Человек в контексте антиутопического сознания ХХ века
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
171;осевое время, смысл которого не в том, что нечто, одинокое сегодня, будет торжествовать, омассовлятьться, тиражироваться завтра, а, наоборот, в том, что нечто было один раз и потому будет вечно. Забившись в невидимый телеэкрану угол, Уинстон судорожно покрывает лист каракулями: Времени, когда истина существует и что сделано, то сделано,- от времени единообразия, от эпохи Большого Брата - привет! - и, вдруг осознает, что хотя никто никогда, кроме Полиции мысли не прочтет его слова, они каким-то образом продолжат преемственность человечества.
На роль Великого Инквизитора этого общества писателем избран интеллектуал О'Брайен: его ум и тонкость признает скептик и вольнодумец Уинстон. Сочетая физические пытки с изощренной софистикой, О'Брайен ставит и решает чисто интеллектуальную задачу - перестройку сознания. В подвалах Министерства Любви он ведет со своей жертвой высоколобые диалоги - метафизические, философские, богословские. То, чего он добивается от Смита - всепоглощающей любви к Большому Брату, формулируется не как слепая преданность, а как единство слова, чувства и поступка.
На первый взгляд роман Оруэлла в структурном отношении может показаться фрагментарным, мозаичным, состоящим из разрозненных пластов: дневника главного героя, отрывков из сочинения Голдстейна, вкрапленных в романное пространство, приложения и собственно текста от автора. Но все эти компоненты несут большую содержательную и функциональную нагрузку и при всей своей внешней самостоятельности представляют звенья общей цепи.
На важность места дневника указывает его графическая выделенность и ритмико-стилистическое своеобразие. Введение в роман дневника Смита мотивируется характером героя, его одиночеством, духовным сиротством и предшествующей конкретной ситуацией - увиденным в кино. Объем сделанных Смитом записей невелик - их менее десяти, и наличествуют они лишь в первой части книги. Месяц - таков фактически период ведения дневника, хотя непосредственное действие антиутопии длится почти год. Однако временное пространство дневниковых записок гораздо шире: умение пишущего дневник из настоящего бросить взгляд на прошедшее - свидетельство его способности победить тем самым свою подчиненность трагическому настоящему.
Однако дневник Смита - не исповедь, хотя именно на экстазы откровенности, смитовские распятия и рассчитывает ОБрайен, экспериментирующий над чужим я. Для ОБрайена дневник Уинстона - пример мыслепреступления в действии, исходная точка задуманной интриги, рискованной для Смита игры, ведущей его к полной капитуляции, к идеальной отрицательной величине.
Если дневник Смита - хроника ординарных проявлений личной жизни с ее ужасными, но привычными атрибутами, то запрещенный трактат Голдстейна - средство перевода мелочей повседневного быта в крупный план. Раздвигая временные рамки повествования до нескольких десятилетий, автор трактата тезисно излагает концепцию государства, основанного на идее олигархического коллективизма. Книга в книге - ввод в историю, расширение смысла происходящего до масштабов истории. ОБрайен, принимающий на себя роль дьявола-искусителя, подсовывающий Смиту еретическую книгу - своеобразный запретный плод с древа познания, тем самым провоцирует его на новое грехопадение.
Стремление Смита изменить политический строй, сделать страну свободной, вернуть ей историю приводит к тому, что его самого и его возлюбленную Джулию садят в тюрьму, находящуюся в министерстве Любви. Там его пытают и заставляют отказаться не только от своих взглядов, но и от самого главного, что еще может спасти мир - от любви. В комнате 101, куда его приводят для самой изощренной пытки, он предает Джулию. В этой комнате пытают страхами. Если человек может вытерпеть самые любые физические пытки, то страхи, живущие на самом дне его души, ему вытерпеть не под силу. Смита пытают клеткой с крысами, поднеся ее к самому лицу. И тогда в ужасе он кричит: делайте это с другими, только не со мной, пытайте так Джулию, но не меня. А это уже конец, после этого спасти человека и страну невозможно.
антиутопия роман классик любовь
2.2 Концепция любви в романах-антиутопиях
Бурные перемены происходят с героями антиутопий после того, как они встречают свою настоящую любовь. В романе Замятина трагедия героя познается двояко: через его суждения и через художественное своеобразие его дневниковых заметок. Кажется, что это записи двух человек, настолько они различны: до встречи с 1-330 и после зарождения любви. В дневник влюбившегося ученого вторгаются новые слова, новый ритм, новые интонации, уничтожающие стилистическое хладнокровие. Вначале Д-503 описывает наблюдаемые облака, как нелепые, безалаберные, глупотолкущиеся кучи пара, ведь небо (по установкам Единого Государства) должно быть всегда безукоризненно голубым, стерильным и безмятежным. Но влюбленный герой по-новому смотрит на облака. Они мешают ему, тревожат ум, привыкший мечтать формулами. И однажды он даже скажет, что любимая зацепилась глазами за облако, плывущее неслышно, медленно, неизвестно куда.
Д-503 ощущает многогранность и многозначность мира, пестроту его красок и форм. Ранее все воспринималось однозначно-постоянно: голубое небо, розовые талоны, дающие право опустить шторы и заняться любовью, серые одежды на всех, золотые нагрудные жетоны с номером. Полюбив, математик видит мир иным: жемчужным, золотистым, красным