа решила запретить кредитным товариществам вывозку хлеба, реквизировать мельницу Шилкунова, а агента Губпродкома арестовать, если будет этому препятствовать»193.

Разрушительная политика большевиков за период с октября по май 1918 года не успела оказать заметного негативного влияния на хозяйственную работу кооперации Сибири и Дальнего Востока России. Несмотря на большие трудности с хлебозаготовками, сибирские союзы в заготовительную кампанию 1917-1918 гг. поставили государству 1/5 всех хлебных заготовок (весь заготовительный план составлял 10 млн. пудов)194.

Второй параграф главы