Финансово-хозяйственная деятельность органов земского самоуправления в Беларуси в 1911-1914 гг.
Дипломная работа - История
Другие дипломы по предмету История
сённая кадетской фракцией, касалась городских средств и переносила на казну половину расходов городов на полицию, другая же была ещё в комиссии взята из октябристского проекта и устанавливала возмещение из казны земствам 1/3 расходов по призрению душевнобольных [43, c. 126].
Против обеих поправок горячо возражали представители министерства финансов. Они предостерегали Государственный Совет от согласия с думским проектом, от этого жеста влево, этой практически невыполнимой уступки. К счастью, Государственый Совет, вопреки его постоянному отношению к думским решениям, принял законопроект в том виде, как он вышел из рук III Государственной Думы.
Таким образом, новый закон об увеличении земских финансов лишь частично удовлетворил потребности местного самоуправления в денежных средствах. Несмотря на тенденцию увеличения доходов земских учреждений в начале ХХ века, в 1890 г. доход земств в 34 губерниях составлял 88,563 млн. рублей, в 1903 - 99,499; в 1906 - 124,225; в 1910 - 167,888; в 1912 - 220,168 млн. рублей; в 1913 - 290 млн. рублей; в 1914 - 300 млн. рублей [48, c. 76]. Этих средств явно не хватало для удовлетворения культурно-хозяйственных нужд населения.
Следует особо подчеркнуть, что земельные имущества различных категорий населения облагались земскими сборами неравномерно и несправедливо. Так, одна десятина земли сельских обществ облагалась 17,6 коп., удельные земли - 8 коп., казённые - 4 коп [49, c. 36].
Ограниченность финансовых средств у земских учреждений, непропорциональность налогообложения различных сословий накладывали свой отпечаток на характер деятельности органов самоуправления.
ГЛАВА 2. ОСОБЕННОСТИ ФИНАНСОВО-ХОЗЯЙСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОРГАНОВ ЗЕМСКОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ В БЕЛАРУСИ
.1 Введение земских учреждений в белорусских губерниях
Одним из подлинно роковых вопросов правительственной политики в западных губерниях, четко обозначившим пределы возможностей власти, была земская реформа. С эпохи Январского восстания миф об исконной русскости края подразумевал тему земства, которое отнюдь не только славянофилы воспевали как самобытную русскую форму организации низовой общественной жизни. Еще один из подчиненных Муравьева снискал расположение начальника, представив тому, наряду с соображениями о вытеснении польских помещиков, еще и проект сплочения всех русских сил в Западном крае вокруг земского самоуправления, начиная от всесословного волостного земства: Горсть местного русского дворянства, духовенства и купечества, в совокупности с призванным к жизни и участию крестьянством, должны выработать хозяйственное и административное управление в Западном крае, - само собою, при энергическом содействии русского общества и Правительства. Таким образом, Западно-Русскому краю выпадает жребий опередить население Центральной России в образовании прочного общественного строя из различных элементов и практически решить вопрос о земстве, к теоретической обработке которого призваны лучшие силы нашего русского общества. И это был далеко не единственный в 1860-х гг. прогноз такого рода [53, c. 56].
На деле и виленские, и киевские генерал-губернаторы не пытались опередить внутренние губернии в земской реформе. На прагматическом уровне принятия решений ссылка на безраздельное преобладание польского землевладения блокировала попытки оживить общественную самодеятельность русского элемента. Более того, еще до полного подавления восстания высшие администраторы Западного края сформулировали обязательные условия, на которых в более или менее отдаленном будущем, по их мнению, только и можно было бы учредить земства. Киевский генерал-губернатор Н.Н. Анненков в ответ на запрос Министерства внутренних дел заявил в 1863 г., что для этого необходимы специальные нормы представительства, обеспечивающие перевес русским землевладельцам и крестьянам, отдельная квота для православного духовенства. Для достижения сколь можно более надежного перевеса русской стороны Анненков предлагал понизить по сравнению с Великороссией земский имущественный ценз - типичный пример демократизирующего эффекта деполонизации. Евреям надлежало полностью перекрыть доступ в земство. За полвека до принятия закона 1911 г. киевский генерал-губернатор предвосхитил его общую концепцию. Впрочем, приписать это следует не прозорливости Анненкова, а косности официального дискурса о проблеме земства в Западном крае [44, c. 118].
После 1870 г. обязательным условием учреждения земств в Западном крае стали считать увеличение доли русских землевладельцев до половины от общего числа, а принадлежащей им земли - до двух третей от общей площади частного землевладения. Хотя планка была поставлена высоко, обсуждение перспективы земской реформы среди местных администраторов, особенно в Юго-Западном крае, время от времени возобновлялось. После т.н. земской контрреформы 1890 г., усилившей в Великороссии контроль губернаторов за земством, стало легче полемизировать с теми, кто более всего опасался засилья поляков в выборных органах самоуправления.
Принятие Положения 1890 года вытекало из консервативной политики Александра III. Произведенные изменения были направлены на уменьшение демократического и всесословного компонента в деятельности земских учреждений [61, c. 93].
Дискуссия на тему введения земств в Западном крае и их либерализации получила новый импульс после назначения министром внутренних дел И.Л. Горемыкина, бюрократа, имевшего в мол