Geum.ru

Л. соболев его военное детство в четырех частях

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава 36. Пугач
Часть третья. В глубоком тылу
Подобный материал:
1   ...   31   32   33   34   35   36   37   38   ...   85

Глава 36. Пугач



Пообедав, Эдик вынес из сарая скамейку и инструменты и принялся за пугач. Ленька только наблюдал за ним. На его глазах получался деревянный пистолет со стволом из металлической трубки. Из доски толщиной три сантиметра Эдик выпилил цельную болванку пистолета – рукоятку вместе с подствольником. Сверху подствольной части сделал желоб для трубки-ствола. Со всех углов и ребер снял фаски, подогнав рукоятку под свою руку. От трубки диаметром десять миллиметров и толщиной стенки два миллиметра отпилил кусок сантиметра на три длиннее нужного ствола – всего сантиметров двадцать. Потом эти три сантиметра расплющил на наковальне и согнул под углом девяносто градусов к трубке.

По оси рукоятки в деревянной заготовке пропилил щель на глубину три сантиметра и вставил в нее расплющенный конец трубки. Уложив круглую часть трубки, то есть ствол, в желоб подствольной части, Эдик плотно, виток к витку, примотал ствол к деревянному подствольнику миллиметровой проволокой. Раздвинув два соседних витка проволоки на расстоянии трех-четырех сантиметров от места сгиба трубки, Эдик сделал в трубке треугольным напильником сквозной пропил до появления отверстия шириной один миллиметр. Потом под этим отверстием вбил в подствольник два маленьких гвоздика, сделал из них скобочки для спички и пояснил Леньке принцип работы пистолета:

«В скобки сверху втыкаешь спичку так, чтобы ее головка оказалась в пропиле ствола, напротив отверстия. В ствол насыпаешь порох и забиваешь пыж. Потом насыпаешь дробь, потом – снова пыж. Метишься правой рукой в цель, а левой рукой, в которой держишь коробок спичек, чиркаешь по головке спички. Она зажигается, а от нее – порох. Бах, и выстрел готов». Только они убрали все в сарай, скрипнула калитка, и в нее вошли Николай и Генка.

«А мы вас утром не застали. Пришли, а вы уже ушли вместе с коровой», - не здороваясь, доложил Николай с некоторой обидой. «Пастух не вышел на работу, вот и пришлось самим корову пасти!» – объяснил Эдик. Николай полез в оттопыренный карман брюк и, вытаскивая один за другим кулечки, сделанные из газеты, перешел на шепот: «Здесь три вида пороха. Попробуй и выбери, какой хочешь». Эдик быстро спрятал кульки в свой карман и сразу предложил: «Пошли в яр и там попробуем». Николай удивился: «А что пробовать? Пугача-то еще нет». «Почему нет? Есть», - загадочно улыбнулся Эдик и пошел к воротам.

««Пошли, пошли, пока совсем не стемнело», - настаивал он. Ленька, зная, что пугач лежит в кармане у брата, успокоил друзей: «Да, пошли. Пугач уже готов». «Интересно, когда вы успели его сделать! Весь день корову пасли… В степи что ли делали?» - Николай не унимался. Когда они бегом сбежали в яр, Эдик выбрал тонкую веточку ивы и срезал ее. Потом очистил от коры и подскоблил до внутреннего диаметра ствола. После чего торжественно вынул пугач из кармана.

Все потянулись к нему. Эдик вытащил из коробка одну спичку и вставил ее палочкой за скобки, головкой – к отверстию в стволе для запала. Потом перевернул дуло кверху и подал пистолет Николаю: «Держи так, а я буду насыпать порох». Николай взял пистолет и отстранился от него на вытянутые руки, как будто сейчас он взорвется. Эдик доставал по очереди кульки и заглядывал в них. Выбрав порох в крупное черное зерно ,он сыпнул его в трубку и палочкой померил объем заряда. Добившись, чтобы порох немного перекрывал отверстие для запала, Эдик смял кусочек газеты, оторванной от кулька, и затолкал его палочкой в ствол поверх пороха.

Слегка утрамбовав газетный пыж, он достал из кармана блестящий шарик от подшипника, бросил его в ствол, а сверху втолкнул еще один газетный пыж. Убрав все лишнее в карман, Эдик оставил в правой руке пистолет, а в левую взял коробок спичек и скомандовал: «Разойдись на пять метров – будем пробовать!» Все тут же отбежали в сторону. Эдик выбрал в качестве цели большой камень на берегу ручья и прицелился в него. Потом чиркнул коробком по спичке. Слышно было, как зашипел порох, и вдруг из ствола с хлопком вырвались пыжи, а по камню что-то звякнуло.

Пыжи валялись тут же, шарика, конечно, никто не нашел. «Дай, дай мне!» - Николай в восторге вырвал пистолет из рук Эдика. «Здорово! Я себе тоже хочу сделать. Как его делать, расскажи», - Николай не мог успокоиться. Эдик сразу привел его в чувство: «Да, здесь делать нечего. За час сделаешь. Надо только доску и трубку. Видишь, вот как сделано?» И он подробно рассказал Николаю последовательность работ.

Николай огорченно произнес: «Инструмент у нас есть. Отцовский. А трубку такую и доску мне не найти». «Пойдем к нам, я тебе дам кусок трубки и доску тоже. Уже темнеет. Пошли, а то хватятся, а нас нет. Ты только размеры пистолета подгоняй под свою руку и все само собой получится», - Эдик спрятал пугач в карман и полез по откосу вверх. Проходя мимо кустов паслена, он вскрикнул: «Э, смотрите, сколько паслена! Давайте поедим». Но Ленька предложил другое: «Не, давайте соберем в кепку, а бабушка напечет пирожки». Сам он так и сделал: собирал гроздья черного, спелого, уже давящегося в руках паслена и бросал его в кепку. Эдик добавлял ему своими горстями.

Николай с Генкой, не возразив, все же не приняли Ленькиного предложения и бросали ягоды в рот. Через полчаса ягод уже не было видно – стемнело, и все двинулись домой. Пока Ленька отвлекал женщин ягодой, Эдик вынес из темного сарая трубку и доску и передал Николаю со словами: «Отрежешь сколько надо, а остатки вернешь». Руденки ушли домой. Бабушка уже замешивала тесто. Мама зажгла примус и поставила на него сковородку. Скоро в конопляном масле уже трещали пирожки с пасленом. Ягода была достаточно сладкой, чтобы и без сахара, которого все равно не было, стать отличной начинкой для пирожков. Получилось отличное вечернее чаепитие. Чай из разных бабушкиных трав и пирожки с пасленом.

Утром Вера первый раз в своей жизни пошла на работу. Ближе к обеду заявились братья Руденки. «Пошли в яр», - зашептал Николай. «Подожди, у бабушки отпрошусь», - сказал Эдик. Он нашел бабушку в огуречнике. Она втыкала в землю палки с рогатками и поднимала на них помидорные плети, усеянные мелкими зелеными плодами. Леньке почему-то запомнились эти гроздья помидоров. Наверное, потому что он никогда раньше не видел процесса их роста и созревания. Но он тут же об этом забыл, увлеченный таинственным бегством всей компании в сторону яра.

Был полдень, солнце нещадно палило. Надо было найти тень, тем более, что в одном из ответвлений оврага мелькнуло чье-то цветастой платье. Посторонние свидетели им не были нужны. Отойдя по дну оврага на приличное расстояние от места перехода через ручей на ту сторону, ватага ребят остановилась. Место для стрельбы было подходящее: крутой берег полукругом возле ручья огораживал небольшой пляж. На той стороне ручья берег поднимался отвесно вверх сразу от воды.

Найдя в стене берега торчащий камень, решили стрелять в него. Эдик повторил со своим пугачом все манипуляции заряжания, знакомые всем по вчерашнему опыту, и первым выстрелил в цель. Шарик звякнул в камень. Все видели, как он отлетел в песок. «Давай, зарядим твой пистолет», - Эдик протянул руку к Николаю. Но тот, загадочно улыбаясь, достал из кармана свой пугач и гордо произнес: «Не надо. Я уже сам зарядил». Эдик возмутился: «Да, ты что?! Мне надо сперва посмотреть, а вдруг ты не так сделаешь что-нибудь? Это ведь оружие, тут шутить нельзя!» Николай обиделся: «За кого ты меня принимаешь? Я сто раз видел, как отец набивает патроны. Я ему помогал и сам научился. Помнишь, Генка?»

Генка кивнул головой. «Причем здесь патроны? Патроны еще в ствол ружья вставляются, а твой пугач и стволом, и патроном является одновременно. Поэтому набивать его надо с умом», - Эдик продолжал убеждать Николая, все пытаясь отговорить его стрелять без проверки. Но тот уперся как баран: «Боитесь, так отходите подальше и нечего меня уговаривать! Отходите, отходите! Чего стоите? Сейчас буду стрелять!» Все попятились к началу пляжа, а Эдик сделал еще одну попытку остановить его: «Коля, пойми, я ведь несу за тебя ответственность. Это же моя затея с пугачами. Дай, проверю». «Ничего ты не несешь! Я сам сделал пугач, сам и отвечаю. Да и чего ты боишься? Думаешь, я хуже сделал, чем ты? Сейчас увидишь. Отходи, я стреляю!» - Николай раздухарился и остановить его уже было невозможно.

Эдик тоже отошел к ребятам. Николай вставил спичку, вытянул правую руку в сторону цели, зажмурил левый глаз и шаркнул по спичке коробком. Все смотрели на стрелка в тревожном ожидании. Что-то зашипело, засверкало и вдруг, на глазах у всех трубка в месте запала раскраснелась, вздулась и с грохотом разорвалась. Черный дым окутал Николая. Он отшвырнул от себя уже негодный пистолет и схватился руками за лицо. Когда ребята подбежали к нему, он весь был черный. Лоб, лицо между пальцами, шея и грудь между лямками майки, в которой он был – все было густо покрыто черной копотью.

Эдик схватил Николая за локоть и потащил его к воде: «Умывайся. Что с глазами? Ты ведь успел их закрыть? В стволе, кроме пороха, что еще было?» На все эти вопросы, будучи в шоке, Николай не отвечал. Он просто упал на колени прямо в воду и неистово тер руками лицо, швыряя в него пригоршни воды. Озадаченный происшедшим, да еще не зная последствий, Эдик пытался заглянуть Николаю в лицо: «Ну-ка, покажи лицо. Что с глазами? Посмотри на тот берег, ты все видишь?» Тот нервно выкрикнул: «Да, все вижу, только лицо горит. На вот, посмотри». И он повернулся к Эдику.

Ленька, увидев черное лицо, сказал Николаю: «У тебя лицо закоптилось от пороха. Холодной водой не смоешь. Надо мылом и с горячей водой». «Да, Ленька прав. Пошли к нам домой. Согреем воду, и ты вымоешься хорошенько. А то тебе дома влетит. Мать сразу увидит – не скроешь», - Эдик ни словом не напоминал пострадавшему о его упрямстве, связанным с пистолетом. Николай согласился: «Пошли быстрее». Они буквально добежали до дома и поставили на примус кастрюлю с водой.

Бабушка сначала налетела на них с вопросами: «Вы чего тут собрались делать?» Но сразу же вызвалась помочь им, увидев закопченного Николая. «Сымай майку и мойся до пояса с мылом. А ты, Эдик, три ему спину и грудь мочалкой. Я же пока майку простирну», - распорядилась она. Вода согрелась. Мочалкой пришлось тереть не только спину и грудь, но и лицо.

Оказалось, при ближайшем рассмотрении, что весь лоб , щеки, нос и подбородок были усеяны боевым порохом, черные проволочки которого вонзились в кожу упрямца так глубоко, что на поверхности оставались только их хвостики или торцы-точки. Там, где пороховинки торчали над кожей и их можно было раскачать, они вылезали из кожи и смывались мочалкой, а засевшие глубоко, никак не хотели появляться над кожей. Лицо у Николая было буквально усеяно точками. Бабушка, рассмотрев его поближе, посоветовала: «Признайся матери и попроси ее, пускай она тебе на лицо сделает вытягивающую маску из дрожжей или кислой опары. Распарьте хорошенько лицо и несколько раз сделайте на него маску. Постепенно все вытянет». Николай в ответ промолчал.

Натянув только что выстиранную и еще влажную майку, Николай пошел домой, не попрощавшись. Генка, удрученный всем случившимся, побрел за ним. В Ленькиной памяти лицо Николая так и осталось навсегда с островками, усеянными пороховыми точками. Может быть, когда-то потом он и избавился от них, но Ленька об этом уже не знал. Правда, случившееся не сбило упрямство и спесь с братьев Руденко, хотя они с тех пор беспрекословно признавали за Соболевыми первенство во всех общих делах и затеях.

«Интересно, почему дуло разорвало?» - недоуменно спросил Ленька вслух. Эдик уверенно назвал причину: «Или пыжи слишком туго забил, или пороху много насыпал. А, скорее всего, и то, и другое вместе. Да и порох боевой имеет большую взрывную силу, чем охотничий, которым я заряжал свой пугач. Хорошо еще, что трубка сделана из пластичного состава и на поверхности ее есть насечка, ослабляющая сечение. Поэтому она сначала разогрелась, потом медленно вздулась и уже потом полопалась по бороздкам насечки, а не рванула в одно мгновение. Была бы углеродистая сталь, так бы и произошло. Тогда в него не порох, а куски трубки могли полететь».

Часть третья. В глубоком тылу