Дионисийский мистицизм в античном обществе
Курсовой проект - Культура и искусство
Другие курсовые по предмету Культура и искусство
дствии, вероятно, доработали согласно своей ментальности. Что в свою очередь так же, лишь подтверждает общеисторическое мнение о взаимопроникновении культур и верований народностей, населявших средиземноморский регион. Ровно как подтверждает и мнение о том, что хетты, хурриты, финикийцы, минойцы, эллины, отчасти египтяне, малоазийские кельты, лигуры, этруски, наконец римляне - все эти народы и племена, даже сохраняя "культурную автономию", внесли существенный вклад в формирование единой средиземноморской культуры, кульминацией которой стала культура Древней Греции и Древнего Рима. На примере дионисийского и прадионисийского мистического образа божества, основой которого является мученическое умирание и следующее за ним воскресение, мы можем увидеть культурно-религиозную аналогию во многих традициях упомянутых народов. Общая всем видам древнейшего религиозного миросозерцания мысль о коррелятивной связи между смертью и половой силой, о зависимости земного плодородия и чадородия от воль подземных, поскольку она раскрывалась и в культурных сношениях с семитами, воплотилось в служениях Мейлихию (Молоху), подземному Зевсу, другому лику Зевса небесного, и Мейлихии - Афродите (Астарте).
Не подлежит сомнению, так же и влияние Египта на духовную жизнь Греции. Уже сам Геродот отводит Египетскому мистицизму роль своеобразного, религиозного предшественника мировоззрения эллинов: "Имена двенадцати богов восходят к египтянам, а от них заимствованы эллинами. Египтяне также были первыми, кто стал воздвигать богам алтари, статуи и храмы и высекать изображения на камне. Что это именно так, мне пришлось во многих случаях убедиться на деле".
Невзирая на то, что до обретения Дионисом своего имени, объективно его культ не представлял собой какой-то единой взаимосвязанной структуры, и соответственно, его разрозненные религиозные группы, существовавшие в Греции, практически не имели сношений между собой - легко можно заметить одноприродность и сакральную схожесть прадионисийских мистерий. Вероятно, именно это внутреннее, мистическое и обрядовое сходство и стало тем необходимым свойством, которое требовалось для их дальнейшего взаимного притяжения и оформления в новый единый образ под именем Диониса.
В синтетической характеристике, сколь дионисийского, столько же и прадионисийского оргиазма надлежит отметить, как более или менее определенно и полно выраженную тенденцию религиозной мысли, три черты:
) отождествление оргиастической жертвы, первоначально человеческой, с божеством, коему она приносится, или с коррелятом этого божества;
) отождествление участников оргий, поскольку они испытывают состояние энтузиазма, или богоодержимости (bakchoi), с самим божеством;
) двойственное представление о божестве: а) как о владыке верхней и нижней или подземной сферы вместе: б) как о жреце и, в частности, жертворастерзателе (омофагия) с одной стороны, жертвоприносимом, "страсти" претерпевающем и умирающем с другой.
Это двоение объясняется тем, что божество одновременно мыслится как принцип жизни и смерти, и, в качестве последнего, как принцип жизни и смерти в активном и пассивном его значении, - т.е. как божество вместе и умерщвляющее, и умирающее.
Существует бесспорное множество оснований, полагать, что своё начало архаическое прадионисийство находит в религиозных верованиях широко распространённых на территории доэллинистической Греции. В основе мировоззрения данных верований лежало поклонение двойственному, изначально женскому божеству, целостность образа которого, не мыслилась без своего мужского дополнения. Верховным образом данного божества почиталась единая пребывающая богиня, а её мужской коррелят имел в себе черты гибнущего и воскресающего - жертвенного образа божества. Подобное мировоззрение иллюстрирует свои корни, протянутые из глубины древних анимистических верований связанных с культами поклонения окружающей природе, из чего вполне логично следует подобный муже-женский божественный коррелят, женская ипостась которого олицетворят собой живительную силу природы, тогда как мужская - её постоянную цикличную изменчивость.
Основными чертами обрядовой практики данных верований являлись жертвоприношения. Во время дионисийских мистерий вместо животного на куски разрывали человека. Так обстояли дела на островах Хиос и Тенедос. А в местечке Потния, в Беотии, бытовало предание, согласно которому козлопожирателю Дионису в прошлом приносили в жертву ребенка, которого лишь позднее заменили козлом. В Орхомене, как мы знаем, в жертву приносили женщин древнего царского рода. Человеческая жертва, видимо, служила воплощением бога. Но, впоследствии, человеческое жертвенное заклание, вынуждено было быть заменённым, на более безобидный вариант - принесение в жертву животного, что в свою очередь делало такой обряд более толерантным к омофагии, не имеющей в данной интерпретации черт каннибализма. Тем не менее, переход от человеческих жертвоприношений к животным, не мог быть столь резким и кардинальным, поскольку это могло сильно пошатнуть сакральную суть ритуала, всегда обусловленную событиями мифа. Для плавности перехода, жертвенному животному изначально придавался человеческий облик. Например, на острове Тенедос новорожденному теленку, приносимому в жертву Дионису, надевали на ноги котурны, а с его матерью-коровой обращались, как с роженицей… Эти странные ритуалы сами были искажениями более древнего и грубого обычая жертвопр