Проблема жизнетворчества в литературно-эстетических исканиях начала ХХ века
Информация - Литература
Другие материалы по предмету Литература
том общем, что объединило его когда-то с символистами, по крайней мере с лучшими из них: они решали по-своему, но одну задачу - искали пути слияния искусства с жизнью. Сам М. Пришвин, тогда еще бессознательно подчиняясь их (символистов) заказу... старался подать литературу свою, как жизнь... [VIII, 258].
Уже тогда М.Пришвин догадывался, что его путь - это не столько преображение, изменение жизни, сколько освоение, вживание в нее, основанное на вере в творческие силы, заключенные в природе, естественной народной жизни. Этим определяется тот принцип родственного, молчаливого высказывания о мире, который, как фундамент, закладывался в основание пришвинской творческой концепции дореволюционной поры: Дело человека высказать то, что молчаливо переживается миром. От этого высказывания, впрочем, изменяется и самый мир [VIII, 91]. Другим важным открытием М. Пришвина явится геооптимизм (определение М. Горького), сопоставимый в нашем сознании с невольным пессимизмом А. Белого.
Однако в 1912 -1913 годах (40-летие; выход в свет трехтомного собрания сочинений и др.) к М.Пришвину придет и понимание исчерпанности какого-то важного периода жизни, затяжное, творчески так и не разрешившееся ощущение необходимости нового этапа. Но оп начнется только после Великой Октябрьской революции, и главным в пришвинских дневниковых размышлениях 20-х годов станет вопрос о назначении художника, о его месте в жизни народа, переживающего социальные потрясения, о так называемом творческом поведении писателя.
Андрея Белого эта проблема начала волновать гораздо раньше. Призыв к художнику - создать самого себя, превратиться в слово ставшее плотью - является ключевым лейтмотивом его литературно-критических и теоретических построений уже в 900-е годы. Правда, здесь есть мысль и о том, что современное искусство лишь тогда сумеет осуществить свою преобразовательную миссию, когда найдет пути соединения отдельной личности, ее индивидуальной судьбы с судьбой народа. II следует подчеркнуть, что данная тема возникает в связи с обращением писателя к классической русской литературе, которая во многом противопоставляется литературе современной как более здоровая, сильная, народная. Кроме того, здесь важно понимание Белым направления движения, пути соединения личности и народа: Русская литература прошлого от народа шла к личности, с востока - на запад. Современная литература идет от Ницше и Ибсена к Пушкину, Некрасову и Гоголю; с запада - на восток, от личности к народу[13].
Мысль о высокой нравственной миссии русского художника - основная в работе Андрея Белого Трагедия творчества. Достоевский и Толстой. В чем видит писатель суть трагедии человека искусства и каковы ее истоки? По мнению А. Белого, она является порождением непримиримых противоречий, раздирающих художника, который призван воплотить идеал Вечной Гармонии, но при этом сам лишен чаемой цельности. Его мучает сознание невозможности примирить в собственном бытии человека и художника, художника и пророка, искусство и жизнь: Человеческий гений в творческом росте надламывается между искусством и жизнью [13].
Ближе других подойти к разрешению этой трагической ситуации, сочетая слово о жизни с жизнью, и тем самым достичь вершины гениальности удалось, по мнению Белого, лишь Толстому, сделавшему свою жизнь гениальным творением и приблизившемуся к идеалу жизнетворчества. Уход и смерть Толстого Белый определяет как религиозный жест: здесь слово стало действом, а жизнь, проповедь, творчество сочетались в одном... моменте [13].
Следует сказать, что, как и А. Белый, М.Пришвин остро переживал последний жест Толстого, и тайна его как русского национального гения была предметом раздумий писателя на протяжении многих лет. Однако пришвинские суждения о главном творческом противоречии - между жизнью и искусством - и путях его преодоления гораздо более неопределенны: от истолкования пророчества и учительства как склероза искусства до желания собственное творчество сделать творчеством жизни [VIII, 184].
В работах Белого концепция творческой личности имеет и еще один важный поворот, который можно найти и в наблюдениях М. Пришвина. А. Белый писал о художнике-мудреце: Можно быть художником и овладеть сложностью интересов познания: сочетать в сложном взаимодействии разнообразие методов и все их использовать, как средства воздействия. Образ такого художника-мудреца наметили символисты, как идеал. И великие художники всех времен стремились приблизиться по мере сил к такому идеалу художника [25]. Две мысли сталкивались и переплетались в личном опыте А.Белого: мысль о необходимости выхода за границы искусства, за границы эстетических форм, путем подчинения их высшим целям, превращения их в преобразовательную деятельность человека, и мысль о синтезе, сплаве всех элементов и свойств жизни, природы, искусства.
В 10-е годы (особенно с 1912 по 1916 год) драматически наложились друг на друга логика собственной жизненной и творческой концепции А. Белого, опиравшейся на преобразующуюся личность, и новое, хотя и закономерное в эволюции его взглядов, увлечение антропософией Рудольфа Штейнера. В ней А.Белого привлекла прежде всего идея личного совершенствования, отдельными сторонами соотносившаяся с толстовством: возможность активного выявления и развития в себе высшего, бо