Традиции русской литературы в новеллистике М.А. Булгакова
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
е действия к осени 17-го незабываемого года (Полотенце с петухом) никак не отразилось в сюжете цикла. В Записках нет никаких признаков революционных событий в деревне, в них - атмосфера российской глубинки предреволюционных лет с подчёркнутой неподвижностью. Автор помещает героя в обстоятельства текучей реальности русской провинции, где время и пространство циклически недвижимы, замкнуты: Видишь одно и то же, одно…, Молчание, молчание кругом, Целыми днями и ночами лил дождь, и капли неумолчно стучали по крыше, В один из таких вечеров…, Шёл бой. Каждый день он начинался утром при бледном свете снега, а кончался при жёлтом мигании пылкой лампы-молнии /…/ Вечер тёк в комнату… [Булгаков, М.А., 1992г. - Т.1: 84].
Монотонность создаёт впечатление бессобытийности, статики. Такой способ изображения приближает писателя к традициям русского малого жанра с его рассказовой манерой и в то же время входит в резкое противоречие с тенденциями динамической прозы 20-х: Едешь … медленнее пешехода [Там же: 72], Прошёл год… Так же, как и сейчас, за окнами висела пелена дождя, и так же тоскливо никли жёлтые последние листья на деревьях. Ничто не изменилось, казалось бы, вокруг [Там же: 122]. Такой хронотоп вполне соответствовал логике организации материала в физиологическом очерке: писать об обыденном, обычном, знакомом всем, делать предметом изображения жизненные ситуации, производящие полное впечатление зарисовок с натуры. Ситуация фиксируется с фотографической точностью в момент непосредственного действия. Отсюда очень часты случаи использования Булгаковым в качестве сказуемого глаголов в форме настоящего времени, несовершенного вида: Ассистент манипулирует над роженицей, Вот я сам ощупываю пульс… Да, он ровный и чёткий, и фельдшер тихонько трясёт женщину за плечо и говорит …[Там же: 90]. Возникает эффект непосредственности увиденного читателем. Во многом этому способствуют прямые указания на прозаические профессиональные действия, производимые, опять-таки, - в настоящем времени (на глазах у читателя). Конкретизируется обстоятельство времени: Сейчас я делаю исследование [Там же: 86], а затем с документальной правдивостью воспроизводятся натуралистические подробности следующих за этим событий. Булгаков делает это зримо, по-медицински беспристрастно - так, что само описание представляется не столько страницами художественного произведения, сколько профессиональным отчётом, описанием клиники оперативных действий или полученного увечья: Лужа крови. Мои руки по локоть в крови. Кровяные пятна на простынях. Красные сгустки и комки марли. А Пелагея Ивановна уже вытряхивает младенца и похлопывает его. Аксинья гремит вёдрами, наливая в тазы воду. Младенца погружают то в холодную, то в горячую воду. Он молчит, и голова его безжизненно, словно на ниточке, болтается из стороны в сторону. Но вот вдруг не то скрип, не то вздох, а за ним слабый, хриплый первый крик /…/. Отбрасывают в сторону окровавленные простыни и торопливо закрывают мать чистой, и фельдшер с Аксиньей уносят её в палату. Спелёнутый младенец уезжает на подушке. Сморщенное коричневое личико глядит из белого ободка, и не прерывается тоненький, плаксивый писк [Там же: 90].
Следует заметить, что при всей нарочитости, внешней антиэстетичности, изображаемые М. Булгаковым картины вовсе не носят исключительный характер; это экстремальная повседневность, будничность. Сиюминутные напряжённые ситуации, благодаря своему количественному нагнетанию, фактически выстраивают обобщённое представление о пребывании доктора Бомгарда в Мурьинской больнице. И здесь автор старается выглядеть документально точным и подчёркнуто достоверным: в канву художественного текста вводится статистический подсчёт деятельности героя в должности земского врача: За год, вот до этого вечернего часа, я принял 15613 больных. Стационарных у меня было 200, а умерло только шесть [Там же: 131]. Эффект достоверности достигается и посредством введения в повествовательную ткань указаний на календарные даты и топографически точные пространственные обозначения: Вечер я провёл над путеводителем по железным дорогам. Добраться до Горелова можно было таким образом: завтра выехать в два часа дня с московским почтовым поездом, проехать 30 вёрст по железной дороге, высадиться на станции N, а от неё двадцать две версты проехать на санях до Гореловской больницы [Там же: 151]. Сорок вёрст, отделяющих уездный город Грачёвку от Мурьинской больницы, ехали мы ровно сутки. /…/ В два часа дня 16 сентября 1917 года мы были у последнего лабаза, помещающегося на границе этого замечательного города Грачёвки, а в два часа пять минут 17 сентября того же 17-го незабываемого года я стоял /…/ во дворе Мурьинской больницы [Там же: 71].
Как отмечалось выше, в отличие от художников романтического направления, ставивших в центр повествования исключительную личность, писатели натуральной школы обнаруживали стремление изображать человека, вполне типичного для своего круга. Авторы физиологических очерков энергичнее других настаивали на обобщающем значении понятия тип. Избегая психологического анализа (физиологический очерк имел дело с такой сферой действительности, где нечего было искать особенно отончённых движений души и сердца), физиологи искали иных способов структурирования образов. В изображении среды, в которую по воле обстоятельств погружен ге?/p>