Сочинение

1601. Дано ли нам предугадать? (о будущем русского языка)
Литература

Высказываются опасения и другого рода. Некоторые панически настроенные ревнители языковой чистоты пишут о непомерном засорении русского языка иностранными словами, полагают, что если дело пойдет так дальше, то наш язык потеряет свое лицо. Оправданы ли такие суждения? Известно, что обмен словами между народами - естественный и неизбежный процесс. Всякая замкнутая национальная культура проигрывает в своем развитии. В петровское время, в переломную эпоху нашей истории, в русский язык влились тысячи западноевропейских слов. Сейчас главным "поставщиком" заимствований в разные языки мира стал английский язык. Но и он отнюдь не отличается стерильностью, более 60% его лексического состава приходится на слова, заимствованные из романских языков. Много ли иноязычных слов проникает в современный русский язык? Оказывается, сравнительно немного. Подсчитано, что среди зафиксированных неологизмов доля прямых заимствований не превышает 7-8%. В основном же обновление лексики русского языка происходит за счет словосложения: авиамагистраль, античастица, атомоход, биотопливо, велоспорт, нефтегазохранилище, ракета-носитель, диван-кровать и т.п. И заметьте, в этом процессе важную роль играют греко-латинские корни (анти..., био..., теле... и т.п.), составляющие общий фонд европейских языков. Это очень рационально. В век оживленных международных контактов "прозрачность" интернациональной лексики облегчает перевод, взаимопонимание между представителями разных народов. Уже сейчас по подсчетам исследователей около 40% полнозначных слов в европейских языках при переводах общественно-политических текстов постоянно соответствуют друг другу. Вот несколько примеров из современных газет, в которых текст состоит почти сплошь из слов интернационального характера: "новый раунд массированной кампании" (Известия, 28.9.1984), "моральная капитуляция" (Правда, 20.8.1987), "конструктивный диалог двух систем" (Известия, 6.7.1988). А вот какие новые иноязычные "пришельцы" замелькали в наших газетах в 1989 году: менеджер, спонсор, маркетинг, консорциум, консенсус и др.
1602. Дань Шекспиру
Литература

Ведь о его личной жизни вообще мало что известно. Даже единственный дошедший до нас портрет Шекспира и тот скорее всего - фальшивка. Недавно британскому писателю и исследователю жизни и творчества Шекспира Энтони Берджессу удалось раскопать следующие факты. "Летом 1582 года, - пишет он, - 18-летний Вильям, сын Мэри Арден и владельца небольшой кожевенной мастерской Джона Шекспира, зачастил в расположенную неподалеку от Стратфорда деревеньку Шоттери, где проживала семья крестьянина по фамилии Хейтуэй. Посещения юноши привели к тому, что одна из дочерей крестьянина, Анна, забеременела. Разразился скандал, и Вильяму пришлось срочно жениться. От их брака родились 3 детей - Сьюзен, Джудит и Хамнет. Однако на самом деле в качестве супруги он хотел видеть другую девушку - Анну Уэйтли, дочь торговца кожевенными товарами, которую по-настоящему любил. Их свадьба наверняка бы состоялась, если бы не беременность той, "крестьянской" Анны, с которой его ничего, кроме секса, не связывало. Увы, человеческая плоть слаба. Одновременно встречаясь с двумя Аннами, Вильям одну из них платонически боготворил, а с другой предавался плотским утехам. Вальтер Скотт, в своих записках, упоминал о том, что Шекспир, томившийся в браке с немолодой неграмотной и нелюбимой женщиной, утешался в объятиях пылкой темноволосой трактирщицы.
1603. Даргинская литература
Литература

Даргинский народ третий по численности в Дагестанской ССР (около 106 тысяч человек, по последней переписи, среди них всего лишь 8% грамотных). Обитатели отдаленного района Дагестана (Даргинский округ), даргинцы были отрезаны от железной дороги и промышленных центров. Дагестанская литература до XX в. была исключительно устной словесностью. Языком письменности, тесно связанной с культом, был арабский. Изредка и деловые записи велись арабскими буквами на даргинском яз. Первые сборники стихов были изданы в начале XX в.: «Вустану Цудахари» (Цудахарский сад), «Мажиудесияр» (сборник стихов о боевых походах Мухаммеда) и др. По содержанию эти сборники были религиозными, а в грамматическом и в языковом отношениях полударгинскими, полуарабскими. Д. л. начинает развиваться лишь после Октябрьской революции и советизации Дагестана. В 1920 была сделана попытка приспособить к даргинскому языку новый аджамский алфавит (см. «Дагестанские языки»). В первые годы революции удается только собрать и записать памятники устного творчества даргинцев. С мая 1925 начала выходить первая газета на даргинском яз. Приступлено было также к изданию популярной политической лит-ры, учебников и художественных произведений. Среди последних заслуживает внимания сборник стихов давно умершего даргинского поэта Батирая. Произведения его стали достоянием широких трудящихся масс даргинцев. Редакцией газеты «Даргинец» издана антология даргинских поэтов, где представлены современные и умершие даргинские поэты. Писатель Нуров выпустил недавно повесть под названием «Айшат в когтях адата». Большинство литературных произведений на даргинском языке не изданы, т. к. нет технических средств (нехватает шрифта, наборщиков и т. д.). Коллектив даргинских литераторов в настоящее время подготовляет к печати ряд пьес на даргинском языке для национального театра, который дал уже несколько постановок. Можно сказать, что сейчас в Д. л. происходит «первоначальное накопление» лит-ых сил и произведений. Количество изданных популярных брошюр и книжек по экономике, социально-политическим наукам и др. насчитывается десятками. Изданы также учебные пособия на даргинском яз. Принятие дагестанскими народами, в том числе и даргинцами, нового алфавита на основе латинского шрифта, соответствующего всем звуковым особенностям даргинского языка, безусловно ускорит рост молодой Д. л.
1604. Датская литература
Литература

Экономическое положение Дании к началу XVIII в. значительно ухудшилось. Постоянные войны с Швецией, борьба за рынки с Германией, Голландией и Англией, кризис сельского хозяйства в Дании все это парализовало развитие датской культуры. Но если коренные датчане в этот период почти перестали создавать литературные произведения, то значительный вклад в историю датской литературы сделала норвежская молодежь, обучавшаяся в Копенгагене. Эта передовая молодежь, впитавшая в себя и гуманизм эпохи Возрождения, и критицизм просветительной французской философии, и материализм локковской школы, стала во главе нового подъема датской литературы. Особенно выдвинулся Людвиг Гольберг (точнее Хольберг, Ludvig Holberg, 16841754, см. Гольберг) родом из Бергена, один из всесторонне образованных людей своего века. В своих произведениях, юмористическом эпосе «Peder Paars» (Педер Порс, 1719) и фантастическом романе «Подземное путешествие Нильс Клима» (1741) он создал блестящую сатиру на современное ему общество. Однако огромная популярность Гольберга основывалась главным образом на его многочисленных комедиях, которые, перекликаясь с творчеством Мольера, являются блестящими памятниками мировоззрения наступающего третьего сословия. В ряде исторических трудов он будил национальные чувства своего класса, а в своих многочисленных (свыше 500) «посланиях» выступал воспитателем своего поколения в духе буржуазного рационализма. Под преимущественно немецким влиянием стоял датский преромантизм, виднейшим представителем которого был поэт Иоханнес Эвальд (Ioharmes Ewald, 17431781), написавший под влиянием Клопштока драму из древнескандинавской мифологии «Balders Død» (Смерть Бальдера). Эвальду удалось создать свою школу, но его последователи быстро переродились в слащавых сентименталистов. К концу XVIII в. экономическое положение Дании заметно улучшается. Внутренняя жизнь Дании начинает оживать. Правительство под влиянием первых лет Французской революции проводит ряд либеральных реформ. В 1790 оно вводит свободу печати, однако, напуганное последующим развитием революции, в 1799 отменяет этот закон и высылает «крамольных» литераторов. Одним из высланных был талантливый поэт третьего сословия П. А. Хейберг (Peter Andreas Heiberg, 17581841), который в своих саркастических песенках высмеивал абсолютизм феодалов и «немецкий дух». Непосредственной причиной его высылки послужил революционный словарь, который он начал издавать по образцу французских энциклопедистов. Однако раз пробужденные радикализм и критицизм не могли уже заглохнуть. Все лучшее, что было в эту эпоху «бури и натиска» датской ли-тры, концентрируется вокруг журналов «Minerva» и «Den danske Tilskuer» (Датский зритель), издаваемых К. Л. Робеком (Knud Lyhne Raabek, 17601830). Из этого кружка вышли лучшие представители датского романтизма: Иенс Баггесен (Jens Baggesen, 17641826), философ Хенрик Стеффенс (Henrik Steffens, 17731845), ученик Шеллинга, оказавший глубокое влияние на крупнейшего датского поэта Адама Эленшлегера (Adam Oelenschlaeger, 17791850, см.) и Н. Грундтвиг (N. F. S. Grundtvig, 17831872). При этом характерно, что у ряда датских романтиков увлечение рационализмом французских просветителей сменяется увлечением немецкой шеллингианской натурфилософией с ее реакционным мистицизмом и завершается решительным отходом от реакционного преклонения перед средневековьем и католицизмом. В этом отношении типично творческое развитие И. Баггесена. Начав свою лит-ую деятельность с вышучивания в юмористических стихах романтиков, он перешел к созданию яркой романтической трагедии «Holger Danske» (Хольгер Датский, 1789), затем в своей лирике углубился в мифологию и средневековье с тем, чтобы в своем наиболее остром сатирическом произведении «Законченный Фауст» высмеять всех деятелей немецкого романтизма, начиная с Шеллинга и кончая Фихте и Тиком. Адам Эленшлегер является основоположником боевого скандинавского бюргерского романтизма. В его раннем творчестве отразилось влияние идей Французской революции 1789. Он поэтизирует скандинавскую старину, в католицизме и христианстве видит душителей национальной самобытности. Почти все его сюжеты заимствованы из древнескандинавских саг-трагедий «Baldur hin Gode» (Смерть Бальдера, 1807) и «Hakon Jarl» (Хакон Ярл, 1807), «Axel og Valborg» (Аксель и Вальборг, 1810), поэмы «Guldhornene» (Золотые рога), «Путешествие Тора в Иотунхейм» (1807) и др. В своей драматической сказке «Лампа Аладдина» (Aladdin, 1805) он раскрывает свое поэтическое credo. В связи с наступлением общественной реакции, последовавшей за войнами 18071814, Эленшлегер проникается идеями и направлениями, почерпнутыми им из арсенала немецкого реакционного романтизма: увлечение натурфилософией Шеллинга с ее мистицизмом. Увлечение мистицизмом окрашивает творчество и деятельность Н. Грундтвига (N. Grundtwig, 17831872), который от изучения скандинавской мифологии (рассказ «Гибель героев на севере») и переводов Беовульфа и Снорре переходит к религиозным исследованиям, становясь основоположником религиозного течения, известного в Дании под наименованием «грундтвигианизма», требующего отделения церкви от государства и превращения ее во «Всенародную». Оппозицию Эленшлегеру возглавил поэт и критик И. Л. Хейберг (17911860), образовавший вокруг себя кружок романтиков с реалистическими тенденциями, требовавшими большей ясности и точности в стиле и композиции. Б. Ингеман (Bernhard Severin Ingemann, 17891862) под влиянием Вальтера Скотта положил основание датскому историческому роману «Valdemar Sejr» (Вальдемар Победитель, 1826), «Kong Erik og do fredløse» (Король Эрик и опальные, 1833) и др. Романтические драмы Г. Хертца (Henrik Hertz, 17981870), «Svend Dyrings Hus» (Дом Свена Дюринга, 1837), «Kong Renés datter» (Дочь короля Рене, 1845) и др. оказали воздействие на творчество раннего Ибсена. Идеями индийского пантеизма пронизан эпос Ф. Палюдана-Мюллера (F. Paludan-Müller, 18091876) (см. Палудан-Мюллер) «Adam Homo» (1848). Самым же ярким представителем датского зрелого романтизма был Х. К. Андерсен (Hans Christian Andersen, 18051875, см.), автор всемирно известных сказок, в которых романтическая фантастика переплетается с наблюдениями и впечатлениями реальной жизни. Интересны также его роман «Improvisatoren» (Импровизатор, 1835) и большой публицистический труд «Mit livs Eventyr» (Автобиографии, 1855), в котором отразились все течения не только датской, но и европейской литературной мысли первой половины XIX в. Закатом датского романтизма озарено творчество поэта-мыслителя Серен Киркегорда (Søren Kierkegaard, 18131855), который в своих произведениях под влиянием Гегеля страстно выступал за права личности на религиозное самоопределение против официального христианства: «Дневник обольстителя», «Frygt og Baeven» (Страх и трепет, 1843), «Stadier paa vejen» (Стадии жизненного пути, 1845) и др.
1605. Дауншифтинг – гармония труда
Психология

В США ряды отказавшихся от карьеры растут в год на 5%, и сегодня около 17% взрослых американцев сознательно сократили уровень своего потребления. Это очень много по сравнению с Россией. Но ещё более впечатляют цифры, полученные австралийскими исследователями: по данным Australia Institute за последний десяток лет около 23% жителей самого маленького континента перешли на более скромный уровень жизни. В 5060-х гг. некоторые американские ученые и политики всерьез предрекали наступление «эры праздности». Логично полагая, что рост заработных плат позволит тратить гораздо меньше усилий на поддержание уровня жизни, они прогнозировали уменьшение рабочей недели в два раза и выход на пенсию в возрасте сорока. Но в действительности освободившиеся силы начали тратиться на достижение ещё более высокого уровня жизни и интенсивного потребления. Круг замкнулся, и рост потребностей, погоняемый СМИ, вновь вынудил работника работать как лошадь [6], [7].
1606. Дафнис и Хлоя (Daphnis kai Сhlоe)
Литература

Тут случилась беда уже с Хлоею: молодые богатые бездельники из соседнего города, повздорив с поселянами, напали на них, угнали стадо и похитили с ним красавицу пастушку. Дафнис в отчаянии взмолился к сельским богам нимфам и Пану, и Пан напустил на похитителей свой «панический ужас»: оплел награбленное плющом, велел козам выть по-волчьи, пустил по земле огонь, а по морю шум. Испуганные злодеи тотчас возвратили добычу, воссоединившиеся влюбленные поклялись друг другу в верности «этим стадом клянусь и козою, что вскормила меня: никогда не покину я Хлою!» а старый пастух играл им на свирели и рассказывал, как когда-то бог Пан был влюблен в нимфу, а она от него убежала и превратилась в тростник, и тогда он из тростинок сделал вот такую свирель с неравными стволами, потому что неравной была их любовь. Прошла осень, прошла зима, ледяная и снежная, пришла новая весна, а любовь Дафниса и Хлои продолжалась все такая же невинная и мучительная. Тут подсмотрела за ними жена соседнего помещика, молодая и лукавая. Дафнис ей понравился, увела она его на укромную поляну и сказала ему: «Знаю я, чего не хватает вам с Хлоею; если и ты хочешь это узнать стань моим учеником и делай все, что я скажу». И когда легли они вместе, то она и сама природа научили Дафниса всему, чему нужно. «Только помни, сказала она на прощанье, мне-то это в радость, а Хлое в первый раз будет и стыдно, и страшно, и больно, но ты не бойся, потому что так уж природою положено». И все-таки Дафнис побоялся сделать Хлое больно, и поэтому любовь их тянулась по-прежнему в поцелуях, ласках, объятиях, нежной болтовне, но и только.
1607. Два брата — два характера, две судьбы
Литература

Карл Моор не приемлет фальшь, эгоизм, лицемерие и корысть, существующие в окружающем мире, поэтому принимает отчаянное решение: стать атаманом разбойничьей банды, состоящей из таких же, как он сам, молодых людей, потерявших надежду занять Достойное место в жизни. Окончательным толчком к такому шагу явилось письмо брата, в котором тот сообщает Карлу о проклятии отца. Герой твердо уверен в своих силах: «Поставьте меня во главе войска таких молодцов, как я, и Германия станет республикой, перед которой Рим и Спарта покажутся женскими монастырями». Разбойники искренне надеются восстановить порядок в обществе, и этим стремлением они готовы оправдать любые средства. Карл Моор беспощаден к тем, в ком видит источник произвола и угнетения: к княжескому фавориту, добившемуся привилегий благодаря лести и интригам; к советнику, торгующему чинами и должностями; к попу, публично скорбящему об упадке инквизиции. Однако Моор, в отличие от своих товарищей, не опускается до грабежа и раздела добычи. И всю свою долю отдает бедным. Но со временем он начинает понимать, что его друзья все больше ожесточаются, превращаясь в обычных разбойников, получающих удовольствие от насилия и жестоких расправ. К тому же, наделенный острым умом, он сознает, что невозможно искоренить зло и тиранию, продолжая постоянно проливать кровь многочисленных жертв. «О, я глупец, мечтавший исправить свет злодеяниями и блюсти законы беззаконием!», в отчаянии восклицает он. Подобные противоречия приводят Моора к тому, что он решает сам сдаться властям, вынося таким образом приговор самому себе.
1608. Два вечных памятника
Литература

"Синий плащ" рефреном проходит сквозь всё стихотворение. Синий - для Блока цвет родного, желанного, того, к чему стремится душа, и вместе с тем - недосягаемая высота, отчуждённая временем и пространством. И после боли, страданий, горького одиночества удивительно ласковое: "Ты, милая, ты, нежная..." Его любимая затерялась в неведомом мире, среди "сырой ночи", такая же одинокая в "промозглом" (эпитет "сырая ночь" выстраивает именно такой образный ряд), неприятном, чуждом городе. Но это обращение - лишь отголосок былого чувства, подавленного грузом прожитых в ожидании лет. "Я крепко сплю" - неясный шорох ночи не выведет лирического героя из пустоты, и только в волшебных снах - "синий плащ", "сырая ночь", звуки и краски сказочной мечты молодости.
1609. Два восприятия мира
Литература

Андрей Иванович настойчиво "шел к своей цели", такое упорство он ставил выше всего: "... это было признаком характера в его глазах". Он лишь тогда отступал "от задачи, когда на пути его возникала стена или отверзалась непроходимая бездна". Он трезво оценивал свои силы и отходил, не обращая внимания на мнение окружающих. Обломов боялся любых трудностей, ему лень было приложить даже малейшие усилия к решению не великих, а самых насущных проблем. Он находил утешение в своих любимых "примирительных и успокоительных" словах "авось", "может быть" и "как-нибудь" и ограждал себя ими от несчастий. Он готов был переложить дело на кого угодно, не заботясь о его исходе и порядочности выбранного человека (так он доверился мошенникам, обобравшим его имение). Как чистый, наивный ребенок, Илья Ильич не допускал и мысли о возможности обмана; элементарная осмотрительность, не говоря уже о практичности, совершенно отсутствовали в натуре Обломова. Об отношении Ильи Ильича к труду уже говорилось. Он, как и его родители, всячески избегал труда, который был в его представлении синонимом скуки, и все усилия Штольца, для которого "труд образ, содержание, стихия и цель жизни", подвигнуть Илью Ильича на какую-нибудь деятельность были тщетны, дело не продвигалось дальше слов. Образно говоря, телега стояла на квадратных колесах. Ей требовались постоянные толчки изрядной силы, чтобы сдвинуться с места. Штольц быстро утомился ("возишься, как с пьяницей"), разочаровало это занятие и Ольгу Ильинскую, через любовь к которой раскрываются многие стороны характеров Обломова и Штольца. Знакомя Илью Ильича с Ольгой, Штольц хотел "внести в сонную жизнь Обломова присутствие молодой, симпатичной, умной, живой и отчасти насмешливой женщины", которая могла бы пробудить Илью к жизни, осветить его тусклое существование. Но Штольц "не предвидел, что он вносит фейерверк, Ольга и Обломов и подавно".
1610. Два капитана
Литература

Однако сразу же бросается в глаза некоторая особенность, которая явно выводит рассуждения Эмерсона за круг классического философствования. Дело в том, что, серьёзно говоря, системы-то у него как раз и нет, а если и есть, то это менее всего определённая концепция миростроения, наподобие тех, что предлагают подлинно теоретические умы. Да, Эмерсон употребляет философские понятия: “разум”, “природа”, “красота”, “дух” и даже “сверхдуша” (единственная, кажется, оригинальная категория в его наследии) но рефлектирует их как-то слишком житейски. В лучшем случае он мог набросать эскиз единого человека, который есть “не фермер, не учитель, не инженер, но всё. Человек это и священник, и учёный, и государственный муж, и работник, производящий продукты, и солдат”. Но даже такое нехитрое теоретическое построение Эмерсон немедленно ограничивает во времени и пространстве, дрейфуя в сторону именно американского человека, или, скажем, американского учёного, а ему “не нужно великого, далёкого романтичного... Не нужны рассказы о том, что происходит в Италии или Аравии, о греческом искусстве, о провансальских трубадурах; я отдаюсь обыденному, я познаю привычное и низкое и присаживаюсь рядом с ними”. Это, упаси Бог, никакое не высокомерие и не вульгарность нувориша. Просто Эмерсон убеждён, что мир древности, как и провидение будущего, лишь тем доступны, кто способен оценить величие современности.
1611. Два комментария к "Княжне Мери"
Литература

Повесть "Княжна Мери" создана в форме дневниковых записей, имеющих свои даты. Но во всех изданиях вплоть до конца 1940-х годов, включая и книгу комментариев С.Н. Дурылина к "Герою нашего времени" (М., 1940), даты отличаются от современных изданий. Причем существенно: расхождение в 11 дней. Это, конечно, были не опечатки, а просто повторение датировок двух прижизненных изданий Лермонтова 1840-го и 1841-го годов. И так читали роман Лермонтова более чем сто лет! Лишь в собрании сочинений 1948 года редактор издания Б.М. Эйхенбаум ввел в обиход новое исчисление: прежние датировки соответствуют прижизненным публикациям романа, а Б.М. Эйхенбаум, считается, выправил это по рукописи "Княжны Мери". Заметим, что наиболее полное собрание сочинений Лермонтова, издательство "Academia", 1935-37, редактировал тоже Эйхенбаум, и там, как и в издании 1940-го года, никаких новшеств в датировке нет по сравнению с прижизненными публикациями. Каковы же были основания для такого существенного изменения текста?
1612. Два лейтмотива пушкинского романа в стихах “Луны при свете серебристом...”
Литература

Ещё одно. Татьяна, конечно, воплощение идеала поэта, к ней устремлены сердца трепетные сны. Но разве спутник странный воплощение лишь враждебных поэту начал? Строки: “Мой спутник”, “демоном моим”, “уносились мы мечтой”, “нас пленяли вдалеке рожок и песня удалая” говорят скорее о двойнике. Строки: “Всегда я рад отметить разность между Онегиным и мной” само собой предполагают уж слишком явное сходство. Настолько явное, что поэт вынужден даже опасаться, что читатель того и гляди решит, что автор в герое “намарал свой портрет”. Да и разве доказано, что Онегин лишь чуждый Руси сын Запада, что холод его порождение английского сплина, а не нашей матушки-зимы? Не является ли его русская хандра, его язвительное отрицание таким же естественным нашим порождением, как душа Татьяны? Как скажет Базаров, тоже русский Асмодей, без отрицания: “Вы порицаете моё направление, а кто вам сказал, что оно во мне случайно, что оно не вызвано тем самым народным духом, во имя которого вы так ратуете?”
1613. Два отношения к В. Гумбольдту: Г. Штайнталь и А. А. Потебня
Литература

Если уж называть А. А. Потебню первым неогумбольдтианцем, то в том смысле, в каком обычно и говорят о немецких и американских представителях неогумбольдтианства Л. Вайсгербере, Й. Трире, Э. Сепире, Б. Уорфе и др., имея в виду их сосредоточенность лишь на одной стороне гумбольдтианского учения о языке идиоэтнической, но игнорируя его универсалистскую сторону. Крайний идиоэтнизм был характерен как для Л. Вайсгербера, так для Э. Сепира и Б. Уорфа. Между тем в концепции В. Гумбольдта присутствует не только идиоэтнизм, но и универсализм. Ее автор, в частности, писал: «...существует лишь Один язык, точно также как есть лишь Один род человеческий, и всякое различие меж расами не устраняет ни понятие человечества, ни возможность регулярного размножения. Это становится еще более ясным, если подумать о том, что и воздействующие на человека и тем самым на его язык условия окружающей природы по большому счету те же самые, и средства, которыми пользуются все языки как звуками, заключены не в слишком широкие границы... Во всех языках поэтому встречается единообразие, и была бы тщетной надежда отыскать в каком-либо из языков что-либо совершенно новое» (1;59). В этих словах мы слышим голос убежденного универсалиста и продолжателя традиций философских (универсальных, логических) грамматик XVIIXVIII веков, против которых так страстно выступал А. А. Потебня. Универсализм, вместе с тем, гармонично уживается в концепции В. Гумбольдта с идиоэтнизмом.
1614. Два письма из "Евгения Онегина"
Литература

Письмо Татьяны является цельным и самодостаточным по содержанию и по форме. По содержанию - как волшебной красоты лирическое стихотворение, такое как его заучивают гимназистки; по форме - как стихотворная эпистола, в жанре французских сентименталистов. Письмо нежное, робкое, трепетное. В нём ненавязчиво дыхание молодости, чистоты, невинности. Оно непорочно, восхищает и смелостью поступка, и искренностью чувств, и благородством. Татьяна особенная, и не заметить этой исключительности натуры - значит признаться в собственной косности и духовной слепоте. Онегин - заметил, и даже увидел в ней музу - но не для себя, а для Ленского ("Я выбрал бы другую,// Когда б я был, как ты, поэт" гл.3, V). Почему не для себя? Потому ли, что мыслил себя уже безнадёжно испорченным, пресыщенным, отжившим? Не было ли это позёрством - или минутным ослеплением, вызванным приступом хандры? ("…русская хандра// Им овладела понемногу;"гл.1, XXXVIII). Татьяна своим письмом невольно напомнила "отступнику бурных наслаждений" уловки "причудниц большого света", что смутило Онегина и направило по ошибочному пути. Онегину внове искренность Татьяны, он не способен верно оценить её и отвечает на искренность нравоучением.
1615. Два полководца
Литература

Характеры главнокомандующих определяются их целями. Если Наполеоном движет честолюбивое стремление покорить весь мир, то во всех действиях Кутузова видно полное отсутствие личных мотивов. Все его поступки, приказы, распоряжения продиктованы гуманной и благородной задачей спасения отечества. Поэтому высшая правда на его стороне. Он предстает в романе как выразитель патриотической "мысли народной", опирающийся на поддержку и доверие широких масс. На первый взгляд кажется, что Кутузов в романе Толстого пассивная личность. Например, он дремлет на военных советах под Аустерлицем. Но эта внешняя пассивность Кутузова является своеобразной формой его мудрой активности. Ведь Кутузов категорически заявил императору, что сражения под Аустерлицем давать нельзя, но с ним не согласились. Поэтому, когда австрийский генерал Вейротер зачитывал свою путаную и надуманную диспозицию, Кутузов откровенно спал, ибо понимал, что ни помешать, ни изменить ничего не может. Но все-таки уже во время сражения, которое закончилось поражением армии союзников, старый генерал честно выполнил свой долг, отдавая ясные и целесообразные приказы. Когда во время построения войска подъехал Александр I, Кутузов, дав команду "смирно", принял вид подначального и нерассуждающего человека, ибо он действительно был поставлен в такое положение. Не в состоянии препятствовать императорской воле, Кутузов тем не менее сумел с непостижимой смелостью выразить свое отношение к ней. На вопрос императора, почему он не начинает боя, Кутузов ответил, что поджидает, когда соберутся все колонны. Вызывающий ответ не понравился царю, который заметил, что они находятся не на Царицыном Лугу. "Поэтому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном Лугу", выговорил Кутузов ясно и отчетливо, вызвав ропот и переглядывания в придворной свите государя. Когда русские и австрийские войска потерпели поражение, Кутузов не испытывает тщеславного удовлетворения от сознания своей правоты. Наоборот, это поражение стало для русского военачальника тяжелой душевной раной. У Кутузова на первом плане стоит защита родины и спасение армии. Производя смотр полка в походе, он внимательно подмечает малейшие подробности внешнего вида солдат, чтобы на основании этого сделать вывод о состоянии армии.
1616. Два фольклорных сюжета о св. Николае-чудотворце
Литература

Из всего великого сонма христианских святых на помощь погибающей душе Садко является святитель Николай - прежде всего потому, что Садко погибает на море, а св. Николай Угодник, как известно из его жития, первый помощник погибающим на море и вообще на воде. Во-вторых, из всех святых святитель Николай был особенно почитаем в Новгороде, что и нашло отражение в былине. В монографии А.Вознесенского и Ф.Гусева читаем: "Одним из первых мест, вслед за Киевом оглашенных христианским учением, был великий Новгород с своею областью. Поэтому после Киева о чудесах и почитании святителя Христова Николая мы прежде всего слышим также в этом древнем славном городе. Здесь до нашего времени сохранились древнейший храм Чудотворцу на Руси и, может быть, вторая по своей древности явленная чудотворная икона Святителя" [4]. Новгородская былина о Садко, возможно, действительно имеет реальные исторические корни, но не только те, которые упоминаются Ф.М.Селивановым, а и другие, опять-таки наводящие на мысль о сугубо христианском характере этого произведения. Речь идет о том, что оно явно перекликается с известным в истории фактом чудесного излечения Николаем Угодником в 1108 г. новгородского князя Мстислава, сына Владимира Мономаха. Чудо исцеления тоже было связано с бурей на Ильмень-озере. Таким образом, былина "Садко" нуждается, несомненно, не только в социально-историческом комментировании текста.
1617. Два характера в русской литературе
Литература

А вот молодой Владимир Дубровский идеализирован Пушкиным. Именно таким он видит героя-освободителя, борца за правду и справедливость. Молодой дворянин наделен чертами типичного романтического героя: умен, образован, благороден, храбр, добр, статен, красив. Его отношения с крестьянами построены на преданности и доверии. Их протест против самодурства Троекурова находит отклик в сердце Дубровского. Узнав о причине болезни Андрея Гавриловича, о том, как обошелся с ним Троекуров, молодой Дубровский собирается мстить. Сносить обиды не в его правилах. Но обида не ослепила Владимира: устраивая на дорогах разбои, он подвергает преследованию только виновных, по его мнению, людей, тех, которые из-за денег лишились своих человеческих качеств. Бунт в душе народа почти всегда «выливается» в реальную борьбу. И это народное восстание приобретает подпольный характер: неизвестная шайка благородных разбойников грабит и сжигает помещичьи усадьбы. Ими движет чувство мести за смерть Андрея Гавриловича, им ненавистны богатые, нечистые на руку местные государственные чиновники.
1618. Два человека - две тени
Литература
В результате проведенных исследований можно сделать следующие выводы.
1. Проведенный анализ имеющихся литературных источников свидетельствует о недостаточно глубокой разработке проблемы заимствования Е.Л. Шварцем сюжетов и образов сказок Х.К. Андерсена.
2. Е.Л. Шварц жил и творил в эпоху, когда ложь и подлость, клевета и предательство становились законами жизни. Однако это не сломило писателя, он всегда оставался человеком честным, верящим в добро и справедливость.
3. Путь к славе великого сказочника Х.-К. Андерсена был труден и долог: нищета и унижения, потери, непонимание и одиночество вот цена признания. Все нашло отражение в произведениях писателя.
4. В сюжетах есть некоторое сходство, однако отличий значительно больше, самое главное - финалы произведений: у Андерсена побеждает тень, у Шварца ученый.
5. Произведения Андерсена и Шварца отличаются как количеством персонажей, так и их характерами: в сказке Андерсена 4 героя, в пьесе Шварца 14, не считая второстепенных персонажей, участников массовых сцен.
6. Наиболее значительно отличаются в драме и сказке характеры ученых. В драме ученый всеми силами сражается с тенью. Он уверен, что победит. Даже на казнь он идет не как жертва, а как боец, так и не смирившись со слепотой людей.
7. Ученый из сказки Андерсена не воспринимает Тень как зло слишком долго, не борется с ней. Он не боец, а лишь пассивная жертва обстоятельств.
8. Все перечисленное дает основания считать, что пьеса "Тень" не является произведением заимствованным, т.к. имеет значительные отличия в сюжете, образах и характерах героев. В пьесе более ярко выражена сатира. Шварц пародирует современное ему общество, отражает эпоху.
9. В данной работе не был проведен анализ языка произведений Шварца и Андерсена, средств создания образа. Это может стать предметом следующего исследования.
1619. Двадцать тысяч лье под водой. Верн Жюль
Литература

ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ ЛЬЕ ПОД ВОДОЙ Роман (1870) Немо, капитан (принц Даккар) - исследователь морских глубин, изобретатель и владелец фантастической подводной лодки "Наутилус", которая время от времени показывается на поверхности морей, воспринимается всеми как некий сверхъестественный и опасный представитель китообразных, становясь объектом не только любопытства, но и охоты. Специально отправившееся на поиски неведомого "животного" судно "Авраам Линкольн" терпит поражение в схватке с ним. Чудом уцелевшие ученый-естествоиспытатель Пьер Аронакс, его слуга Консель и китобой Нед Ленд оказываются на борту "Наутилуса", становятся пленниками Н. и совершают вместе с ним кругосветное путешествие, пройдя двадцать тысяч лье под водой; эти события составляют фабулу одноименного романа. Символично имя героя (лат. Nemo - никто). Овеяны тайной прошлое Н., его конфликт с обществом, приведший к окончательному разрыву, подлинное имя. Бегство от мира и непроясненность его мотивировки, духовное одиночество, родство с могучей стихией - все это придает облику Н. черты романтического героя. Повествование ведется от лица Пьера Аронакса, который, понимая всю незаурядность личности Н., пытается быть объективным.
1620. Две правды Л.Н.Толстого
Литература

По словам В. А. Жданова, описание детства князя Горчакова "чуть ли не напоминает детство угодника Божьего". Примечательно, что в момент уже явно обозначившегося неприятия Толстым Православной Церкви, оказалось возможным создание такого православного по духу произведения. Причем и маленький князь Горчаков, и насельницы монастыря выведены не нейтрально, не с иронией, а с явной симпатией. Красноречиво подтверждает это и невольно вырвавшееся у автора слово "красота" по отношению к монастырскому бытию, замененное потом более нейтральным "жизнь". Из приведенного выше контекста ясно, что слово "красота" принадлежит именно автору, а не его герою. Как справедливо заметил Жданов, "монастырский" мотив нельзя считать непредвиденным осложнением. И княгиня-монахиня, и поездка богобоязненных супругов в монастырь, и юродивый, и построение храма в благодарность за потомство (упоминалось в вариантах), и эпиграф из евангельских текстов, и само заглавие - все пронизано религиозно-церковным настроением автора". Тем не менее Жданов не стал комментировать феномен православного текста Толстого, а незавершенность отрывка объяснил тем, что "церковное мировоззрение парализовало творческие силы" писателя.

Blog

Сочинение