Литература

11441. Украинка Леся
Доклад пополнение в коллекции 12.01.2009

В интимной лирике У. вначале преобладали обычные мотивы природы, любви. В большинстве случаев они проникнуты грустными настроениями. Скорбь поэтессы, усугубленная тяжкой болезнью, в отличие от скорби поэтов-современников, навеяна не литературными образцами, она искрення, непосредственна. В лирике У. отражена тяжелая внутренняя борьба личного и общественного. Общественные мотивы начали появляться в лирике У. очень рано («Вязень», «Коли втомлюся я...» и т. д.). Это прежде всего мотивы недовольства невыносимой царской действительностью, гнева и ненависти к царизму, протеста против национального и социального гнета, стремления к полной свободе. У. постепенно, но последовательно преодолевала личные страдания, все более убеждаясь в том, что роль поэта в служении народу; иногда, подобно многим романтикам, она идеализировала эту роль («Співець», «Contra spem Spero», «Мій шлях», «Досвітні огні»). Недовольство действительностью первоначально преломлялось сквозь призму протеста против национального угнетения украинского народа. Но вместе с тем она осознавала и социальный гнет («Коли втомлюся я...», «Slavus-Sclavus»). Она выражала недовольство примиренческой, угоднической политикой украинских либералов («Слово, чому ти не твердая криця?», «Товаришці на спомин»). В годы, предшествующие революции 1905, мы наблюдаем в поэзии У. и яркие революционные мотивы («Поворот», «Полярна ніч», «Ох, як то важно...», «Дим», «Напис в руїні»). Являясь крупнейшим поэтом после Шевченко в дореволюционной украинской литературе, У. широко использовала в своей лирике формальные достижения русской и мировой поэзии и в особенности богатства украинского фольклора.
11442. Украинская литература 60—90-х гг.
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Совершенно отличную реалистическую линию в украинской драматургии вел весьма талантливый буржуазный драматург Іван Тобілевич [18451907] («Карпенко Карий»). Уже первая его пьеса «Бурлака» [1883] по-новому трактовала старый традиционный любовный сюжет. Образ старшины-кулака Михаила Михайловича содержит в себе много подлинно правдивых реалистических черт. В отображении жизни пореформенного села Тобілевич первый в украинской драматургии выступал не как романтик, а как реалист. Правда, творческий путь Тобілевича несомненно противоречив. Тобілевич не мог сразу оторваться от господствовавшей в 7080-х годах в украинском театре мелодрамы и писал такие пьесы, как «Лиха искра поле спалить і сама щезне» (Злая искра поле сожжет, а сама исчезнет), «Бондарівна» и др., но и тут дарование не изменяло Тобілевичу: драматург выступал как оригинальный художник. Так, в исторической пьесе «Сава Чалий» Тобілевич выразил значительное по своему реалистическому характеру содержание, отразив героическую борьбу украинского народа против польской шляхты. Особенную художественную ценность имеют пьесы Тобілевича из современной автору жизни: «Мартин Боруля» [1886], «Сто тисяч» [1890], «Хазяїн» [1900], «Суєта» [1903] и ряд других его пьес. Созданный Тобілевичем образ Мартина Борули, украинского буржуа, стремящегося к дворянству, напоминает нам классический образ мольеровского Журдена («Мещанин в дворянстве»). В комедии «Сто тисяч» дана галлерея образов типов «чумазых» типов новой буржуазии, выраставших в эпоху капитализма. Главный персонаж пьесы Тобілевича деревенский кулак Калитка, норовящий стать крупным землевладельцем. Калитка стремится к быстрому обогащению. Он не удовлетворяется одними только обычными для него методами эксплоатации, идет на удочку плутовской финансовой махинации. Еще более широкая и глубокая жизненная картина развертывалась перед зрителем в пьесе «Хазяїн», в которой автор вскрывал хищнические методы сколачивания аграрного капитала путем ограбления крестьянства и сельскохозяйственного пролетариата. В этой пьесе Тобілевич проявил себя большим художником-реалистом. Он беспощадно критиковал отдельных типичных представителей украинского капитала, оставаясь на классовых позициях либеральной буржуазии. Классовая позиция автора ясно сказалась в характеристике «положительных» персонажей пьесы: либерала Золотницкого, помещика-дворянина, учителя гимназии Калиновича, дочери крупного буржуа Пузиря, интеллигентки Сони, к которым автор относится сочувственно: симпатии Тобілевича на стороне культурной, либеральной буржуазии. В украинской драматургии Тобілевич является представителем критического реализма. Пьесы его сохранили для нас огромную познавательную ценность; Тобілевич несомненно испытал известное влияние драматургии Островского, но сумел воплотить прекрасное знание эпохи украинской жизни в типических характерах. Автор «Ста тисяч», «Хазяїна» новатор в области сценического языка: диалог его пьес яркий, красочный, индивидуализированный. Декоративная сторона его пьес строго отвечала всему идейно-художественному комплексу драматургического произведения. Драматургия Тобілевича это целая эпоха в развитии украинского театра. Дореволюционный украинский театр не мог поднять драматургию Тобілевича на должную высоту. Лучшие реалистические пьесы Тобілевича зазвучали по-новому только на сцене украинского советского театра, выявляя в нем свою полноценность.
11443. Украинская литература XVIII в.
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

В полемической литературе начала XVII в. мы найдем прямые указания на ту силу, к которой все чаще обращались с надеждой взгляды украинской шляхты и наиболее богатых городских слоев. Сила эта «козацкая старшина», которую некоторые авторы связывают с дружинниками «русских монархов Олега и Владимира Великого», как с историческими предками. К половине XVII в. выяснилась социально-экономическая незрелость украинских городских слоев; селянская же масса в период войны 16481654 показала себя силой грозной и страшной не только для польской шляхты, но и для шляхты украинской, для самой козацкой старшины. Первоначально искавшая связи с этой силой, козацкая старшина, сохранившая за собой после изгнания «ляхов» право частной собственности на землю, теперь стремится обуздать эту силу. Одним из средств укрепления своей позиции козацкая старшина делает, при прямом содействии церковников, школу и литературу. В школьных учреждениях, особенно в Киевской коллегии, позднейшей Киево-Могилянской академии («Могилянской» она названа по имени деятельного организатора, видного руководителя украинской церкви, киевского митрополита Петра Могилы, 15961647), и развивается новая литература. Первоначально это только литературные упражнения учащихся; затем, со второй половины XVII в., это литература, претендующая на общественное значение. Ее называют обыкновенно схоластическою: определение это явно недостаточно, потому что мы имеем здесь дело не со средневековой схоластикой, а со схоластикой, приспособленной к потребностям нового времени, к потребностям козацкой шляхты и крупных церковников, мечтавших сравняться с польским панством. Для этого и надобно было перенять у противника школьную науку, приспособив ее к местным условиям. В Польше как раз в ту пору (вторая половина XVII в.) руководство просвещением находилось в руках иезуитов, насаждавших в литературе стиль барокко, широко захвативший западное искусство: баро?чной в известной мере стала и киевская литература XVII в., с ее основными жанрами и ораторской культовой прозой, виршевой поэзией и драматургией. Баро?чное красноречие представлено в ней произведениями Йоанникія Галятовського [ум. 1688; главное произведение сборник проповедей «Ключ разумения», 1669, с присоединением теории ораторской культовой прозы, «Наука альбо (или) способ зложення казань»] (составления проповедей), Лазаря Барановича (ум. в 1694; «Меч духовный», 1666, «Трубы словес проповедных», 1674 и др.), Антония Радивилівського [«Огородок (сад) Марии Богородицы», 1676, «Венец Христов», 1688, и др.] [можно было бы присоединить сюда и имена перешедших в русскую литературу Дмитра Тупталенко (Дмитрия Ростовского), Стефана Яворського, Феофана Прокоповича]. Образцы этого красноречия, стоящего иногда в близкой зависимости от польских и латинских образцов, идут до второй половины XVIII в. В большинстве случаев это формальные упражнения по строго определенному плану, в стиле, изобилующем метафорами, аллегориями, «концептами» («остроумными изображениями» специальными словесными фокусами для заинтересовывания слушателей), где цитата из евангелия, выворачиваемая на все лады, толкуется в смыслах «буквальном», «аллегорическом», «моральном» и т. д. более в целях развлечения, чем поучения слушателей. Заинтересоваться этим могли лишь хорошо подготовленные; масса относилась равнодушно. Создатели его, впрочем, и не обращались к массе: реакционные тенденции резко бросаются в глаза напр. в советах Лазаря Барановича: «стричь овец так, чтобы не хватать за живое и чтобы шерсть росла», или в разъяснениях Й. Галятовського о том, что селяне потомки Хама, служившего братьям своим, поэтому и они обязаны служить панам и духовенству. Слушателям из среды козацкой шляхты и козацким старшинам могла быть по вкусу и такая «национальная» окраска, при которой архангел Михаил обращался в «гетмана войска небесного», а Феодосий Печерский в «депутата от России в небесную экспедицию небесной конституции». Исторический интерес представляют разбросанные все же кой-где и в этих проповедях намеки на современную им действительность (у Радивилівського напр.) и встречающиеся в них «приклады» повествовательные примеры, многие из которых перешли впоследствии в повествовательный фольклор легенд, новелл, анекдотов. Более живучей и плодотворной для литературного процесса была виршевая поэзия, первые опыты которой идут с XVI в. и которая не имела прецедентов в литературе эпохи раннего феодализма. После ранних, несовершенных опытов («Хронология» Рымши, 1581, стихи Герасима Смотрицького на герб князя Острожского, 1581, стихотворные попытки Виталия, переводчика нравственно-учительной книги «Диоптра», 1612, и др.), в XVII в. в ней окончательно установился силлабический стих, продержавшийся в У. л. почти до времени Котляревського, определивший и форму поэтических опытов русской литературы XVII начала XVIII вв. Видное место среди виршевой поэзии заняли стихотворные панегирики, окружавшие церковную и козацкую знать необходимой для нее пышностью, вводившие в обиход этикет «высокого» шляхетства античную мифологию, пролагая этим путь позднейшей классической оде. Заглавия стихотворных панегириков, являвшихся обыкновенно плодом творчества групп учителей или учащихся, обыкновенно замысловаты: «Везерунок цнот (образ добродетелей) превелебного в бозе его милости господина отца Елисея Плетенецкого», 1618; «Верш на жалостный погреб зацного рыцера Петра Конашевича Сагайдачного» (гетмана), 1622; «Евфония веселобрмячая на высоцеславный трон митрополии Киевской», 1633 (по случаю избрания киевским митрополитом Петра Могилы) и т. п. Но рядом с панегирическими сохранилось довольно большое количество виршей на морально-дидактические [сборник Кирилла Транквиллиона «Перло (жемчуг) многоценное», 1646], религиозные, исторические, любовные темы. Обширен круг исторических вирш, авторство которых буржуазно-националистическое литературоведение приписывало «демократическим слоям», но которые по своим классовым тенденциям (напр. вирши о битвах под Желтыми водами, под Берестечком, о гетмане Дорошенко и др.) довольно близко сходятся с козацко-старшинскими летописями XVIIXVIII вв. (Самовидца, Грабянка, Величка) и являются созданием стихотворцев, выходивших из киевской школы. Исторические вирши вели «национально-патриотическую агитацию» в пользу «старшины», соперничая с устным народным творчеством. Виршевая поэзия была и могущественным средством церковной пропаганды: религиозные вирши-канты о праздниках, о святых, о чудесах, попадая в репертуар бродячих певцов «лирников», стали в конце концов фольклором, излюбленным в среде зажиточного мещанства и патриархального селянства. Их популярность вышла далеко за украинские пределы. С виршевой поэзией тесно связана формой и содержанием школьная драма, подобно виршам явившаяся новостью в литературном обиходе. Ее образцы польско-латинская иезуитская драма эпохи барокко и отчасти немецкая школьная драма эпохи контрреформации. Драматическая теория, заимствованная украинскими авторами из западного школьного обихода, так же как театральная техника, взятая оттуда же, не могли полностью быть приложены к украинской практике. Для этого не было сил и средств; авторами пьес были школьные профессора, не имевшие претензии на художественное творчество и не всегда к нему способные. Поэтому лишь немногие из дошедших до нас пьес являются драмами в обычном смысле этого слова; многие и назначались, вероятно, лишь для декламации, не для сценического исполнения. Различают обыкновенно пять отделов школьного репертуара: 1) школьные действа пасхального и рождественского циклов; 2) драмы из жизни святых («Алексей, человек божий», 1673); 3) драмы типа моралите «Царство натуры людской», 1698, и др.; 4) драмы на исторические сюжеты и 5) интермедии «междувброшенные игралища» (как переводили тогда это латинское слово) зачатки позднейшей бытовой комедии. Указать точно дату возникновения школьной драматургии невозможно; первые сведения о представлениях в школах «комедий» идут с конца XVI века, и первоначальной формой «драмы» являются стихотворные диалоги, декламировавшиеся учениками школ [таковы напр. вирши для декламации учителя братской львовской школы Иоанна Волковича (1631) или более ранние рождественские вирши того же типа Памвы Берынды, напечатанные в том же Львове в 1616, и др.]. С 30-х гг. XVII в. школьные представления становятся частым явлением в стенах Киевской коллегии. Эволюция школьной драмы заключается в том, что узкоцерковная по тематике при своем появлении школьная драма к концу XVII в. несколько обмирщается: в ней появляются в отдельных ее сценах черты бытового реализма (сцена пастухов в рождественской драме Дмитра Тупталенко, 1702); она начинает чаще прежнего принимать в свой состав совершенно реалистические интермедии (в пьесе Митрофана Довгалевського, 1736); наконец она пытается выйти за пределы церковности обращением к «историческим» темам [такова например трагедокомедия Феофана Прокоповича «Владимир» (1705), где наряду с отголосками баро?чной драматургии можно найти следы влияния французской классической поэтики]. К последней группе относится и пьеса неизвестного автора «Милость божа, Украину от неудобь носимы обид ляцких (польских) чрез Богдана Зиновия Хмельницкого освободившая» (1728) единственный опыт пьесы на тему из украинской истории. Довольно беспомощная со стороны композиции, сбивающаяся на компиляцию из исторических вирш, драма эта по своему содержанию, по своей направленности является ярким памятником времени, когда гетманщина диктатура козацкой старшины в союзе с «непобедимыми монархами российскими» достигла своего апогея. Это лебединая песня козацко-старшинской поэзии и самое оригинальное из созданий ее драматургии.
11444. Украинская литература конца XIX и начала XX ст.
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Уже в первом из перечисленных рассказов «В путах шайтана» писатель явно избегал внешнего бытового описательства; через призму тонкого психологического анализа настроений и переживаний татарской девушки он показал процесс разрушения старых патриархальных устоев села, упадок религиозных чувств. Лучшее реалистическое произведение Коцюбинського повесть «Fata morgana» [19031910] и ряд высокохудожественных новелл «Сміх», «Він іде» [1906], «Невідомий», «Persona grata», «В дорозі» [1907], «Intermezzo» [1908] окончательно определили Коцюбинського как первоклассного художника-реалиста и мастера художественного слова. Особенно благотворное влияние на идейно-художественное развитие Коцюбинського оказал А. М. Горький, в течение многих лет друживший с Коцюбинським и состоявший с ним в переписке. Импрессионизм, почерпнутый у европейских и русских писателей, поэтику его Коцюбинський трансформировал, подчинил социальным заданиям. Так, в новелле «Він іде» с необычайной силой выражена ненависть к черносотенным погромщикам; устами героини Эстерки писатель протестовал против зверского издевательства и насилия над еврейской беднотой, протестовал против царизма. Новелла «Невідомий» тонко построена из отрывочных воспоминаний, настроений и переживаний заключенного в тюрьму «неизвестного» революционного борца. Из мастерски поданного узора импрессионистически использованных речевых деталей, элементов действия и субъективных настроений вырисовывается реалистический образ смелого, бескомпромиссного революционера, стремящегося подорвать основу самодержавия.
11445. Украинская литература первой половины XIX столетия
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Украина в первую половину XIX ст., как и вся Россия, была экономически отсталой страной. Все более выявлялись признаки глубокого разложения феодально-крепостнической системы. К 50-м гг. эта система переживала уже острый кризис. В стране назревала революционная ситуация. Порабощенное крестьянство реагировало на усиление крепостнической эксплоатации стихийными бунтами и возмущениями, расправой с помещиками. В среде прогрессивно настроенной дворянской интеллигенции возрастало недовольство существующим строем в России. Известно, что один из крупнейших очагов декабристского революционного движения находился на Украине, где действовало более решительное и радикальное в своих стремлениях «Южное общество». Украина была объектом жесточайшей эксплоатации и угнетения царизмом, беспощадно подавлявшим национально-освободительные тенденции украинских народных масс. Господствовавший класс на Украине помещики-феодалы отпрыски козацкой старшины (объединявшей военную и гражданскую власть в районе полка, сотни), превратился в «благородное малороссийское дворянство», всячески содействуя национальному и социальному порабощению украинского народа. Такова уже в конце XVIII в. социально-историческая ситуация, обусловившая состояние У. л. в то время. В данный период художественная литература на Украине культивировала старославянский язык: она была далека от живой разговорной речи украинского народа. Выдающимся представителем У. л. был Іван Котляревський [17691838], сыгравший огромную роль в дальнейшем развитии литературы на Украине. Он создал замечательное произведение травестийно-бурлескную поэму под названием «Вергилиева Энеида», живущую до сих пор в У. л. История мировой литературы знает немало подобных переработок фабулы «Энеиды» (Лалли, Скаррон, Блюмауер, Михаэлис, Осипов). Котляревський изучал «Энеиду» Вергилия в семинарии; возможно, он был знаком с французской переработкой Скаррона, но непосредственным образцом для него послужила русская переработка Осипова. В свое время вокруг этого вопроса разгорались споры. Некоторые националистические литераторы отрицали совершенную очевидность заимствования фабулы «Вергилиевой Энеиды» из русской переработки Осипова. «Энеида» Котляревського распространялась среди читателей в списках. Один из таких списков был издан в 1798 украинским дворянином М. Парпурой, проживавшим тогда в Петербурге (этот список содержал лишь три части, изданные без ведома автора). В 1808 в Петербурге вышло второе издание «Энеиды». Дописав четвертую часть поэмы и исправив ошибки, сделанные в первых двух изданиях, Котляревський выпустил первое авторское издание «Энеиды» (СПБ, 1809). Впоследствии были написаны 5 и 6 части поэмы, но издана вся поэма полностью лишь после смерти автора, в 1842, в Харькове. Значение произведения Котляревського состоит в том, что на основе заимствованной фабулы он создал в значительной мере оригинальный сюжет, яркие художественные образы, описания, отображавшие реальную действительность на Украине. Котляревському удалось создать целую эпопею украинской жизни, быта разных социальных слоев. Автор обнаружил глубокое знание народной жизни, огромную наблюдательность. Поэма читалась и читается с большим интересом благодаря живой, занимательной форме, ярким, красочным описаниям, острым и метким характеристикам. Все произведение пронизано характерным украинским юмором. Зачастую этот юмор переходит в сатиру, особенно в изображении жизни помещиков-феодалов. Замечательны картины ада в третьей части, где видно критическое отношение автора к ряду явлений феодально-крепостнической системы: крепостнической эксплоатации, взяточничеству и бюрократизму царских чиновников. Но наряду с этим поэма не свободна от некоторых идейных дефектов (отрицательное отношение к французской революции и т. п.). В «Энеиде» Котляревський выступал как новатор он создал совершенно новые художественные формы литературного языка. Котляревський первый положил в основу украинского литературного языка живую разговорную народную речь. В этом отношении он особенно влиял на последующих писателей, использовавших в большей или меньшей степени язык народных масс. В У. л. Котляревський является также новатором и в области поэтики. До него в украинской поэзии господствовала силлабическая форма стихосложения. Котляревський первый в украинской поэзии ввел формы силлабо-тонического стихосложения: «Энеида» написана четырехстопным ямбом. Вся поэма разделена на десятистрочные строфы. В своей поэтике Котляревський использовал достижения русского стихосложения до Пушкина.
11446. Украинская советская литература
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Весьма значителен идейный поворот Максима Рыльского именно с конца первой пятилетки: поэт решительно отошел от неоклассицизма, стал глубже воспринимать реальную советскую действительность. Показателем этого перелома был сборник «Знак терезів» [1932], за которым вскоре последовали: поэма «Марина» [1933], сборники «Київ» [1934], «Літо» [1936], «Україна» [1938]. Если первые два сборника Рыльского («Знак терезів» и «Київ») еще носили отпечаток созерцательности в поисках нового пути, а также отдельных рецидивов неоклассической поэтики, то последние два «Літо» и «Україна» уже давали образцы поэзии зрелого мастера, изображавшего достижения социалистической стройки. Значительным успехом пользуется его «Песня о Сталине». Она приобрела популярность во всем Советском Союзе, стала подлинно народной. В то же время Рыльский живо интересуется историческим прошлым Украины; трагическому прошлому порабощенного украинского народа поэт противопоставляет светлое настоящее победы и жизнерадостность сталинской эпохи. Украинская советская поэзия создавала образы положительного героя, как воплощение лучших типичнейших черт социалистического человека. Таким является например образ С. М. Кирова в поэме М. Бажана «Бессмертя» [1937], воспроизводящий три основных этапа в жизни и деятельности Кирова: подпольную работу в Сибири, участие в гражданской войне и роль Кирова строителя социализма, руководителя партии. Эта поэма крупная победа М. Бажана. В ней поэт показал себя одним из лучших политических лириков. Для советской поэзии в целом эта поэма значительное достижение. Избавившись от ранее свойственных ему черт идеалистичности мышления, тяжеловесности слога и архаической лексики, Бажан в «Бессмертьи» создал величественный образ героического, энергичного, неутомимого в труде, гуманного, преданного народу большевика, полного светлой радости, веры в победу социализма, неисчерпаемого оптимизма и непримиримости к врагу. Поэма отличается широким кругозором, в ней глубоко чувствуется необъятный простор нашей родины, масштабность и грандиозный размах строительства социализма, вся эта картина проникнута величественным пафосом социалистического творчества и жизни, побеждающей смерть, побеждающей подлые происки врага. Поэма заканчивается гимном свободному социалистическому созидающему труду освобожденного человечества. Характерная стилевая особенность поэмы: сила выразительности, афористичная сжатость, синтез мысли и эмоциональной напряженности. Вторая поэма М. Бажана «Батьки і сини» (Отцы и сыновья, 1938) это поэма об отважной самоотверженной борьбе рабочих за советскую власть, это гимн советскому патриотизму. В этой поэме М. Бажан в простые волнующие образы воплотил мысль тов. Сталина о том, что «кровь, обильно пролитая нашими людьми, не пропала даром, что она дала свои результаты». Поэма захватывает пафосом величественной правды, героизма и ненависти к врагам революции.
11447. Україна! Це той бог, до якого доростає душа
Методическое пособие пополнение в коллекции 13.04.2010

Які спільні риси ви можете виділити у творчості та громадській діяльності митців 60-х років? (Вони займали активну життєву позицію, громадські інтереси та справи стали їхньою внутрішньою потребою, бо вони намагалися змінити світ на краще; шістдесятники сприяли поверненню до народних святинь, таких, як: мова, історія, культура; їм притаманне почуття патріотизму та відданості Україні й українському народу; будили почуття власної гідності та національної свідомості; закликали до гуманізму в усіх його проявах. Це була хвиля національного відродження; вони вийшли за особистого)
11448. Українська література 19 століття
Контрольная работа пополнение в коллекции 05.06.2010

Hенаситна жадоба до наживи і поpоджена нею амоpальність властива не тільки Пузиpеві, а й іншим дійовим особам, що значною міpою доповнюють його обpаз. Феноген Петрович - пpава pука хазяїна, і Ліхтаpенко - найспpитніший економ, заpаз лише помічники. Та мине якийсь час, і кожен з них стане теж таким же. Для них пеpебування на службі у Пузиpя - тpамплін до власного збагачення і добpа школа. Багатство - найзаповітніша мpія, найвища мета життя Феногена. "Земля, скот, вівці, хліб, комеpція, баpиші оце життя! А для чого ж тоді, спpавді, і жить на світі?" - говоpить він. Та навіть цей пpойдоха нічого не ваpтий пеpед Поpфиpієм Ліхтаpенком. Hа відміну від Феногена, Ліхтаpенко не лицеміpить, не плазує пеpед хазяїном, не вдає з себе віpного слугу. Він глибше за нього зpозумів і засвоїв закони хижацької наживи і тому, дбаючи пpо забезпечення своїх егоїстичних інтеpесів, діє сміливіше, нахабніше. У нього своя філософія: "ось ви мені дасте великий шматок сала, щоб я його одніс у комоpу! Я візьму те сало голими pуками і однесу сало в комоpу, і покладу. Сало ваше ціле, а тим жиpом, що у мене на pуках зостався, я намастю голову - яка ж вам від цього шкода?" Він не пpосто кpаде, а робить "комеpческий гендель". Оцінюючи по заслугах хижацьку досвідченість і спpитність свого економа, Пузиp саме йому доручає "загнуздати мужиків", "зpобити бідність".
11449. Українська література XI—XII століть
Информация пополнение в коллекции 08.10.2010

Головним, можна сказати, центральним твором XI ст. стала "Повість врем'яних літ" літописний звід, якому судилася особлива доля: його поклало в основу своїх літератур ціле східне слов'янство, хоч створений він був у Києві і є передусім пам'яткою української літератури. Пам'ятка творилася у міжчассі 10391118 pp., тобто цей твір був,1 ніби снігова куля, яка накочується пластами. Вважається, що найдавніший звід було створено близько 1039 р.; у 10691073 pp. ігумен Печерського монастиря Никін склав свою редакцію так звану Никонівську редакцію літопису. Близько 1095 р. на цій основі було створено той звід, що ми його звемо Початковий київський звід; у 1112 р. завершено Несторівську редакцію, власне "Повість врем'яних літ"; через чотири роки свою редакцію дав Сильвестр, ігумен Видубицького монастиря, який тоді називався Святого Михайла (від Видубицької церкви того імені). У 11131116 pp. учинена була Василева переробка Несторового зводу, але вже не в Києві, а в Перемишлі; саме Василь написав оповідання про осліплення князя Василька й про подальші події 10971099 pp. Сильвестр покористувався Василевою редакцією. Третя редакція "Повісті врем'яних літ" створена 1118 р. Таким чином, твір складався продовж майже 90 років і став основоположною українською книгою, універсальною за своїм характером, бо це не тільки систематизація української історії від найдавніших часів до початку XII століття, але й своєрідна хрестоматія поетичних епічних сказань чи уривків із них. У структуру "Повісті" введено й низку перших українських оповідань, що мають характер художньої прози; з іншого боку це один із перших філософських творів, бо в ньому подано немало розмислів про світ та життя, витриманих у християнській ідеології. Не зайве сказати, що створення "Повісті" мало загальнодержавний характер, матеріал збирався з усіх земель, використовувалися візантійські хроніки, народні перекази, розповіді старих дружинників. Не помилимося, коли скажемо, що постав літопис на державне замовлення київських князів і відбивав їхні думки та прагнення. Поява різних редакцій не тільки розширювала літопис, а й підпорядковувала його політиці того чи іншого князя. Загалом же "Повість врем'яних літ" ніби відбиває час київського абсолютизму, через що Руська земля розглядалася як єдине ціле, хоч і складалася вона з найрізноманітніших племен, не завжди й слов'янських, зрештою й слово "держава" значить: землі, які тримає певний правитель, а не землі з етнічно однорідною людністю. Несторові належить також честь створення перших агіографічних оповідань: "Убивство братів Бориса та Гліба", "Сказання, чого монастир назвався Пєчерським", "Житіє Теодосія".
11450. Українська література в другій половині ХХ століття
Информация пополнение в коллекции 24.01.2011

«Шістдесятники». Сучасний стан української літератури. Представників Нью-Йоркської групи ще називають «п'ятдесятниками», порівнюючи з «шістдесятниками» новим творчим поколінням, що з'явилося в Україні, тоді УРСР. їх об'єднували високі естетичні принципи, усвідомлення пошуків оновлення рідної літератури як мистецтва, потяг до експериментаторства, пошук перерваних зв'язків зі світовим письменством, але вони мали і значні відмінності від «п'ятдесятників». Представники Нью-Йоркської групи починали від себе, обстоювали антигероїчні мотиви, намагалися «вписатись» у творчі процеси англомовних, франкомовних, іспаномовних літератур. «Шістдесятники» ж постали на хвилі тимчасового суспільного потепління 50 60-х рр. та пробудження національної самосвідомості, на відкритті багатств репресованої української культури, здобутків «розстріляного відродження». Для них основним питанням було засвоєння тяжких уроків минулого, усвідомлення спадкоємних зв'язків, без чого неможливе майбутнє ні вітчизняної літератури, ні нації. Емігрантське письменство хоч і розвивалось у ситуації творчої свободи, але жорстко обмежувалося чужомовною стихією та звичаями, з якими встановлювало конструктивні стосунки. Сукупний доробок письменської діаспори важко прочитати без знання американського, англійського, французького чи німецького мистецтв.
11451. Українська література в першій половині ХХ століття
Информация пополнение в коллекции 25.01.2011

А втім, це не означало, що «празька школа» повністю перебувала під впливом Д. Донцова. Справді, її представники поділяли його намагання сформувати новий тип українця з чіткими націо- та державотворчими настановами, з волею до життя на противагу традиційним, розслаблено-чуттєвим типам національного характеру (надмірна емоційність, ліризм, сентиментальність тощо). Справді, він розбудив у «молодому поколінні дух зачіпності», «охоту до ризику», прагнення «стати переможцем», як спостерегли дослідники теорії Д. Донцова. Одначе «пражани» не поділяли його силового поєднання романтизму і догматизму, високого ідеалу і «творчого насильства» меншості над більшістю, що нагадувало більшовицький, а згодом нацистський стилі. Концепція Д. Донцова формувалась у середовищі тоталітарних режимів, які не могли не позначитися на ній. Творча молодь в еміграції, прийнявши ідею необхідності виховання нового характеру, поступово вивільнялася з-під «донцовізму», але не поривала зв'язків із самим ідеологом, розвивала раціональні елементи його теорії. Одним із послідовних противників «доктрини» Д. Донцова був письменник, літературний критик, науковець, лікар Ю. Липа, який жив у Варшаві. Він не погоджувався з донцовським негативним ставленням до традицій українства, хоча націотворчі принципи поділяли обоє. У подібній ситуації знаходилась і Наталя Лівицька-Холодна, одна з ініціаторів (разом із Ю. Липою та Є. Маланюком) заснування у Варшаві незалежного літературного об'єднання «Танк» (1929), до складу якого входили також П. Зайцев, Олена Теліга, А. Крижанівський та ін. Літературна та духовна ситуація в еміграції була неоднозначною. Особливого загострення набула проблема національного мистецтва, що викликала цілу смугу полемік, зокрема між Є. Маланюком і Д. Донцовим.
11452. Українська літературна мова очима Пантелеймона Куліша
Курсовой проект пополнение в коллекции 14.10.2009

Крізь призму народного світосприйняття подає П.Куліш також характери Сомка та Брюховецького. Основним критерієм оцінки їх дій і вчинків є відданість Україні. Звідси йдуть симпатії та антипатії, зображення внутрішнього світу героїв. Сомко наділений усіма рисами українського полковника і державного діяча, якими наділені вони в народних піснях, думах, легендах та переказах. Йдучи за літописними та фольклорними оповіданнями, автор говорить, що він «був воїн уроди, возраста і красоти зіло дивної». Постійні народнопоетичні епітети та порівняння, інші деталі портрета підкреслюють в характері Сомка такі ідеальні риси народного героя, як звитязтво, лицарство, добродушність, лагідність тощо. «Був, читаємо в романі, високий, огрядний собі пан, кругловидий, русявий; голова в кучерях, як у золотому вінку; очі ясні, веселі, як зорі; і вже чи ступить, чи заговорить, то справді по-гетьманськи» (11, 41). Принципи народної козацької етики визначають його взаємини з побратимами, жіноцтвом, рядовими козаками. У ставленні до Лесі, старих Череванів він виявляє статечність, незвичайну м'якість, тепло, увагу до них. Наречена у сприйнятті гетьмана ясная панна, як повна квітка в траві. Правда, це йому не заважає навіть не зауважити того, що Леся після герцю Петра Шрама з Кирилом Туром розливалася слізьми на Петром та взивала його серденьком. Більше того зайнятий Туром на зауваження старого Шрама він без будь-якої тіні гніву, а чи образи відповідає: «Молода, батьку, знайшлась би друга, а Кирила Тура другого не буде» (11, 69). Ні, це зовсім не зрада Лесі. Це насамперед вияв козацького характерництва, у якому знаходить свій вияв побратимство, любов і повага до інших, уміння рахуватися з їх думками та почуттями, віднаходити насамперед усе краще, а не гірше, те, що єднає, а не роз'єднує, і на цьому будувати свої взаємини з людьми. Не важко зрозуміти, що така психологія та морально-етичні принципи героя сформувалися в козацькому середовищі, у походах і боях, де на перший І план завжди ставились не амбіції, не надмірна гордість, зверхність та злопам'ятство, а взаємовиручка, побратимство, турбота про себе, про друга, про брата. Саме такі ось якості Сомкової вдачі формують його і як гетьмана, і як державного діяча. «Український «батько-отаман», як ідеал, пише доктор Б.Цимбалістий, це не тип німецького чи англійського воєнного провідника, відважного, енергійного, маломовного і дещо аскетичного, але це отаман, що всіма опікується, дбає за всіх, є вирозумілий до кожного, спільно нараджується перед рішенням, отож отаман з материнськими рисами». То ж зовсім не випадково ватажки козацько-селянських повстань в народних думах і піснях «раду-радять», усіляко відстоюють і боронять права простого люду. Скажімо, Богдан Хмельницький у думі «Білоцерківський мир і нове повстання проти польської шляхти»
11453. Українська національна ідея (за творами Т. Шевченка, М. Костомарова, Ю. Міхновського та Д. Донцова)
Контрольная работа пополнение в коллекции 19.05.2011
11454. Українська нація в романі П. Куліша "Чорна рада"
Дипломная работа пополнение в коллекции 23.11.2010
1. Àïàíîâè÷ Î. Ì. Óêðà¿íñüêî-ðîñ³éñüêèé äîãîâ³ð 1654 ð.: Ì³ôè ³ ðåàëüí³ñòü. - Ê., 1994. 96 ñ.
2. Áàãð³é Ð. Øëÿõ ñåðà Âàëüòåðà Ñêîòòà íà Óêðà¿í³: («Òàðàñ Áóëüáà» Ì. Ãîãîëÿ ³ «×îðíà ðàäà» Ï. Êóë³øà â ñâ³òë³ ³ñòîðè÷íî¿ ðîìàíòèêè Âàëüòåðà Ñêîòòà) // Ïåð. ç àíãë. Ê., 1993. 290 ñ.
3. Áàíäóðà Î. Âèâ÷åííÿ ðîìàíó Ï. Êóë³øà «×îðíà ðàäà»: Õðîí³êà 1663ð. // Óêðà¿íñüêà ìîâà ³ ë³òåðàòóðà â øêîë³. 1992. ¹ 11-12. ñ. 24-29.
4. Áàëò³âåöü Ñ. Ïñèõîëîã³÷í³ îñîáëèâîñò³ âèâ÷åííÿ ïîåç³¿ Ï.Êóë³øà // Äèâîñëîâî. 1995. - ¹ 4. ñ. 44-49.
5. Âàéòþê À. Ñèìâîëè â³ðè Ï. Êóë³øà // Â³÷å. 1997. ¹ 3. ñ. 102-128.
6. Âèãîâñüêèé ²âàí. Ãàäÿöüêèé òðàêòàò // Óêðà¿íà. Íàóêà ³ êóëüòóðà. Ê., 1991. Âèï. 25. ñ. 147-152.
7. Ãàâðèëþê Î.Ï. Êóë³ø ÿê ïðèêëàä âçàºìîçóìîâëåíîñò³ íàö³îíàëüíîãî òà çàãàëüíîëþäñüêîãî // Óêð. ë³ò. â çàãàëüíîîñâ³òí³é øêîë³. 2000. ¹ 6. ñ. 51-55.
8. Ãàëåé Ñ. Íàðîäîçíàâ÷à ñïàäùèíà Ï.Êóë³øà // Íàðîäíà òâîð÷³ñòü òà åòíîãðàô³ÿ. 2002. ¹ 4. ñ. 62- 74.
9. Ãà÷åâ Ã. Ìåíòàëüíîñòè íàðîäîâ ìèðà. Ì.: Ýêñìî, 2003. 544 ñ.
10. Ãí³äàí Î., Îñüìàê Í. Ñâ³òîãëÿä Ïàíòåëåéìîíà Êóë³øà // Äèâîñëîâî. 1991. ¹ 10. ñ. 38-41.
11. Ãîí÷àð Î. Ðîìàí «×îðíà ðàäà» Ï. Êóë³øà â øêîë³ // Ñëîâî ³ ÷àñ. 1992. ¹ 9. ñ. 3 11.
12. Ãîô. Æ. Ëå Ìåíòàëüíîñòü: äâóñìûñëåííàÿ èñòîðèÿ. // Èñòîðèÿ ìåíòàëüíîñòåé. Èñòîðè÷åñêàÿ àíòðîïîëîãèÿ. Ì.: ÐÀÍ. ÐÃÃÓ, Èí-ò Âñåîáùåé èñòîðèè, 1996. ñ. 128 131.
13. Ãðóøåâñüêèé Ì. Ç ³ñòîð³¿ ðåë³ã³éíî¿ äóìêè íà Óêðà¿í³. Ê.: Îñâ³òà, 1992. 192 ñ.
14. Ãðóøåâñüêèé Ì. Ïåðåÿñëàâñüêà óìîâà Óêðà¿íè ç Ìîñêâîþ 1654 ðîêó. Ó êí.: Ïåðåÿñëàâñüêà ðàäà 1654 ðîêó (²ñòîð³îãðàô³ÿ òà äîñë³äæåííÿ). -
15. Ê., 2003. - ñ. 16-21.
16. Ãóëÿê À.Á. Ñòàíîâëåííÿ óêðà¿íñüêîãî ³ñòîðè÷íîãî ðîìàíó. Ê.: ÒÎÂ «Ì³æíàðîäíà ô³íàíñîâà àãåíö³ÿ», 1997. 293 ñ.
17. Äàí÷èí Â. Ãåðîé ³ æèòòÿ, ãåðîé ³ ë³òåðàòóðíèé ïðîöåñ, ãåðîé é ³äåàë. // Ïðàïîð, 1985. ¹ 8. ñ. 156- 165.
18. Äèíöåëüáàõåð È. Èñòîðèÿ ìåíòàëüíîñòè â Åâðîïå. Î÷åðêè ïî îñíîâíûì òåìàì. // Èñòîðèÿ ìåíòàëüíîñòåé. Èñòîðè÷åñêàÿ àíòðîïîëîãèÿ. Ì.: ÐÀÍ. ÐÃÃÓ, Èí-ò Âñåîáùåé èñòîðèè, 1996. ñ. 92-101.
19. Äîãîâ³ðí³ ñòàòò³ êîçàê³â ç öàðåì Îëåêñ³ºì Ìèõàéëîâè÷åì äèâ. ó âèä.: Áàíòèø - Êàìåíñêèé Ä. Í. Èñòîðèÿ Ìàëîé Ðîññèè îò âîäâîðñíèÿ ñëàâÿí â ñåé ñòðàíñ äî óíè÷òîæåíèÿ ãñòìàíñòâà. Ê., 1993. ñ. 207 - 208, 528 -532.
20. Äîäîíîâ Ð. À. Ê ïðîáëåìå îïðåäåëåíèÿ ïîíÿòèÿ ìåíòàëüíîñòü // Ïðèäí³ïðîâñüêèé íàóêîâèé â³ñíèê. 1997. ¹ 14 (25) ñ. 11-14.
21. Äîðîøåíêî Ä. Ïàíòåëåéìîí Êóë³ø. Ë³òåðàòóðí³ õàðàêòåðèñòèêè óêðà¿íñüêèõ ïèñüìåííèê³â. Êè¿â: Óêðà¿íîçíàâñòâî» 1996. 207 ñ.
22. Åï³ñòîëÿðíèé îáðàç Ï. Êóë³øà (ëåêö³ÿ-äîñë³äæåííÿ) // Óêðà¿íñüêà ìîâà òà ë³òåðàòóðà. 2001. ÷èñëî 2 (210). ñ. 7.
23. Æóëèíñüêèé Ì. ²ç çàáóòòÿ - â áåçñìåðòÿ. Ê.: Ïðîñâ³òà, 1990. 295 ñ.
24. Æóëèíñüêèé Ì.Ã.: Ó ïðàö³ êàòîðæí³é, òðàã³÷í³é ñàìîò³ // Ï. Êóë³ø òâîðè â 2 Ò. Ò. ². Ê. : Äí³ïðî, 1989. ñ. 5-30.
25. Çàáóæêî Î. Ô³ëîñîô³ÿ óêðà¿íñüêî¿ ³äå¿ òà ºâðîïåéñüêèé êîíòåêñò. Ê., 1993. 126 ñ.
26. Çåðîâ Ì. Òâîðè â äâîõ òîìàõ. Ê.: Äí³ïðî, 1990.
27. Ç³í÷åíêî Â. Ðîçäóìè ïðî äóøó òà ¿¿ âèõîâàííÿ (÷àñ äóø³) // Ïèòàííÿ ô³ëîñîô³¿, 2002. - ¹ 2. ñ. 11 19.
28. ²ëüíèöüêèé Ì., Áóäíèé Â. Ïîð³âíÿëüíå ë³òåðàòóðîçíàâñòâî: â 2 ÷àñòèíàõ, ÷. 1. Ëåêö³éíèé êóðñ: Íàâ÷àëüíèé ïîñ³áíèê Ëüâ³â, 2007. ñ. 67 76.
29. ²ñòîð³ÿ óêðà¿íñüêî¿ ë³òåðàòóðè Õ²Õ ñò. Ó 3 êí.: Íàâ÷. ïîñ³áí. // Çà ðåä. Ì.Ò. ßöåíêà. Ê.: Ëèá³äü, 1995. Êí. ². 368 ñ.
30. ²ñòîð³ÿ óêðà¿íñüêî¿ ë³òåðàòóðè Õ²Õ ñò. Òîì 2. // Çà ðåä. àêàäåì³êà Ì.Ã. Æóëèíñüêîãî Ê.: Ëèá³äü, 2006. 656 ñ.
31. ²ñòîð³ÿ óêðà¿íñüêî¿ ë³òåðàòóðè Õ²Õ ñò. Òîì 2. // Çà ðåä. àêàäåì³êà Ì.Ã. Æóëèíñüêîãî Ê.: Öåíòð íàâ÷àëüíî¿ ë³òåðàòóðè, 2008. 640 ñ.
32. Êèðèëî Ìåôîä³¿âñüêå òîâàðèñòâî: Â 3 ò. / Ï³ä ðåä. Ë.Ç. Ã³ñöîâà, Ð.ß. Ñåðã³º÷êî. Ê., 1990.
33. Êëî÷åê Ã. Ó ñâ³òë³ â³÷íèõ êðèòåð³¿â. Ê.: Äí³ïðî, 1989. 221ñ.
34. Êîìåíòàð Â. Øåâ÷óêà ó âèä.: Âåëè÷êî Ñ. Â. Ë³òîïèñ. - Ê., 1991. - Ò. 2. - Ñ. 29.
35. Êîíöåïö³ÿ óêðà¿íñüêî¿ äóõîâíîñò³ ó òâîð÷îñò³ Ï.Êóë³øà // ²äåÿ íàö³îíàëüíîãî âèõîâàííÿ â óêðà¿íñüê³é ïñèõîëîãî-ïåäàãîã³÷í³é íàóö³ Õ²Õ-ÕÕ ñò.: Çá³ðíèê ñòàòåé ³ äîïîâ³äåé Âñåóêðà¿íñüêî¿ íàóêîâî-ïðàêòè÷íî¿ êîíôåðåíö³¿. ²âàíî-Ôðàíê³âñüê, 1997. ñ.5254.
36. Êîíöåïö³ÿ «ïðèðîäíî¿ ëþäèíè» Æ.-Æ.Ðóññî ³ «õóòîðñüêà ô³ëîñîô³ÿ» Ï.Êóë³øà // «Ôðàíö³ÿ òà Óêðà¿íà»: Ìàòåð³àëè ²V Ì³æíàðîäíî¿ íàóêîâî-ïðàêòè÷íî¿ Êîíôåðåíö³¿ . Äí³ïðîïåòðîâñüê, 1997. Ò.1. ×.2. ñ. 4143.
37. Êðàâ÷åíêî Â. Êîíöåïö³¿ Ïåðåÿñëàâà â óêðà¿íñüê³é ³ñòîð³îãðàô³¿. Ê., 2003. -234 ñ.
38. Êðàâ÷åíêî Â.Î. Ïàíòåëåéìîí Êóë³ø àâòîð ïåðøîãî óêðà¿íñüêîãî ³ñòîðè÷íîãî ðîìàíó // Â³ñíèê Çàïîð³çüêîãî äåðæàâíîãî óí³âåðñèòåòó. ¹2, 2002. ñ. 15 19.
39. Ë³òåðàòóðîçíàâ÷èé ñëîâíèê-äîâ³äíèê / Ð.Ò. Ãðîìÿê, Þ.². Êîâàë³â òà ³í. Ê.: Àêàäåì³ÿ, 1997.
40. Ë³òåðàòóðà. Ôîëüêëîð. Ïðîáëåìè ïîåòèêè.: Çá. íàóê. Ïðàöü. Âèï.9: Ìàòåð³àëè íàóê.-òåîð. Êîíôåðåíö³¿ «Óêðà¿íñüêà ë³òåðàòóðà. Äóõîâí³ñòü ³ ìåíòàëüí³ñòü». Êè¿â Êðèâèé Ð³ã: Òâ³ì-³íòåð, 2001. 431 ñ.
41. Ë³òîïèñ Ñàìîâèäöÿ. âèäàííÿ ï³äãîòóâàâ ß. ². Äçèðà. Ê.: Íàóêîâà äóìêà, 1971. 208 ñ.
42. Ìàëàíþê ª. Â Êóë³øåâó ð³÷íèöþ // Äèâîñëîâî. 1994. ¹ 8. ñ. 22-25.
43. Ìàêàðåíêî Å., Ìàêàðåíêî Í. Ïîíÿòòÿ «ìåíòàëüí³ñòü»: åòèìîëîã³ÿ, ´åíåçà òà ñôåðà âæèâàííÿ â ñó÷àñí³é óêðà¿íñüê³é ìîâ³ // Ðîáîòè ì³æíàðîäíî¿ íàóêîâî¿ êîíôåðåíö³¿ «Äóõîâíà ä³ÿëüí³ñòü òà ¿¿ ñïåöèô³êà». ×.1. - Çàïîð³ææÿ: ÇÄÓ. 1993. ñ. 66 - 68.
44. Ìèòêå Þð. Ïîëèòè÷åñêàÿ òåîðèÿ è ìåíòàëèòåò íèùåíñòâóþùèõ ìîíàõîâ. // Èñòîðèÿ ìåíòàëüíîñòåé. Èñòîðè÷åñêàÿ àíòðîïîëîãèÿ. Ì.: ÐÀÍ. ÐÃÃÓ, Èíñòèòóò Âñåîáùåé èñòîðèè. 1996. ñ. 141.
45. Íàõë³ê ª. Àïîêàë³ïñèñ. Ï.Êóë³ø // Â³ò÷èçíà. 1990. ¹ 10. ñ. 28 - 32.
46. Íàõë³ê ª. Ïàíòåëåéìîí Êóë³ø. Äî 170 ð³÷÷ÿ â³ä äíÿ íàðîäæåííÿ. Ê.: Çíàííÿ, 1989. 48 ñ.
47. Íàõë³ê ª. Êîìåíòàð äî çãàäêè ïðî Ãàäÿöüê³ ïóíêòè â «×îðí³é ðàä³» Ï.Êóë³øà // Ìîëîäà íàö³ÿ. 2004. ¹ 1 (30). ñ. 65.
48. Íàõë³ê ª. Ïàíòåëåéìîí Êóë³ø // ²ñòîð³ÿ óêðà¿íñüêî¿ ë³òåðàòóðè XIX ñò.: ÓÇ êí. Ê., 1996. Êí. 2. ñ. 86.
49. Íàõë³ê ª. Ïàíòåëåéìîí Êóë³ø: îñîáèñò³ñòü, ïèñüìåííèê, ìèñëèòåëü. Ê.: Óêðà¿íñüêèé ïèñüìåííèê, 2007. 390 ñ.
50. Íàõë³ê ª. Óêðà¿íñüêà ðîìàíòè÷íà ïðîçà 20-60-õ ðîê³â Õ²Õ ñò. Ê., 1988. 318 ñ.
51. Ïàâëè÷êî Ñ. Òåîð³ÿ ë³òåðàòóðè. Ïðîáëåìà äèñêóðñó. Ê.: Îñíîâè, 2002. 680 ñ.
52. Ñàâ÷èí Ì. Äóõîâíèé ïîòåíö³àë ëþäèíè: Ìîíîãðàô³ÿ. ²âàíî-Ôðàíê³âñüê: Ïëàé, 2001. 203 ñ.
53. Ñ³í³öèíà À. ²ñòîðèêî-ô³ëîñîôñüê³ ³äå¿ óêðà¿íñüêîãî ðîìàíòèçìó (Ï. Êóë³ø, Ì. Êîñòîìàðîâ). Ëüâ³â. 2002. 160 ñ.
54. Ñëîíüîâñüêà Î. «Ãåòüìàíè, ãåòüìàíè, ÿêáè-òî âè âñòàëè...»: Àíàë³ç ðîìàíó Ïàíòåëåéìîíà Êóë³øà «×îðíà ðàäà» // Äèâîñëîâî. 1994. ¹ 1. ñ. 11-17.
55. Ñì³òþõ Ã.ª., Ñòð³ëåöüêèé Â.Â. Óêðà¿íà ñàêðàëüíà. Óêðà¿íñüêèé ìåíòàë³òåò // Ìèñëåíå äðåâî, 2008. 23 êâ³òíÿ. ñ. 24-26.
56. Ñòåïàíèøèí Á. Óêðà¿íñüêà ë³òåðàòóðà: Ï³äðó÷í. äëÿ 9 êë. Ê.: Îñâ³òà, 1995. 480 ñ.
57. Ñòðàæíûé À. Óêðàèíñêèé ìåíòàëèòåò. Èëëþçèè, ìèôû, ðåàëüíîñòü. Ê.: Ïîäîëèíà. 384 ñ.
58. Ñþíäþêîâ ². Óêðà¿íñüêèé áóíò. ×îðíà ðàäà 1663 ðîêó ÿê çëîâ³ñíèé «àïîôåîç» Ðó¿íè // Äåíü, 2007. 11 ÷åðâíÿ. ñ. 5.
59. Òâîð÷³ òà ³äåéí³ øóêàííÿ Ï.Êóë³øà â êîíòåêñò³ ñüîãîäåííÿ: Çá. íàóê. Ïðàöü äî 180-ð³÷÷ÿ â³ä äíÿ íàðîäæåííÿ Ï.Êóë³øà. ²íñòèòóò óêðà¿íîçíàâñòâà Êè¿âñüêîãî íàö. Óí³âåðñèòåòó ³ì. Ò.Øåâ÷åíêà. Ê.: ËÅÑß, 2000. 220 ñ.
60. Ôåäîðóê Î. Ïàíòåëåéìîí Êóë³ø: á³áë³îãðàô³ÿ ë³òåðàòóðè (1989-2002) // Â³äêðèòèé àðõ³â. Ùîð³÷íèê ìàòåð³àë³â òà äîñë³äæåíü ç ³ñòîð³¿ ìîäåðíî¿ óêð. Êóëüòóðè. Êè¿â, 2004. Ò.1.
61. Ôðàíêî ². Íàðèñ ³ñòîð³¿ óêðà¿íñüêî-ðóñüêî¿ ë³òåðàòóðè äî 1890 ð. // Ôðàíêî ². Ç³áð. òâîð³â ó 50 òîìàõ. Ê.: Íàóê. äóìêà, 1984.
62. Ôðàíêî ².ß. Michal Crabowski, jeg pisma krytyczne I pojecia polityczne // Ç³áð. òâîð³â: Ó 50 ò. Ê., 1982.
63. Õðàìîâà Â. Ïåðåäìîâà // Øëåìêîâè÷ Ìèêîëà. Çàãóáëåíà óêðà¿íñüêà ëþäèíà. Ê., 1992. ñ. 11.
64. ×åðíåöü Ë. Âèäû îáðàçà â ëèòåðàòóðíîì ïðîèçâåäåíèè // Ôèëîëîãè÷åñêèå íàóêè. 2003. ¹ 4. ñ. 3 - 4.
65. ×èæåâñüêèé Ä. ²ñòîð³ÿ óêðà¿íñüêî¿ ë³òåðàòóðè. Ê.: Àêàäåìâèäàâ, 2003. 568 ñ.
66. Øåâ÷åíêî Ò.Ã. Òâîðè: Ó 5 ò. Ê., 1971.
67. Øåâ÷óê Â. ²âàí Âèãîâñüêèé òà Ãàäÿöüêèé òðàêòàò 1658 ðîêó // Óêðà¿íà. Íàóêà ³ êóëüòóðà. Ê., 1991. Âèï. 25. ñ.143 144.
68. Øêóòü Ï. Òðàêòóâàííÿ ïèòàíü íàö³îíàëüíî¿ ³ñòîð³¿ òà êóëüòóðè â ðîìàíàõ. «×îðíà ðàäà» Êóë³øà òà «Õìàðè» ². Íå÷óÿ-Ëåâèöüêîãî // Óêð. ìîâà òà ë³ò. â øêîë³. 1999. - ¹ 4. ñ. 28-33.
69. Øóìåéêî Ò.Ò. Øåâ÷åíêî â ë³ðèö³ Ï. Êóë³øà. // Ñëîâî ³ ÷àñ, 1998. - ¹ 2. ñ. 36-39.
70. ßðîâèé Î. Ïðî óêðà¿íñüêó ìåíòàëüí³ñòü ³ ñïîê³é Áàòüê³âùèíè // Óêðà¿íà ïðàâîñëàâíà. 2005. ¹1 2 ñ³÷íÿ. ñ. 4.
71. ßöåíêî Í. ²ñòîðèçìè â ðîìàí³ Ï.Êóë³øà «×îðíà ðàäà»: íàçâè îäÿãó òà êîçàöüêî¿ àòðèáóòèêè. // Äèâîñëîâî 1998. ¹ 5. ñ. 15-17.
72. Êóë³ø Ï. Êíèãà î ä³ëàõ íàðîäó óêðà¿íñüêîãî ³ ñëàâíîãî Â³éñüêà êîçàöüêîãî Çàïîð³çüêîãî // Êèðèëî-Ìåôîä³¿âñüêå òîâàðèñòâî: Â 3 ò. Ê., 1990. ñ. 69.
73. Êóë³ø Ï.Î. Òâîðè: Â 2 ò.. 2-ãå âèäàííÿ. Ê., 1998.
74. Êóë³ø Ï. ×îðíà ðàäà. Õðîí³êà 1663 ðîêó: Ðîìàí // Ïåðåäì. Ì.Â. Ñòð³õè. Ê.: Êîòèãîðîøêî, 1993. 160 ñ.
11455. Укрощение строптивой
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Петруччо, Катарина, Винченцио и слуги подъезжают к дому Люченцио. Старик предлагает свояку зайти в дом, чтобы вместе выпить, и стучит в дверь. Из окна высовывается учитель, уже вошедший во вкус роли, и с апломбом гонит «самозванца». Поднимается невероятная кутерьма. Слуги врут самым правдоподобным и забавным образом. Узнав, что Транио выдает себя за его сына, Винченцио в ужасе: он подозревает слугу в убийстве господина и требует заключить его вместе с пособниками в тюрьму. Вместо этого в тюрьму по требованию Баптисты волокут его самого как обманщика. Суматоха кончается, когда на площадь выходят настоящий Люченцио и Бьянка, которые только что тайно обвенчались. Люченцио устраивает пир, во время которого Петруччо бьется об заклад на сто крон с Люченцио и Гортензио, уже женившимся на вдове, что его жена самая послушная из трех. Его поднимают на смех, однако и некогда кроткая Бьянка и влюбленная вдова отказываются прийти по просьбе мужей. Только Катарина приходит по первому же приказу Петруччо. Потрясенный Баптиста увеличивает приданое Катарины на двадцать тысяч крон «другая дочь приданое другое!». По приказу мужа Катарина приводит строптивых жен и читает им наставление: «Как подданный обязан государю, / Так женщина супругу своему <...> Теперь я вижу, / Что не копьем соломинкой мы бьемся / И только слабостью своей сильны. / Чужую роль играть мы не должны».
11456. Уланд Людвиг
Доклад пополнение в коллекции 12.01.2009

Изучая легендарную героику средневекового эпоса, У. стремился перенести ее в свое поэтическое творчество. Он культивировал формы баллады и старинной народной песни, черпая темы и образы из средневековых легенд и поэм (маленький Роланд, побеждающий великана; лорд, разбивший волшебный кубок и с ним счастье Эденгалля; Карл Великий, ведущий корабль, менестрель, проклинающий короля, и т. д.), но подвергал их слащавой идеализации. Поэзия У. последний замирающий отзвук немецкого романтизма запечатлена всеми чертами типичного эпигонства. Философские концепции романтизма становятся плоскими в мировоззрении У., болезненная острота романтического отношения к действительности смягчается; У. тяготел к более примитивному, сдержанному, созерцательному творчеству. Его лирика мягка и задумчива; содержанием ее являются впечатления весны и природы («Вечерняя прогулка поэта», «Божий день»), поэзия смирения и религиозного чувства («Часовня»). В своей поэтической практике Уланд воссоздает чисто внешние черты романтической экзотики и фантастики, создавая своеобразный каталог предметов, «близких романтизму»: «Монахи, монахини, крестоносцы, рыцари Грааля, вообще все поэтические рыцари и женщины средневековья». Это канонизация внешней стороны романтизма, омертвение его в узких рамках условных приемов, замена его мучительной раздвоенности, острой иронии меланхолическим смирением.
11457. Улас Самчук и Василий Барка
Информация пополнение в коллекции 11.10.2010

Ускорение темпов коллективизации означало фактическое провозглашение войны крестьянству, которое не желало идти в колхозы и смотрело на них как на еще одну “городскую” выдумку. Образование колхозов внесло хаос и дезорганизацию в сельское производство. Хаос усиливался неумелыми действиями збюрократизованого руководства, которое, не имея ни одного опыта в сельском хозяйстве, давало из центра распоряжение, где и что сеять. С 1931 до 1932 г. посевная площадь в УССР сократилась на 20%, а потери урожая в 1931р. достигли 30%. К этой неурядице добавилась засуха, что в 1931 г. охватила степные районы. Но не она была причиной голода: в 1934 г. случилась другая засуха, которая имела опустошительный характер. Однако голода в 1934 г. не было. Он пришелся на 1932-1933 гг., и непосредственно его вызывала злоумышленная воля партийного руководства. Под воздействием общей дезорганизации, выселения из села самой производительной части производителей и в результате пассивного и активного сопротивления коллективизации колхозы не могли выполнять положенных на них поставок зерна государству. но большевистское руководство требовало хлеб по любой цене. В 1930 г. из Украины была забрана треть всего урожая. Это значительно превышало естественную меру: если в 1930 г. УССР собрала 27% всесоюзного урожая, то ее часть в общих поставках составляла 38%. В 1931 г. УССР надлежало сдать такое же количество зерна, что и в 1930р., хотя урожай 1931 был ниже урожая 1930р. на 20%. Для исключения зерна у крестьян к селу посылали войска и милицию. Путем реквизиции из республики был забран не только урожай, но и почти половину (45%) посевного зерна. Хотя под воздействием приближения катастрофы норму поставок из Украины снизили в 1932р. с 7,7 до 6,2 млн. т, но и она значительно превышала реальные возможности республики. Весь урожай составлял 14,6 млн. т; 40% он был потерян во время сбора. Уже в январе в отдельных районах начался голод. Украина задыхалась от непосильных поставок, а ЦК ВКП(б) продолжал считать темпы сдачи украинского хлеба “позорно отсталыми”. Центральное руководство не желало признать, что оно приняло нереальные планы. Основным виновником невыполнения поставок считалось крестьянство, которое якобы злостно скрывало хлеб, похищало его из колхоза, уничтожало технику и тому подобное. 7 августа в 1932 г. ВЦВК и РНК СССР приняли постановление “Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперативов и об укреплении общественной (социалистической) собственности”. По закону этим кража имущества колхоза каралась расстрелом, а при смягчающих обстоятельствах заключениям не меньше 10 лет. Как кража квалифицировалась даже попытка принести домой из колхозного поля горсть зерна, чтобы накормить детей ( в народной памяти данный закон остался под названием “закон о пяти колосках”). Для контроля над выполнением решения центра осенью в 1932 г. в Харьков прибывшая специальная хлебозаготовительная комиссия во главе с Вячеславом Молотовим и Лазарем Кагановичем. Отдельные села и целые районы (88 из 358) как “наиболее злостные саботажники” заносились к “черным спискам”: из них запрещалось выезжать, им была прекращена доставка любых товаров. Население в этих селах, если у него не осталось запасов еды, умирало поголовно. Для проведения реквизиции зерна в села посылались отряды войска и милиции. Им помогали “буксирные бригады”, сформированные из местных активистов. Вооруженные длинными заостренными щупами, они обыскивали дома, овины, усадьбу, чтобы изъять скрытый хлеб. Забирали не только необходимое для выполнения количество зерна, но и запасы любой еды. Прихватывались также деньги, посуда, ковры и другое все ценное, что удалось найти во время обыска. Над украинским селом нависла смертельная опасность, которой оно не знало со времен татарских и турецких нашествий. Когда-то Александр Герцен, реагируя на моральные проблемы, которые поднимает с собой технический прогресс, сказал, что превыше всего боится “Чингисхана с телеграфом”. Роберт Коквест, американский исследователь колоду 1932-1933 гг., назвал эти слова самой меткой характеристикой того, которое происходило на Украине в эти годы. К этой характеристике можно разве прибавить лишь одно: новейшие Чингисхани были страшнее еще и тем, что, кроме новейшего оружия, имели “единственно верную идеологию”. Комиссия Молотова вывезла из Украины почти все хлебные запасы (хотя даже этого оказалось недостаточно для выполнения плана!).
11458. Улисс. Джойс Джеймс
Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

Блум Леопольд. Странствия нового Одиссея Б. Л., мелкого рекламного агента тридцати восьми лет, еврея по национальности, начинаются тогда же, когда и странствия Стивена - Телемаха, - в восемь утра 16 июня 1904 г. День Б. Л. начинается с того, что он готовит завтрак для своей жены Мэрион, себе на завтрак покупает почки, читает письмо от дочери и после еды облегчает желудок; эпизод этот задает настрой - ироничный, сниженный - темы Б. Л., Одиссея нашего времени. Здесь же обозначены почти все стержневые линии романа: Б. Л. - жена, Б. Л. - дочь, Б. Л. - любовник жены. День Б. Л. (в отличие от дня Дедала) насыщен до предела: до похорон своего школьного друга Падди Дигнама Б. Л. успевает дать в городской газете объявление о найме секретарши, заказывает визитную карточку, заводит амурную переписку с ответившей на объявление Мартой Клиффорд, заходит в церковь, заказывает Молли лосьон, встречается и подолгу беседует со знакомыми, отправляется в турецкие бани. Б. Л. постоянно при деле, тем не менее с первых же блумовских глав создается настроение безволия, лени, праздности, что проявляется и в языке: фразы обрываются на полуслове или, наоборот, никак не могут кончиться.
11459. Ульянов Михаил Александрович
Доклад пополнение в коллекции 12.01.2009

М.А.Ульянов снялся в кинофильмах: "Они были первыми" (Колыванов, 1956г.), "Екатерина Воронина" (Сутырин, 1957 г. ), "Дом, в котором я живу" (Каширин, 1957 г. ), "Добровольцы" (Кайтанов, 1958 г. ), "Стучись в любую дверь" (Прохоров, 1958 г. ), "Балтийское небо" (Рассохин, 1960 г. ), "Простая история" (Данилов, 1960 г. ), "Битва в пути" (Бахирев, 1961 г. ), "Тишина" (Быков, 1963 г. ), "Живые и мертвые" (член военного совета, 1964 г. ), 1966г. "Застывшие молнии" (Горбатов, 1966 г. ), 1967г. "Пока я жив" (Фролов, 1967 г. ), 1971г. "Егор Булычов и другие" (Егор Булычов, 1971 г.), "Самый последний день" (Ковалев, 1972 г.), "Освобождение" (маршал Жуков, 1976 г.), "Легенда о Тиле" (Клаас, 1976 г.), "Позови меня в даль светлую" (Николай, 1976 г.), "Обратная связь" (Нурков, 1978г.), "Блокада" (маршал Жуков, 1978 г.), "Тема" (Ким Есенин, 1979 г.), "Последний побег" (Кустов, 1980 г. ), "Факты минувшего дня" (Михеев, 1981 г. ), "Частная жизнь" (Абрикосов, 1982 г.), "Февральский ветер" (Филимонов, 1982 г. ), "Без свидетелей" (Он, 1983 г.), "Контрудар" (маршал Жуков, 1985 г. ), "Выбор" (Васильев, 1987 г. ), "Наш бронепоезд" (Иван Савич, 1989 г.), "Сталинград" (маршал Жуков, 1989 г. ), "Дом под звездным небом" (Башкирцев, 1992 г. ), "Мастер и Маргарита" (Понтий Пилат, 1995 г.), "Все будет хорошо" (дедушка, 1996 г. ), "Сочинение ко Дню Победы", "Ворошиловский стрелок" (1999 г.) и других. Вот далеко неполный перечень ролей М.А.Ульянова в телевизионных постановках: "Штрихи к портрету" (Ленин, 1969 г.), "Транзит" (Багров, 1969 г.), "Острова в океане" (Хадсон, 1978 г.), "Кафедра" (Брызгалов, 1963 г.), "Тевье-молочник" (Тевье, 1965 г.).
11460. Унамуно Мигель
Доклад пополнение в коллекции 12.01.2009

У. начал лит-ую деятельность как один из главных представителей так наз. «поколения 1898 года», литературного движения эпохи крушения колониального могущества Испании. В этом движении У. занял реакционные, феодально-дворянские позиции, отстаивая значение особой «миссии» испанской расы, необходимость возврата к средневековым традициям и т. д. Человек огромной эрудиции в самых различных областях гуманитарных знаний, большого агитаторского и полемического темперамента, У. приобрел сильное влияние на самые разнообразные слои интеллигенции; подменяя конкретную социально-экономическую действительность абстрактными понятиями «духа», «расы», «личности», «человечества» и пр., Унамуно постоянно впадал в непоследовательность, в противоречия с самим собой; его индивидуалистический бунт не открывал никаких путей борьбы, а поиски новых форм жизни упирались в преданность традициям; он метался от крайности к крайности, доходя до идеи бунта во имя бунта. Будучи в годы изгнания (19231930) руководителем интеллигенции, оппозиционной монархии, У. в период буржуазной республики выступил против марксизма, являясь одним из воинствующих защитников идеи «национального духа».

Blog

Литература