Дионисийский мистицизм в античном обществе
Курсовой проект - Культура и искусство
Другие курсовые по предмету Культура и искусство
?иониса. Так Oleiai минийского клана продолжали родовое преемство первых менад. О Семахидах читаем у Стефана Византийца, что так звался "дем в Аттике, от Семаха, - у него же и дочерей его гостил Дионис; от них, т.е. от дочерей Семаховых, пошли жрицы Дионисовы". Не следует забывать и свидетельство Диодора о менадах исторической Греции: все девушки в тех городских общинах, где введены триетерии, должны по отеческому обычаю и священному уставу, за исполнением которого блюдут городские власти, в дни, назначенные для оргий, брать в руки тирсы и соучаствовать в радениях, восклицая "эвой" и славя Диониса, - женщины же замужние должны, каждая с тем сонмом, к которому принадлежит (kata systemata), приносить совокупно жертвы богу и энтузиастически священнождействовать, по чину и преданию оргий, и вообще всячески провозглашать и прославлять присутствие Диониса… Во главе сонмов стоят их предводительницы ведущие "феорию" "в горы" (eis oros); это посвященные менады преемственно продолжающие родовое (по женской линии) служение; их окружают замужние гражданки, приписанные к соответствующему сонму, - некоторые из них, быть может, причислены к самому роду; меж тем как женщины активно участвуют в коллективных ("оргийных") жертвоприношениях и иных таинственных священнодействиях, девушки составляют как бы сопутствующий им хор.
Таким образом, становится очевидным акт всенародного почитания Диониса. На фоне чего следует отметить немаловажную черту женского оргиазма - каждая участница подобных празднеств сочетала в себе две разных роли - обрядовую и мифическую. Каждая женщина, идя в сонме, и исполняя положенные ритуалом действия, она постепенно вживалась в роль той мифической вакханки, которая жила в сказаниях о Дионисе, и принимала в них непосредственное участие. Для такой женщины участвующей в празднестве буйные танцы сменялись вином, питьё которого и являлось средством достижения единения с Дионисом. Бог вводил её в транс, который являлся источником освобождения. Каждый участник нуждался в нём для перехода. По окончанию необузданных танцев, противоядием для разгорячённых женщин являлся обычный сон. И как видим неслучайно именно это состояния транса и необузданной, льющейся через край жизненной силы вакханки заметил Овидий в своих "Тристиях":
Как, острием пронзена, не чувствует раны вакханка,
Дико взывая в ответ зовам эдонских теснин:
Так загорается грудь, поражённая тирсом зелёным;
Так, воскрыляясь, душа боли не помнит земной.
В таком трансовом состоянии перманентного экстаза женщина, в которой в этот миг оживала неукротимая менада, переживала весь спектр психоделического катарсиса. Вся основная, полуспонтанная жертвенная практика исполнялась в этом изменённом состоянии сознания. Имея природу омофагии, сакральная природа и значение дионисийской жертвенной практики, как и прочие элементы ритуала, полностью определялось содержанием дионисийского мифа. Сюжет мифа говорил о жестокой смерти, которой был подвержен Дионис в раннем детстве, когда коварные титаны хитростью овладели им, и разорвав на части пожрали его плоть. По одной из версий мифа кровь бога обратилась вином, и вместе с плотью титаны причащались его кровью, которая была винои. Это был первый в религиозной истории эпизод с участием причащения плотью и кровью бога, который впоследствии был заимствован христианством, для образа своего божества, так же имеющего, мученическую и воскресающую участь.
Сакральная суть ритуала, в котором женщина-менада разрывает жертву, и насыщается ей, становясь прообразом сюжета об умирании Диониса, всегда сохранялась, варьировалась лишь сама жертва, которая должна воплощать бога… Съедение плюща менадами первоначально рассматривалось как поглощение бога, то же значение имело и выпитие вина - крови Дионисовой. Отсюда развивается образ жертвенного виноградника Дионисова, в котором Титаны разрывают бога: "виноградник был угрюм, и мрачен виноград, и как бы плакала гроздь". Из растерзанных внутренностей бога брызнуло на землю вино. Идея божественных страстей и божественной смерти, возникшая отнюдь не из условий земледельческого быта, первоначально ей чужого, - в соприкосновении с ним естественно вобрала в свой оргиастический круг все родственные ей элементы оргиазма аграрного и все согласующееся с ней представления из области аграрной демонологии.
Разрывание змей менадами имеет, по-видимому, магический целью высвобождение плода из его оболочек и служит заклинанием, вызывающим из недр земных, долженствующего родиться младенца-бога. Но едва вызванный из недр младенец встречает в своих пестуньях убийц… Женщины немедленно исполняются неистовым голодом и растерзывают младенца. Вероятно он внезапно вырастает в их мужа, в жертвенного оплодотворителя, которым они жаждут наполниться. Отсюда многочисленные следы священного детоубийства в женских оргиастических сонмах.
Принимал Дионис и облик козла. Одним из его прозвищ было Козленок. В Афинах и в арголидском городе Гермигоне существовал культ Диониса, "носящего шкуру черного козла". Бытовало предание, что этим наименованием бог обязан тому, что однажды предстал в подобной шкуре. В районе виноградарства Флиунте, где осенью равнина покрывалась рыжей и золотой листвой увядающих виноградных лоз, издревле высилось бронзовое изваяние козла. Чтобы оградить от порчи свои виноградники, местные виноградари покрыли его золотой пленкой. Возможно, это изваяние из?/p>