Трагедия русской культуры

Вид материала

Содержание

Несколько замечаний
Зощенко и гоголь
Жизнь и литература
Кризис истории
Краткая история адама и евы
Похвала музыке
А.п. мещерский

Подобный материал:

1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43

С. 453. Составители Г.В. Адамович и М.Л. Кантор... — Кантор Михаил Львович (1889–1970), поэт, журналист, издатель. Главный редактор «Звена». Вместе с Адамовичем издавал журнал «Встречи» (1934); выпущенный ими «Якорь» — первая антология поэзии русского зарубежья. Единственный поэтический сборник Кантора — «Стихи» (Париж, 1968). Сохранились письма Бицилли к Кантору 1927, 1928, 1935 годов (Гуверовский институт, Архив Глеба Струве, Box 93-9, Box 94-6).

С. 453. Вся поэзия покойного Поплавского... — Поплавский Борис Юлианович (1903–1935), поэт, прозаик, в эмиграции — один из наиболее ярких представителей «русского Монпарнаса». Автор поэтических сборников «Флаги» (1931), «Снежный час» (1936), «В венке из воска» (1938), «Дирижабль неизвестного направления» (1965).

С. 453. Если бы мне показали стихи А. Штейгера... — Штейгер Анатолий Сергеевич (1907–1944), поэт. С 1919 в эмиграции. В Париже вышли сборники его стихов: «Этот день» (1928), «Эта жизнь» (1931), «Неблагодарность» (1936), «2x2=4» (1950, посмертно).

С. 453. ...«Весенняя распродажа» А. Головиной... — Головина Алла Сергеевна (1909–1987), поэт и прозаик, сестра А. Штейгера. В Праге — участник содружества «Скит поэтов», руководимого А. Бемом. В 1929 году вышла замуж за скульптора и художника Александра Головина и уехала с ним в Париж. В 1935 в Берлине издала свою первую книгу стихов «Лебединая карусель».

С. 453. Слышатся, конечно, и другие знакомые голоса — особенно внятно Тютчева (Голенищев-Кутузов, Раевский, Божнев)... — Голенищев-Кутузов Илья Николаевич (1904–1969), филолог, поэт, критик. Правнучатый племянник М.И. Кутузова. В 1920 эмигрировал на Балканы, в 1925 закончил философский факультет Белградского университета. В 1933 году, получив степень доктора Сорбонны, вернулся в Белград, в 1946 принял советское подданство, с 1955 жил в СССР. В 1935 издал единственную книгу стихов «Память», однако стихи писал до конца жизни.

Раевский Георгий Авдеевич (наст, фамилия Оцуп; 1898–1963), поэт. В Париже входил в близкую к В. Ходасевичу группу «Перекресток». Автор поэтических сборников «Строфы» (1928), «Новые стихотворения» (1946), «Третья книга» (1953).

Божнев Борис Борисович (1898–1969), один из наиболее ярких поэтов «младшего» поколения русской эмиграции. В Париже входил в литературные объединения «Гатарапак», «Палата поэтов», «Перекресток», «Через», примыкал к литературному объединению «Кочевье».

С. 453. «Я пел бы в пламенном бреду, я задыхался бы в чаду нестройных, чудных грез...», «рад расстаться с разумом». — Цитаты из стихотворения А.С. Пушкина «Не дай мне Бог сойти с ума...» (1833).

С. 455. ...настроение Анненского — «окунуться бы, кануть в этот омут безликий»... — Неточная цитата из стихотворения И. Анненского «Тоска вокзала» («Трилистник вагонный» из книги «Кипарисовый ларец»). Ср.: Уничтожиться, канув / В этот омут безликий... (Анненский И. Стихотворения и трагедии. Л., 1990. С. 117).

С. 455. ...Преобладающее в нынешней поэзии настроение... в конечном итоге может заставить поэта, если он последователен, перестать быть поэтом, обречь его на молчание. — Эту мысль подробно развил в своей статье В. Ходасевич, разбирая посмертный сборник Б. Поплавского «Снежный час» (См.: Ходасевич В. Два поэта // Возрождение. 1936. 30 апр. № 3984).

В. Смоленский. НАЕДИНЕ. Изд-во «Современные записки». Париж, 1938.

Впервые — «Современные записки». 1938. № 66. С. 451–452.

Смоленский Владимир Андреевич (1901–1961), поэт, представитель молодого поколения русской эмиграции. Ориентировался на Ходасевича; в Париже вышел первый сборник его стихов «Закат» (1931) (см. рецензию Бицилли на этот сборник: Современные записки. 1932. № 49. С. 450).

Довид Кнут. НАСУЩНАЯ ЛЮБОВЬ. Париж, 1938.

Впервые — «Современные записки». 1938. № 67. С. 451–452.

Кнут Довид (наст, имя Давид Миронович Фиксман) (1900–1955), поэт, представитель молодого поколения русской эмиграции. Вместе с Н. Берберовой и В. Фохтом издавал журнал «Новый дом» (1926–27).

Юрий Иваск. СЕВЕРНЫЙ БЕРЕГ. Варшава, 1938.

Впервые — «Современные записки». 1938. № 66. С. 476–477.

Иваск Юрий Павлович (1907–1986), поэт, критик, историк литературы, философ-эссеист. С 1920 в Эстонии, с 1944 в Германии; в 1949 уехал в США, преподавал в Массачусетском университете; составитель самой объемной из вышедших за рубежом антологии поэзии русской эмиграции «На Западе» (1953). «Северный берег» — его первая книга стихов.

НЕСКОЛЬКО ЗАМЕЧАНИЙ

О СОВРЕМЕННОЙ ЗАРУБЕЖНОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Впервые — «Новый град». 1936. № 11. С. 131–135.

С. 459. В своей статье в № 10 «Нового града» ФЛ. Степун выдвигает следующие положения... — См.: Степун Ф. Пореволюционное сознание и задача эмигрантской литературы // Новый град. Париж, 1935. № 10. С. 12–28.

Степун Федор Августович (1884–1965), философ, писатель, литературный критик. Вместе с И.И. Бунаковым-Фондаминским и Г.П. Федотовым издавал журнал «Новый град» (1931–39).

ЗОЩЕНКО И ГОГОЛЬ

Впервые — «Числа». 1932. № 6. С. 211–215.

ВЕНОК НА ГРОБ РОМАНА

Впервые — «Числа». 1933. № 7—8. С. 166–173.

С. 472. В таком положении был английский country-gentleman, начиная со времени Первого Георга... — Георг I (1660–1727), англ. король с 1714 по 1727 гг.

С. 473. Не знаю, был ли кем-либо замечен факт необыкновенного развития в современной литературе пародии. — См.: Ю.Н. Тынянов. Достоевский и Гоголь (к теории пародии) (1919; отдельное изд. — Пг., 1921); О пародии (1929; впервые опубл. в кн.: Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977 — см. коммент. Е.А. Тоддеса, М.О. Чудаковой и А.П. Чудакова. С. 536–40).

С. 474. Элементы этого обращения с жизнью даны уже у «великого упростителя», как недавно назвал Толстого С.В. Завадский. — См.: Завадский С. К познанию личности Л. Толстого // Рус. нар. ун-т в Праге. Научные труды. Прага, 1929. Т. 2. С. 91–99.

Завадский Сергей Владиславович (1871–1935), правовед, литературовед, переводчик. В 1924 году входил в редакцию создаваемого В.Ф. Булгаковым и М.И. Цветаевой в Праге периодического издания «Ковчег».

С. 475. ...свидится ли Хариклея с возлюбленным Феагеном... — Герои любовно-авантюрного романа греческого писателя Гелиодора (III или IV вв.) «Эфиопика». Издавался на рус. языке: Образ невинной любви или странные приключения ефиопской царевны Хариклеи и Феагена Фессалянина. Соч. на греч. языке Илиодором Емисейским, а с латин. на рос. переведены Иваном Мошковым. Ч. 1–2. СПб., при Имп. Акад. наук, 1769 (2-е изд., 1779); Эфиопика / Вступит, статья, ред. перевода и примеч. А. Егунова. М.–Л.: Academia, 1932 (М.: Художественная литература, 1965).

С. 475. ...ждет, чтобы красивый и симпатичный агент Скотланд-Ярда раскрыл перед ним тайну убийства мистера Уилкинса и снял бремя подозрения, тяготеющего над невинной дактило. — Речь, видимо, идет о героях одного из романов Уоллеса (см. коммент. к с. 490). Дактило — машинистка (франц. dactylo, сокращ. от dactylographe).

С. 475. ...любезный читатель Recognitiones, Амадиса Галльского и Арсена Люпена... — Recognitiones — памятник патристической литературы, приписываемый папе Климентию I. Амадис Галльский — герой одноименного романа португ. рыцаря Вашку ди Лобейры (1360?—1403). Арсен Люпен — герой детективных романов франц. писателя Мориса Леблана (1864–1941).

С. 475. ...Во времена царя Турна... — Согласно римской легенде, царь рутулов, соперник Энея.

ЖИЗНЬ И ЛИТЕРАТУРА

Впервые — «Современные записки». 1933. № 51. С. 273–287.

С. 479. «Любовь Элизы и Армана иль переписка двух семей» — цитата из поэмы А.С. Пушкина «Граф Нулин».

С. 485. Fioretti di S. Francesco. — См. на рус. языке: Цветочки святого Франциска Ассизского. Пер. А.П. Печковского. Вступ. статья С.Н. Дурылина. М., 1913.

КРИЗИС ИСТОРИИ

Впервые — «Современные записки». № 58. С. 223–231.

С. 488. ...замечательный испанский мыслитель, Eugenio d'Ors... — Орс-и-Ровира Эухенио д' (1882–1954), каталанский философ, эссеист и художественный критик.

С. 489. ...вместо настоящей истории... излагающей события как они происходили на самом деле (требование Ранке)... — Ранке Леопольд (1795–1886), нем. историк. Основоположник «объективной школы» нем. историографии.

С. 490. ...одни никогда не читали Уоллеса. — Уоллес Эдгар (1875–1932), англ. писатель, один из виднейших представителей детективной литературы XX века. Автор автобиографических книг, в том числе «Мой голливудский дневник» («Му Hollywood diary», 1932). В 1930 гг. многие романы Уоллеса вышли в рус. переводе в Риге.

С. 491. ...о скитаниях сына Анхиса и Венеры ... — Эней, герой греч.-римск. мифологии.

С. 491. ...согласно Лактанцию, воцарится полный мир между человеками... — Лактанций (ок. 250 — ок. 325), христианский богослов, один из отцов Церкви.

С. 491. Гениальный идиот Фурье... — Фурье Франсуа Мари Шарль (1772–1837), франц. утопический социалист.

С. 491. На почве религии Эрнста Геккеля... — Геккель Эрнст (1834–1919), нем. биолог-дарвинист.

С. 491. ...историки типа Олара и Сеньобоса... — Олар Франсуа Виктор Альфонс (1849–1928), франц. историк, специалист по истории Великой французской революции. Сеньобос Шарль (1854–1942), франц. историк-позитивист.

С. 492. ...все древние греки были Аристидами... и все гречанки Аспазиями... все средневековые бароны — Амадисами и Роландами...

Аристид (ок. 540 — ок. 467 до н. э.), политический деятель в Афинах, реформатор, инициатор создания Первого афинского морского союза (Делосский союз), слыл образцом справедливости и неподкупности.

Аспазия из Милета, одна из выдающихся женщин Др. Греции, вторая жена Перикла; была привлечена к судебной ответственности по обвинению в безнравственности и непочитании богов, благодаря защите Перикла была оправдана.

Амадис Галльский — см. прим. к с. 475.

Роланд — герой средневекового французского эпоса.

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ АДАМА И ЕВЫ

Впервые — «Круг». Париж, 1938. № 3. С. 165–167.

С. 495. Stabat mater dolorosa... — См. коммент. к работе «Пушкин и проблема чистой поэзии» (С. 141).

ПОХВАЛА МУЗЫКЕ

Впервые — «Числа». 1931. № 5. С. 202–211.

С. 496. Der schönsten und herrlichsten Gaben Gottes eine ist die Musica... — «Музыка — самый прекрасный и великий дар Бога — ей изо всех сил противится сатана — она спасает от распрей и дурных мыслей. После теологии я ставлю музыку на первое и самое почетное место». Эти высказывания Лютера о музыке можно найти в его трудах по теологии (Tischreden, Nr. 968, 3815, 7034), в незавершенной книге «Περί ίνσ μονδιχυσ» («О музыке») и в письме к Л. Зенфлю.

С. 497. «Навозну кучу разрывая...» — Цитата из басни И.А. Крылова «Петух и жемчужное зерно».

С. 499. Замечательный русский мыслитель... Павел Александрович Бакунин... — Бакунин Павел Александрович (1820–1900), брат философа и революционера М.А. Бакунина (1814–1876), автор единственной книги «Основы веры и знания» (СПб., 1886), во многом созвучной работе Бицилли «Проблема жизни и смерти в творчестве Толстого». П.А. Бакунину Бицилли посвятил отдельное исследование: П.А. Бакунин // Путь, июль, 1932, XXXIV. С. 19–38; см. также: Указ. соч. // Бицилли П.М. Избранное. Историко-культурологические работы. София, 1993. Т. 1. С. 304–319).

С. 499. Вот почему музыка достигла высшей точки своего развития в пору наибольшего расцвета этой гуманистической, «фаустовской» культуры. — Параллель с идеями нем. историка и философа О. Шпенглера (1880–1936) и его книгой «Закат Европы».

С. 501. «Agit enim mens aetema quasi musicus...» — «Вечный ум действует наподобие музыканта, желающего сделать свою мысль чувственной: он воспринимает множество звуков и приводит их в соответствующее гармоническое соотношение...» (Николай Кузанский. Книги простеца // Указ. изд. Т. 1. С. 406).

С. 501. «Какая глубина, какая сила и какая стройность!» — Слова из «Моцарта и Сальери» А.С. Пушкина.

С. 502. ...ересь «Feuerzauber» и «Смерти Изольды»... — «Zauberfeuer» («Заклинание огня») и «Смерть Изольды» — заключительные сцены опер Р. Вагнера «Валькирия» и «Тристан и Изольда».

С. 503. Дело, конечно, не о том сожалении о жизни, которое выразил умирающий Мазарини. — Мазарини Джулио (1602–1661), кардинал, франц. государственный деятель.

ПРИЛОЖЕНИЕ

А.П. МЕЩЕРСКИЙ

ЗАМЕТКИ И МАТЕРИАЛЫ К БИОБИБЛИОГРАФИИ

РУССКИХ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ В ВЫСШИХ

УЧЕБНЫХ ЗАВЕДЕИЯХ БОЛГАРИИ.

1920–1944

София

1955–1956

ПРЕДИСЛОВИЕ

I. Несколько лет назад я начал собирать эти материалы, руководствуясь желанием сохранить для будущего то исключительное научное и культурное наследство, которое оставили нам отдельные представители русской науки, оказавшиеся в силу ряда исторических событий вне пределов своей родины. Насколько мне известно, это первая попытка своего рода охватить путем сбора биобиблиографических материалов всю научно-педагогическую и общественно-политическую деятельность тех русских ученых, которые оказались к 1920 году за рубежом России.

Мысль о том, что со временем, при равнодушии одних и при пристрастном потакании других, вероятно, исчезнет не только память, но и плоды всех трудов и знаний этих людей, заставила меня приступить к этому неблагодарному труду.

Сохранить память о русских ученых, работавших в Болгарии, сохранить путем сбора и библиографической обработки их научное наследство — вот моя непосредственная задача.

II. В прошлом подавляющее число работ русских ученых всегда оставалось совершенно неизвестным Западу, потому что эти работы печатались только на русском языке. Вот почему одной из положительных сторон русского рассеяния следует считать предоставленную возможность ученому миру Запада непосредственно познакомиться с состоянием русской науки в лице тех ее представителей, которые в силу сложившихся политических обстоятельств были вынуждены покинуть свою страну.

Отрицательной же стороной этого великого рассеяния русских людей по всему миру следует признать — речь идет о русской ученой и культурной среде — ее вынужденный отрыв от России и от тех молодых научных кадров, которые формировались в течение десятилетий на родной земле.

Я очень далек от желания повторять бескритично мысль П.Я. Чаадаева в его знаменитых «Философических письмах» о том, что «мы все имеем вид путешественников. Ни у кого нет определенной формы существования, ни для чего не выработано хороших привычек, ни для чего нет правил... Ничего прочного, постоянного; все протекает, уходит... Мы не храним в наших сердцах ничего из тех уроков, которые предшествовали нашему собственному существованию... Наши воспоминания не идут далее вчерашнего дня... Каждая новая идея бесследно вытесняет старые, потому что она не вытекает из них, а является к нам Бог весть откуда... Мы подобны тем детям, которых не приучили мыслить самостоятельно; в период зрелости у них не оказывается ничего своего...»

Эти утверждения, очевидно, спорны и всегда — в прошлом и, вероятно, теперь — остаются несправедливым упреком русской интеллигенции в целом.

Но отмечая неуклонный подъем в развитии целого ряда областей гуманитарных наук в России, необходимо, однако же, подчеркнуть несомненное отсутствие научной преемственности, что не может не отражаться отрицательно на общем итоге этого подъема^¹. В области исторических наук, языковедения, литературно-исследовательской работы, литературной критики и т. д. чувствуется часто отсутствие глубины и самостоятельности суждения: культурная подготовка советского специалиста еще не всегда достаточна. Этот существенный изъян может быть восполнен в известной степени внимательным и критическим исследованием того научного наследства, которое оставлено предшествующим поколением русской научной и культурной мысли. Нужды нет в том, что политические разногласия между двумя поколениями представителей русской науки — дореволюционного и эмигрантского и послереволюционного, советского — очень велики. Но не в этих разногласиях дело. Дело не в том, что все лица, о которых здесь идет речь, были почти всегда решительными противниками коммунистических идей и советского строя. Дело даже не в личной одаренности одних и научной посредственности других. Не степенью талантливости и научной подготовленности и не политическим аршином следует измерять тот вклад в русскую и европейскую культуру, который сделали эти представители русской научной мысли за границей. Мерой, с которой следует подходить к их наследству, должна быть компетентная и беспристрастная оценка их деятельности на новом поприще — достойных представителей и пропагандистов русской культуры и русской науки вне пределов их отечества. И в этом отношении заслуги этих русских людей — исключительны. Их научные достижения — очень крупны. Их влияние и их значение в развитии культуры тех стран, в которых они жили и работали, — несомненны.

Подводя итоги вкладу, внесенному русскими учеными во все области гуманитарных наук, мы должны отметить в большинстве случаев их оригинальность и богатство затронутых и разрешенных тем. Одновременно с этим необходимо указать и на свойственную почти всем им характерную черту — их более крупные исследования не носят узкопрактического, утилитарного характера, и это дает их работам черты несомненного долголетия.

И наконец должны быть, хотя бы мимоходом, подчеркнуты исключительно трудные условия их жизни за границей, которые не могли не отразиться отрицательно на всем их творчестве. Не имея объединяющего печатного органа, работы этих ученых оказывались рассеянными в целом ряде специальных и общих журналов, и выискивать их, собрать их в одно библиографическое целое представляется очень трудной задачей. Что же касается отдельных монографий, отражающих наиболее полно мировоззрение их авторов, их знания, их осведомленность о современном им состоянии их наук и т. д. — дело обстоит тоже очень плохо. Отдельные научные исследования получили известность. Некоторые труды были переведены на иностранные языки. Все, что было возможно обнаружить в софийских библиотеках, — вошло в это исследование. Но к сожалению, ряд книг был издан вне пределов Болгарии, и добраться до них мне теперь не представляется возможным. Во-вторых, некоторые исследования не находили своих издателей и долгие годы оставались не изданными. Часть этих рукописей погибла, другая часть попала в руки отдельных (не всегда добросовестных) лиц, и обнаружить их иногда очень трудно. Все эти обстоятельства крайне затруднили сбор материалов и обусловили неполноту исследования.

III. Общее число русских преподавателей в Софийском государственном университете, Торговой академии в г. Варна и в так называемом Свободном университете в Софии за период с 1888 г. (основания Софийского университета) до 1944 года составляло 42 человека. Из этого числа следует выделить в особую группу пятерых преподавателей, читавших лекции в Софийском университете в дореволюционный период:

1. П.М. Бахметьев, естественник 1895–1907

2. Г.А. Белковский, юрист 1893–1897

3. О.М. Говорухин, лектор рус. языка 1911–1925

4. М.П. Драгоманов, историк 1889–1895

5. П.Н. Милюков, историк 1897–1898

Оставшаяся группа преподавателей — 37 человек — может быть распределена по факультетам следующим образом:

Историки

1. П.М. Бицилли, кафедра всеобщей истории 1924–1949

2. Э.Д. Гримм, кафедра всеобщей истории 1920–1923

3. Н.П. Кондаков, кафедра археологии и средневекового искусства 1920–1922

4. В.А Мякотин, кафедра истории Восточной Европы 1928–1937

К этой группе историков принадлежит по праву и магистрант истории при Санкт-Петербургском университете — К.В. Фроловская, проживавшая в Болгарии с 1920 по 1955 год, но оказавшаяся вне стен Софийского университета.

Филологи

1. Н.М. Дылевский, кафедра русского языка 1934

2. К.В. Мочульский, кафедра всеобщей истории литературы 1920–1922

3. М.Г. Попруженко, кафедра истории славянской литературы 1920–1944

4. И.П. Созонович, кафедра всеобщей истории литературы 1921–1922

5. Н.С. Трубецкой, кафедра сравнительного языковедения 1920–1922

К этой группе русских ученых следует прибавить и следующих лиц: Ф.Г. Александрова, Н.М. Бахтина, И.А. Бунина, С.Г. Вилинского, С.М. Карцевского, Н.А. Котляревского, И.П. Нилова, В.А. Погорелова и др., имевших известное отношение к болгарским высшим учебным заведениям.

Богословы

1. Н.Н. Глубоковский, кафедра Св. Писания и Нового Завета 1923–1937

2. М.З. Поснов, кафедра истории Церквей 1924–1928

3. А.П. Рождественский, кафедра Св. Писания и Ветхого Завета 1923–1924

4. Г.И. Шавельский, кафедра Св. Писания и Ветхого Завета 1924–1939

Юристы и экономисты

1. О.Н. Андерсон, Варна, кафедра статистики и эконом. географии 1924–1944

2. И.А. Базанов, София, кафедра римского права 1920–1943

3. П.М. Богаевский, София, кафедра международного права 1920–1929

4. С.С. Демосфенов, София, кафедра полит, экономии 1921–1946

5. Н.В. Долинский, Варна, кафедра полит, экономии 1923–1944

6. И.Г. Кинкель, София, кафедра полит, экономии 1930–1942

7. В.Н. Рененкампф, София, кафедра общей теории права 1920–1925

8. К.Н. Соколов, кафедра государственного права 1920–1927

К числу этих специалистов следует прибавить быв. доцента Юрьевского (Дерптского) университета при кафедре полит, экономии, который не сумел устроиться преподавателем в Софийском университете, — А.С. Мулюкина, скончавшегося в огромной бедности в приюте бездомных в г. Бургасе в 1953 году.

Медики

1. С.С. Абрамов, кафедра общей патологии 1921–1924

2. С.П. Алисов, ассистент при кафедре общей анатомии 1921–1925

3. В.А. Болотов, ассистент при кафедре общей мед. физиологии 1920–1922

4. В.П. Воробьев, кафедра общей анатомии 1920–1921

5. В.В. Завьялов, кафедра физиологической химии 1920–1930

6. В.В. Завьялов, ассистент при кафедре физиологической химии 1922–1930

7. Д.Д. Крылов, кафедра патологической анатомии 1925–1934

8. М.Л. Лебель, ассистент при кафедре патологической анатомии 1923–1929

9. М.А. Маньковская, ассистент при кафедре гистологии и эмбриологии 1928–1929

10. А.Ф. Маньковский, кафедра гистологии и эмбриологии 1920–1929

11. А. К. Медведев, кафедра физиологической химии 1920–1921

12. Н.М. Попов, кафедра психиатрии 1922–1937

13. Г.Е. Рейн, кафедра гинекологии и акушерства 1920–1926

14. А.М. Черевков, кафедра психологической анатомии 1922–1926

15. И.Ф. Шапшал, кафедра общей анатомии 1923–1933

16. А.А. Янишевский, кафедра нервных и душевных болезней 1922–1933

Из лиц, не устроившихся в болгарские высшие учебные заведения, еще следует упомянуть: медика, быв. проф. Юрьевского университета — Н.Ю. Калачева, технолога, быв. проф. СПб. Технологического института — Н.А. Пушина, быв. ректоров Новороссийского университета — медиков Д.Д. Кишенского (1920) и С.С. Груздева (1922), проф. фон Фриза и др.

IV. Русские ученые, начавшие прибывать к концу 1919 года в Болгарию, были очень сердечно встречены руководством университета в лице ректора — проф. Ал.Ц. Цанкова, декана историко-филологического ф-та — проф. В.Н. Златарского, декана юридического ф-та — проф. Дим. Мишайкова, декана медицинского ф-та — проф. д-ра Ив. Кипрова и др. Эти люди имеют исключительные заслуги перед болгарской наукой и культурой: именно благодаря их усилиям, упорству и неизменному расположению русские ученые нашли в Болгарии и приют, и доброе отношение, и возможность продолжить свою научную деятельность. Для того чтобы понять все трудности, которые приходилось преодолевать руководству Софийского университета в деле устройства русских ученых в научных учреждениях Болгарии, достаточно напомнить, что маленькая и несчастная Болгария только что вышла из поражений Первой мировой войны, — разгромленной, ограбленной, нищей. К этому необходимо подчеркнуть несомненно очень сильные антирусские настроения в кругах тех политических партий, которые возглавляли болгарские правительства с 1921 по 1923 год.

И вопреки всему этому, уже в расписании лекций Софийского государственного университета за летний семестр 1920–1921 учебного года мы встречаем имена историков — Кондакова и Гримма, филологов — Попруженко, Трубецкого и Мочульского, юристов — Соколова, Богаевского, Рененкампфа, Базанова и др.

В 1920 году Софийский университет, конечно, испытывал острую необходимость улучшить, усилить свои преподавательские кадры^¹. В общем, состав профессорской коллегии был недостаточен, а на некоторых факультетах в качественном отношении очень слаб.

факультеты	ордин. проф.	экстраорд. проф.	доценты	приват-доц.	лектор	ВСЕГО
1. Ист.-филолог.	9	5	2	5	8	29
2. Физико-матем.	9	4	4	2	—	19
3. Юридический	2	2	2	11	—	17
4. Медицинский	7	—	2	—	—	9
В ИТОГЕ:	27	11	10	18	8	74

Эта таблица дает представление о том, какая огромная научно-педагогическая и организационная работа предстояла русским ученым для упорядочения занятий на трех гуманитарных факультетах. Притом не следует забывать, что в первые же годы своего пребывания в Болгарии русские ученые содействовали созданию богословского факультета и организации так называемого Свободного университета в Софии (инициатива быв. проф. международного права Киевского университета П.М. Богаевского).

И наконец, в конце этих вступительных строк, я даю точный текст договорных условий, продержавшихся почти без изменений с 1920 по 1944 год, на основании которых и были законтрактованы русские ученые на болгарскую государственную службу. Все другие данные, читатель найдет в самом тексте настоящего исследования.

София, 1955 А.М.

Blog

Трагедия русской культуры

Содержание