Geum.ru

Редактор: А. Т. Горяев Ответственный секретарь: Бадмаев В. Н

Вид материалаДокументы

Содержание


Манджиев Н.Ц.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9
Наше наследие

Манджиев Н.Ц.

Концепт «судьба» в калмыцкой повести о депортации


Особое место в калмыцкой литературе последних двух десятилетий занимает проза о депортации. Она становится не просто темой, а целым литературным течением, предстает звеном в общей непрерывной цепи народной истории, в жизненной судьбе героев. Здесь, на специфическом материале, находят свое решение едва ли не все главные концептуальные и эстетические проблемы современной калмыцкой литературы. К одной из центральных проблем литературного исследования относится концепция человека, в прозе о депортации создан новый образ героя, который требует своего осмысления. Движение калмыцкой литературы оказалось неотделимо от процесса этико-философского и художественно-эстетического осознания человека. Художественное произведение может быть осознано как воплотившаяся концепция мира и человека в их единстве. Понятие «художественная концепция человека» довольно часто употребляется в литературоведении и критике, кроме того, распространены понятия «авторская, писательская концепция» (15;20;35). В современных литературных исследованиях принято употребление понятия «концепт». Он используется там, где литературоведческое исследование смещается в область культуры и языка (1;25;31;32). В. Зусман, задумываясь о значении данного понятия в литературоведении: «зачем вводить концепт как дополнительный термин в ряд других, и без того не всегда четко отграниченных, литературоведческих определений?», - считает, что концепт оказывается инструментом, позволяющим рассмотреть в единстве художественный мир произведения и национальный мир (32). Ю.С. Степанов определяет, что «концепт – это как бы сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека» (33). С. Дмитренко справедливо считает: «Человек (персонаж), действующий в литературном пространственно-временном континууме, также должен быть описан на основании его социальной определенности», человека в русской литературе предстоит рассмотреть, поставив его в естественные культурно-исторические, а не умозрительные социологизированные координаты (20). Эта же задача стоит и перед калмыцкой наукой о литературе.

Новое время ввело в общественную жизнь понятие «ментальность», которое, как считают некоторые специалисты, связано с представлением человека о «картине мира». Ментальность – уровень индивидуального и общественного сознания. М.Рожанский отмечает, что mentalite обозначает нечто общее, лежащее в основе сознательного и бессознательного, логического и эмоционального, т. е. глубинный и поэтому трудно фиксируемый источник мышления, идеологии и веры, чувства и эмоций. Политизированное европейское общество Нового времени понятием mentalite выразило в начале ХХ века необходимость и факт существования дополитических основ мышления (27). До этого мы оперировали понятиями «сознание», «сознательность», которые были связаны с идеологическими представлениями. Когда мы говорим «сознательность», не думаем, что за этим понятием отсутствует самостоятельность индивидуального взгляда на мир. В недавней нашей истории подобное явление означало сталинизацию мышления. Исследовать сознание становилось необязательным, так как пройденный исторический путь понимался как единственно верный и возможный («исторически необходимый»). Носителем сознания выступал интеллигент, и его просто уничтожали, в любом случае он рассматривался как проводник уже высказанной истины, а каждый человек – как объект пропаганды. Вся живая, изменчивая и при всем том обнаруживающая поразительно устойчивые константы магма жизненных установок и моделей поведения, эмоций и настроений, которая опирается на глубинные зоны, присущие данному обществу и культурной традиции, по сути дела, игнорировалась и камуфлировалась догмами, словесными клише и иными псевдодуховными образованиями. Ныне признано существование номенклатурно-бюрократической, религиозной, национальной, сервилистской, тоталитарной, сциентистской и другого рода ментальности, отнюдь не детерминируемых – или, во всяком случае, далеко не всецело, – социальным строем и производственными отношениями (27).

В сравнении с литературой и литературной наукой, критикой 60-80-х годов в современной калмыцкой прозе о депортации происходит обновление понимания мира и человека. Известно, что гуманистическая устремленность художественной концепции произведений советских писателей была отмечена классовым подходом, которая искажала представление о человеке. В современной прозе мир и человек предстают разобщенными друг с другом. Более того, они противоречат между собой. В художественном постижении этой трагической концепции мира и человека концепт «судьба» («заян) занимает одно из основополагающих мест. Заян (рок, судьба) равнодушен, страшен и беспощаден, а человек, несмотря ни на что, продолжает надеяться на будущее и стремится сохранить в себе человеческое. Г. П. Пюрбеев отмечает: «Судьба в сознании монгольских народов, в их мифологии, фольклоре, религии (шаманство и буддизм в форме ламаизма), традиционной культуре в целом, воспринимается фаталистически как категория, отражающая представление о сверхестественных, божественных силах, предопределяющих все события в жизни людей (28). К.А. Наднеева в своем исследовании: «Буддизм в Калмыкии: нравственные основы» (1994), анализируя буддийскую концепцию жизни и человека, отмечает, «с одной стороны, гуманистическую, а с другой – эгоцентрическую идею высшей нравственности, в которой нет места личному счастью... Человек должен быть не прихотлив, пребывать в удовлетворении, быть свободным от мирских хлопот и суеты, избегать недоброжелательных физических и словесных действий (С.52)… Одна из основных религиозных практик, по словам Далай-ламы 14, является практика высшего медатативного сосредоточения. Главной ее сущностью является безмятежность (С.52)… Сознание человека должно быть незамутненным, а сам человек чист и безгрешен. Самоотречение, смирение, достижение состояния Будды, любовь и сострадание – главное в современной буддийской концепции (С.54)… Высочайшие принципы буддизма – невозмутимость, беспечность (санамр), спокойное состояние души, доходящее до апатии, как к злу, так и к порочности, созерцательность – должны направлять жизнь людей» (С.59).

Повесть А. Балакаева «Три рисунка» написана в период «оттепели». Ощущением предстоящей трагедии повесть дышит буквально с первых строк. Маленький Боря ежедневно появляется на железнодорожной станции, встречает каждый проходящий состав с воинами, которые направлялись на Дальний Восток добивать японских самураев. Мальчик надеется встретить среди них своего отца. Он пропал на войне, возможно, погиб, но Боря не в состоянии поверить в это и с необычайной настойчивостью и последовательностью продолжает приходить на перрон, к воинским эшелонам. А могло случиться так, что отец не мог установить адрес выселенной из родных мест семьи, находился в Широклаге. Боря живет с больной матерью в тяжелых условиях; испытаний, выпавших на его долю, хватило бы иному на всю жизнь. Бадма жалеет мальчика, который под неумолимым напором стихии времени не по годам повзрослел (цагин аюл гидг – тиим юмн чигн) (8,20).

Несмотря на жизненные трудности, герой – мальчик со всей спецификой детской психологии. И в то же время за конкретностью происходящего автор показал общефилософский смысл своего героя. Концепция человека связана с мыслями о детстве как основном незамутненном источнике творческой фантазии и органическом стремлении к прекрасному. Эту особенность автор особо представит при знакомстве с рисунками Бори.

Стремление старшего товарища в меру своих сил смягчить горе мальчика и принять участие в его судьбе поддерживают окружающие. Не ради внешнего приличия добры к Боре и возвращающиеся домой воины, - во время остановки поезда они, выйдя на перрон, отдают мальчишке, поющему для них песни, свой паек (5). Однако в оригинале есть строки, мимо которых прошли критики. Как-то раз, услышав музыку, громкие солдатские возгласы, вышел к ним генерал. Он пристыдил солдат, сказав, что мальчик веселит их из-за своей нужды. Генерал был прав, недалеко от них стояла такая же маленькая девочка, испытывавшая чувство голода. Солдаты ее не замечали. Боря дает ей хлеб, сахар. Она тоже приходит встречать отца, так дети подружились. Зарабатывая свой кусок хлеба, мальчик распрямляется духовно и физически, обретает чувство собственного достоинства. Из солдатских подарков мать сшила ему военную рубашку и штаны. Мальчик делится с другими детьми продуктами (10).

Истоки гуманизма этих людей автор видит не только в особенностях их характеров, но и в общественных условиях, в которых формируются судьбы. Встретив уже в начале жизненного пути бесчисленные страдания, мальчик при ином стечении обстоятельств мог бы замкнуться в себе, ожесточиться, возненавидеть все и вся. Но этого, к счастью, не произошло, в самый трудный, критический момент рядом с Борей оказались добрые люди. Отзывчивым на доброту и ласку, благодарным оказалось непорочное сердце ребенка. Нравственно богатая личность, герой повести, совершает прекрасный подвиг – ценою жизни он спасает такую же осиротевшую, как он, подругу. Но трагедия эта поистине оптимистическая: светло скорбит автор о безвременно ушедшем из жизни человеке. С укрепившейся верой в светлые начала бытия, в конечное торжество добра и справедливости закрывает эту книгу читатель (5). Гибель героя выступает как сущность одного из типических явлений – огромной живительной силы – гуманизма, который питает нравственные силы народа.

Назвавшийся при первой встрече Бадме «Некян идяном» (это игра слов в калмыцком языке, обозначает «никто» - М.Н), мальчик обрел свое бессмертное имя. Не случайно, его зовут как одного из православных святых Борис. Этимология слова восходит к древнерусскому имени Борислав, произошедшему из слов бороться и слава. В калмыцкий язык имя Бадма пришло из буддийского именослова, означает лотос, священный цветок веры, вечный символ жизни. Это слово встречается в буддийской молитве: «Ом мани падма хум». Падма – санскритское слово – на калмыцком языке звучит, как Бадма (лотос). Имя не простой набор звуков, это некий код, заложенный в нас при рождении и влияющий на характер, здоровье и даже на судьбу.

Особенность повести в том, что здесь нет столкновения полярных концепций в их крайне резких проявлениях. Это повествование о детях военного времени, отмеченное точной мальчишеской психологией восприятия войны и смерти. Смерть маленького героя, на первый взгляд, представляется неожиданной, но, по сути дела, глубоко обусловлена внутренней логикой произведения. Писатель рисует психологический портрет героя, чьи потенциальные возможности очень велики. Образы детей можно рассматривать как стадии развития национального характера, которые воплощают судьбу народа. Смерть маленького героя – это отражение народного представления о жизни. Бадма признается, что не по годам развитый ум мальчика не только обрадовал его, но и вселил тревогу. Он вспомнил, что его бабушка говорила: «Мудрый человек долго не живет» (10,32), такая истина могла родиться только в самых неблагоприятных условиях бытия. Так воплощается в повести заян (судьба) человека.

Новое прочтение рассказа позволяет прийти к выводу, что своеобразие концепции произведения определило то, что автор подходит к трагедии героя не как личной драме, а как типичной судьбе спецпереселенца. В целом смерть мальчика получает обобщающее значение. Казалось бы, гибель героя олицетворяет кризис гуманизма в деспотическом государстве. Но эта драма жизни и судьбы человека в концепции писателя приобретает гуманистический оптимизм, веру в человека, в «очеловечивание» обстоятельств. Вот почему была такой искренней реакция читателей и критиков на эту повесть А. Балакаева. Вот почему эту повесть перевели на многие языки мира. Обосновывая успехи писателей, Н. Утехин подчеркивал: «Часто говорят, что чем выше художественные достижения писателя или национальной литературы, тем большее влияние она оказывает на другие литературы. Это верно только в том случае, если под художественными достижениями понимать не только открытия в области формы, но и открытия новых сфер сознания или деятельности людей, новых идей, так или иначе затрагивающих все человечество. Другим не менее важным условием общезначимости литературы является ее самобытность. Чем своеобразнее видение писателя, тем больше международное значение его творчества» (35, 74-75). Не так часто писателю удается создать присущий только ему, отмеченный уникальной художественной печатью человеческий тип, через который он выражает какую-то интимную для него важную сторону истины. В калмыцкой литературе таким типом, воплотившим судьбу калмыков, является образ маленького Бориса из рассказа А. Балакаева «Три рисунка».

Повесть А. Балакаева «Заргим эврян кетн» («Судите меня сами») должна была завершить третий этап большого замысла писателя о депортации народа. Повесть вышла в свет в 1969 году (9), на русском языке она впервые была издана в 1972 году (7). Книга на русском языке предварялась словом Д. Кугультинова, который писал, что «Алексей Балакаев сумел передать национальный характер своих героев не с помощью внешних примет, а подчеркивая какие-то невидимые, трудно постигаемые донные истоки, добираясь до корней» (7). Повесть, как и всякое настоящее произведение искусства, многомерна и многозначна, она полнее, шире и глубже изложенной в ней истории. В самочувствии героя, его бесприютности, одиночестве, ощущении бессилия перед жестокостью, равнодушием мира и людей, и в то же время, в неутолимой жажде тепла и гармонии отсвечивает отражение трагедии депортации, драмы человеческого существования, тех проблем, которые встают перед личностью и сегодня.

Повесть начинается со сцены суда, разводятся муж с женой. Но Бальджирма выносит свою жизнь на суд человеческой памяти. Это жестокий самоанализ, стремление понять себя до конца, узнать себе истинную цену, он необходим автору как условие преодоления разорванности сознания, восстановления нравственной цельности, поиска пути в сложности жизни. Для писателя характерна открытость конфликтных ситуаций. Своеобразен художественный принцип, с помощью которого автор добивается эмоциональной напряженности повествования. Драматизм многих происходящих событий основывается на контрасте между воображением героини и реальным миром, когда обнаруживается несоответствие ее представлений и действий, и надежды не сбываются.

Действие повести связано с воспоминаниями главной героини Бальджирмы с голодным детством, непосильной работе, у нее нет сменной одежды, теплых вещей. Судьба девочки подана как судьба детей военного времени. В пять лет она осталась без матери. Сцена прощания с матерью - это вторжение в младенческое сознание, рисующее опыт первой, вынужденной, разлуки как прообраза какого-то страшного окончательного расставания, еще непонятно какого, который входит в полубессознательное переживание девочки предчувствием некой, может быть, определяющей черты жизни. Не разумом, а инстинктивно постигает она происходящее вокруг нее. Не доступная сознанию ребенка жизнь ощущений, тревог и бед, создает в повести второй, скрытый план. Смерть матери, долгое ожидание отца, сиротство, жизнь в семье Ютты с ее заботами и в детском доме – вот те обстоятельства, которые оказали влияние на ее судьбу.

Старая бабушка взяла на воспитание старшую сестру, а Бальджирму отдали дяде по отцу. Тяжело пришлось ей в чужом доме. Дело дошло до того, что девочка едва не замерзла, когда Тоста отправила ее на речку за водой. Судьба смилостивилась над девочкой, ее забирает к себе Ютта, выросшая сама сиротой. Она стала сестрой двум ее мальчикам. Но отец Бальджирмы нашел дочь и написал письмо в сельсовет, чтобы ее отдали в детский дом. Бальджирма училась в седьмом классе, когда приехал отец, она уже отчаялась ждать его, думала, что он погиб на войне. Встреча получилась сдержанной. Через некоторое время отец женился, но отношения Бальджирмы и мачехи не сложились. Не выдержав навета мачехи, Бальджирма бросается в прорубь. Гнавшийся за ней отец вытащил ее, после излечения она вновь уходит жить к Ютте.

Своеобразно, с привлечением народных поверий, решается тема судьбы в повести, заян обусловливает характер девочки. На каком-то витке жизни человека подстерегает его судьба. Какая она, эта судьба? Ее бабушка утверждала, что человек никогда не родится один. Вместе с ним на свет появляется его враг, который затем будет преследовать всю жизнь. У одного – он в облике человека. У другого – в виде огня. У третьего – это тяжелая работа. Девочка думает, что если это так, то ее враг принял образ воды. Однажды она едва не замерзла, опрокинув на себя ведро воды, потом она кинулась в прорубь. Попав в аварию с Ордашем, Бальджирма теряет сознание, ей кажется, что она попала в бездонный омут. Но во время работы в летнем пионерском лагере, она спасает Саранга, бросившись без раздумий в реку. Бальджирма самоотверженный человек, она всегда готова бросить вызов своей судьбе. Общение с бабушкой оказало огромное влияние на сознание Бальджирмы, думы об отце, которого она ожидала с нетерпением, не дают покоя, ей снятся страшные сны, и она неожиданно для себя читает молитву.

Первая встреча девочки с отцом представила нам также человека нелегкой судьбы: «Мне думалось, что я сразу узнаю отца, самого сильного и красивого на свете. Но наяву мой отец оказался простым, совсем неприметным человеком… Я посмотрела на человека, которого так долго ждала. Смотрела на его седину, на его тяжелый лоб, широкий нос, шрам, идущий по его щеке, в черные и совсем чужие глаза и не верила, что именно этого человека я и ждала. Он был тоже смущен, он делал какие-то нелепые жесты, желая что-то объяснить и мне, и директору. Но губы его не слушались». Мужчина поднялся со стула и сказал хриплым голосом: «Здравствуй, Бальжирма! И протянул руки, будто призывая к себе». Такая неприметность Сумъяна, основная черта его характера. Бальжирма ждала отца долго. Он ушел на войну, шрам на лице свидетельствует о полученном ранении, попал в плен и, по всей видимости, провел эти годы в лагере. Весь его облик передает тяготы, которые он испытал. Так, оставив за пределами повествования историю жизни героя, автор скупыми приемами с помощью портретной характеристики, социальных и психологических примет времени создал образ человека драматической судьбы. Его драма усилена тем, что дочь не поняла его, не смогла в силу своего возраста постичь его чаяния, стремление найти свое мужское счастье.

Дальнейшее становление характера Бальджирмы происходит на родине, но судьба Бальджирмы не сложилась и на родной земле. Ранний брак не принес счастья Бальджирме. Жизнь с мужем становится невыносимой, время показало, что Бальджирма не любила мужа, вышла за него, пожалев Ордаша. Десятиклассница, которой через сорок дней исполнялось восемнадцать лет, сама решила свою судьбу. Хозяйка дома, бабушка Делгир, сама вышла замуж в пятнадцать лет, поэтому она не осуждает девушку. «Где твои родители? – Нет у меня родителей… Я в детдоме жил». «Так вот оно что, - подумала я с волнением. – У нас почти одна судьба. Я ведь тоже жила в детском доме. Вот почему меня так невольно тянуло к нему. И я увидела в этом совпадении знак судьбы. Кто из нас не верил в юности в такую штуку, как перст судьбы? Тогда нам каждая случайность кажется значительной. Я решила: это сама судьба дарит мне счастье. А когда счастье само идет к тебе, глупо отказываться от него, этому учила меня бабушка». Так своеобразно проявляется понимание судьбы, заложенное традицией. Бальджирма не замечает слабости, нерешительности Ордаша, которые были основными качествами его характера. Она привыкла все решать сама и брать ответственность на себя. «И мне стало жаль этого парня. И по сравнению с ним я показалась себе сильной и умудренной житейским опытом, хотя он был старше меня». «Я взглянула на человека, с которым мне теперь предстояло прожить жизнь. Он безмятежно посапывал, подложив под голову ладонь. Этот покой в его жизнь внесла я. Значит, я и в самом деле очень нужна ему». Сказалось ли здесь чувство солидарности, проявленное однажды Юттой и усвоенное Бальджирмой? Автор как мастер-психолог не дает однозначного ответа на поступок девушки. Но Е.В. Золотухина-Аболина приводит исследование западного психотерапевта Э. Эриксона о том, что в раннем возрасте формируются структуры либо «базисного доверия», либо «базисного недоверия». По Эриксону, люди с базисным доверием, несмотря на столкновение в старших возрастах с коварством, ложью и обманом, сохраняют позитивное мировосприятие (23,312). Доверие или недоверие закладываются в сознание ребенка матерью. Бальджирма помнит, как хвалила мать отца детям. Но оказалось, что и Сумьян в молодости был гулякой и выпивохой. Возможно, Бальджирма усвоила не только то, как нужно относиться жене к мужу, но и надежду на исправление Ордаша. Так сюжетное развитие повести вовлекает контрастное изображение двух судеб. Судьбы человека, убежденного в своей правоте, для которого выбор есть выполнение осознанного долга, защита жизненных ценностей, и судьбы человека, не доросшего до такого понимания, неосознанно выбирающего путь, ведущий к падению, деградации. Крайней формой такого выбора и пути становится двоюродный брат героини Аркадий. Виноваты ли они сами, что так сложилась их судьба, или обстоятельства, в которых они пребывали? Но как бы не развивались обстоятельства, как они не довлела их власть над человеком, «мерзости жизни» не снимают ответственности человека за свой выбор.

У Бальджирмы сильно развито чувство собственного достоинства, оно обострено ее молодостью. Она горда, выросшая самостоятельно, привыкла брать решение вопросов на себя. Одного она не учла – ей не хватает жизненного опыта, но это дело наживное. Бальджирма не страшится людской молвы. У нее сильная воля, она не отвечает взаимностью Нарану, любящему ее. Бальджирма не может предать Нюдлю, мать двоих детей, ставшую не только подругой, но и молочной матерью ее дочери. Она не желает строить свое счастье на несчастье других. Самоотверженно борется она не только за моральную сторону жизни мужа, но и отдает для его спасения свою кровь и кожу для пересадки. Ордаш потерял ногу, это обстоятельство заставляет ее изменить решение, когда она хотела оставить его, поняв, что он не любит ее, что не ревность его мучит, а боязнь лишиться вольготной жизни. Однако ее семейная жизнь заканчивается драмой, и вот суд. Так распалась семья Бальджирмы. Автор словно проводит мысль, что порой приходится всю жизнь отстаивать, казалось бы, самый правильный, самый точный выбор. Нужна целая биография, чтобы личность осуществилась максимально и целостно, однако, случается, достаточно одного рокового решения, чтобы от нее, личности, не осталось и следа. В семейно-бытовой истории автор показал драматическую судьбу девушки, истоки которой были заложены в социально-психологической атмосфере сталинского периода. Концепция человека советского общества утверждала, что не каждый может быть счастлив в личной жизни, но счастье человека – в его нелегкой борьбе и труде во имя Родины и общего блага, что не каждый находит любовь, но каждый человек должен найти любимую работу (23).

Однако не только Бальджирма наделена своеобразной судьбой. У каждого героя есть отличительные особенности. Со своей чудинкой предстает и чабан Бада, казалось бы, персонаж второго ряда. Бада трижды теряет сберкнижку, на которой было сорок девять тысяч рублей. Каждое возращение книжки он встречает спокойно. Бальджирме порой казалось, что чабан терял ее намеренно: он то ли проверял честность людей, то ли хотел, чтобы все знали, как высоко ценят люди его честный труд, проявляют уважение к судьбе человека-труженика.

Д. Кугультинов писал, что автор повести выявил изменения в национальном характере (7,3), мы же можем отметить изменения, произошедшие в ментальности народа. Кроется она в языке произведения, женские персонажи обозначены понятием «эгч» («сестра»), обращением, бытовавшем вплоть до второй половины прошлого века. Это создавало своеобразную стилевую стихию, придавало национальный колорит. К сожалению, такое обращение ушло из жизни, что сказалось на психологическом уровне взаимоотношений людей.

В авторизованном переводе повести, которую осуществил Г. Садовников изменена позиция автора в отношении Монты. Если в издании на калмыцком языке она была изображена средоточием зла, то здесь причина страданий Бальджирмы заключена в проснувшемся чувстве любви Сумьяна ко второй жене. У Монты тоже нелегкая судьба. Тяжелой была женская доля на спецпоселении, не все могли устроить свою судьбу, выйти замуж. В повести звучит лейтмотив – жизнь сложнее и человек сложнее, чем это представляется первоначально. Главный нравственный урок повести «Судите меня сами» выражен в судьбах Бальджирмы, Ютты, Нарана, Монты, Сумъяна совершенно определенно: счастье в умении отдавать себя людям, не жалея ничего, жить с душой, открытой для добра и участия. Является ли этот урок устаревшим для новых поколений? - покажет время.

Повесть А. Кукаева «За Обью-рекой» вышла в свет в 1974 году на калмыцком языке (24). На русский язык повесть не была переведена. О трудной судьбе книги свидетельствуют рецензии на книгу и редакторское заключение, присланное из издательства «Современник» на ее подстрочник (хранится в личном архиве писателя). Рецензенты и редактор центрального издательства оценили произведение по канонам соцреализма.

Первая часть повести могла бы вписаться в современную прозу о депортации, в ней рассказывается о тяжкой доле спецпереселенцев. В тематическом плане повесть представляет один из этапов истории спецпоселения, хотя в то время было невозможно сказать открыто всю правду: почему люди живут в глухом лесу в холодных бараках, почему умирают дети, почему они голодают. Ясность пришла в эпоху гласности, когда наконец-то в стране было разрешено говорить правду о сталинских репрессиях, о депортации народов. О событиях, нашедших отражение в повести А. Кукаева, мы узнали из воспоминаний ссыльных калмыков в девяностые годы, которые хранили в памяти и сердце годы ссылки. А Кукаев поступил граждански смело, написав правду о тех горестных днях. В своей книге он правдиво, достоверно и беспощадно показал участь женщин и детей, подвергшихся испытаниям на выживаемость и человечность. Первая часть повести «Амтн дунд» («Среди людей») изображает трагические картины жизни калмыков на поселении. Наполнена эта часть повести холодом смерти, а в советской литературе проблема трагического решалась в героико-оптимистическом ключе, через связь героя с трудом, с коллективом. Калмыки, а это были женщины и дети, попали на поселение в леспромхоз «Каркатеево», который открылся с их прибытием. Из женщин создали бригады лесорубов. По меткому замечанию Э.-Б. Гучиновой (16,25), в русском языке даже не нашлось слова для обозначения женщины, выполнявшей работу лесоруба.

В центре повествования мать двоих детей Болвсн, с типичной для всех спецпереселенцев судьбой. Она работает на лесоповале, дома ждут больные сын Цецен и дочь Бора. В бараке живут несколько семей. Паек, который она получает, не хватает семье. Болвсн не ест сама, свой обед приносит детям. Перед ней возникает одна и та же проблема: чем кормить детей. Болвсн приходится обращаться к бригадиру, чтобы отпроситься с работы, она носила ему подношение. Но Борза сделал оскорбительное для ее чести предложение. Одинокая, страдающая женщина, задавленная несчастьем, не потеряла чувства собственного достоинства. Она самовольно отвозит дочь в больницу. Умирает Бора, не помогло лечение в больнице, слишком далеко зашла болезнь.

Работа в лесу требует определенных навыков. Работа лесоруба была для них незнакомой и тяжелой. Непонятно, как удобнее свалить дерево. Когда оно падало в не задуманном ими направлении, Джиргал и Болвсн, бросив пилу, спасались бегством. Болвсн переводят на обработку древесины, затем она с мужчинами вяжет плоты для сплава. Работа трудная даже для мужчин, после этого ее назначают бригадиром штукатуров, бригада заготавливает мох, строит дома. В морозы она вновь идет с бригадой на лесоповал. Только стала налаживаться жизнь Болвсн, как случилось несчастье, утонул Цецен. Она тяжело заболела, после выздоровления приходит на могилу детей. Ее сопровождает Вера, которая боится за нее. Но Болвсн мужественно переносит эту трагическую встречу: «Дорогие мои, жизнь моя, - вымолвила она сквозь прорывавшиеся рыдания. Но тут же: - Нет, не буду я плакать, вы оставили меня одну, чтобы я одна шла против ветра. Тогда я затяну пояс, как мужчина, и пойду навстречу жизни, не пропаду среди людей, - сказала она, обняв Веру. – Весной приду, поправлю могилки. Тебе нельзя мерзнуть, пойдем домой» (24,89). У героини, по существу, уже нет выбора. Кажется, уже не осталось ничего связующего ее с близкими людьми. Не остается даже самих этих людей: детей, мужа. Как частный человек героиня одинока в мире. Но в произведении нет нигде, ни в едином намеке, претензии героини к миру, нет сознания вины мира перед ней за все те утраты, за ту безысходность, в которую ставит ее судьба. Нет озлобленности, ропота. Ее сознание определено национальными традициями, выработанными тысячелетним опытом бытия, оно определено и религиозным сознанием. По природе своей оно безличностно, общенародно. Но эта сторона проблемы остается вне содержания произведения, о ней знает автор и ею руководствуется.

Писатель своеобразно подходит к решению проблемы судьбы. На роду человеческом предначертано, кому какая она достанется, считает Болвсн, а ее доля быть одной, мужественно переносить страдания и тяготы жизни. При этом автор создает психологически напряженную картину. Слова Болвсн не звучат как простая декларация, ей невыносимо тяжело, она ищет опору, и автор вводит психологическую деталь: Болвсн обнимает Веру. Порой, кажется, что позиция автора слишком жестока, что он сгущает краски, увлекаясь трагическими картинами. Но жизнь подтвердила право писателя «на сгущение красок», это было не только художественное обобщение самых мрачных картин, но эта была и стратегическая правда времени.

В осмыслении концепции человека, его судьбы немаловажное значение имеет концепт «сиротство». В повести А. Кукаева «За Обью-рекой» Болвсн присматривает за сиротой Эрдемом, мать которого умерла в первые месяцы ссылки, а отец и старший брат на войне. Отрывая от детей, она отдает Эрдему последний хлеб, делится другой пищей. Возникает тема сиротства как характерное для депортации явление. Калмыцкая пословица говорит: «Ончндян кюн укдго» («Никто не умирает от сиротства»), другая, которую приводит автор, гласит: «Амд кюн аргта» («Живой человек не пропадет») - это еще один аспект народного отношения к проблеме. Народный опыт выработал оптимистическое отношение к жизни, наделил верой в благополучный исход событий. Эрдем выживет, окончит техникум, станет работать ветеринарным врачом. Пока Эрдем – мальчик лет десяти-одиннадцати - успел окончить три класса.

Тема сиротства, становления человеческой судьбы является главной в повести А. Балакаева «Судите меня сами» и в автобиографической повести Б. Сангаджиевой «Ончня кишг–овртнь» («Сиротское счастье мое») (30; 31; 32).

В повести Б. Сангаджиевой девочка родилась в благоприятный день, и год оказался благоприятным – год така (петуха). Этот год считался легким и удачным. Из всех живых существ только курица (петух) не боится ночи и не поддается сладостному сну. Только петух предвещает наступление утра, нового дня. По буддийским верованиям, ярко-красный гребень петуха - это свидетельство того, что восход солнца всегда настанет. А белые лапки – это свидетельство захода солнца. Петух напоминает своим пением о дневных заботах людям, а вечером перед заходом солнца оповещает, что новый день непременно наступит. Имя, данное зурхачи (астрологом) в хуруле, обещало ребенку счастливую судьбу, белую дорогу (халг – это дорога). Образ дороги также имел огромное значение для калмыков. Когда путнику или человеку желали удачи во время начинания какого-либо дела, всегда желали белой дороги (цаган хаалг). Однако при рождении девочки случилось неприятное совпадение. Кто-то незнакомый в конце хотона запел горестную песню:

-Стонет птица-гусь,

Родная сторона зовет.

Судьба единственная моя,

Что уготовила в чужой стороне…

Голос был выпившего человека, незнакомый. Вновь послышалось:

- Судьба единственная моя,

Что уготовила в чужой стороне!..

- словно плача пропел, удаляясь, незнакомец.

Эта песня будет возникать и в произведениях других калмыцких писателей. Для художественной концепции произведения в осмыслении человеческой судьбы песня становится определяющей: их ждет расставание с родной стороной, ждут нелегкие испытания. Повесть в целом несет на себе черты, свойственные женской ментальности. Она насыщена символическими образами (сны героев, их ощущения, предчувствия, явления в природе, знаменующие в жизни).

Автор осмысливает глубинные пласты народной жизни: нравы, обычаи, традиции, их миропонимание и мироощущение. Сама судьба человека осмысливается как заян-предопределение: «Ууль келж ирдго, ууляс зулж болдго» («Беда не оповещает о своем прибытии, от беды не убежать»). Автор вводит и много других пословиц, поговорок, которые звучат, словно эпиграфы, помогают обозначить и раскрыть тему, углубить концепцию человека. Вот некоторые: «Ууля-ууля йовж кюн болдг, мааля-мааля йовж мал болдг» («Плача становятся человеком, мыча - коровой»); «Энчн кюн ээлмгя» («Сироту легко обидеть»); «Нойнла наадхла - толга уга улдх, нохала наадхла – хорма уга улдх» («С нойоном поиграешь – останешься без головы, с собакой поиграешь – останешься без подола»); «Давсн хуриг даладж зогсаж болдго» («Прошедший дождь нельзя вернуть») и другие. Так вырастает из образной ткани, опирающейся на народные поэтические традиции, основная концепция произведения: это повесть – фронтальное сопротивление фатуму, судьбе.

Судьба человека проверяется достоинством личности. Концепт «достоинство личности» претерпевает изменения в зависимости от времени и личной судьбы автора произведения. В повести А. Балакаева «Три рисунка» мальчик не доверяет поначалу взрослым, избегает встречи с ними, не называет свое имя. Оказывается, жизненный опыт Бори подтвержден авторитетным мнением деда Дальчи, который сказал мальчику, что нельзя верить людям, приведя при этом поговорку: «У змеи полоски снаружи, у человека – внутри» (12,24). Эта поговорка сродни русскому: «Чужая душа – потемки». Сам Дальчи обманул Борю, обещав зимой дать мешок картошки за работу пастухом. При первой встрече с Ермотиком Боря убегает. В переводе повести изменен мотив побега. Мальчик объясняет, что не хотел навредить своим присутствием Бадме. В оригинале Боря объясняет, что большие начальники бессердечные люди. Он рассказал, как его за уши выставили из вокзала. На предположение, что он баловался, мальчик ответил, что его посчитали вором, и он с достоинством заявил, что не украл ни одной картошки. Человеческая доброта стала лучшим опровержением убежденности мальчика о превосходстве зла над добром. Так в повести возникает тема человеческого достоинства, достоинства личности, имеющего неоценимое значение в судьбе человека. Она будет поднята и в судьбах детей в современных повестях Т. Бембеева, С. Байдыева.

Во время выселения какая-то часть спецпереселенцев была направлена к месту ссылки по южной железной дороге. В таком эшелоне оказались и жители села Зурмта, герои повести Т. Бембеева «Соогяс дордсн одрмюд» («Дни, обращенные в ночи») (10; 11; 12). Едут они по Казахстану, впечатления от городов и населенных пунктов у мальчика связаны с базаром, куда спецпереселенцы отправлялись покупать продукты, а когда закончились деньги, выменивают их на вещи. С теплотой вспоминает герой повести, как нестарая казашка дала ему пять долек дыни, когда он хотел выменять их на альчики (бабки-кости). Женщина не берет их, но мальчик все же оставил свое богатство ей. В вагоне ему пришлось долго объясняться с аакой (матерью), которая спрашивала, как он добыл эти лакомства. Любопытство матери не случайно, она следует народным обычаям, запрещавшим воровство.

С. Байдыев в повести «Соогин зююдн - одрин килясн» (Ночные сны - дневные заботы») (2; 3; 4) пишет, что, несмотря на сложившиеся обстоятельства, на конвой, мороз, люди старались как-то отвлечься. Иногда, если рядом не было больных, раздавалась в вагоне музыка. Собравшись в кружок, под звуки родной домбры они напевали народные песни. Автор считает, так люди противостояли беззаконию, уготованной злой волей судьбе. Некоторые взрослые отвлекались, пытаясь скоротать время и путь за карточной игрой. Сильна была воля человека, не хотел он превращаться в бессловесную скотину! И в этих условиях они осуществляют задуманное ими. Шара откликается на приглашение своих знакомых. Сообщив Эрдни, что на время уйдет к знакомым, он проникает в вагон. Охрана следила за выселенцами, считала их на стоянках, надо было как-то обмануть конвоиров. На остановке Шара перешел к выселенцам из другого вагона. С ведром воды пошел к вагону стариков, но охранник не отходил от двери и видел возвращавшихся калмыков. Шара нашел выход и разыграл с Морхадой сценку. Тот, пробегая мимо охранника, за его спиной, будто споткнувшись, упал и разлил воду. Охранник обернулся: «Ты что? Куда?» - закричал солдат. «Ой, свой вагон птирял, перепутал, болею, начальник», - на ломаном русском отвечал Морха. Пока конвоир разбирался с ним, Шара запрыгнул в вагон. Здесь ехали семь-восемь одиноких мужчин, две-три женщины и несколько знакомых семей. Стояли две железные печки, горела лампа под стеклом. Морха, несмотря на свою молодость, был человеком бывалым, известным в Астрахани вором. Эти мужчины основательно подготовились к дороге. Услышав слухи о предстоящем выселении, Морха и Бавлда решили, что надо быть с народом, понимая, что судьба беглеца будет недолгой. Из своих источников, узнав, когда начнется выселение, ночь перед выселением они провели в Астрахани, на утро, нагрузив в две тележки продукты и необходимые вещи, сами явились на станцию. Выбрали себе вагон, пригласили знакомых. Вагон жил по принципу: умирать так с музыкой, поэтому здесь были и домбра, и гармошка. Контрастирующие мотивы проявления чувств – излюбленный прием реалистического письма автора. Это улыбка сквозь слезы. Автор пишет, что, на его взгляд, в каждом вагоне была у людей своя жизнь. Морха делится своей печалью с Шарой: «Что делать? Во многих вагонах больные, голодные и замерзшие. Как мы можем помочь им? Что можем сделать? Была бы возможность, я бы приложил все силы, чтобы облегчить их участь. Я встретился с теми, кто находился в вагонах рядом с нашим вагоном; мы дали нуждающимся, больным продукты, теплые вещи». Это были воры «робингудовского» склада, они всегда делились, как в древние времена в калмыцкой степи угонщики табунов, с бедными и обездоленными. В статье не затрагивается такая сложная социальная проблема, как «абречество» среди калмыков, это тема специального исторического исследования. В первой партии Шара выиграл, приступая к дальнейшей игре, добрым словом вспоминает Фатиму, считает, что та тысяча рублей, которую она дала ему на дорогу, принесет удачу. Но, очевидно, не для такого дела давала деньги сердобольная женщина, не повезло ему. На следующий день Шара перешел в свой вагон, но, договорившись с напарниками, что вернется, он вновь при удобном случае уходит к ним, чтобы отыграться.

Автор показал, как на месте поселения десятилетний Санджи дважды идет в баню и каждый раз выносит по буханке хлеба, полагавшегося на спецпереселенца. Мать ругает сына, но тот говорит, что хлеба много, хватит на всех, он видел, как раздатчики, приписывая количество помывшихся в бане, забирали хлеб себе. Когда Санджи сходил в баню в третий раз, мать в отчаянии грозит ему пальцем. На этом обрывается повествование – есть надежда на спасение и в то же время писатель показал, что не все можно решить традиционными нормами морали. Возникает философский вопрос: все ли дозволено во имя собственного спасения? К сожалению, ранняя смерть не позволила писателю дать ответ на этот важнейший вопрос. Писатель заметил те плевела, которые начали пагубно воздействовать на нравственное состояние народа. Буддизм относил воровство к десяти черным грехам, калмыки избегали совершать подобные грехи.

Автор показал жизнь во всей ее наготе, в сложности человеческих характеров и поступков. При этом он вводит в содержание повести необычные для традиционной калмыцкой литературы героев. Главное в их судьбах – человеческая сущность, достоинство личности, непреклонность перед обстоятельствами даже в самых трагических случаях. Образами Шары, маленького Санджи писатель решает одну из творческих задач создания характера – вопрос об осознании человеком своих возможностей, своеобразие индивидуальных особенностей, которыми он располагает и применение их в своих устремлениях. Эти и многие другие родственные герои в созданном писателе художественном мире отчетливо трагически противостоят заведенному порядку бытия, которому склонна подчиняться основная масса других обитателей. Подобное изображение героев – это право художника на раскрытие внутренних противоречий бытия, поиски истины. В то же время в повести проблематика, связанная с активностью и ответственностью усложняется. Проблема ответственности связана не только с вопросом о возможностях или бессилии героя, о целесообразности его действий, а скорее с абсолютным постулатом, герой действует по принципу: «Ни для кого, для себя самого». Все герои этой повести уже в силу своего социального положения (пребывание в ссылке) находятся в крайне предельной, пограничной ситуации, когда, казалось бы, страх перед смертью, инстинкт самосохранения должны вытеснить все другие чувства. Как же ведут себя люди, когда сопротивление сталинскому режиму кажется бессмысленным? Нет, не бессмысленно! - утверждает своей повестью С. Байдыев. - Человек, представляющий народ, не должен быть игрушкой обстоятельств. Концепция человека в его отношении к общественной деятельности во многом определяет художественные компоненты повести, начиная от способа построения характера, вплоть до сюжетостроения и композиции. Преодолевается концепция бессилия человека перед лицом трагических обстоятельств, бесперспективности человеческой личности, индивидуальной судьбы. В результате создается историческая перспектива, а не физиологическая обреченность.

Судьба человека получает свое развитие на определенном пространстве, осуществляется через концепт «пространство». Действие во всех произведениях о депортации народа разворачиваются на огромном сибирском пространстве: от Урала до Сахалина, от Алтая до Северного Ледовитого океана. А. Овчаренко писал: «Турецкий критик Рауф Мултлуай остроумно заметил, что в классической русской литературе Сибирь часто «завершала последнюю страницу, заключала развитие сюжета (Нехлюдов едет в Сибирь, туда же отправляют многих героев Достоевского)». Советский литературовед с гордостью заключал: «изменение этой ситуации знаменательно и для Октябрьской революции, и для порожденной ею литературы; возник новый взгляд на Сибирь, увиденную, прежде всего, благодаря романам Георгия Маркова – глазами революционеров». Однако делать такие выводы оказалось преждевременным. В литературе не переставали видеть Сибирь глазами зека (заключенного). Действие в произведениях А. Солженицына, В. Шаламова, А. Жигулина, Л. Разгона, В. Гроссмана, Л. Гинзбург и многих других писателей разворачивается в сибирских лагерях. В этой связи предстают интересными рассуждения С. Дмитренко о пространственных доминантах в произведениях русской литературы. Он пишет, что восприятие земного, мирового пространства, переданное в русской литературе, должно быть осмыслено не только как внутренняя принадлежность национального субъекта, но как, во всяком случае, источник, развивающий наши представления о художественных принципах изображения пространства в любом произведении, не только повествовательном. Например, во множестве лирических сочинений русских поэтов показана пространственная необъятность России – уникальная особенность нашей страны, причем тональность при создании образа русского пространства невероятно разнообразна. Он обращает внимание на пространственные точки внутри России, которые сложились и приобрели литературную содержательность. Так, когда Некрасов работал над поэмой «Кому на Руси жить хорошо», в одном из набросков без каких-либо пояснений написал следующее (о Грише Добросклонове):

Ему судьба готовила

Путь славный, имя громкое

Народного заступника, Чахотку и Сибирь…

Здесь «Сибирь» - вполне литературно освоенный топоним, это не просто некая территория, а место принудительного выселения, место наказания. Далее, он продолжал, именно литературная «Сибирь» подчеркивает центростремительность в нашем восприятии пространства. «Сибирь» не место жизни, это место прозябания, столь же враждебное, как и пресловутый «Запад». И столь же условное». При этом замечает он, такое представление продолжается вплоть до наших времен. В кинокомедии «Кавказская пленница» в ответ на просьбу Джабраила прибавить к выкупу за невесту «бесплатную путевку» Саахов шутит: «В Сибирь!» (20, 97). Подобная шутка звучит и в фильме «Бриллиантовая рука». Случайный знакомый приглашает контрабандиста в гости на Колыму, а тот говорит: «Нет, лучше вы к нам!».

В произведениях сибирских писателей запечатлен коренной сибиряк. В. Распутин так охарактеризовал отличительные черты, свойственные характеру жителей этого края: «Больше всего в нем (т.е. в «сибирском характере»), пожалуй, взятой в собственность личности». «Сибиряк с самого начала был замешан на личностных качествах, - указывал писатель, говоря об основных особенностях воплощенной в его творчестве целостной философско-этической концепции личности. - Сибирь заселяли люди отчаянные, - те, у кого были причины искать пристанища в далекой, неуютной земле, кто надеялся здесь среди воли и справедливости, которых недоставало ему на прежней родине, кто во имя праведности обновленного коллективного закона сбивался в общины и расчинал деревни, не замусоренные попервости пустолюдием, и кто, полагаясь только на себя, в одиночестве уходил в глухие углы. Во всех случаях это требовало недюжинного духа» (29,12). Г.И. Успенский, сравнивая в конце 19-го века «кержаков» (коренных жителей Сибири) с переселенцами из центральной России, отмечал, что последние во многом утратили присущую сибирским крестьянам способность жить на свете «своей головой», «своим умом» (34, 287). Этой причиной замечательный русский публицист объяснял неудачи, которыми заканчивались все попытки слить и тех, и других в единую сельскую общину. Вот с какими людьми предстояло жить переселенцам, не знавшим хорошо русский язык.

Своеобразен концепт «время», которым отмеряет проведенные в ссылке годы повествователь в повести нового времени Н. Бурулова «Вожделение сына» (13; 14). Он применяет народную мудрость, выражая ее словами: «Время – судья. Время – лекарь. Согласно этой правде прошли четырнадцать жестоких зимы». И в повести А. Балакаева «Судите меня сами» время выступает судьей человеческой судьбы, оно же лечит душевные раны. Такое же осмысление времени предстает и в повести А. Джимбиева «Когда человеку трудно» («Шиндя»).

Иное представление о времени в повести 70-х годов А. Кукаева «За Обью-рекой». Политический статус ссыльных, тяжелые условия жизни наложили отпечаток на представления героев. Концепция времени связана с представлением о личной ответственности. Волей исторических обстоятельств спецпереселенец является фатальной детерминированной личностью. Проявить протест против социальной, исторической предопределенности он не может изначально. Поэтому словно не ощущают время герои А. Кукаева. Наран в повести «За Обью-рекой» говорит: «Человек, занятый на работе, не замечает, как приходит и как уходит время».

Другой характерной особенностью повести в осмыслении судьбы человека является концепт «природа». Повесть начинается с описания холодов. Северная природа воспринимается как враждебное явление. Пейзаж выступает в каком-то уныло-однообразном ракурсе. Однообразная повторяемость создает основной тон описаний быта ссыльных. В описании природы, хотя и есть элементы красоты, но они сравниваются с жизненно необходимыми явлениями: «Людям, не знающим, что это такое, можно дать их, как необычную конфету. Они сверкают белизной, как сахар». Здесь свисающие с крыш сосульки льда сравниваются с лакомством, которого были лишены в то время многие.

Пейзажные картины выполняют функциональную роль. Сменой времен года повествователь как бы движет сюжет: «Лес начал зеленеть, снег опал к земле, с крыш свесились сосульки». «Незаметно подкралась холодная осень…» «Снова наступила весна». «Приходит весна, кончается лето, наступает осень, сменяется зимой – не успеваешь заметить, как проходит год». «Пришла осенняя прохлада. Солнце ушло далеко, по утрам и вечерам стало холодно, начались дожди, дни стали сумрачнее. Уехала молодежь поступать. Лишь со школьного двора раздавались громкие голоса детей. Уехали и студенты Сургутского техникума». «Пришла весна, растаял снег, сошел лед, снова наступили теплые дни».

В психологическом плане пейзаж не несет известную нагрузку. Изменение картины природы ведет к тому, что приводит к напряжению физических усилий в трудовой деятельности ссыльных. «… в последние дни работа была усилена, установили, сколько домов надо подготовить до первого снега». «Снова лес ярко зазеленел, запели птицы. Бембя освоился с работой, он уже знал, какую работу делать весной». «Весна приближалась. Дни становились теплее, плотный снег слежался, стал выдерживать человека, раньше по лесу нельзя было ходить без лыж». О своеобразной сопряженности жизни человека с состоянием природы свидетельствуют и следующая картина, представленная повествователем: «Пошел снег - первая весточка приближения зимы. Если выпал снег, то не тает до весны. Не стало слышно птиц, гнездившихся в водоемах. Все учреждения: интернат, строительные участки – стали запасаться топливом. Опавшие листья преобразили лес, оголившийся в одно мгновение». Время года имеет определяющее значение для жизни северян, после осенних дождей к нашим героям можно добраться только после того, как мороз скуют водоемы. После весенних дождей, наступает бездорожье. Отличительная особенность повествования заключается в том, что на переднем плане выступают картины жизни, связанные с зимним периодом. Это своеобразная психологическая рефлексия, страшная зима сорок четвертого года навсегда запечатлелась в памяти писателя и отразилась в «сознании» автора.

Вовлечение в повествовательную ткань произведения национальных мотивов, позволяет увидеть особенности менталитета народа. В произведениях калмыцких писателей составными компонентами ментальности героев выступают фольклор, религия, в которых отразились картина мира, присущая степняку-буддисту.

_____________

1.Антология концептов / Под ред. В.И. Карасина, И. А. Стернина. В. 2-х тт. Волгоград, 2005

2.Байдыев С. Сеегин зююдн – эдрин килясн. Тююкин тасрха // Теегин герл. 1992, № 8.

3.Байдын С. Сёёгин зююдн – одрин килясн: Тююкин тасрха // Хальмг унн, 1991, мёрин сарин 1, 9, 10; мога сарин 1, 2; лу сарин 27

4.Байдын С. Сёёни зююдн – одрин килясн // Хальмг унн, 1993, туула сарин 20

5.Бадмаева Б. Б., Гей В.А. Наш современник – в жизни и в литературе. Советская калмыцкая проза. Элиста, 1976

6.Балакаев А. Три рисунка. Маленькая повесть. Авторизованный перевод А. Исбаха. М., 1964

7. Балакаев А. Судите меня сами. Элиста, 1972

8.Балакан А. Гурвн зург. Элст, 1963

9.Балакан А. Заргим эврян кетн.Элиста, 1969

10.Бембеев Т. Дни, обращенные в ночи //Комсомолец Калмыкии, 1991, 12, 14, 16, 19 марта

11.Бембеев Т. Дни, обращенные в ночи //Теегин герл, 1993, №4

12.Бембеев Т. Соогяс дордсн одрмюд // Хальмг унн, 1988, №№ 242 - 243, 246, 247 - 248

13.Буурла Н. Эцкин заян // Теегин герл, 1991, № 8; 1992, № 3

14. Буурла Н. Ширгсн нульмсн. Элиста, 1997

15. Вопросы литературы. 1975, №2

16. Гучинова Э.-Б. Внуки Сибири: память в третьем поколении // Шевенова С.И., Гучинова Э.-Б. Память в наследство. СПб., 2005

17. Джимбиев А. М. Кююнд му узгдхля. Тююк.Элиста, 1968

18. Джимбиев А. М. Когда человеку трудно. Повесть. Элиста, 1969.

19.Джимбин А. Шиндя. Тююк. Элст, 1974.

20.Дмитренко С. Беллетристика породила классику (К проблеме интерпретации литературных произведений) // Вопросы литературы, 2002, сентябрь-октябрь

21.Зусман В. Г. Диалог и концепт в литературе. М., 2001

22.Зусман В. Концепт в системе гуманитарного знания. // Вопросы литературы, 2003, март-апрель

23.Золотухина-Аболина Е.В. Современная этика: истоки и проблемы. – Ростов-на-Дону, 1998

24.Куукан А. Обин ковяд. Элст, 1974

25.Кузнецов К. Концепт в теоретических построениях Ж. Делеза (Реконструкция концепта «литература») // Вопросы литературы, 2003, март-апрель

26.Память в наследство. Депортация калмыков в школьных сочинениях // Сост. Шевенова С.И., Гучинова Э-Б. – СПб.: Алетей, 2005

27.50/50: Опыт словаря нового мышления / Под. общ. ред. М. Ферро и Ю. Афанасьева. М.: Прогресс, 1989

28.Пюрбеев Г.Ц. Концепт судьбы в культуре монгольских народов // Теегин герл, 1998, №6

29.Распутин В. Моя и твоя Сибирь. М., 1985

30.Сангаджиева Б. Ончня кишг – овртнь // Теегин герл, 1992, №№ 5,7

31.Сангаджиева Б. Ончня кишгнь – овртнь // Хальмг унн, 1993, № 3

32.Сангаджиева Б. Сиротское счастье мое».Элиста, 1996

33.Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997

34.Успенский Г. И. Советская Россия, 1977, №3

35.Утехин Н.П. Черты неповторимого. М., 1980

Рецензии