Юрис Леон Хаджи

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Абелес леон игнатьевич, 11950.78kb.
• Статье мы коснемся некоторых аспектов историографии отношений молодого Крымского ханства, 247.04kb.
• Л. Н. Толстого в 1880-1900-е гг. («Смерть Ивана Ильича» / «Крейцерова соната» / «Хаджи-Мурат», 190.94kb.
• Леон Уитни: «Психология собаки. Основы дрессировки собак», 2658.87kb.
• Дато Сери Абдулла бин Хаджи Ахмад Бадави, премьер-министра Малайзии и председателя, 153.2kb.
• И. С. Тургенев «Записки охотника» Н. С. Лесков «Левша», «Человек на часах» Л. Н. Толстой, 8.33kb.
• Программа ижевск 2011 Всероссийская студенческая научная конференция, 1061.95kb.
• С. Шапшал несколько слов о караимских князьях челеби, 60.08kb.
• Модель Эрроу–Дебре, 196.62kb.
• Программа тура, 258.26kb.

   Внезапно я запаниковал. Хлопанье крыльев, леденящие кровь визгливые крики, и масса черных птиц, летящая на меня! Я вскрикнул, когда полдюжины стервятников вырвалось наружу, чуть не сбросив меня с выступа, кружа и сердито наступая на меня. Я оперся спиной о стену и выстрелил из ружья. Я ни в кого не попал, но выстрел отогнал их.

   Подавив желание убежать, я снова пробрался к входу в пещеру и обнаружил источник запаха. Четыре женщины, несколько маленьких детей и младенцев и один единственный мужчина. Они умерли недавно и были ободраны догола бедуинами. Их пожирали миллионы отвратительных маленьких червей.

   Звук собственного дыхания и кряхтения был так громок, что это удивило меня. Я начал различать другие жуткие пещерные звуки. Может быть, за мной все это время следили бедуины? Я понял, что вторгся во владения мерзких маленьких тварей и неуловимых бедуинов. Но все же пещера была так обширна и так близко от земли, что я продолжал ее осматривать. Я различил птичий помет и решил, что вскоре увижу его обладателей. Летучие мыши, без сомнения.

   Я отошел к выступу. Отсюда был хорошо виден вход в боковой каньон, и его нетрудно охранять. Над выступом скала поднималась, кажется, на тысячу футов или больше. Даже бедуин не сможет добраться до нас сверху, не будучи замечен.

   Как же теперь добраться обратно до грузовика и утром снова найти эту пещеру? Сможем ли мы выследить дорогу обратно? Если я выброшу трупы, сможем ли мы найти пещеру по стервятникам? Это было противно, но я вернулся, вытащил все трупы, сбросил их с выступа и увидел, как грифы осторожно продолжили свой пир.

   Вот! На краю выступа! Они соорудили веревочную лестницу! Я попробовал ее, не сгнила ли, но она оказалась крепкой, и надо воспользоваться этой возможностью. Я быстро спустился.

   Темнело. Остаться здесь, и пусть отец с Омаром и Камалем ищут меня утром? Я еще раз выстрелил в грифов в надежде, что звук достигнет отцовских ушей. Я снова промахнулся, но их раскидало. Мне пришло в голову взять камень и сделать пометки на стенах, которые приведут нас обратно в пещеру.

   Ночь пугающе сгущалась. Дальше идти нельзя. Я спрятался в трещине, зарядил ружье и старался разглядеть чтонибудь сквозь темень.

   Все пугало меня - падающие камни, крик шакала, узнавшего о моем присутствии, насмешливое кудахтанье птиц, присматривающихся ко мне, чтобы поживиться.

   Я отгонял сон, пока больше уже не мог держать голову, вздрагивая от каждого жуткого звука...

   - ИШМАЕЛЬ! Ишмаель! ишмаель! Ишмаель! ишмаель!

   Я открыл глаза с бьющимся сердцем и пересохшим ртом.

   - ИШМАЕЛЬ! Ишмаель! ишмаель! Ишмаель! ишмаель!

   Блики и тени плясали на стенах каньона, и десять миллиардов звезд были надо мной. С минуту я не понимал, где я, а когда понял, то маджнун, тот дух, который сводит с ума, начал поглощать меня.

   - ИШМАЕЛЬ! Ишмаель! Ишмаель! Ишмаель! Ишмаель! - гремело в каньоне. Это Аллах, он зовет меня к себе! Но нет! Нет! Это голос отца!

   - ОТЕЦ! Отец! отец! Отец! отец!

   О Боже, прошу Тебя! прошу Тебя!

   - Ишмаель!

   - Отец!

   - Ишмаель!

   - Отец!

   Мы не могли найти друг друга даже в свете луны, но нам удавалось сблизиться голосами.

   - Ты меня слышишь! - звал его голос.

   - Да!

   - Оставайся на месте! Не уходи! Я найду тебя утром! Мы можем так перекликаться всю ночь!

   - Ты с Камалем и Омаром?

   - Нет, но мы немного слышим друг друга! Не бойся, сынок, Аллах защитит тебя!

   Я бы хотел, чтобы отец был со мной вместо Аллаха, но вдруг мне стало нестрашно. Луна была прямо надо мной, ярко освещая стены. Вместе со звездами я почувствовал себя снова в раю. Я бедуин! Как бедуин, я спал сидя, скрючившись, открыв один глаз и оба уха. Всю ночь отец успокаивал меня своими призывами.

  

   На заре я увидел идущих ко мне отца и братьев. Странные чувства охватили меня. Я хотел, чтобы они меня спасли, но я научился не бояться, я увидел ночную пустыню, и мне хотелось этого еще. Я пошел к ним, стараясь казаться беспечным, но бормотал от непреодолимого волнения, когда вел их к пещере. Найти ее было просто, потому что стервятники во множестве были снаружи.

   Мы взобрались по веревочной лестнице и влезли в пещеру. Отец обследовал возможности обороны.

   - Отлично! Будем надеяться, грифы скоро закончат свое дело и не приведут к нам обратно бедуинов!

   - Как ты думаешь, кто были эти люди? - спросил Камаль.

   - Один Аллах знает. Мужчина, кажется, только один. Наверно, мужчина остался сторожить, а другие отправились поискать чегонибудь съестного. Я уверен, что они заблудились, отыскивая дорогу обратно, и женщины и дети голодали.

   Ибрагим оказался прав, в последующие дни мы нашли трупы трех мужчин, попавших в волчью яму. От их одежды не осталось ничего, как и от припасов, которые они там, может быть, спрятали. Сначала до них добрались бедуины, а потом стервятники.

   Мы снова отыскали главное русло вади и тщательно пометили стены каньона, чтобы найти дорогу обратно. В сумерках мы добрались до грузовика. Хотя женщины не могли обнять нас друг перед другом, они стояли перед нами и плакали, потому что были уверены, что мы заблудились.

   Сердце мое упало, когда я увидел грузовик. Сабри стоял в окружении сотен деталей, разбросанных на одеялах на земле.

   - Все забито грязью и песком. Каждую деталь надо очистить, прежде чем я смогу собрать их.

   - Будет он работать?

   - Трудно сказать. Радиатор испортился. Воды в нем нет.

   - Если мы не вытащим этот грузовик отсюда и не продадим его, положение будет очень опасным, - сказал Ибрагим. Он был совершенно поражен тем, что увидел перед собой, и я понял, что ему кажется невозможным все это собрать снова.

   Мы придумали, как нам сторожить грузовик. Сабри останется работать, ведь у нас теперь гонка за временем. Остальные будут разгружать провизию. Один человек не может за раз унести больше двадцати пяти - пятидесяти фунтов запасов и воды изза крутых подъемов и мучительной жары. Нас беспокоило, что пометки на стенах ненадежны. Неверные пометки, сделанные самой природой, запросто могут увести нас в сторону.

   - Когда я был маленьким, еще до того, как отец получил по наследству гараж, я был пастухом, - сказал Сабри. - Я забирал стадо на зимнее пастбище в БабэльВад. Чтобы отметить обратный путь в свою пещеру, я складывал через короткие расстояния маленькие пирамиды из камней.

   Идея была отличная, но разозлила меня. Сабри в нашей жизни всего несколько дней, но у него уже есть решения большинства наших проблем. Больше того, он несколько зим жил в пещере. Должно быть, он даже знает еще больше ответов. С тех пор, как я научился читать и писать, я обогнал Камаля и оттеснил Джамиля и Омара. Отец оказывал мне больше внимания, чем другим, а теперь появился этот Сабри. Я не знал, как с этим быть, ведь он был нам нужен.

   Едва сделав первую ходку, мы поняли, что это еще более изнурительно, чем мы думали. Первым делом надо было обжечь пещеру, поджигая разбрызганный по ней керосин. Этим мы не только уничтожили червей, но и изгнали летучих мышей, которые, как я подозревал, прятались в глубине. Когда погас огонь и дым рассеялся, мы наспех соорудили пращи и блоки, чтобы втащить наверх провизию. Отец назначил нас на сменное дежурство в пещере. Поскольку женщины не могли сторожить, они все время занимались переноской запасов. Две ходки в день - это все, что нам удавалось. Через несколько дней наши запасы воды в пятигалонных армейских жестянках стали резко сокращаться.

   Мы перерыли развалины Кумранского поселения, зная, что их столетиями грабили бедуины, но не теряя последней надежды найти источник воды. Водные сооружения, наполнявшиеся во время зимних ливней, были давно разрушены. Все цистерны были в трещинах, наверно, изза землетрясений, долгое время сокрушавших эту землю.

   Ибрагим решил, что мы смогли бы сделать собственную цистерну или придумать способ задерживать и сохранять воду зимой - единственное время, когда здесь бывают дожди. При обычном дожде вода стекает с высоких скал и заполняет узкие каньоны. Так как ей некуда деваться в каменистой земле, вода накапливается, а потом находит путь к более широкому руслу. Когда несколько каньонов опустошатся в одно русло, получается наводнение, и вода хлынет в Мертвое море. Ибрагим вспомнил, как мальчиком едва не утонул в таком потоке.

   Была середина лета. Воды не будет несколько месяцев, а у нас оставался запас только на неделю или десять дней. Наши караваны к грузовику и обратно - рабское занятие, но это было все, что оставалось в наших силах. Разгрузка машины заняла неделю. За это время Сабри почти собрал ее.

   Сабри сообщил нам дурную весть: радиатор течет в нескольких местах, вода из двигателя вытекла, аккумулятор треснул, а запасной плохо заряжается. Даже при новых частях он не был уверен, что можно будет снова запустить грузовик.

   Тем временем женщины сделали пещеру пригодной для жизни. Раз поднявшись по пятидесятифутовой лестнице, они редко спускались. Внутри было прохладно, можно было найти убежище от жары. Мы нашли множество ходов от главной комнаты, и каждому можно было уединиться, правда, в полной темноте. Включать наши фонари нам разрешалось только чтобы ходить взад и вперед от главной пещеры. Я обнаружил тоннель, ведущий к другому входу, откуда можно вскарабкаться на выступ и смотреть вниз на всю северную часть Мертвого моря. Это место я оставил за собой и Сабри, к унынию моих братьев. Если им нужны собственные выступы, пусть найдут их так же, как сделал это я.

   В дальнем конце главной комнаты мы заметили проникающий в нее лучик света. Разобрав камни, мы проследили трубу, выходящую наружу. Это решало множество проблем. Под трубой можно было разжечь постоянный огонь, который еще и освещал бы главную пещеру и давал тепло для приготовления пищи. Чтобы поддерживать огонь, не тратя ценного горючего, надо было каждый день ходить по вади и собирать дрова. Зимние наводнения позволяли выжить некоторым кустарникам. Мы собирали дикую малину, ююбу, пустынный тамариск и майоран, чтобы поддерживать огонь. А когда мы натолкнулись на взрослое терпентинное дерево, наша проблема с огнем была решена.

   Сначала мы пытались подстрелить больших пустынных зайцев, то и дело перебегавших нам дорогу. Стрелками мы были плохими, а зайцы слишком быстро бегали. К тому же это было опасно, Джамиля задела отрикошетившая пуля. И снова у Сабри был свой ответ. Он знал, как делать силки на зайцев, и их нетрудно заманить туда горсткой зерна. Вскоре у нас было много зайчатины в добавление к нашему рациону.

  

   У нас оставался четырехдневный запас воды, когда Сабри наконец собрал грузовик.

   - Мне надо попасть в Иерусалим и раздобыть новый радиатор. Нужны шланги, батарея и коекакие детали, - доложил он.

   Это потребует дневного перехода до Иерихона и еще день автобусом до Иерусалима. Сабри сказал, что хорошо знает одно место в Восточном Иерусалиме, где находятся ремонтные гаражи, он часто обращался туда, когда у его отца было пять грузовиков.

   Это означало отдать Сабри нашу последнюю копейку. А что, если он с ней сбежит? Хуже того, у нас же на много тысяч долларов еды и припасов. Что если Сабри приведет банду головорезов, чтобы перебить нас и все забрать? Но мы не могли себе позволить роскошь долгих сомнений. Иного выбора, кроме как дать Сабри деньги, у нас не было. Глядя, как он исчезает из вида по направлению к Иерихону, мы не знали, увидим ли его снова.

   На третий день после ухода Сабри настала моя очередь стеречь грузовик. Я читал в тени машины, но постоянно косил глазами в сторону тропы вдоль моря. Я молился о том, чтобы заметить возвращение Сабри. Время от времени я рассматривал местность по всем направлениям в наш бинокль, не появились ли незваные гости.

   Дела наши в пещере были совсем плохи. У нас не было воды. В грузовике оставалась единственная пятигалонная канистра, но трогать ее мы не могли, потому что она была нужна, чтобы заполнить радиатор... если Сабри все же когданибудь вернется. Завтра хаджи Ибрагим должен принять решение. Может быть, нам придется бросить пещеру и попытать счастья в Иерихоне. Либо перейти мост Алленби в сторону Аммана и стать иорданцами.

   Осматривая горизонт в поисках признаков жизни, я остановился на чем-то, что замечал и раньше. Вдалеке, насколько было видно в бинокль, мне казалось, я различил маленькое зеленое пятнышко на морском берегу. Это было в миле или двух к югу. Отец предостерегал нас, чтобы мы не ходили на юг, из опасения, что можем напороться на еврейские войска или бедуинов. Я вглядывался в зеленое пятнышко, пока не затуманились глаза, а потом взобрался на более высокое место и взглянул снова. В пустыне случаются жес-токие обманы, но я мог поклясться, что зеленая линия не исчезла.

   Когда солнце достигло полудня, Омар пришел сменить меня.

   - Я пройду несколько миль вдоль моря на юг, - сказал я ему.

   - Тебя что, жара лишила рассудка?

   - Что-то там есть внизу.

   - Что?

   - Не знаю. Как раз это я и хочу узнать. Если я вернусь в пещеру и спрошу у отца разрешения, то не смогу пойти туда до завтра. А завтра будет слишком поздно, если Сабри не вернется и не заведет грузовик.

   - Но ты же не можешь не подчиниться отцу, - сказал Омар.

   - Если нам придется идти в Иерихон, коекто из нас не сможет этого сделать на солнце. Мама не сможет. Ребенок Фатимы умрет наверно.

   Омар, который никогда не жаловался на работу на базаре или обслуживание столиков в кафе, не собирался соучаствовать со мной в этом деле.

   - Ты можешь идти, - сказал он, - но это твое решение, и тебе за него отвечать.

   Я двинулся к зеленому пятну, вспоминая все суры Корана, чтобы умилостивить Аллаха. Теперь каждую ночь мне снились водопады, реки, дожди. Мне снилось, что я стою голышом под ливнем и глотаю воду.

   Прямо на море, в двух милях ниже грузовика, зеленая полоска становилась видна все лучше и лучше. И тогда я услышал, прежде чем увидел! Это был звук воды!

   Я приказал себе не торопиться. Будь осторожен, Ишмаель. Берегись, Ишмаель. Я оглянулся, нет ли евреев и бедуинов. Было совсем тихо. Никакого движения. Я молился, чтобы меня не выследили. Ближе... ближе... и вот я увидел то, что слышал! Почти у самого моря вода лилась из скалы потоком в два больших озерца, а потом переливалась в море.

   Я подкрался на четвереньках поближе к одному из них, ежась от страха, потому что был уверен, что в любой момент прозвучит выстрел и я буду мертв. Около озерца я сел, собираясь с мужеством. Больше я не мог терпеть. Я позволил своей руке опуститься в воду и медленно поднес ее к губам.

   Чудесная вода!

   Я вскочил и стал кричать от радости, забыв, что мог бы быть у когонибудь на мушке. Я бросился в озерцо, крича и смеясь, и плача одновременно, и затем без остановки побежал к грузовику. Даже боль, пронизавшая мое тело оттого, что я выпил слишком много воды, не могла остановить меня.

   - Вода! Вода! Вода! Вода!

   Должно быть, я вел себя как сумасшедший, потому что Омар стал меня трясти. Я пытался говорить, но слова запинались друг о друга. Все казалось невероятным. Я в самом деле видел воду? Пил ее? Купался в ней? Или все это обман пустыни, который приходит, когда умираешь? Я сошел с ума или в самом деле видел маленькое пятнышко на горизонте к северу?

   Я выхватил у Омара бинокль и встал, прилипнув к пятнышку, становившемуся все больше. Да, кто-то шагал по тропе из Иерихона! Я замер, как замороженный олень, пока пятнышко не прояснилось. Это был Сабри, и у него на спине был привязан радиатор, и в обеих руках он нес свертки.

   Я побежал в пещеру и выложил новости! Камаля оставили сторожить, и все по одному спустились по веревочной лестнице, даже мама. Бидоны для воды спустили в пращах на блоках, и мы направились к грузовику.

   Сабри пришел без сил, но тут же принялся за работу, заменяя старый радиатор, шланги, батарею, ремни. Последнюю нашу канистру воды вылили в радиатор. Когда Сабри прыгнул в кабину, отец воскликнул: "Да будет милостив Аллах!"

   Мы все закрыли глаза и стали хором молиться. Он повернул ключ. Ничего! Женщины начали причитать, когда Сабри открыл капот и стал копаться в проводах, потом вернулся в кабину. Ничего!

   - Зажигание. Попробую повысить напряжение.

   Поп... поп... Поп... поп... Поп... поппууп... поппууп... ррррр... рррр... рррумф! Самый чудесный звук, какой я слышал! Рррумф, рррумф, рррумф!

   Вокруг грузовика возник импровизированный танец. С ума сойти! Мужчины и женщины танцевали друг с другом, и никто не боялся! Крики радости! Боевые кличи! Все, кроме отца, плакали навзрыд. Все мужчины тискали и целовали Сабри. Они вспомнили, что я нашел воду, и меня тоже обнимали!

   Ибрагим вскочил в кабину.

   - Поеду продам этот навоз! Через пару дней вернемся с ослами!

   - Погоди, отец, погоди! - закричал я. - Давай сперва отправимся к источнику и наполним наши бидоны!

   Он хлопнул себя по лбу.

   - Конечно! Все в машину!

   Я прыгнул в кабину рядом с отцом и Сабри.

   - Отец, разве не следовало бы тебе сперва отправиться в Иерихон продать остаток сигарет ради зерна для ослов, а грузовик был бы у нас пока, чтобы это перетащить?

   Он снова тронул себя за лоб.

   - Слишком много благословений Аллаха сразу. Да, мы сначала поедем в Иерихон, чтобы купить зерна.

   - Отец, а пока тебя не будет, кто станет командовать?

   Он озорно посмотрел на меня.

   - Ты еще слишком молод и слишком честолюбив, - сказал он. - А с другой стороны, ты больше всего подходишь. Ты будешь командовать. Я скажу всем перед отъездом.

   Мое сердце прыгало от радости, когда мы подъезжали к источнику. Все напились до того, что чуть не лопнули, а потом наполнили бидоны. Отец велел женщинам отойти в глубь грузовика, а мужчины разделись и бросились в озерцо. Это была для нас первая ванна больше чем за две недели. А потом мы ждали в глубине грузовика, пока искупаются женщины.

   - Мне надо с тобой поговорить, - услышал я, как Агарь обратилась к Ибрагиму.

   - Да?

   - Теперь, когда есть источник, нам нужен будет только один осел, а не два.

   - Но два осла принесут вдвое больше воды, и нам придется вдвое меньше ходить.

   - Зачем кормить двух ослов, если работу может сделать один? - настаивала мать.

   - Мы можем позволить себе двух ослов. Мы всегда сможем воспользоваться ими. И всегда сможем продать.

   - Если бы ослы были нам нужны для навоза как горючего, я бы согласилась, - настаивала мама. - Но у нас достаточно дров, так что навоз нам не нужен.

   - Неужели я похож на человека, который удовлетворяется одним ослом, хотя может себе позволить двух?

   - Два часа назад мы не могли себе позволить и одного. Не слишком ли мы искушаем Аллаха, добывая двух ослов?

   - Допустим, один осел сломает ногу, что тогда?

   - Никогда не видела, чтобы осел ломал ногу.

   - Они составят компанию друг другу.

   - У меня в семье хватит ослов, чтобы составить компанию.

   Отец начал понимать, что у Агари есть резоны.

   - Ну ладно, пусть будет один осел, - сказал он.

   - Один осел и одна дойная коза, - ответила Агарь.

   - Зачем нам коза? У Фатимы плохое молоко?

   - У Фатимы молоко испортилось.

   - Оно станет лучше теперь, когда мы нашли воду.

   - Она беременна, - сказала Агарь.

   - Но одной беременной женщине не нужна коза.

   - У нас двое беременных. У Рамизы тоже будет ребенок, - сказала Агарь и взобралась на грузовик.

  

   Глава шестая

   Иерихон, один из древнейших городов человечества, издавна считался вторым после Иерусалима. Восточные ворота святого города Иерихона знали многих царей, претенден-тов на царство и их армии. Находясь в стороне от глаз Иерусалима, Иерихон был гнездилищем древних заговоров, убийств и первой остановкой на пути потерпевших поражение и бежавших в пустыню воинов.

   Самый низко лежащий город в мире и один из самых знойных, Иерихон под солнцепеком впадал в летаргию и превращался в деревушку, где еле шевелились несколько тысяч душ.

   В эти дни он был еще более хаотичен, чем мог представить хаджи Ибрагим. Куда ни посмотреть, повсюду спали: на улицах и в сточных канавах, в поле, возле холмов. Тысячи и тысячи людей находились в унынии и хаосе. Близлежащий мост Алленби манил их перейти реку и уйти в Иорданию. Кто-то ушел, кто-то остался. Алленби - это был мост в полное неизвестности будущее, и может быть, в невозвращение.

   Не менее огорчительны были военные новости, но Ибрагим почти не удивлялся. Действовало второе перемирие, но на самом деле арабские армии повсюду были остановлены намертво. Хуже всего было то, что египтяне в пустыне Негев отступали.

   Только у иорданского Арабского легиона была маленькая толика успеха. Он удерживал Латрунский полицейский форт, Восточный Иерусалим и территории больших арабских поселений на Западном Береге реки. В остальном военное положение повсюду было плохим. В Иерихоне питаются слухами и иллюзиями, но Хаджи Ибрагим знал, что всякая надежда на победу арабов рухнула. Он понял, что Арабский легион никогда не выйдет для атаки из Латрунского форта. В данный момент Абдалла должен быть более чем доволен, вцепившись в то, что ему досталось. В конце концов, его ссора с евреями была больше упражнением в исламском непотизме, чем настоящей ненавистью. Его втянули в войну изза его обученного в Англии Легиона. Почему бы ему не сидеть тихо в Латруне и просить, чтобы ему отдали Западный Берег? Но это значит, что Таба навсегда окажется внутри нового Государства Израиль.