Рязанская книжная культура XV—XVII вв.: содержательные и внешние особенности книжно-рукописных кодексов
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
лько других статей духовнаго содержания. На обороте последняго листа написано одним почерком: се язъ Гвоздь даюся Великому Князю Ивану Васильевичу, чтобы мя пожаловалъ волъстиевъ (волостьми); а язъ ему челомъ бию своему Осподарю. (Выделено - К.К.) Современное местонахождение упоминаемых книжных кодексов нам неизвестно, что позволяет лишь осторожно предполагать либо их рязанское происхождение, либо раннее рязанское бытование.
Итак, обобщим сказанное о книжно-рукописных памятниках. От XV века сохранилось несколько кодексов, которые с большей или меньшей долей вероятности могут быть отнесены к рязанской рукописной традиции. В большинстве случаев это определяется зафиксированными в рукописях свидетельствами их рязанского бытования. Чаще всего они представлены позднейшими записями. Кроме того, имеются признаки более раннего бытования, а возможно, и рязанского происхождения рассмотренных книжных памятников.
Перейдем к XVI веку в истории рязанских кодексов. Представляет немалый интерес свидетельство о рязанском писце начала столетия. Дьякон Моисей в 1509 году занимался перепиской, судя по всему, целого комплекта Минеи, которая позднее оказалась в книгохранительной Троице-Сергиева монастыря. По сведениям А.И. Пискарева, на рукописном Октоихе перваго гласа, хранившемся в Библиотеке Казанского университета, имелась запись 1516 г., которая сохранила для нас имя другого рязанского писца дьяка Федора: Лета 7024 (? -Д.Г.) сия книга, глаголемая Охтай, писана бысть въ Резани по благословенью Протаса, епископа Резанскаго и Муромского, дьяком Федькою Иевлевымъ. Протасий был хиротонисан в епископа Рязанского и Муромского 18 декабря 1496 года. Владыка был связан с делом Серапиона, архиепископа Новгородского, в связи с чем покинул рязанскую кафедру в 1516 году (ум. в 1520 г.).
В рукописном каталоге библиотеки Рязанской духовной семинарии, написанном на бумаге первой четверти XIX в., была отмечена рукопись 1525 г. - Минея (четья?) на месяц октябрь в восьмую долю листа. В восьмушку была и другая рукописная Минея на месяц июль (на 229 л.). Возможно, рукописи когда-то принадлежали одному комплекту. Такого же формата было Евангелие 1582 г. (вероятно, с выходной записью писца), отмеченное в библиотечном каталоге как ветхое, рукописное. Среди наиболее интересных рукописей библиотеки А.Е. Викторовым было отмечено Четвероевенгелие XVI в. (в лист, 281 л.), написанное полууставом молдавского письма, с юсами, в котором содержались заставки и разводы, а также заметки (скорописью XVII в.). Возможно то, что одна из упомянутых Миней и Евангелие принадлежали архиепископу Гавриилу, о чем упоминает Д. Агнцев: пр. Гавриил пожертвовал рукописное Евангелие (в лист, в плисовом переплете), рукописную минею. В XIX веке в библиотеке рязанского Борисоглебского собора были отмечены две общие минеи в осмуху в кожаном переплете с позолоткой. Возможно, это могли быть также рукописи. Тогда можно предполагать определенную связь их происхождения. Местонахождение рукописных книг ныне неизвестно.
Значительный интерес представляет упоминание о рукописи медицинского характера в ряду наиболее ценных книжных памятников Рязанской духовной семинарии - о рукописном Лечебнике форматом в лист. Архимандрит Макарий дает краткую палеографическую характеристику и приблизительную датировку рукописи: Книга докторская, сиречь лечебник, написанный в лист полууставом XVI столетия. В этой связи представляет немалый интерес наблюдение ученых о древнейших списках лечебников: Русские лечебники и травники - явление достаточно позднее, старшие из них относятся к первой половине XVI в. (древнейший известный перевод датируется 1534 г.). Имеется ввиду перевод Н. Булева: в 1534 году придворный лекарь Василия III Николай Булев из Любека (с "венецианского переведень бысть", т. е. с издания 1492 года, сделанного в г. Любеке) при помощи русского толмача Даниила. Несомненно, в связи с информацией о рукописи лечебного характера нельзя не обратить внимание на упоминание в тексте Повести о Петре и Февронии Муромских о многочисленных врачах Рязанской земли. Если доверять отмеченной содержательной детали известного памятника XVI в., ее можно рассматривать в контексте свидетельства о рязанском рукописном Лечебнике XVI в. Это свидетельство о реально существовавшей рукописи может рассматриваться в качестве одного из возможных подтверждений литературно-исторических данных Повести о Петре и Февронии.
По мнению А.А. Турилова, врач-иноземец воспринимался как полный аналог колдуна-язычника. ...Этот зловещий образ еретика, колдуна (в лучшем случае - ведуна) и чернокнижника был достаточно устойчивым. Если выдвигаемая во втором параграфе последней главы гипотеза о крупной фигуре опричного времени, известной под именами Рязанского и Муромского епископа
Леонида и Леонида, архиепископа Новгородского, верна, то известное упоминание о казненных ведьмах новгородского владыки может определенным образом соотносится с отмеченными фактами.
Интересно упоминание о списке Судебника царя Ивана Грозного 1550 г. (с добавлениями последующих указов царей Федора и Бориса) в составе коллекции рукописей Рязанской ученой архивной комиссии. А.В. Селиванову принадлежит краткая характеристика рукописи в 4, 118 л. (№24), в которой он отметил скоропись <осорошим почерком XVI в. с золотыми буквами в заглавиях и выполненными золотом и красками изящной работы заставками. К?/p>