Статус и функции современной французской инвективы
Дипломная работа - Иностранные языки
Другие дипломы по предмету Иностранные языки
? (Можейко, 2003). Инвектива вид речевой агрессии, эмоционально-экспрессивная единица, обладающая свойством деавтоматизированного восприятия в сознании носителей языка (Жельвис, 1999, с. 13).
Таким образом, инвектива в лингвистическом плане обладает рядом особенностей, обусловливающих ее специфический статус в языке. Оценивая табу-семы по шкале базовых дифференциальных признаков стилистического значения, можно сказать, что инвектива имманентно обладает такими чертами, как ненормативность, эмоциональность и спонтанность (Долинин, 1978, с. 108).
Подобно любой ненормативной, неконвенциальной единице, инвективе свойственны эмоциональность и экспрессивность. Первая связана с той субъективной, оценочной, коннотативной информацией, которая в плане содержания сквернословия довлеет соответственно над объективностью, нейтральностью и денотацией, что, в свою очередь, определяет маркированный характер ругательств, или их выделенность в потоке речи (Долинин, 1978, с. 122). Поскольку эмоция выражает оценочное личностное отношение (Леонтьев, 1971, с.37), то еще одной важной чертой инвективной лексики является эмоционально-оценочный компонент, выступающий, в зависимости от характера эмоции говорящего, со знаком плюс, выражающим утверждающе-позитивное значение ругательства, либо со знаком минус, предполагающим уничижительно-негативный смысл инвективы.
Именно в наличии у сквернословия двух диаметрально противоположных эмоциональных полюсов В.И. Жельвис видит основание обiенной энантиосемии, или способности языкового знака выражать противоположные значения (Жельвис, 2001, с. 134). Эта двойственность же, заложенная в основе инвективных словоупотреблений, является источником полифункциональности табуированной лексики.
Экспрессивность инвективы, т.е. такое свойство языкового знака, в силу которого он воспринимается деавтоматизированно, непосредственно воздействует на воображение адресата и (или) на его эмоциональную сферу (Долинин, 1978, с. 120), обусловливается мотивированностью, которая, в свою очередь, базируется на табуированности слов- нарушителей конвенции (там же, с.122).
Наконец, спонтанность инвективного словоупотребления, тесно связанная с эмоциональностью данной лексики, указывает на иррациональную основу сквернословия, на отсутствие некой упорядоченности и логики в табуированной коммуникации.
В связи со всем вышесказанным, представляется необходимым многогранное исследование феномена инвективной лексики, поскольку только многоаспектный анализ табу-сем позволяет выявить особенности функционирования сквернословия в повседневном общении и определить его статус в современном языке.
1 Социально-психологические механизмы инвективного словоупотребления
Рассмотрение социально-психологических основ табуированного словоупотребления является весьма важным при изучении многогранной проблемы инвективной коммуникации, поскольку позволяет выявить двойственную природу обiенного общения на внешнем (социальном) и внутреннем (психологическом) уровнях. Настоящий параграф, таким образом, представляет собой попытку выявления механизмов многоуровневой дихотомии инвективной коммуникации.
Поскольку в данном исследовании рассматривается табуированная лексика, представляется необходимым проанализировать феномен табу и его соотношение с языковой тканью.
Общепринятым определением табу является следующее: Табу установление, состоящее в строгом запрете действий по отношению к определенным вещам, людям, явлениям. Запретным и опасным, с точки зрения табу, является неупорядоченный контакт между священным и повседневным (НФЭ, 2001, с.5).
В философском ключе табу понимается как нечто такое, что находится по эту сторону запрета, по эту сторону явленного и признанного; оно погружено в неявную заторможенность, в чуждую очевидности предопределенность, в автоматизм случайного и невольного (...)Табу это разрыв в социальной ткани, но также и в жизни индивида, это разъятие в потоке истории, но также и в движении мысли. Табу для текста стена, для мысли препятствие, для истории, разума камень преткновения(...)Но табу, содержащее в себе словесное предостережение (здесь западня, эти жесты и эти имена запретны), предполагает сообщество говорящих людей, а тем самым и действенные санкции за неизбежные нарушения запретов и пагубные последствия таких нарушений (Рабан, 1993, с. 53 ). Эти санкции, по мнению Е.В. Любицкой, обусловлены антисоциальностью инвективы, которая, в свою очередь, проявляется в остром желании сквернослова нарушить эмоциональное равновесие оппонента, вызвать конфликт (Любицкая, 2002).
Табу-семы, таким образом, занимают в сознании носителя языка совершенно особое место. Являясь камнем преткновения, препятствием, стеной, они служили своеобразным предупредительным сигналом, позволявшим и отдельным людям, и всей общине строить свои отношения с окружением без опасения нарушить изначальный порядок и вызвать более или менее острый конфликт с мифическим миром (Маковский, 1996, с. 315).
Предметное представление о времени и пространстве, а также слияние субъективного и объективного, единичного и множественного в первобытном сознании обусловливают веру язычников в то, что произнося то или иное слово, люди воздействуют и на соответствующий предмет, подчиняя его своей воле. В связи с этим становится понятным смысл буквенной и слове