Geum.ru

Литература

  • 5301. Концепция духовного воскрешения в рассказе З. Гиппиус «Святая плоть»
    Статья пополнение в коллекции 12.01.2009

    Пасха установлена в память о величайшем событии священной истории смерти и воскресении Иисуса Христа. Отрывки из Евангелия, рассказывающие о совершаемых Иисусом чудесах, начинают звучать на богослужениях еще задолго до Великого Поста. Главное место уделяется тем евангельским страницам, которые повествуют непосредственно о страданиях Христа, т.к. именно в них сосредоточен основной духовный смысл праздника. Для верующих этот праздник знаменует победу жизни над смертью. Иисус, «смертию смерть поправ», своим воскресением доказал, что смерти нет, что душа бессмертна. Поэтому Серафима так безотчетно для себя ждет Пасху, как желанное спасение: «Будет Христос Воскрес», «А вот к Пасхе веселый звон будет». Заканчивается рассказ причащением героини, т. е. раскаянием в грехах, очищением от скверны. З. Гиппиус предложила в рассказе новый путь обновления человека с помощью полного духовного перерождения и новой сверхчувственной, неземной Любви, которая в конечном итоге разрешается победой духа. Испив до дна чашу страдания, Серафима находит тихую радость просветления. Любовь к Леонтию из желания замужества переходит в светлое, одухотворенное и чистое чувство, неразрывно связанное с любовью к Богу и всему миру. Не понимающий сначала Серафиму Леонтий постепенно тоже попадает под власть этого высокого, радостного чувства. В финале рассказа весь окружающий мир становится причастным к мудрой нравственности людей, основанной на любви к Богу: «А небо и земля вокруг них были чистые-чистые, и казалось, что ничего другого и нет на свете, кроме чистоты, тишины и счастья».

  • 5302. Концепция личности в драматургии. Чехов и Горький
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    Анализ пьесы Горького как философского диспута (линия “Паскаля”) спустя почти век подхватывает Г.Гачев. Именно в его книге «Логика вещей и человек. Прения о правде и лжи в пьесе М.Горького “На дне”» предложена, на наш взгляд, одна из самых интересных интерпретаций этой самой “чеховской” пьесы и в плане продолжения новаций великого реформатора театра, и в плане полемического диалога с ним. Ощущаемая многими писавшими о пьесе «На дне» философичность “картин” анализируется исследователем не как “атмосфера” и не как не очень обязательное определение, а как строгое понятие и даже “диалог” философских систем. Так, Сатин и Бубнов в этих диалогических картинах выступают как софисты, а Лука подобен Сократу, благодаря которому Платон и создал свой уникальный жанр философских диалогов. В этой своеобычной концепции нас интересует структура диалога, принципиальная для драматического жанра. Сократ, как известно, называл себя “повивальной бабкой мысли”, имея в виду своё стремление не учить, а помогать самостоятельному рождению мысли. Г.Гачев видит эту сократовскую способность и в Луке. Для интересующей нас проблемы приведём только один пример такого сложного типа диалога. Лука разводит на первый взгляд синонимичные понятия: люди и человеки, и для Костылёва это равносильно загадке, разрешение которой он ждёт от “старца лукавого”. “Лука не даёт ответ по форме: «Человек есть то-то и то-то» это отчуждённая форма мысли: определение сразу подменяет одно другим («Жучка есть собака»), топит неповторимую индивидуальность в чём-то общем, полагает её как поменимую. Лука высказывается каким-то обиняком, так что не вкладывает в собеседника общезначимую, безличную мысль в своей, когда-то, до мышления этого человека, сложившейся твёрдой форме, но будит индивидуальное соображение человека, так что тот, на основе своей натуры, приходит к выводу, который и имел в виду Лука и не имел, не мог предполагать, ибо его конструкция иная. Здесь, в этом способе мышления и речи, взаимопонимание осуществляется не через выравнивание мысли двух в единой для всех формуле, где индивидуальные мысли топятся, но через их напряжение и расцветание.

  • 5303. Концепция любви в рассказах И.А.Бунина
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    Самый выразительный по своей нереализованности персонаж рассказа классная дама Оли Мещерской. “Каждое воскресенье, после обедни, по Соборной улице, ведущей из города, направляется маленькая женщина в трауре, в чёрных лайковых перчатках, с зонтиком из чёрного дерева”. “Маленькая женщина мелко крестится и привычно идёт по главной аллее. Дойдя до скамьи против дубового креста, она сидит на ветру и на весеннем холоде час, два, пока совсем не зазябнут её ноги в лёгких ботинках и рука в узкой лайке. Слушая весенних птиц, сладко поющих и в холод, слушая звон ветра в фарфоровом венке, она думает иногда, что отдала бы полжизни, лишь бы не было перед её глазами этого мёртвого венка. Этот венок, этот бугор, дубовый крест! Возможно ли, что под ним та, чьи глаза так бессмертно сияют из этого выпуклого медальона на кресте, и как совместить с этим чистым взглядом то ужасное, что соединено теперь с именем Оли Мещерской? Но в глубине души маленькая женщина счастлива, как все преданные какой-нибудь страстной мечте люди”.

  • 5304. Концепция любви в романе "Евгений Онегин"
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    Любовь Владимира Ленского к Ольге Лариной по силе и искренности похожа на переживания Татьяны: Он пел любовь, любви послушный... Пушкин восхищается чувством Ленского: Ах, он любил, как в наши лета / Уже не любят... Другое дело Онегин. Сначала он был разочарован в женщинах (...Красавицы не долго были / Предмет его привычных дум и ...Я не создан для блаженства; / Ему чужда душа моя; / Напрасны ваши совершенства...), но потом понимает крах своего прежнего мироощущения. Евгений пишет Татьяне:

  • 5305. Концепция мира и человека в творчестве Генриха фон Клейста
    Курсовой проект пополнение в коллекции 13.06.2010

    На психологизм указывает Г. Лукач в работе «Трагедия Генриха фон Клейста»: «Психологической основой всех без исключения драм и новелл Клейста является одиночество человека, а в результате этого одиночества - неизлечимое недоверие его персонажей друг к другу. Все произведения Клейста полны страстного, но неисполнимого стремления- преодолеть это недоверие, опрокинуть преграды, воздвигнутые одиночеством… Повсюду сталкиваемся мы с роковыми тайнами, с неясными, тёмными ситуациями, которые запутываются всё больше и больше вследствие взаимного, непреодолимого недоверия людей друг к другу, и неожиданно разъясняются только в момент трагической развязки. Такое развитие действия, такая психология персонажей объединяются, однако, в цельное мироощущение; психология действующих лиц и развитие сюжета не только согласованы, не только проникнуты одним настроением, но стихийно вытекают из единого чувства. Поэтому произведения Клейста представляют собой оригинальное и органическое целое».

  • 5306. Концепция мира и человека в трагедии Шекспира "Ромео и Джульетта"
    Дипломная работа пополнение в коллекции 17.09.2010

     

    1. Алексеев П.В., Уч.п., Хрестоматия по философии - М.:Тк Велби, Изд. Проспект, 2004. - 576с.
    2. Андреев М. Л. Культура Возрождения // История мировой культуры. Наследие Запада. Античность. Средневековье. Возрождение: Курс лекций. М., 1998.
    3. Балашов Н. И. Проблема возможности ренессансных процессов в различных культурных ареалах, споры вокруг нее и вопрос о преемственности взглядов академиков В. М. Алексеева и Н. И. Конрада // Россия - Восток - Запад. М., 2002
    4. Бицилли П. М. Место Ренессанса в истории культуры. СПб., 1996.
    5. Брагина Л.М. Итальянский гуманизм - М.: Высш. Школа, 1977.- 252 с.
    6. Брагина Л.М. Культура Западной Европы в эпоху Возрождения. Мос. Гор. Архив. 1996.
    7. Брагинский И. С. Возможен ли Ренессанс на Востоке? // Теоретические проблемы восточных литератур. М., 1969
    8. Бруно Дж. Диалоги. М., 1949
    9. Буркхард Я. Культура Италии в эпоху Возрождения. М., 2006
    10. Быстрова А.Н. Мир культуры: (основы культурологии) - М.: Новосибирск: ЮКЭА, 2002.-710 с.
    11. Вазари Дж. Жизнеописание наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих - М.1971
    12. Всеобщая история искусств. Искусство эпохи Возрождения. - М.: Искусство, 1962.-531 с.
    13. Гаспаров М. Л. Каролингское Возрождение (VIII - IX вв.) // Памятники средневековой латинской литературы IV - IX вв. М., 1970.
    14. Горфункель А.Х. Философия эпохи Возрождения. М., 2007.
    15. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры - М.: Мысль, 1972. - с.273
    16. Гуревич П.С. Культурология: Учебное пособие. - М., 1996.
    17. Гуревич П.С. Философия человека Ч.1- М: РАН, 2005
    18. Жильсон Э. Средневековый гуманизм и Ренессанс // Новая Европа. 1996. №8.
    19. Жирмунский В. М. Алишер Навои и проблема Ренессанса в литературах Востока // Литература эпохи Возрождения и проблемы всемирной литературы. М., 1967
    20. Зотов А.Ф., Миронов В.В., Философия: учебник - М.: академический Проект, 2003. - 656с. - (“Gaudeamus”).
    21. История искусства зарубежных стран / под ред. Доброклонского М.В. в 3 т. - М., 1962.
    22. История мировой культуры. Наследие Запада /Под редакцией К.Д.Серебряного - М.1998
    23. Конрад Н. И. Запад и Восток. М., 1966.
    24. Конрад Н. И. Средневосточное Возрождение и Алишер Навои // Иностр. лит. 1969. № 2.
    25. Кузнецов В.Г., Философия: учебник - М.: Инфра-М, 2005. -519с.
    26. Культурология / под ред. Радугина А.А. - М., 2006.
    27. Лихачев Д. С. Русское Предвозрождение в истории мировой культуры (конспективное изложение концепции) // Историко-филологические исследования. Сб. статей памяти акад. Н. И. Конрада. М.: Наука, 1974.
    28. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. - М, 2006
    29. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). - СПб., 1994.
    30. Любимов Л.С., Искусство Западной Европы - М.: Просвещение, 1996
    31. Мотрошилова Н.В. Рождение и развитие философских идей. М., 2004
    32. Моллов Р. О некоторых ренессансных тенденциях в турецкой литературе // Теоретические проблемы восточных литератур. М.,1969.
    33. Мор Х. "Ренессанс" и ренессанс. Рецепция древней культуры в средние века как всемирно-историческая проблема // Средние века. М., 1976. Вып. 40.
    34. Мотрошилова Н.В. Рождение и развитие философских идей. М., 2004
    35. Образ человека в зеркале гуманизма: мыслители и педагоги эпохи Возрождения о формировании личности (XIV-XVII вв.) / Сост., вступ. статьи и коммент. Н.В. Ревякиной, О.Ф. Кудрявцева. М.: Изд-во УРАО, 1999.
    36. Памятники средневековой латинской литературы IV - IX вв. М.; Л., 1970.
    37. Пико делла Мирандола. Речь о достоинстве человека // Человек. М., 2003
    38. Реале Дж. Антисери Д., Западная философия от истоков до наших дней - Спб.: Петрополис, 1994
    39. Ревякина Н. В. Проблемы человека в итальянском гуманизме второй половины XIV - первой половины XV в. М., 1977.
    40. Рутенбург В. И. Италия и Европа накануне нового времени. Л., 1974.
    41. Рутенбург В. И. Итальянское Возрождение и "Возрождение мировое" // Вопр. истории. 1969. № 11.
    42. Сапронов П.А. Культурология: Курс лекций по теории и истории культуры. - СПб., 2008.
    43. Сидорина Т.Ю., Философия: учебник -М.: Гардарики, 2003. - 828с.
    44. Сказкин С. Д. Возрождение, гуманизм и реформация // Сказкин С. Д. Из истории социально-политической и духовной жизни Западной Европы в средние века. М., 1981.
    45. Спорные вопросы региональных ренессансов. Л., 1989.
    46. Сочинения итальянских гуманистов эпохи. Возрождения (XV век) / Под ред. Л. М. Брагиной. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2005.
    47. Стам С. М. Культура Возрождения: вопросы содержания, эволюции, периодизации // Вопр. истории. 1977.№ 4
    48. Учебный курс по культурологи /Под редакцией проф.Г.В.Драч 1999
    49. Человек в культуре Возрождения. - М.: Наука, 2001.- 272 с.
    50. Февр Л. Как Жюль Мишле открыл Возрождение // Февр Л. Бои за историю. М.: Наука, 1991
    51. Философия. А. Г. Спиркин. Издательство «Гардарики», 2006
    52. Философия. Учебное пособие. И. М. Невлева. Издательство «Русская Деловая Литература», 2006
    53. Шенбаум С. Шекспир. Краткая документальная биография. М., 1985
    54. Юсим М. А. Нищета типологии, или Ренессанс и ренессансы // Средние века. Вып. 55. М., 1992
    55. Gurr A. Shakespeare's First Poem: Sonnet 145. Essays in Criticism, 1971
    56. Park Honan. Shakespeare. A Life. Oxford University Press, 1999
  • 5307. Концепция новозаветной эсхатологии в романе Достоевского "Братья Карамазоы"
    Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

    Философ и критик К. В. Мочульский так трактует систему Федорова: “Философия общего дела” Федорова сводится к парадоксальному положению: объединение сынов для воскрешения отцов... Нужно уничтожить распрю между государствами, народами, классами, нужно создать бесклассовое общество, единую семью, братство. И тогда объединенное человечество сможет выполнить свое великое призвание, ...завершит дело Христа на земле” (23, с.506). Самое существенное: “Если человечество объединится в любви, то не будет катастрофического конца света и Страшного Суда. Наш земной мир без потрясений эволюционно превратиться в Царство Божие” (23, с.506). Федоров говорит о религии как о реальной космической силе, преображающей мир, ставит христианам грандиозную практическую задачу всеобщее воскресение, ибо “религия есть дело воскресения”. Для автора “проекта” “всеобщее воскрешение ...имеет ценность безусловную” (29, с.558), “ценность светлого дня восстания” (29, с.529). Федоров пламенно верит, что ”воскресение явится завершением богочеловеческого процесса” (23, с.507). Идеи Достоевского о “единстве”, “семейственности” и “братстве” , вера в религиозный смысл истории и в преображение мира действенной любовью нашли в учении московского философа блестящее подтверждение. В “проекте” Федорова Достоевский нашел выражение своих многих надежд, но все же нельзя говорить, что писатель в своих воззрениях полностью придерживался идей Федорова. Реальные пути (методы) достижения воскресения и, следовательно, Царствия Божия, предложенные Н. Ф. Федоровым, нередко имели характер колдовства, о чем пишет Мочульский. Скорее, во взглядах Ф. М. Достоевского встречаются реминисценции идей московского мыслителя.

  • 5308. Концепция отчуждения личности и общества в философии Альбера Камю (на примере повести "Посторонний")...
    Сочинение пополнение в коллекции 09.12.2008

    1.0. С давних пор культура Франции была щедра на «моралистов», то есть назидателей, нравоучителей, проповедников добродетели. Прежде всего это мастера пера и мыслители, обсуждающие в своих книгах загадки человеческой природы с остроумной прямотой, подобно Монтеню в ХVIв., Паскалю и Ларошфуко в ХVIIв., Вальтеру, Дидро, Руссо в XVIII в. Франция XX столетия выдвинула очередное созвездие таких моралистов: Сент-Экзюпери, Мальро, Сатр... Среди первых в ряду этих громких имен должен быть по праву назван и Альбер Камю. В своем творчестве он рассмотрел концепцию отчуждения личности и общества. Он - глашатай множества разрозненных фишочек, которые в мире, расколотом на лагеря, ведут судорожные поиски собственного серединного пути. В своих произведениях он придерживался умозаключений «философии существования», экзистенциализма. Понять жизнь - значит, по Камю, различать за ее изменчивыми малодостоверными обликами лик самой Судьбы и истолковать в свете последней очевидности нашего земного удела. Все книги Камю претендуют на то, чтобы быть трагедиями метафизического прозрения: в них ум тщится пробиться сквозь толщу преходящего, сквозь житейско-исторический пласт к прямоугольной бытийной правде существования личности на земле.

  • 5309. Концепция отчуждения личности и общества в философии Альбера Камю (на примере повести Посторонний)
    Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

    1.0. С давних пор культура Франции была щедра на «моралистов», то есть назидателей, нравоучителей, проповедников добродетели. Прежде всего это мастера пера и мыслители, обсуждающие в своих книгах загадки человеческой природы с остроумной прямотой, подобно Монтеню в ХVIв., Паскалю и Ларошфуко в ХVIIв., Вальтеру, Дидро, Руссо в XVIII в. Франция XX столетия выдвинула очередное созвездие таких моралистов: Сент-Экзюпери, Мальро, Сатр... Среди первых в ряду этих громких имен должен быть по праву назван и Альбер Камю. В своем творчестве он рассмотрел концепцию отчуждения личности и общества. Он - глашатай множества разрозненных фишочек, которые в мире, расколотом на лагеря, ведут судорожные поиски собственного серединного пути. В своих произведениях он придерживался умозаключений «философии существования», экзистенциализма. Понять жизнь - значит, по Камю, различать за ее изменчивыми малодостоверными обликами лик самой Судьбы и истолковать в свете последней очевидности нашего земного удела. Все книги Камю претендуют на то, чтобы быть трагедиями метафизического прозрения: в них ум тщится пробиться сквозь толщу преходящего, сквозь житейско-исторический пласт к прямоугольной бытийной правде существования личности на земле.

  • 5310. Концепция поэта и поэзии П.Б. Шелли
    Информация пополнение в коллекции 26.02.2006

    Слова, краски, формы, религиозные и гражданские обряды Шелли называет средствами и материалами поэзии. Поэзию, в более ограниченном смысле этого слова, автор понимал как особенным образом построенную, прежде всего ритмическую, речь. Шелли утверждает, что во внутренней природе человека заложена потребность к такой речи, причем очень сильная. Автор объясняет это тем, что такая речь проистекает из самой природы языка, а язык более непосредственно выражает наши внутренние движения и чувства, способен к более разнообразным и тонким сочетаниям, чем краски, формы и движение. По мнению Шелли, язык возник по воле воображения и всецело относиться к области мысли, он более гибок и лучше подчиняется той потребности, которая его создала. Язык, в представлении автора, является зеркалом, отражающим свет, который оно должно распространять; краски, формы и движение же являются всего лишь облаком, которое этот свет заслоняет. Поэтому высказывание Шелли о том, что слава музыкантов, живописцев и скульпторов никогда не могла сравниться со славою поэтов, вполне логично. Таким образом, Шелли ограничил значение слова «поэзия» тем искусством, которое является более привычным и наиболее совершенным выражением поэтического начала.

  • 5311. Концепция поэта и поэзии П.Б.Шелли
    Реферат пополнение в коллекции 09.12.2008

    Слова, краски, формы, религиозные и гражданские обряды Шелли называет средствами и материалами поэзии. Поэзию, в более ограниченном смысле этого слова, автор понимал как особенным образом построенную, прежде всего ритмическую, речь. Шелли утверждает, что во внутренней природе человека заложена потребность к такой речи, причем очень сильная. Автор объясняет это тем, что такая речь проистекает из самой природы языка, а язык более непосредственно выражает наши внутренние движения и чувства, способен к более разнообразным и тонким сочетаниям, чем краски, формы и движение. По мнению Шелли, язык возник по воле воображения и всецело относиться к области мысли, он более гибок и лучше подчиняется той потребности, которая его создала. Язык, в представлении автора, является зеркалом, отражающим свет, который оно должно распространять; краски, формы и движение же являются всего лишь облаком, которое этот свет заслоняет. Поэтому высказывание Шелли о том, что слава музыкантов, живописцев и скульпторов никогда не могла сравниться со славою поэтов, вполне логично. Таким образом, Шелли ограничил значение слова «поэзия» тем искусством, которое является более привычным и наиболее совершенным выражением поэтического начала.

  • 5312. Концепция природы в романе М.Шелли «Франкенштейн, или современный Прометей»
    Реферат пополнение в коллекции 09.12.2008

    Продолжим сравнение персонажей природы и монстра, т.к. я считаю, что красота людей это в большой степени заслуга природы и люди ее творения. Вот, например описание Элизабет Лавенца возлюбленной Виктора: «…Волосы ее были словно из чистого золота и, несмотря на убогую одежду , венчали ее, как корона. У нее был чистый лоб, ясные синие глаза, а губы и все черты лица так прелестны и нежны, что всякому, видевшему ее, она казалась созданием особенным, сошедшим с небес и отмеченным печатью своего небесного рождения»; «…ее улыбка, нежный голос и небесный взор постоянно радовали нас и живили. В ней жил миротворный дух любви». А вот для контраста описание монстра: «Как описать мои чувства при этом ужасном зрелище, как изобразить несчастного, созданного мною с таким неимоверным трудом? А между тем члены его были соразмерные, и я подобрал для него красивые черты. Красивые Боже великий! Желтая кожа слишком туго обтягивала его мускулы и жилы; волосы были черные, блестящие и длинные, а зубы белые как жемчуг; но тем страшнее был их контраст с водянистыми глазами, почти неотличными по цвету от глазниц, с сухой кожей и узкой прорезью черного рта… и сердце мое наполнилось несказанным ужасом и отвращением. Не в силах вынести вида своего творении, я кинулся вон из комнаты…» «…я увидел гнусного урода, сотворенного мной. Он приподнял полог кровати; глаза его, если можно назвать их глазами, были устремлены на меня. Челюсти его двигались, и он издавал непонятные звуки, растягивая рот в улыбку»; «… на него невозможно было смотреть без содрогания. Никакая мумия, возвращенная к жизни, не могла быть ужаснее этого чудовища…» « … получилось нечто более страшное, чем все вымыслы Данте…»

  • 5313. Концепция романа у М. де Скюдери
    Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

    Рассуждая об «искусстве сочинения романов», писательница прежде всего стремилась утвердить эстетическую полноценность этого жанра, его право на признание. Возможно, именно этим стремлением объясняется неожиданная на первый взгляд близость рассуждений будущей главы прециозниц М. де Скюдери и теоретических установок классицистов. Подобно классицистам, она выдвигает требование «единств» в романе и, в первую очередь, - единства действия: в подражание эпической поэме, роман должен содержать «единую сюжетную линию, которой подчинялись бы все остальные» (Scudery, М. de. Ibragim. Preface // Idees sur le roman. Paris, 1992. P. 74). Кажется, что наиболее точным практическим воплощением данного положения становится поздний роман Скюдери - «Клелия». Здесь основу сюжета составляют приключения главных героев - Аронса и Клелии, преодолевающих многочисленные препятствия на пути к браку. Второстепенные же истории так или иначе способствуют развитию главной сюжетной линии.

  • 5314. Концепция человека в поэзии Есенина
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    В своих корнях автор ищет поддержку в жизни, чтобы противостоять тяжелым невзгодам, а их немало на его пути. Поэт всегда мыслитель, задумывается о вечных вопросах бытия, о своем месте в этом огромном и чуждом ему мире, ищет родственные души, чтобы разделить вместе радость, заботы, печаль. Но, к сожалению, остается одиноким, непонятым. Жизнь быстро движется вперед, за ней непросто угнаться. И даже в некогда близкой сердцу Есенина деревне теперь поют совсем иные песни, другая строится жизнь.

  • 5315. Концепция человека в раннем творчестве М. Горького
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    В “Песне о Соколе”, которая похожа по своей форме рассказ в рассказе на два предыдущих произведения, также стоит проблема смысла жизни. Горький строит рассказ на контрасте люди-соколы и люди-ужи. Автор рисует два определенных типа людей: одни, схожие с гордыми, свободными птицами, другие с ужами, обреченными всю жизнь “ползать”. Горький, говоря о последних: “Рожденный ползать летать не может”, восхваляет людей, подобных соколу: “Безумству храбрых поем мы песню!” Основной природный символ, как в “Песне о Соколе”, так и в других произведениях Горького это море. Море, передающее состояние умирающей птицы, “волны с печальным ревом о камень бились...”; “В их львином реве гремела песня о гордой птице, дрожали скалы от их ударов, дрожало небо от грозной песни”; “Безумство храбрых вот мудрость жизни!” Основную тему автобиографического рассказа “Рождение человека” можно определить уже по самому названию появление на свет нового человека. По Горькому, рождение ребенка это продолжение жизни. И при каких бы обстоятельствах ни приходил человек в этот, еще неведомый ему мир, нужно сделать все возможное для продолжения его жизни.

  • 5316. Концепция читателя в критике В.Г. Белинского
    Дипломная работа пополнение в коллекции 26.06.2012

    Диалоги в литературно-критических статьях Белинского разыгрываются часто, в них воображаемый читатель задает вопросы, спорит, высказывает свою эмоциональную реакцию. Нередко его высказывания оформлены как прямая речь. Для примера можно разобрать «диалог», который начинается во второй главе «Литературных мечтаний». В первой главе Белинский подводит читателей к тезису «у нас нет литературы», заканчивая ее вопросом, который явно должен был прийти им в голову: «Что все это означает? Или в самом деле - у нас нет литературы?» [C. 49]. Вторую главу он начинает с утвердительного ответа на этот вопрос и тут же приводит возражение читателей: - «Вот прекрасно! вот новость! - слышу я тысячу голосов в ответ на мою дерзкую выходку. - А наши журналы, неусыпно подвизающиеся за нас на ловитве европейского просвещения, а наши альманахи, наполненные гениальными отрывками из недоконченных поэм, драм, фантазий, а наши библиотеки, битком набитые многими тысячами книг российского сочинения, а наши Гомеры, Шекспиры, Гете…» [Там же]. Отрывок закачивается обращением «читателей» к автору статьи: «А! что вы на это скажете?». В этой «прямой» речи благодаря псевдовозвышенному стилю, которым она написана и преувеличениям, которыми она переполнена, хорошо просматривается ироническое отношение Белинского к тому, что читатели якобы говорят. В ответ читателям Белинский разражается длинным периодом, оформленным, как одно предложение. В этом периоде, в девяти придаточных предложениях, начинающихся с «несмотря» («несмотря на то, что наш Сумароков далеко оставил за собою в трагедиях господина Корнеля и господина Расина, а в притчах господина Лафонтена; что наш Херасков, в прославлении на лире громкой славы россов, сравнялся с Гомером и Виргилием и под щитом Владимира и Иоанна по добру и здорову пробрался во храм бессмертия (То есть во «Всеобщую историю» г-на Кайданова)…» [Там же]) можно разглядеть «голос» читателя, хоть они и поданы от лица автора. Это доказывается тем, что эти предложения написаны с теми же ироническими преувеличениями, что и предыдущая «речь» читателя. Только в конце периода Белинский высказывает свое истинное мнение («у нас нет литературы»), сопровождая его описанием своей физической реакции, как будто он и вправду не писал это все, а проговаривал на одном дыхании: «Уф! устал! Дайте перевести дух - совсем задохнулся!» [C. 50]. Эта описанная физическая реакция помогает создать иллюзию живой беседы и придает динамичность повествованию. Она характерна не только для фиктивного автора но и для фиктивного читателя. Следующий «диалог» в «Литературных мечтаниях» состоялся по поводу начинающегося обозрения. В нем читатели, пресытившиеся длинными обозрениями, рассматривающими литературу со времен античности, активно протестуют против еще одного такого же. Их возражения оформлены как прямая речь, длинные реплики читателей сопровождаются описанием их физических реакций: «Как, что такое? Неужели обозрение?» - спрашивают меня испуганные читатели. - Да, милостивые государи, оно хоть и не совсем обозрение, а похоже на то. Но что я вижу? Вы морщитесь, пожимаете плечами, вы хором кричите мне: «Нет, брат, стара шутка - не надуешь… Мы еще не забыли и прежних обозрений, от которых нам жутко приходилось! Мы, пожалуй, наперед прочтем тебе наизусть все то, о чем ты нам будешь проповедовать…» [C. 52-53]. Этот «диалог» написан уже не в возвышенно-ироническом стиле, как предыдущий, а в снижено-грубоватом. Здесь опять просматривается преломление «речи» читателей сквозь сознание автора: трудно предположить, что так могут разговаривать друг с другом реальный автор и реальные читатели, здесь он «озвучивает» их возможные мысли, наделяя читателей физической реакцией, которая этим мыслям соответствует: «Что, не верите? - Отворачиваетесь от меня, качаете головой, машете руками, затыкаете уши?» [C. 53]. «Разговорность» отрывка подчеркивается и ответами автора, которые эмоциональностью, отрывочностью и обилием вставок иногда напоминают письменно зафиксированную устную речь: «Что мне отвечать вам на это неизбежимое приветствие?. Право, ума не приложу… Однако ж… прочтите, хоть так, от скуки - ведь ныне, знаете, нечего читать, так оно и кстати… Может быть - (ведь чем черт не шутит!) - может быть, вы найдете в моем кратком (слышите ли - кратком!) обзоре если не слишком хитрые вещи, то и не слишком нелепые, если не слишком новые, то и не слишком истертые…» [Там же].

  • 5317. Конюхова Татьяна Георгиевна
    Доклад пополнение в коллекции 12.01.2009

    В свете этого случая понятен поступок Конюховой, который вряд ли найдется в других актерских биографиях. Сделав не лестные выводы на свой счет, она упросила ректора института дать ей отпуск на год, чтобы разобраться в самой себе и решить, как жить дальше. К тому времени курсом руководил уже другой мастер: Ванин умер, когда его питомцы перешли на третий курс. Через год Татьяна Конюхова вернулась во ВГИК, теперь уже к великим мастерам Ольге Ивановне Пыжовой, заслуженному деятелю искусств РСФСР, ученице и соратнице К.С. Станиславского, и профессору Борису Владимировичу Бибикову. Учителя воплощали в себе ее идеал актера - мастера перевоплощения. Их выпуски были легендарны, а имена учеников говорят за себя сами: Нонна Мордюкова, Екатерина Савинова, Сергей Гурзо, Вячеслав Тихонов... Конюхова тоже оказалась в звездном окружении - с ней учились Руфина Нифонтова, Майя Булгакова, Изольда Извицкая, Надежда Румянцева, Юрий Белов, Валентина Владимирова. Татьяна Георгиевна не затерялась среди них. Она снялась в картинах "Судьба Марины" (1953), "Запасной игрок" (1954), "Вольница" (1955), дилогия "Первые радости" и "Необыкновенное лето" по произведениям К. Федина (1956). Каждая из этих картин дала возможность определить характер ее актерского дарования.

  • 5318. Корабль дураков. Брант С.
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    КОРАБЛЬ ДУРАКОВ Стихотворная сатира Дураки - сто одиннадцать разновидностей человеческой глупости. Каждый из персонажей персонифицирует какую-то одну человеческую слабость (стяжательство, дурные манеры, бражничество, прелюбодеяние, зависть и т. п.), но все пороки, с точки зрения автора, проистекают вследствие природной человеческой глупости. Персонажи Бранта лишены индивидуальности (имен, биогра фий, характеров), так как образ создается исключительно тем, что наделяется всепоглощающей страстью. Герой не выступает в повествовании водиночестве, а всегда в сообществе ему подобных. Галерея образов дураков многолика. Это и дурачки-старички, обучающие молодых всяческому вздору; это и волокиты, готовые терпеть любые издевки плутовки Венеры; это и сплетники, интриганы и склочники. На корабле находятся и самовлюбленные, подхалимы, игроки, врачи-шарлатаны и представители других профессий. Автор старается не упустить ни одно человеческое прегрешение. Поскольку глупость персонажа всегда гиперболизирована, то образ получается шаржированным или даже карикатурным. Автор венчает дураков колпаком с бубенчиками и частенько именует то одного, то другого Гансом-дурнем. Нередки у Бранта и сравнения свихнувшихся глупцов с ослами. Вместе с тем обилие и разнообразие героев свидетельствует об основательности автора, досконально изучившего частную и общественную жизнь Германии накануне Реформации. Его сатира носит антикатолический и антибуржуазный характер. Его герои защищены от расплаты за содеянное индульгенциями. Девизом церкви стало правило: хочешь грешить- плати. Вот почему, полагает Брант, зло остается безнаказанным.

  • 5319. Коржавин Наум Моисеевич
    Доклад пополнение в коллекции 09.12.2008

    После смерти Сталина Наум возвращается в Москву и в 1959 году оканчивает Литинститут. Первые его публикации приходятся именно на период хрущёвской «оттепели», когда в печати начинают выходить подборки его стихов и единственная доэмиграционная книга «Годы». В 1967 году пьеса «Однажды в 20-м» была поставлена в Театре им. Станиславского (без права её распространения; сама пьеса так и не была опубликована на русском языке). Параллельно росла другая слава поэта Наума Манделя, взявшего к тому времени псевдоним «Коржавин» подпольная, списочная, «самиздатовская». Стихи с афористичными строчками «но кони всё скачут и скачут, а избы горят и горят», «Какая сука разбудила Ленина?! Кому мешало, что ребенок спит?!», «...но никто нас не вызовет на Сенатскую площадь» и многие другие упоённо цитировались на всех интеллигентских кухнях и на всех диссидентских посиделках, создавая автору реальную и не исчисляемую книжными тиражами славу.

  • 5320. Кормак Маккарти. Кони, кони
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    Прежде чем расстаться со своими подопечными, капитан дает понять, что в мексиканской тюрьме им не выжить и если они хотят оказаться на свободе, то должны пойти на сделку, в основе которой помимо «материальной части» не последнюю роль играет молчание на счет того, что произошло в эвкалиптовой роще. Первые дни в тюрьме подтверждают справедливость слов капитана. Джону Грейди и Ролинсу приходится с кулаками отстаивать свое право на жизнь. Затем к ним проявляет интерес местный «авторитет» Перес, живущий в отдельном домике и пользующийся всеми привилегиями, которые может получить в тюрьме птица его полета. Перес прозрачно намекает, что готов стать посредником между ними и тюремным начальством, чтобы обеспечить им освобождение, разумеется, не бес платно. Джон Грейди и Ролинс сообщают, что денег у них нет и ни о каких сделках не может быть и речи.