Воссозданная история Руси Часть I

Вид материала

Книга

Содержание Киевская русь после владимира. Борьба за киевский стол (трон) И светило солнце, и гремели литавры, и звучал гимн Великой Степи…

Подобный материал:

• История московской руси, 500.69kb.
• Рабочая учебная программа дисциплины «История искусств» (История искусства Древней, 449.21kb.
• Экономическая история, 84.37kb.
• Неизвращенная история украины-руси том, 4769.28kb.
• Список литературы на тему воспитание и образование детей в Древней Руси. Коваль Т.,, 14.67kb.
• Моисей на страницах русской истории XV века если наша реконструкция библейских событий,, 140.29kb.
• Контрольная работа по дисциплине «история экономических учений», 172.52kb.
• Урок история + литература «Культура Древней Руси», 264.04kb.
• Курс «История России с древнейших времен до начала XXI века». 11 класс. Анализ исторического, 140.34kb.
• История налогообложения России, 46.51kb.

Глава 3.

КИЕВСКАЯ РУСЬ ПОСЛЕ ВЛАДИМИРА.


Борьба за Киев.


Расклад политических сил

В молодом централизованном государстве, созданном Владимиром, ко времени его смерти было множество проблем. Главная из которых - отсутствие существенных, надежных связей между вновь созданными городскими территориальными образованиями и традиционными древними племенными землями (территориально-политическими образованиями). Достаточно резкой оставалась полярность племенных политических сил и территориальных традиций. Особенно остро это проявлялось в Киевской Руси в двух больших этнично-политических союзах на территориях, объединенных различными традициями. Речь идет о северном, в состав которого входили племенные объединения словен, дреговичей, полочан и вятичей и южном, в который вошли объединения племен волынян, галичан, древлян и северян. Интересную роль соединяющего звена между севером и югом играл Смоленск. Особую тяжелую миссию исполняли земли Галича, Чернигова и Рязани, они содержали на своем обеспечении (материальном и мобилизационном) войсковые сообщества печенегов, половцев, хазар и позже - татар. Не обходила эта участь и другие южные земли.

Вместе с тем существовали и противоречия в каждом из больших союзов. Между их западными и восточными землями: Новгородом (Костромой – авт.) и Полоцком; Галичиной, Волынью и Киевом, Черниговом. Все это способствовало созданию внутренней напряженности, в результате которой состояние молодого государства становилось нестабильным. К этому добавлялись посягательства внешних врагов – немецких и чешских королевств, периферийных лидеров Волжских Булгар, Польши и Венгрии (Угорщины – авт.), а также разрушительная политика Византия.

Важно здесь напомнить о внешнеполитических отношениях Владимира с так называемой «византийской империей», с цезарями Византия. На исходе 80-х годов Х столетия императоры Византия обратились к Владимиру за военной помощью, которая и была им оказана. В обмен на это Русь получала свободу действий в отношении печенегов. Теперь посягательства с их стороны отражались Русью без возможных ответных действий со стороны правителей Византия. Каган Владимир оформлял международный статус покоренных земель как единое государство, а не «территории», во главе которого стоял признанный правитель. Таким образом, Киевская Русь в юридическом отношении как бы переходила от «варварства» к цивилизации. А сам правитель государства, Владимир, наделялся официальными царскими регалиями.

Союз с Византием дал ему только титул архонта (соответствующий статусу князя – авт.), а не кесаря, цесаря, цезаря (титул, соответствующий статусу царя – авт.), который он, вероятно, надеялся получить от цезарей, будь его жена Анна действительно дочерью цезаря Византия и родной сестрой Василия II. Точнее будет сказать, Владимира не возвели в достоинство архонта, а только официально признавали за ним ранг князя. При этом титул архонта не давал ему всех царских прав. Но мы ведь знаем достоверно, что Владимир чеканил свою монету. Тем более, чеканил не кратковременно, а практически с 90-х годов Х века до самой своей смерти – четверть столетия. За это время монеты меняли свой вид и вес. А таким правом – чеканить монету в то время могла владеть только личность, официально наделенная царскими правами. В противном случае, монета считалась неофициальной (фальшивой – авт.) и не имела денежной ценности, а использовалась как эквивалент веса драгоценного металла. Чаще такие монеты использовались в качестве ювелирных изделий, женских украшений. Из них при несложных ювелирных доработках изготавливали серьги и ожерелья.

Напрашивается вопрос, кто же мог наделить Владимира такими правами? Точнее, кто из патриархов (пап – авт.) благословил это?

В интересующем нас регионе таким правом в то время владели патриарх Византия и архиепископ Болгарии. А так как жена Владимира была дочерью болгарского царя, то более вероятно, что именно из рук представителя болгарского архиепископа, его «попов», Владимир получил царские регалии. И только непосредственно с благословения архиепископа Болгарии он был высвячен в царский сан – кагана. Возможно, одновременно с процедурой возведения Владимира на царский трон, как подарок, он получил из Болгарии и матрицы собственных монет. В том, что монеты Киевского кагана своими традициями исходят из Болгарского царства, свидетельствует герб, взятый Владимиром как родовой. Герб Владимира Святого напоминает родовой знак царского рода болгар - рода Шишманов. Не исключено, что Владимир имел некоторое кровное родство-побратимство с этим родом. Из Болгарии каган Владимир получил и мастеров чеканщиков. Все это позволило ему чеканить первые киевские деньги на уровне, отвечающем лучшим образцам того времени. Монеты Владимира в точности напоминают монеты болгарских царей.

Союз Киевской Руси с Болгарским царством в конце Х и в начале ХI столетий укреплялся. Этому способствовала как политическая принадлежность к одной церковной патриархии, которая получала десятину от доходов митрополий Руси, так и совместной борьбой с единым врагом – печенегами. Союз этот имел больше преимуществ и выгод, нежели договор с Византием. Он сдерживал враждебные помыслы со стороны ромеев, чем и пользовался четверть столетия каган Владимир, укрепляя в политическом, военном и экономическом отношении свое государство. Владимир как правитель разумно радел свои интересы.

А интересы огромного, собранного из отдельных племенных земель государства требовали централизованного управления и подчинения ему правителей отдельных земель. В то же время эти отдельные части создаваемого могучего государства стремились к независимости, возможности самим строить свою жизнь. Из-за политических противостояний центра и земской знати, в которые были вовлечены сыновья кагана Владимира, возникли конфликты между отцом, Верховным правителем, и его сыновьями. Двенадцать сыновей кагана Владимира еще в молодом возрасте были назначены в отдельные земли государства. Каждому из них были даны в помощники, а иногда и для руководства, надежные верные бояре.

Для более глубокого представления политического разноцветья Киевской Руси того времени определим родословные княжичей, а также их отношение к землям племенных объединений.

Вышеслав, Всеволод и Ярослав родились в период с 966 года по 980 год. Это время, когда князь Владимир выполнял определенную военную задачу в землях словен, в Новгороде. Для ее успешного решения он привлек на свою сторону одну из местных княжеско-боярских группировок, с которой был заключен политический союз. Такие договоренности, как правило, подкреплялись династическими браками. Не стало исключением и данное событие, Владимир обручается с дочерью главы рода или наиболее влиятельного боярина, которая родила ему первенцев. Так были заложены родовые связи с влиятельными представителями словенских земель, вот поэтому княжичей этих необходимо отнести к словенам.

Рогнеда, полоцкая княжна, дочь готского кагана, родила от Владимира с 980 года по 988 год еще трех сыновей: Изяслава, Судислава и Мстислава. Княжичи, без сомнения, были воспитаны в традициях Полоцка, а по происхождению будем считать их из рода готского. Это очень важно, чтобы понимать дальнейшие события и взаимоотношения между братьями. Помимо сыновей, Рогнеда родила еще и двух дочерей.

Приняв под свою власть в 980 году Смоленск, Владимир заключил мирный договор и со смоленскими боярами, который также был подкреплен женитьбой на местной княжне. Возможно, это была Малфридь, которая с 980 года по 988 год родила Станислава, Святослава и Позвизда. Это была ветвь князей смоленских.

Во время войны с Ярополком, Владимир в Киеве захватил его жену, которая была уже беременной и в 980 – 981 году родила Святополка. Он от рождения был принцем хазарского рода и воспитывался в Киеве до совершеннолетия. Часть киевского боярства и купечества непременно, явно или тайно, должны были считать его своим. Хотя бы как лидера или «знамя», символ оппозиции кагану Владимиру. Подкрепляя очередной мирный договор с Польским князем династическим браком, Владимир женил его на польской княжне. В управление Святополк получил Туров с частью древлянских земель. Не исключено, что мать его была с древлянского княжеского рода.

Болгарская царевна Анна подарила кагану Владимиру после 989 года двух сыновей Бориса и Глеба, которые от рождения своего были царевичами. Все это потому, что после венчания с Анной от имени болгарского архиепископа князь Владимир был высвячен в кагана. Возможно, что титул этот был выборный, и князь уже владел им – тогда требовалось его официальное подтверждение церковью, своего рода признание. Каган по статусу Византия приравнивался к царю, цезарю, а по некоторым данным (силе оружия – авт.) и превосходил.


Борьба за киевский стол (трон)

Прелюдией к этой борьбе стали события, произошедшие на протяжении 1013 года. Перед этим Киевский каган раскрыл заговор против своей власти со стороны приемного сына, княжича Святополка, который вошел в сговор с великим князем Польши Болеславом. Князь Болеслав приходился князю Святополку тестем, так как его дочь была замужем за ним. Этот династический брак был подкреплением мирного договора Болеслава с Владимиром после второго похода на Польшу. Святополка со всей семьей и боярами заключают под стражу сначала в Киеве, а затем в Васильеве.

Узнав о провале своих тайных планов относительно Владимира, великий польский князь заключает союз с одним из немецких властелинов и в 1013 году, при поддержке вспомогательного немецкого войска и печенегов, выступает в поход на Русь. Политическим предлогом похода, согласно летописи, была месть Киевскому кагану за арест зятя, княжича (царевича – авт.) Святополка и собственной дочери. Действительной же целью похода могла быть смена правящих каст, власти в Киеве. На нее полное право в то время имел царевич Святополк. Второй целью похода была личная заинтересованность великого польского князя Болеслава в отторжении от Руси и присоединение к Польше «Червенских градов» и роских земель в Прикарпатье.

Зная о намерениях и действиях Болеслава, каган Владимир также заблаговременно начал собирать надежные дружины. Под свои знамена он, прежде всего, призвал принцев крови Бориса и Глеба с их дружинами. Царевичи привели мощные верные Руси рязанскую и муромскую дружины.

Княжич Ярослав к этому времени уже был в оппозиции к отцу, так как осознавал, что наследование трона (Киевского стола – авт.) произойдет не по старшинству в роду. Преемственность готовилась, исходя из политических взглядов кагана Владимира и проводимых им международных взаимоотношений. Именно поэтому княжич затаил на отца обиду. Сдерживала Ярослава от решительных действий только слабая поддержка местного боярства, которое имело значительное экономическое воздействие на общества словенских земель и на самого князя. Еще большее влияние имели их финансовые гарантии тому или иному политическому начинанию. Объявить же войну властелину Руси они не осмеливались.

Реальную помощь в борьбе против Болеслава Владимир получил от Святослава, князя смоленского и пинского. Каган Владимир во время описываемых событий был уже пожилым человеком, разменявшим восьмой десяток лет. Он уже не ощущал в себе достаточно сил, чтобы возглавить этот поход. Вторая причина - это желание еще при жизни осуществить передачу власти, изменив существующие традиции. В очередной раз пойти наперекор старине. Поход стал прекрасным поводом фактической передачи власти преемнику, так как под его начало передавалась старшая дружина кагана. Таким преемником мог быть и стал им старший царевич Борис, который перед походом не возглавил старшую дружину Владимира, а получил ее во владение, как знак верховной власти в государстве.

Борис блестяще сдал свой первый самостоятельный, прежде всего, политический экзамен. После выступления его во главе великой рати навстречу Болеславу, последний отказался от продолжения похода и повернул в Польшу. Интервенция «ляхов» на этот раз была сорвана. Возвратившись из похода, царевич Борис остается в Киеве при угасающем отце в качестве соправителя. При дворе остается и царевич Глеб со своей дружиной.

Про эти события Титмар Мерзебургский сообщает, что Владимир оставил «все свое наследство» двум своим сыновьям. Еще в свое время С.Соловьев пытался доказать, что именно Борис, и никто другой, был наследником кагана Владимира. Он для этого привлек данные, так называемой Иоакимовской летописи (известной из цитирования в трудах российского историка XVIII столетия В.Татищева) о том, что Борис и Глеб были детьми не анонимной «болгарыни», а Анны, болгарской принцессы. Как старший из двух «царских» детей, рожденный в христианском браке (ко всему, любимец отца) Борис был обречен на великокняжеский стол (трон – авт.). Этой мысли придерживался со временем и М.Грушевский, вообще критичный в выборе источников, если это не касалось собственных политических взглядов.

С уходом войск Руси на запад Ярослав открыто выступает с сепаратистскими требованиями. В богатолюдном Новгороде (Костроме – авт.), втором после Киева городе Руси, уже давно созревали крамольные думы об отделении. В обществе витали мысли об установлении частичной или полной независимости от Киева. Выступление против отца не сделало князя Ярослава политическим лидером оппозиционных кагану Владимиру сил Словении.

Князь Ярослав много лет был женат на дочери представителя одного из богатейших и влиятельных словенских родов, имел от нее сыновей в возрасте отроков. Старшему из них было уже 16 лет, и он являлся соправителем отца.

Не имея достаточно уверенной, надежной и сильной поддержки в правящих и имущих кругах Словении, Ярослав давно и небезрезультатно общался с правителями северо-западных земель. А вскоре перед официальным разрывом с отцом князь Ярослав заключает союз со шведским королем Олафом. Этот союз скрепляется династическим браком. Ярослав женится на дочери короля Швеции Ингигерде (Ирине), которая в замужестве получает православное имя Анна. В приданое (вено – авт.) за дочерью Олаф отдает Ярославу город Альдейгабург (Старую Ладогу), которое будет использовано как форпост для овладения западными землями словен. В Старой Ладоге княжил младший брат Ярослава княжич Судислав. Вместе с женой Ярослав получил и военную помощь. Она состояла из двух отрядов варягов: первый отряд во главе с конунгом Еймундом численностью 600 воинов и второй отряд под командованием конунга Рагнвальдом в количестве более 300 воинов. Всего, согласно летописного рассказа, Ярослав получил в свое распоряжение около одной тысячи шведских воинов – варягов.

Этими силами он планировал противостоять отцу. Без сомнения, это привело к возмущению новгородской (словенской – авт.) дружины князя Ярослава, которая ревниво, враждебно отнеслась к шведам. Проблематичным для новгородского боярства стало бремя постоянного содержания двух тысяч княжих воинов. Новгородская правящая верхушка, по-видимому, ограничила Ярослава в дополнительных затратах, что, в свою очередь, привело к отказу платить ежегодную дань Киеву. Ее нечем было платить, деньги уходили на содержание воинства. Дань же была достаточно большой и составляла 2 тысячи гривен. Об этом Ярослав вынужден был объявить в 1014 году своему отцу Владимиру и брату Борису.

С этого времени в Киеве начинается подготовка к новому походу уже на Новгород. Этническая неприязнь новгородских «нарочитых мужей», «воев славны тысящу» к буйной норманнской (шведской – авт.) вольнице своего князя и известие о приготовлениях кагана Владимира вылились в 1015 году в бунт. Во время которого были перебиты варяги «во дворе Поромони». Чтобы спастись от нависшей угрозы, сберечь свою голову, Ярослав вынужден был бежать из Новгорода (Костромы – авт.) и закрыться в своем родовом замке – городище выше по течению Волги, будущем городе Ярославле. Новгородцы не готовы были противостоять Владимиру, тем самым признали верховенство власти за царевичем Борисом.

15 июля 1015 года в княжом селе Берестове, недалеко от Киева, Владимир Великий – первый каган Киевской Руси умирает. Первого Царя Руси торжественно отпевают и хоронят в храме Богородицы. Многие на сегодняшний день склонны считать, что это однозначно должен был быть разрушенный храм – Десятинная церковь. В этом нас убеждает и академическая историография.

Но почему? Почему Владимира Святого, Царя Руси хоронят не в главном, им построенном, храме государства, также имени Богородицы, (но не Десятиной церкви), а Святой Софии. Ведь с 1009 года и до конца XIII столетия главным действующим храмом Киевской Руси, где была кафедра митрополита, был Софийский собор. Однако ни под остатками Десятинной церкви, ни в Софии Киевской останков Кагана Владимира не обнаружено. Значит, было найдено более достойное место захоронения.

На самом деле, в этот период в землях Руси совершается последний грандиозный похоронный обряд прощания с Великим Каганом по скифским обычаям. Обряд, в котором традиции прошлого соединились с нарождающимися новыми.


Легенда, которая имеет право на жизнь

15 июля 1015 года умирает Великий Каган, Царь Киевской Руси – реального государства, в то время самого большого и могучего, в отличие от мифической Византийской империи.

Когда узнали об этом люди, то собрались без числа. И плакала София Киевская, и плакал Киев. И куда ни приезжала траурная процессия, люди сходились без числа. И оплакивали его бояре как защитника земли их, а убогие – как защитника и кормильца. И положили его в гроб мраморный, обрядив тело его, блаженного кагана (царя – авт.), с плачем великим. Потому что он был новым Константином великого Киева, который крестился сам и крестил людей своих.

В землях Киевской Руси происходил грандиозный траурный обряд прощания с каганом Владимиром – обряд, который воспроизводил действия прощания времен Великой Скифо-Сарматской империи.

Сорок дней продолжался последний поход Великого Кагана Владимира по объединению земель своих. После этого траурная процессия во главе с царевичами и знатными боярами государства, старшей дружиной и отроками прошествовала, проплыла к Днепровским Порогам. По обоим берегам стоял народ роский и словенский, который почитал Кагана и прощался с ним. Днепром проплывали тысячи казачьих судов (чаек – авт.), а одна среди них выделялась своим алым и золотым убранством, это была чайка Владимира. Приближались и оживали Пороги…

Вся степь возле Порогов до самого горизонта была укрыта ордами войсковых сообществ и отдельных товариществ. Во главе этого неисчислимого воинства стоял князь Мстислав со своей дружиной. Все были одеты в торжественные опрятные одеяния, хоругви и знамена траурно приспущены. Великая Степь преклонялась и почитала славного Великого воина, Великого Кагана, первого Царя Великого государства - Владимира.

И светило солнце, и гремели литавры, и звучал гимн Великой Степи…

От Порогов отправлялся Владимир в свой «первый поход» за пределы родной земли. Всколыхнулось море знамен, хоругвей и копей и поглотило ало-золотую чайку, мраморный саркофаг Владимира.… И отхлынуло на Юг.

Потому что нет в земле нашей нетленных останков Великого Роса, первого Царя Руси. Поэтому, возможно, и неспокойна она …


Царевич Борис занимает киевский стол, митрополит мог высвятить его только в сан Великого князя. Без высвячивания Бориса в царское достоинство, на великокняжеский стол имели права все представители владимирового рода, а старшие князья тем более. На их стороне были древние родовые традиции. Мы говорили о том, что в землях Киевской Руси испокон века существовало традиционное право первородности.

Имел большие права на трон и князь-царевич (сын кагана – авт.) Святополк. Из царевичей он был старшим. И при силовом захвате власти в Киеве (в правовом отношении) только его действия были бы легитимными, с признанием этого факта митрополитом и боярами.

Для осуществления обряда помазания Бориса на царство необходимо было получить благословение патриарха Византия или архимандрита Болгарии. Тогда круг претендентов на киевский стол (царский трон – авт.) уменьшался до трех кандидатов (Святополка, Бориса и Глеба – авт.). Но в это время патриарх Византия был занят серьезной политической борьбой с церковной ересью. Согласно академической историографии, в христианской церкви шла борьба с движением иконоборцев. Период истории церкви назван иконоборческим. Но что же происходило на самом деле? Внимательно проанализируем и сопоставим источники.

Во-первых, выясняется, что патриарх Византия добивался через созыв Вселенского собора окончательного лишения болгарского архимандрита права высвячивать на царство. Внутрицерковная тяжба в основном завершилась к 1036 году победой патриарха Византия и расколом в 1054 году христианской церкви, но это будет чуть позже.

Во-вторых, правящий дом Византия не стремился к усилению политического единства в Киевской Руси, правитель которой в лице Бориса был реальным претендентом и на его трон.

После занятия киевского стола, (трона – авт.) Борис из благородных, великодушных чувств освобождает Святополка из-под стражи и разрешает ему уехать с семьей к тестю, польскому великому князю Болеславу. Из других источников: например, Титмар Мерзебургский пишет о его поспешном побеге из Киева после смерти Владимира. При этом побег был настолько стремителен, что князь даже оставил там жену свою. Так или иначе, но в 1015 году Святополк оставляет земли Киевской Руси, а не садится на великокняжеский стол.

Став Великим князем, Борис щедро рассчитался с ростовской дружиной и во главе с воеводой отправил ее домой. Богато одарил киевскую дружину отца и муромскую дружину Глеба, самого его оставил около себя. Этими большими выплатами Борис опустошил отцовскую казну, что стало причиной неудовольствия со стороны киевского боярства. Все понимали,что эти траты могут быть покрыты только за счет увеличения налоговых сборов, на что, в первую очередь, не соглашались киевские купцы и вельможи. Новгородцы вообще отказались платить налоги. Сокращение выплат воинам привело к уменьшению их количества. Бездеятельность большого, закаленного в битвах войска, обласканного самим каганом Владимиром и отсутствие средств на содержание, как ржавчина подтачивала его. Появилось разочарование в своем лидере. Самые известные и влиятельные воеводы, дружинники оставляли службу у Бориса.

За последующие два года правления Борис не смог добиться своего помазания на царство от архимандрита Болгарии. Он утратил ядро своего войска – старшую дружину Владимира.

Беда пришла к Борису с запада. Князь Болеслав вновь заключает союз с немецкими правителями и летом 1018 года совместно со Святополком выступает в поход на Русь. В войске «ляхов» были наемники: немцев (300 воинов) и венгров (500 воинов). Их поддерживала печенежская орда, в основном, конная. Борис спешно собирает остатки отцовской старшей дружины и дружину Глеба, к нему присоединяется смоленский князь Святослав. И во главе наспех собранного войска он выступает навстречу Болеславу, которого под городом Владимир на Волыни удерживает князь Позвизд. Войска Бориса и дружина Позвизда соединяются.

22 июля 1018 года под городом происходит решающая битва польского войска во главе с князьями Болеславом и Святополком и русского войска во главе с Великим князем киевским (царевичем – авт.) Борисом, царевичем Глебом, князьями Святославом и Позвиздом. Объединенное войско русских царевичей и князей, утомленное физически от стремительного длительного перехода и морально от разочарования в своем неопределенном положении, потерпело поражение. В этой битве полегли царевичи Борис и Глеб, князья Святослав и Позвизд.

Таким образом, путь к киевскому великокняжескому столу временно был расчищен. Не без своего тестя Святополк овладел Киевом и троном. За помощь поляков и печенегов он рассчитался волынскими и галицкими землями. Так поляки вернули себе Червенские города, а печенеги получили Галичину в свой «прокорм». После этого союзники возвратились к себе.

Но недолго сидел на киевском столе Святополк. Если киевляне и покорились ему, то северные земли словен никак не соглашались с таким раскладом политических сил, на их стороне были смоляне. Добровольно без борьбы покориться и платить налоги они не соглашались. Во-первых, проявился северный сепаратизм; во-вторых, это было бы признание покорности своим недавним врагам, поработителям, так как Святополк был хазарского рода. Его отец Ярополк был хазарским каганом.

Наблюдения за поведением Святополка, пришедшего к власти в Киеве, как это отображено в летописи и в хронике Титмара Мерзебургского, убеждают, что князь-царевич чувствовал себя полноправным, законным наследником отца (Ярополка – авт.). Примечательно, что к Святополку ни одного враждебного знака, попытки противостояния со стороны киевлян: купечества, старшины и горожан ни летописи, ни иностранные хроники не фиксируют. А вот встреча, организованная Святополку в 1018 году киевским митрополитом, напротив, свидетельствует о негативном к нему отношении со стороны церковной иерархии. Но это естественный и оправданный протест. Ведь митрополит представитель болгарской церкви. Он никак не мог простить Святополку смерть царевичей, кровь от крови болгарской царицы. Даже если бы смерть и случилась в открытом благородном двоеборье.

«Святополк же окаянный начал княжить в Киеве. Созвал людей и стал раздавать кому одежды, а другим куны, и раздал множество богатств», так о восшествии великого князя рассказывает летописец. Этот текст, если он отображает реальное положение вещей, может свидетельствовать о полноте ощущения князем-царевичем законности и правоты в своих действиях. Раздача денег, имущества в такой ситуации было в то время традиционным ритуалом для всех правителей, пришедших к власти.

Подобно кагану Владимиру, Святополк начинает чеканить в Киеве собственные монеты, а это своеобразный знак иерархического соответствия царской суверенности. При этом легенда его монет повторяет Владимирову («Святополк на столе»), должна также свидетельствовать о его уверенности в своих правах.

Но, узнав обо всем, что произошло в Киеве, новгородцы стали задумываться и совещаться. Теперь им стало не до ссор со своим князем Ярославом. Хоть и «вражина», но все же свой князь – словенский. Лишь поэтому «нарочитые мужи» из словенской «тысячи» и новгородские «воины» (старшина – авт.) пошли к нему на поклон. Они пообещали быть опорой князю в будущей тяжелой борьбе со Святополком. Ярослав согласился на мир с новгородцами. Он выступил на вече, где покаялся перед собранием. Летопись передает такие слова, сказанные князем: «о, любимая моя дружина, юже вчера избих, а ныне была надобе». После чего рассказал о событиях произошедших в Киеве и просил у общества помощи, а у церковных иерархов благословения. И новгородцы не отказали ему. Для них это был удачный момент. Оказывая князю Ярославу помощь, новгородцы получали право и возможность требовать от него себе привилегии.

Таким образом, опираясь на поддержку новгородского боярства и купечества, Ярослав собрал большое, хорошо оснащенное войско профессионалов и выступил в поход на Святополка. Поход новгородцев поддержал смоленский князь Станислав. Летопись сообщает о том, что решающая битва произошла в 1019 году. С утра до позднего вечера продолжалась жестокая сеча, «какой то не было на Руси, - и, за руки брались, рубая, и сходились трижды, так что по долинах кровь текла». Перед заходом солнца стало всем видно, что Святополк терпит поражение. Сам он с ближними боярами кинулся бежать с поля боя и по дороге (со слов летописца: «…межю Ляхи и Чехи…) погиб или умер от ран.

… Под 1016 годом «Повесть временных лет» сообщает: «Пришел Ярослав на Святополка, и стали они напротив по оба берега Днепра. И не отваживались ни те на них рушить, ни те на сих, и стояли они три месяца одни против одних».

Передается легенда, что воевода Святополка, проезжая верхом вдоль берега, стал насмехаться над новгородцами и их князем. Не стерпели насмешек воины Ярослава и стали готовиться к переправе. Было уже холодно, и вода начала покрываться льдом. На рассвете новгородское войско переправилось на правый берег Днепра и обрушило удар на дружины Святополка, разбивших свои лагеря между двух озер вблизи города Любеча. Не устояв под натиском ярославовых полков, киевские дружины стали отступать на лед озера. Под тяжестью большого количества тяжеловооруженных воинов лед провалился. Дружинники Святополка растерялись, что в итоге и привело к их разгрому.

И все-таки это событие происходило не в 1016 году, а зимой 1018/1019 годов. Наследником Киевской Руси становится князь Ярослав, который весною 1019 года после длительных переговоров утвердился на великокняжеском столе, «вытерев пот с дружиною своею, показавши победу и труд великий».

Расчетом великого князя Ярослава с новгородцами за услуги было признание равных прав киевского княжого «мужа» («росича») и новгородского «мужа» из «тысячи» («словена»), княжих людей и новгородцев, в том числе и изгоев, из рядов которых вышло немало «воев» Ярослава; окончательное освобождение от уплаты дани (налогов). Князь дал Новгороду особенный «Устав», на эти «грамоты Ярослава» позже не раз ссылались в своих переговорах и договорах с Киевом новгородцы.

В 1020 году у Ярослава родился сын, и нарек он его именем Владимир.

Заняв киевский стол, Ярослав, таким образом, еще не становился хозяином всех территорий, которые объединял под своей властью отец. За пределами его влияния оставались земли Галичины, Волыни, Полоцка, Пскова, Суздаля, Рязани и Сиверщины. На вольные хлеба был оставлен Новгород. Земли Полоцка, Пскова, Суздаля и Рязани сохранили свою самостоятельность (удельность – авт.). Волынь находилась под властью польского князя Болеслава, а Галичина оставалась под печенегами.

В этой обстановке серьезной угрозой для единовластия Ярослава оставался тмутороканский князь Мстислав, который к этому времени объединил под своей властью большинство орд славянских и роских войсковых сообществ (товариществ). А после смерти отца, в 1016 году заключил договор с правителями Византия, направленный против объединения хазарских и печенежских войсковых товариществ, обитавших у Черномоской луки. В течение следующих шести лет Мстислав успешно разгромил его. Про эти события оставил информацию хронист XII столетия Кедрен. Для окончательной победы над хазарским каганатом надо было собрать большие силы: Кедрен писал о мощном флоте Византия и целой армии русов (росов – авт.). Побежденного хазарского правителя хронист называет Георгием Цулом (Сулом – авт.).

Воспользовавшись тем, что Ярослав был занят решением вопросов наследования власти в Киеве, князь Брячеслав, сын Изяслава Полоцкого, внук Владимира Святого начал захватывать и присоединять к Полоцку соседние земли. Таким образом, он завладел древними землями дреговичей, которые Владимир переподчинил городу Владимиру на Волыни, это земли Берестья (Бреста – авт.). Новгородцы, пользуясь благосклонностью к ним князя Ярослава за помощь в овладении киевским великокняжеским столом, вознамерились вернуть себе земли Пскова. Каган Владимир еще в свое правление выделил эти древние словенские территории в отдельное княжество. Новгород готовился к войне с Псковом. В 1021 году, поддержав своего родного дядю князя псковского Судислава в его борьбе, князь Брячеслав пошел походом на Новгород. Брячеслав завладел Новгородом-Костромою. Забрав бесчисленное количество новгородцев и их имущества, он пошел назад в Полоцк. Когда он подходил к реке Судомире, Ярослав выступил из Киева и на седьмой день догнал его там. Удар для Брячеслава был неожиданным и настолько мощным, что тот вынужден был бежать под стены Полоцка. Ярослав праздновал победу. Новгородских бояр и ремесленников с их имуществом великий князь вернул домой, а воинами пополнил свои дружины. От Судомиры киевляне и новгородцы выступили в земли Берестья, чтобы изгнать посадников полоцкого князя и вернуть поступления от налогов Киеву. В летописи эти события отмечены под 1022 годом.

Под этим же годом внимание летописца привлекла и деятельность князя Мстислава Тмутороканского, который ходил на касогов (предки современных адыгейцев). Касоги владели землями вдоль южного притока Кубани по реке Лабе. Этот поход был в очередной раз удачным для князя. Он, согласно легенде, победил в единоборстве вождя касогов – их князя Редедю, пленил его семью и вынудил его народ к покорности.

Находящемуся в Берестье великому князю Ярославу приходит известие о событиях чрезвычайной важности, которые угрожали устоям государства. В это время в Суздале вспыхнуло первое известное нам из летописи восстание смердов, организованное и возглавленное волхвами (служители древних культов – авт.).

В летописном рассказе говорится, что поводом к восстанию смердов послужил голод, который охватил суздальские земли. Гнев восставших умело направляли волхвы на «…старую челядь…» (местных бояр и старшину – авт.), которая приняла христианскую веру. Мол, они «гобино» (запасы продовольствия, и в первую очередь, запасы хлеба) прячут в усадьбах, «…что эти держат запасы. И смута великая и голод по всей той земле…». Поэтому восставшие люди избивали, прежде всего, «старую челядь», которая держала в своих руках всякого рода «гобино», «обилье», «жито». И, пользуясь этим положением, начали закабалять своих менее обеспеченных соплеменников. Новгородская летопись сообщает, что восставшие смерды уничтожали прежде всего «баб» «старой челяди», «великих гобинных усадьб» (хозяек богатых усадьб, жен боярских – авт.), ибо в их руках сосредотачивались запасы продуктов питания, в которых нуждались голодающие.

Почему в летописи это восстание получило название – восстание волхвов? Вероятно потому, что те удачно воспользовались сложившимися обстоятельствами. Так при их участии рядовой социальный конфликт превратился в политический и стал нести характер религиозной борьбы. Волхвы направляли стихию к разрешению своих политических вопросов, пытаясь при этом достичь главной своей цели. Таким способом они надеялись избавить край от христианской церкви, которая овладевала сознанием людей и получала значительные прибыли с местных боярских и купеческих владений.

Вот почему Ярослав с Берестья выступает в Новгород-Ярославль, где начинает собирать силы для подавления этого восстания. И в 1023 году великий князь с мощным войском выходит в карательную экспедицию, в ходе которой жесточайшим образом разгромил силы восставших, уничтожив огромное множество сомневающегося народа. Большинство волхвов были подвергнуты самым жестоким казням, но многим удалось сбежать в северо-восточные земли.

Воспользовавшись случаем длительного отсутствия Ярослава в Киеве, Мстислав Тмутороканский, собрав вокруг своей дружины большие военные силы, в состав которых вошли росы, славяне и «с казары (остатки хазар Кавказского региона – авт.) и с касоги» выступил 1023 года в поход против великого киевского князя. Воинство Мстислава двигалось к Киеву по пути, которым из Крыма возвращался каган Владимир. Подойдя к городу, князь раскинул свой стан на левом берегу. Начались длительные переговоры. Однако киевляне не согласились пустить князя в стольный град Руси. Их не столько останавливало само разношерстное войско тмутороканское или их вероятный разгул в городе, нет, больше всего киевляне боялись последствий возвращения князя Ярослава с новгородцами. Тогда битва их непременно произойдет на стенах города. Кто победит - неизвестно, но и в том и другом случае потерпевшими будут бояре и купцы киевские. В ходе битвы неизбежна гибель запасов товара, приготовленного для продажи в Византие. В этой ситуации, без сомнения, князю Мстиславу был предложен откуп. Таким образом, город сохранил видимую верность избранному великому князю Ярославу.

После этого Мстислава принял Чернигов вечный соперник Киева за лидерство в Руси. Чернигов – политический центр северских земель, которые по договору старшины роского войскового сообщества с Владимиром Великим отошли в «кормление» их войсковой орды. Поэтому Чернигов не мог, не имел права не принять князя – лидера тмутороканского воинства и росов, которые признали его в данное время.

Получив известие о «самовольстве» Мстислава, Ярослав отправил послов к своему тестю, королю шведскому Олафу, просить помощи в удержании трона. На призыв великого князя киевского в Новгород прибыл отряд наемников – варягов во главе с конунгом (князем – авт.) Якуном (Гаконом).

В 1024 году Ярослав выступает в поход против Мстислава. Последний, в свою очередь, выступил ему навстречу. Оба войска сошлись недалеко от городища Листвина (Листовина – авт.) в черниговской земле и стали с вечера готовиться к битве. Во главе своих полков тмутороканский князь поставил ополченцев-сиверян, а на правом и левом флангах расположил свои дружины.

Из рассказа летописца: темной грозовой ночью войско Мстислава ударило по варяжскому отряду киевского князя. В отблеске вспышек молний сверкали мечи, скрежет которых временами заглушал гром, слышались стоны и крики раненых, и нельзя было понять, на чью сторону склоняется победа. Бились в основном варяги Якуна и северские ополченцы, свою тмутороканскую дружину Мстислав держал в резерве. «И была великая гроза. И сеча сильная и ужасная…». На утро дрогнули варяги (наемники шведского короля – авт.) и бросились бежать, спасаясь от гибели. Вынужден был возвратиться в Новгород и Ярослав Владимирович. Мстислав получил в народе репутацию «лютого» князя - так его называет Печерский патерик (памятная книга – авт.), описывающий события Листовинской битвы. Трудно сказать, чем именно он заслужил это прозвище, ничего особенно «лютого» по тем временам ни в его намерениях, ни в его поступках документальными источниками не зафиксировано. Наоборот, из приведенных фактов, Мстислав предстает как вполне гуманный князь, придерживающийся древних народных традиций. Личность с особым «средневековым» колоритом, которая, осматривая на рассвете поле битвы с Ярославом, по-своему анализирует ее результаты. Летопись передает слова, будто бы сказанные князем в итоге: «Кто этому не порадуется? Это лежит северянин, а это варяг. А своя дружина уцелела».

Даже при том, что Мстислав и победил старшего брата, киевляне не впустили его в город, не позволили сесть на великокняжеский стол. Однако и Ярослав не осмелился вернуться в Киев, а посадил в нем своих «мужей». В дальнейшем князь Мстислав уже и не пытался осуществить новую попытку захвата Киева, а предложил Ярославу мир. Летописец передает этот факт как признание за старшим братом великокняжеского стола. Своего рода реанимация традиций старины далекой: «И послал Мстислав за Ярославом, говоря: «Ты сиди на столе своем в Киеве, поскольку ты старший брат. А мне будет эта сторона (Днепра)».

Только в 1026 году съехались братья в городище Городец и подписали мирный договор, по которому разделили они Русь по Днепру: Ярослав стал княжить в Киеве, а Мстислав на Левобережье – в Чернигове. Как передает летопись, стали они оба жить мирно и в «…братолюбии, и прекратились усобицы, и смуты, и была тишь великая в земле Русской».

В 1030 году, передает летописец, князь Ярослав ходил на чудь и покорил своей власти их племена в Прибалтике. Для утверждения своего господства над Западной Двиною была возведена крепость, которую назвали Юрьев (по имени Ярослава в крещении – Юрий, со временем город был переименован в Горшат и Тарту – авт.). Таким образом, Ярослав распространил и закрепил свою власть за Чудским озером. Этим он усилил свои позиции на западе Словении и еще больше изолировал Псков от Полоцка, разрывая их политические связи.

Совместными усилиями братья изгнали поляков с Волыни, забрав себе Червенские грады, которые в 1016 году захватил князь Болеслав. В результате этого в состав Киевской Руси были возвращены Перемышль, Червен, Бэлз и другие города. Из Западного Буга и Сана они, по свидетельству летописи, привели множество пленных поляков, которых расселили в Поросье. Этот летописный рассказ подтверждается археологическими материалами, в частности, западнословенские культурные элементы прослеживаются в характере местных захоронений. Этот поход состоялся в 1031 году.

В 1032 году ходили братья вместе на заволоцких финнов.

А в 1036 году князя Мстислава не стало. Летописец отмечает, что он был красив лицом, крепок телом, лихой ратник (казак – авт.), милосердный и любящий своих храбрых дружинников, не жалеющий для них богатств. Умер Мстислав бездетным в Чернигове, оставив после себя недостроенным Спасский собор и добрую память: « был же Мстислав дебелый телом, чермен лицом, большие имел глаза, храбрый в битвах и милостивый, больше всего любил дружину, а богатства не жалел (для нее), ни в питье, ни в еде не останавливал». Похоронив брата в Чернигове (в храме святого Спаса), Ярослав номинально наследовал его владения и стал (согласно историографии) единовластным правителем Киевского государства. На самом деле ему придется отвоевывать Чернигов и северские земли и все государство ему еще придется собирать 18 лет.