Geum.ru

Культура и искусство

  • 2441. Источники и направление в раннем Исламе
    Информация пополнение в коллекции 01.03.2010
  • 2442. Источники и этапы формирования японского традиционного искусства гэйдо
    Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

    Так, предтечей эстетической мысли Японии по праву можно считать составителя и автора Предисловия к поэтической анталогии «Кокинвакасю» («Собрание старых и новых песен Ямато», 905 г.) Ки-но Цураюки. Однако первым, кто теоретизировал поэтику, был Фудзивара Кинто (966-1041), испытавший сильное воздействие китайской теории живописи и каллиграфии. Именно он ввел в поэтический обиход категорию сугата, форму, получившую развитие в дальнейшей истории. Фудзивара предложил считать лучшими те поэтические произведения, в которых в предельно сжатой форме выражен максимум чувств. Мастерство поэта, считал он, заключается в способности вызвать у читателя амари-но кокоро (букв. «избыток сердца»), то есть такие эмоции, которые присутствуют в самом стихотворении, но присутствуют неявно в подтексте, между строк. Амари-но кокоро Фудзивара Кинто явилось предшественником ёсэй и ёдзё одно из основных приемов поэзии и категорий поэтики.

  • 2443. Источники Истории Апостольского Века
    Статья пополнение в коллекции 12.01.2009

    К таковым принадлежат, в первую очередь, послания ап. Павла. За исключением так называемых Пастырских посланий, т. е. посланий к Тимофею и Титу, а также послания к Евреям, которое только условно должно быть признано Павловым, они все относятся к тому периоду служения ап. Павла, которому посвящено повествование Деян. По самому своему заданию, они представляют собою не отвлеченные богословские трактаты, а письма, посвященные острым вопросам современности. Составляя свои послания ап. Павел, конечно, не думал о том, что последующие христианские поколения будут почерпать из них исторические сведения о жизни христианской Церкви в 1-ом веке. И то непреходящее значение, которое закрепило за ними на все времена место в Священном Каноне Нового Завета, заключается в установлении тех общехристианских предпосылок, которые были для ап. Павла отправною точкою при решении тех или иных неотложных вопросов дня. Но эти жгучие темы, волновавшие первое христианское поколение, дошли до нас во всей своей непосредственности именно в посланиях ап. Павла. Договаривая то, что только подразумевается в Деян. упоминая факты, в Деян. не упомянутые, послания ап. Павла ценны для историка еще и потому, что проливают свет и на ту пору его жизни, которая в Деян. не затронута вовсе: мы разумеем послания к Тимофею и Титу, написанные по освобождении ап. Павла из первых Римских уз. В нашу задачу не входит обсуждение критической проблемы Пастырских посланий. В настоящее время все большее и большее число либеральных ученых признает их подлинность. Мы не видим надобности и в той перекройке истории Апостольского Века, которая предлагается некоторыми современными учеными, защищающими подлинность Пастырских посланий ценой отрицания вторых Римских уз ап. Павла.

  • 2444. Источниковедческая характеристика Книги Чисел
    Информация пополнение в коллекции 06.06.2011

    В третьей главе Бог указывает Моисею: «отдай левитов Аарону и сыном его в распоряжение: ... Аарону же и его сыном поручи, чтобы они наблюдали священническую должность свою, а если приступит кто посторонний, предан будет смерти». И здесь же исчислено колено Левиина «мужеского пола от 1 месяца ... всего 22000». Обязанности людей колена Левиина распределены по работе при скинии собрания навечно - их религиозная служба становится наследственным долгом. Левиты отдаются в помощь Аарону, будучи одного с ним колена, а Аарон становится первосвященником народа. Недаром глава начинается словами: «Вот родословие Аарона и Моисея…» Аарон здесь назван первым, потому что именно ему должны прислуживать левиты, которые являются «элитой» народа - жречеством. Народ Израиля в этот период управляется посредством религии. Таким образом, левитам надлежит хранить все «сосуды» Скинии и «быть на страже». «Сосуды» Скинии - ковчег, менора, стол для хлебов предложения, курительный жертвенник - вмещают нисходящий свыше благодатный свет и освещают весь мир посредством Богослужения.

  • 2445. Источниковедческий исследование книги "Бытие"
    Информация пополнение в коллекции 06.06.2011

    Но что же было в "начале?" "В начале сотворил Бог небо и землю. И была земля пуста и праздна, и тьма над лицом бездны, и дух Божий витал над водой. И сказал Бог: " …Да будет свет!" - и был свет. И увидел Бог, что свет хорош, и отделил свет от тьмы…" (Бытие, 1,1-40). Этот зачин имеет много общих черт с вавилонскими космогоническими рассказами, но противоположен им по смыслу. Здесь в качестве творца выступает единый бог, сосредоточивающий в себе самом всю полноту творческих сил, а не патриархальный клан богов, в чреде брачных соитий зачинающий олицетворенные возможности будущего мироздания; то есть, здесь космогония полностью отделена от теогонии. Богу уже противостоит равное ему женское начало, с которым он смог бы сойтись в космогонической битве, как вавилонский Мардук, сражающийся с Тиамат. Возможно, библейская Бездна ("Техом")- это воспоминание о Тиамат, но тогда важно отметить радикальную демифологизацию образа. Нет ни единого слова о матери чудищ с разинутой пастью, как у Тиамат, только "глубина" или "пропасть"- таинственный образ, возможно, мифологический. Но здесь это понимается по-другому, нежели собственно мифологическая фигура вавилонской космогонии. Важно, что в библейском рассказе о сотворении мира нет ни усилия работы, ни усилия битвы; каждая часть космоса творится свободным актом воли, выраженным в формуле - "да будет".

  • 2446. Источниковедческий исследование Книги Иисуса Навина
    Информация пополнение в коллекции 06.06.2011

    Казалось бы, факт перевода Библии вполне объясняется сугубо практическими нуждами евреев диаспоры, которые к этому времени перестали понимать своих предков. Но для небывалости этого факта такое объяснение явно недостаточно. Иудаизм - религия Писания, а в такой религии господствует вера в магическое единство духа и написанного слова; в сознании иудеев святость «небесной Торы» неразрывна с ее языковой и письменной материализацией. Между тем перевод был сделан не по частной инициативе, а был официально поручен александрийской общиной специально выбранной комиссии ученых. Достаточно вспомнить значение труда Лютера, переведшего Библию с сакральной латыни на мирской немецкий язык, чтобы представить себе, что в III в. до н. э. подобное событие должно было волновать умы во всяком случае не меньше, чем в XVI в. н. э. Библия родилась заново, ее дух обрел словесную плоть; это можно было расценивать либо как преступление, либо как чудо. Иудейство этих веков увидело в совершившемся чудо. Была создана легенда о том, что семьдесят (лат. septuaginta) ученых работали в строгом отдалении друг от друга над переводом всей Торы, а когда семьдесят законченных переводов сличили, оказалось, что они совпадают слово в слово. Таким образом, перевод был якобы следствием божественной инспирации, как бы повторившей чудо первоначального рождения Библии. Для иудейских авторов I в. н. э. Септуагинта - авторитетное Писание во всем религиозном значении этого слова. Как же могло случиться, что иудей смог преодолеть свой благоговейный страх перед изначальным текстом Торы и перевести его, а затем оценить этот перевод, облеченный в иноязычное одеяние, как равноправный эквивалент оригинала?

  • 2447. Италия в России Петровского времени
    Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

    Граф и адмирал Ф.А.Головин, после возвращения из Великого посольства, устроил себе загородную резиденцию в новом, по его представлениям, вкусе. В результате сад получился на голландский манер, а главный дом по «правилам искусства». Его фасады были оформлены системой регулярных двух ярусных ордерных членений, причем в качестве ордера использованы пилястры. Первый ярус в два света, второй в один, окна большие с мелкой голландской расстекловкой и открыванием в нижней части. Здание венчала балюстрадой с вазами, ею же заполнены простенки между пьедесталами пилястр. Балюстрады образовывали маленькие палисадники у стен дворца, в которых были высажены растения. Если не принимать во внимание невнятную форму мезанинов, то в целом здание решено в духе палладианской традиции об этом говорит компактный прямоугольный план(14) и логичная ордерная схема. Однако, честнее говорить о весьма адаптированном использовании палладианских принципов, которые можно найти у апологета Палладио В.Скамоцци и у тех «палладианцев», которые прививали вкус к античности в 17-вечной Голландии К. Хъюгенса, П.Поста, Я.Кампена и братьев Вингсбоонс.(15) Сам де Бруин возможно, использует формулу Скамоцци, употребляя понятие «правила искусства», так итальянский архитектор утверждал в Lidea della architettura universale, что архитектура должна служит для украшения всего мира и созидать законы (ordine) для всех вещей.(16)

  • 2448. Итальянские библиотеки в эпоху Возрождения
    Курсовой проект пополнение в коллекции 29.11.2010

    Крупнейшим собирателем рукописей был итальянский писатель-гуманист Поджо Браччолини (1380-1459), прославивший свое имя сатирическими "Фацетиями" на латинском языке. Уже в юности Браччолини интересовался античной литературой, а благоприятные условия для собирания книг нашел, работая в папской курии, сначала скриптором, затем секретарем папы Иоанна XXIII. Сопровождая папу во всех поездках, он пользовался этим для приобретения книг. Во время церковного собрания в Констанце Браччолини ознакомился с книжными собраниями близлежащих немецких, французских и швейцарских монастырей. В 1414 г. вместе с двумя приятелями он посетил Санкт-Галленский монастырь и ужаснулся тому, как запушена в нем некогда прославленная и богатая библиотека: книги оказались свалены в темной и сырой башне. В этой груде Браччолини обнаружил множество замечательных памятников античной литературы, в том числе Цицерона. В Фульдском монастыре он нашел произведения выдающегося мыслителя древности Лукреция Кара. Считая своим долгом спасти бесценные творения, Браччолини полагал, что годятся любые средства. Он доставал книги у монахов за скромные подачки, а то и просто уносил раритеты под полой. Если это не удавалось, сам делал копии. Собирал Браччолини книги в основном не для себя, а для других, например, для библиотек пап или Медичи.

  • 2449. Итальянский неореализм
    Информация пополнение в коллекции 20.11.2009

    Интересно наблюдать, как итальянский неореализм двигался в борьбе с театральной помпезностью к полному отождествлению искусства и внехудожественной реальности. Активные средства его всегда были «отказами»: отказ от стереотипного киногероя и типичных киносюжетов, отказ от профессиональных актеров, от практики «звезд», отказ от монтажа и «железного» сценария, отказ от «построенного» диалога, отказ от музыкального сопровождения. Такая поэтика «отказов» действенна лишь на фоне памяти о киноискусстве другого типа. Без кинематографа исторических эпопей, киноопер, вестерна или голливудских «звезд» она теряет значительную часть художественного смысла. Свою внехудожественную роль «крика о правде», о правде любой ценой, правде как условии жизни, а не средстве достижения каких-либо преходящих целей, это искусство могло выполнить лишь постольку, поскольку язык его воспринимался зрителем как беспощадный и бескомпромиссный. Тем показательнее, что, дойдя до апогея «отказов» и утвердив свою победу, неореализм резко повернул в сторону воссоздания разрушенной условности. Стремление Феллини к «метафильму» фильму о фильме, анализирующему самое понятие правды («Восемь с половиной»), Джерми к слиянию языка киноигры и национальной традиции комедии масок глубоко показательны. Особенно же интересно движение Лукино Висконти именно потому, что в его творчестве теоретик всегда господствует над художником. В 1948 году Висконти создал фильм «Земля дрожит» одно из наиболее последовательных осуществлений поэтики неореализма. В этом фильме все: от сицилийского диалекта, непонятного даже итальянскому зрителю, но демонстративно данного режиссером без перевода (лучше непонятная, но вызывающая безусловное доверие документальной подлинностью, чем понятная, но подозреваемая в «художественности» лента) до типажей, сюжета, структуры кинорассказа протест против «искусственности искусства». Но уже в 1953 году он снял фильм «Чувство» не бесспорный по решениям, но крайне интересный по замыслу. Действие перенесено в 1866 год, в дни восстания в Венеции и итало-прусско-австрийской войны. Фильм начинается музыкой Верди. Камера фиксирует сцену театра, на которой идет представление оперы «Трубадур». Национально-героический ореол музыки Верди обнаженно становится системой, в которой кодируются характеры героев сюжет. Оторванная от контекста, лента поражает театральностью, открыто оперным драматизмом: (любовь, ревность, предательство, смерть сменяю здесь друг друга), откровенной примитивностью сценических эффектов и архаичностью режиссерских приемов. Однако в контексте общего движения искусства, в паре с «Земля дрожит», это получает иной смысл. Искусство голой правды, стремящееся освободиться от всех существующих видов художественно условности, требует для восприятия огромной культуры. Будучи демократично по идеям, оно становится слишком интеллектуальным по языку. Неподготовленный зритель начинает скучать. Борьба с этим приводит к восстановлению прав сознательно-примитивного, традиционного, но близкого зрителю художественного языка. В Италии комедия масок и опера искусства, чья традиционная система условности понятна и близка самому массовому зрителю. И кинематограф, дойдя до предела естественности, обратился к условной примитивности художественных языков, с детства знакомых зрителю.

  • 2450. Итальянское Возрождение
    Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

    В каждом культурном народе во всякое время может появиться человек, который благодаря своим личным выдающим качествам делает значительный шаг вперед на эмпирическом пути, несмотря на всю неподготовленность почвы. Такими людьми были Герберт из Реймса (папа Сильвестр II) в Х веке и Рожер Бекон в XIII столетии. Им предстояло решить сразу множество задач, возникших вместе с исчезновением ложных представлений, преклонения перед традициями и книгами и страха перед природой. Другое дело, когда весь народ увлекается созерцанием и пытливостью других народов и один человек, идущий вперед по пути открытий, может рассчитывать на то, что его не только не встретят угрозами или презрительным молчанием, но, напротив, поймут и проявят заинтересованность. Последнее мы видим в Италии. Итальянские естествоиспытатели не без гордости следят за доказательствами эмпирического познания природы у Данте в его «Божественной комедии». Мы не можем судить, насколько справедливо или безошибочно приписываемое ему первенство в тех или других открытиях, но даже человеку малообразованному не может не броситься в глаза вся полнота созерцания внешнего мира, обнаруженная Данте в его образах и сравнениях. Более чем кто-либо из новейших поэтов он заимствует все из действительности природу ли или человеческую жизнь и никогда не пользуется этими образами и сравнениями только ради украшения, а исключительно для того, чтобы вызвать представление, наиболее отвечающее тому, что он хочет сказать или пояснить. Настоящим ученым он является по преимуществу в области астрономии, хотя нельзя отрицать, что некоторые астрономические места в его великой поэме нам кажутся теперь «учеными», а в те времена понятны были всем, так как Данте обращается к известным астрономическим фактам, с которыми тогдашние итальянцы были хорошо знакомы, как мореплаватели. В самом деле, народные сведения о времени появления на небе и закате светил потеряли свое значение с изобретением часов и календарей, и вместе с этим исчез общий интерес к астрономии вообще. В настоящее время нет недостатка в руководствах, и каждый ученик в школе знает, что Земля движется вокруг Солнца, чего Данте не знал. Астрология, или мнимая наука предсказаний и т. п., нисколько не противоречит, эмпирическому духу итальянцев того времени; она свидетельствует только о том, что эмпиризму приходилось выдерживать борьбу со страстным желанием знать и угадывать будущее. Церковь была, в сущности, почти всегда терпимой к этой и другим ложным наукам, но к настоящему исследованию природы испытывала враждебность только тогда, когда обвинение, справедливо или нет касалось ереси и некромантии, в действительности очень близких одна к другой. Интересно, конечно, было бы знать, сознавали ли вообще и в каких именно случаях доминиканские инквизиторы (и францисканские также) ложность этих обвинений и насколько далеко они шли в осуждении в угоду врагам обвиняемых или из скрытой ненависти к познанию природы вообще и всяким опытам в особенности. Последнее, по всей вероятности, часто случалось, хотя трудно это доказать; во всяком случае, в Италии эти преследования не имели тех последствий, какие мы видим на севере, где сопротивление новаторам выразилось в официальной системе естествознания, принятой схоластиками. Пьетро из Альбано (в начале XIV столетия) пал, как известно, жертвой зависти другого врача, обвинившего его перед инквизицией в ереси и колдовстве; нечто в том же роде, по-видимому, случилось и с его современником Джованнино Сангвиначчи в Падуе, так как последний был новатором в своей врачебной практике; он поплатился только изгнанием. В конце концов, мы не должны забывать, что доминиканцы-инквизиторы не могли проявлять в Италии такой обширной власти, как на севере, так как и тираны, и свободные города относились в XIV веке часто к духовенству с таким презрением, что не только занятие естественными науками, но и многое еще более предосудительное в этом смысле могло оставаться безнаказанным. Когда же в XV веке победоносно выдвинулась классическая древность, пробитая таким образом в старой системе брешь открыла путь всякого рода светским исследованиям, причем гуманизм привлек, разумеется, все лучшие силы и тем задержал эмпирическое естествознание. Между тем время от времени то там то здесь снова и снова пробуждается инквизиция и преследует или сжигает на кострах врачей, как безбожников и некромантов, причем никогда нельзя с уверенностью определить настоящую, глубоко скрытую причину осуждения и казни. При всем том Италия в конце XV века с ее учеными, такими, например, как Паоло Тосканелли, Лука Пачоли и Леонардо да Винчи, другие математики и натуралисты, занимала первое место среди всех народов в Европе, и ученые всех стран признавали себя ее учениками. Весьма важным указанием на всеобщий интерес к естествознанию является распространенная в Италии с ранних пор страсть к собиранию коллекций и сравнительному изучению растений и животных. Италия славится первыми ботаническими садами, разводимыми первоначально скорее ради практических целей. Гораздо важнее то, что уже в XIV веке на земледелие смотрят как на предмет искусства и промышленности, судя, например, по весьма распространенному в то время сельскохозяйственному учебнику Пьера да Крешенция; рядом с этим мы видим, что князья и богатые люди в своих загородных садах соперничают в разведении всяких растений, фруктовых деревьев и цветов и хвалятся этим друг перед другом. Так, в XV веке великолепный сад виллы Карежи, семейства Медичи, изображается почти как ботанический сад с бесконечным разнообразием различных пород деревьев и кустарников. Так же в начале XVI века описывается вилла кардинала Тривульцио в римской Кампанье: с живыми изгородями из различных пород роз, огромным разнообразием фруктовых деревьев, а также двадцатью видами виноградных лоз и обширным огородом. Без сомнения, мы видим здесь совсем не то, что на Западе, где в каждом замке и монастыре разводятся только всем известные лечебные растения. Здесь рядом с овощами, годными для употребления в пищу, выращивают растения, которые интересны сами по себе и к тому же красивы чисто внешне. Из истории искусств мы знаем, как поздно садоводство освободилось от этой страсти к собиранию вообще и стало подчиняться задачам архитектоники и живописи. В то же время и в связи, конечно, с тем же интересом к естествознанию вообще входит в обычай содержание чужеземных животных. Южные и восточные гавани Средиземного моря дают возможность доставлять из других краев зверей, а итальянский климат содержать и выращивать их, а потому итальянцы охотно покупают диких зверей или принимают их от султанов в подарок. Города и государи охотнее всего держат львов не только в том случае, когда они изображаются в гербе, как во Флоренции. Львиные логовища находятся в самих дворцах или вблизи, как в Перудже и во Флоренции; в Риме они помещены на склоне Капитолия. Эти звери служат иногда исполнителями политических приговоров, внушают вообще народу некоторым образом трепетный страх, хотя все успели заметить, что вне воли они теряют отчасти свою свирепость, так что однажды бык гнал их домой «как овец в овчарню». Тем не менее, им придают большое значение и связывают с ними то или другое поверие; так, когда один из прекраснейших львов, принадлежавший Лоренцо Медичи, был растерзан другим, то на это смотрели как на предзнаменование смерти самого Лоренцо (Если львы дрались и в особенности, если один убивал другого, это считалось дурным предзнаменованием). Их плодовитость предвещала хороший урожай. Молодых львов принято было дарить дружественным городам в Италии или за границей, а также кондотьерам как награду за храбрость. Флорентийцы, кроме того, охотно заводили леопардов. Борзо, герцог Феррарский, заставлял своих львов сражаться с быками, медведями и дикими кабанами. Бенедетто Деи привез в подарок Лоренцо Медичи крокодила длиной в 7 футов, о котором хроникер замечает: «По истине прекрасное животное». В конце XV века настоящие зверинцы стали уже непременным атрибутом при дворах многих государей. «Для полного великолепия двора, говорит Матараццо, необходимо иметь лошадей, собак, верблюдов, перепелятников и других птиц, а также шутов, певцов и чужеземных зверей». В Неаполе, при короле Ферранте, в зверинце жили еще жираф и зебра, по-видимому, подарок тогдашнего багдадского государя. Филиппе Мариа Висконти имел не только лошадей, стоимостью от пятисот до тысячи золотых, но и ценных английских собак, а также леопардов, привезенных из разных восточных стран; на севере для него разыскивали всюду охотничьих птиц, и содержание их стоило ему три тысячи золотых в месяц. Брунетто Латини пишет: «Кремонезийцы рассказывают, что император Фридрих II подарил им слона, полученного им из Индии». Петрарка констатирует вымирание слонов; король Португальский, Эмануил Великий, хорошо знал, что делал, когда прислал Льву Х слона и носорога как свидетельство его победы над неверующими; русский царь прислал в Милан кречета. В то же время началось научное изучение животных и растений. Наблюдения над животными и зверями получили практическое применение на конных заводах; особенно славились заводы Эсте в Неаполе, а Мантуанский завод, при Франческо Гонзага, считался первым в Европе. Порода лошадей оценивалась, конечно, с тех пор, как началась верховая езда вообще, но искусственное выращивание и скрещивание пород входит в обыкновение со времен крестовых походов. В Италии, во всех сколько-нибудь значительных городах, устраивались бега и состязания на приз, что и служило главной побудительной причиной к улучшению пород. На Мантуанском конном заводе выращивали лошадей для скачек, а также для войны. Вообще лошади считались достойнейшим подарком для государей. Гонзага имел жеребцов и кобыл из Испании, Ирландии, Африки, Фракии и обеих Сицилий; ради них он поддерживал дружеские сношения с турецкими султанами. Здесь проводились опыты по скрещиванию с целью довести породу до совершенства. Не было недостатка и в человеческих «зверинцах». Известный кардинал Ипполито Медичи, побочный сын Джулиано, герцога Намурского, держал при своем удивительном дворе целую толпу разноязычных варваров, более двадцати различных народностей; каждый из них представлял что-нибудь замечательное в своем роде. Здесь были ни с кем не сравнимые вольтижеры, татарские стрелки из лука, негритянские борцы, индейские пловцы и турки, преимущественно сопровождавшие кардинала на охоте. Когда его постигла ранняя смерть, эта пестрая толпа несла гроб на плечах из Итри в Рим, и среди общего траура в городе они испускали жалобные крики на различных языках, оплакивая своего щедрого хозяина.

  • 2451. Итальянское искусство XVII-XVIII вв.
    Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

    В Италии XVII в. прославился скульптор Лоренцо Бернини (1598-1680), исключительно одаренный мастер. Бернини стал центральной фигурой среди художников стиля барокко. Бернини работал в Риме, он приобрел здесь большой авторитет, был придворным мастером римских пап и французского королевского двора. Уже одна из первых его статуй «Давид» наглядно показывает отличие нового искусства от искусства эпохи Возрождения. «Давид» Микеланджело был могуч, прост и величав в своей спокойной силе. «Давид» Бернини, созданный через сто с небольшим лет, изображен в динамике момент бросания камня из пращи: он весь в напряжении, даже прикусил губу. Как раз все эти черты и характерны для стиля барокко, пришедшему на смену стилю Ренессанс. Для барокко внешнее выражение страсти и волнений стало важнее самих человеческих чувств.

  • 2452. Итальянское Просвещение
    Информация пополнение в коллекции 05.07.2012

    Просветители второй половины XVIII в. вступили в литературу с решительным намерением дать бой всему отжившему свой век, проложить путь к утверждению царства Разума. Не случайно они обратились к такому боевому оружию, как публицистика. Если в первой половине XVIII в. существовал лишь один серьезный печатный орган («Газета итальянских литераторов», издававшаяся предшественником Метастазио - Апостоле Дзено в 1710 - 1718 гг.), то во второй половине столетия журналы и газеты выходили десятками. Особо значительную роль в пропаганде идей Просвещения и борьбе против старого «неразумного» общества сыграли четыре периодических издания. Два из них издавал в Венеции Гаспаро Гоцци (1713 - 1786), брат известного драматурга: это «Венецианская газета», выходившая в 1760 - 1762 гг. и содержавшая, помимо полемических заметок о литературе и искусстве, разнообразные очерки нравов, басни, дидактические рассуждения и т. д., и «Венецианский зритель», в котором Гоцци ориентировался на литературный опыт журнала Стила «Зритель». Резко обличительная направленность, вполне соответствующая названию - «Литературный бич», - была характерна для периодического издания, выпускавшегося в 1763 - 1765 гг. великолепным сатириком и критиком Джузеппе Баретти (1719 - 1789). Наиболее радикальным по своему характеру был журнал «Кафе» (1764 - 1766), получивший название от одноименного кружка миланских просветителей, в котором ведущую роль играли братья Пьетро (1728 - 1797) и Алессандро Верри (1741 - 1816). По справедливому мнению советского исследователя Б. Г. Реизова, авторы и редакторы названных выше журналов были очень непохожи друг на друга, но «спорили главным образом о том, какими средствами можно достигнуть общей цели. Эти споры, иногда приобретавшие большую остроту, были и необходимы, и полезны, потому что каждая сторона дополняла другую и исправляла крайности, которые могли бы нанести вред общему делу. Все вместе развивали проблему и двигали мысль в желательном направлении».

  • 2453. Иудаизм
    Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

    Первый шаг в направлении централизации культа Бога Израиля был сделан царем Давидом, который, перенеся в царскую столицу, Иерусалим, Ковчег завета, установил тем самым связь между формирующимся национально-политическим единством израильских племен и их религиозным единством. Название эпохе дал Первый храм, построенный Соломоном (965 928 года до н.э.). Иерусалимский храм был государственным святилищем, содержащимся на средства царской казны, а члены жреческой коллегии Храма были государственными чиновниками, назначавшимися царем. Царь не только контролировал функционирование Храма, но и принимал решения по вопросам чисто культового характера. Возможность вмешательства в сферу богослужения коренилась в идее богоизбранности царя, что превращало его в священную персону. Возвышение Иерусалимского храма и превращение его в официальное святилище подорвало престиж местных святилищ и способствовало централизации религиозной власти.

  • 2454. Иудаизм - теория и практика расизма
    Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

    Красивая еврейка Есфирь, которой руководит своими наставлениями ее воспитатель Мардохей, завоевывает сердце персидского царя Артаксеркса и добивается от него исполнения пожеланий еврейского населения в приютившей его Персии. А пожелания эти сводились к тому, чтобы в 127 областях персидского царства были бы, по заранее заготовленному списку, истреблены представители персидского национального течения, которое, по-видимому, не желало мирится с нашествием на страну еврейских паразитов. Добившись от слабого царя при помощи подосланной к нему красавицы Есфири соответствующих полномочий, Мардохей пишет от царского имени указ: "о том, что царь позволяет иудеям, которые во всяком городе, собраться и стать на защиту жизни своей, истребить, убить и погубить всех сильных в народе и в области, которые притесняют их, детей и жен, и имение их разграбить (Есфирь, 8, 11)". Далее идет рассказ о том, как иудеи "истребляли, убивали и губили" хозяев приютившей их страны и какая по этому поводу царила у них радость. "В тот же день пришел счет умерщвленным в Сузах, городе престольном, к царю (там же, 9, 11)". И царь обращается к Есфири с вопросом, довольна ли она и каковы ее дальнейшие пожелания. Но кровожадной иудейке мало. "И сказала Есфирь: если царю благоугодно, то пусть позволено было и завтра иудеям, которые в Сузах, делать тоже, что и сегодня, и десятерых сыновей Амаковых пусть бы повесили на дереве (Есфирь, 9, 13)". Обвороженный царь удовлетворяет и это желание. И вот собираются иудеи - "умерщвляют в Сузах еще триста человек, в прочих областях еще семьдесят пять тысяч человек". На следующий день удовлетворенные иудеи отдыхали и "сделали его днем пиршества и веселия (там же, 9, 18)". Чтобы увековечить память об этом кровавом преступлении: "постановили иудеи и приняли на себя, и на детей своих, и на всех, присоединяющихся к ним, неотменно праздновать два сии дня, по предписанному о них и в свое для них время, всякий год. И дни эти должны быть памятны и празднованы во все роды, во всяком племени, во всякой области и во всяком городе, и дни эти Пурим не должны отменятся у иудеев, и память о них не должна исчезнуть у детей их (там же, 9, 27-28)".

  • 2455. Иудаизм в Израиле
    Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

    В Израиле все вопросы личного статуса граждан решаются судами раввинов, действующими на основе талмудического права. Гражданского брака в Израиле не существует. Раввинат играет значительную роль в общественно-литической и культурной жизни страны особенно в области просвещения. Религиозные учебные заведения составляют около 30% всех средних учебных заведений Израиля. В ряде городов Израиля (Тель-Авиве, Иерусалиме и др.) в субботу (шаббат) не работают общественный транспорт, ряд аэропортов и т д. В Торе написано, что Бог сотворил землю, светила, растения, животных и первых людей за шесть дней, седьмой день он отдыхал. В память об этом религиозный еврей не совершает действия, направленные на разрушение или сотворение чего-либо. Считается, что если все евреи смогут соблюсти 2 шаббата, то это приблизит пришествие Мессии (Мошиаха). Все обряды и богослужение в субботу предназначены, чтобы уловить это ощущение «святости времени». Таким образом, шаббат воспринимается как дар Божий Израилю, знак завета Бога с Его народом и знак откровения Божьего, способ жить с ощущением Творца. Суббота представляется как «предвкушение грядущего мира» для евреев, способ почувствовать радость конечного спасения. Это выражено в шаббатних молитвах, читаемых, например, за вином, на дополнительной службе, на дневной службе, а также в нижеследующей выдержке из утренней службы, с которой начинается суббота:

  • 2456. Иудаизм как религия
    Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

    МАЙМОНИД /РАМБАМ (1135 1204). Труды и достижения этого еврейского мыслителя 12 века охватывают невероятное множество проблем. Рамбам первым составил полный систематизированный кодекс еврейского права («Мишне Тора»), им опубликован комментарий ко всей Мишне и т.д. Полное имя Рамбама (Раби Моше бен Маймон). Щн родился в Испании не задолго до прихода к власти фанатиков-масульман. Чтобы избежать преследований со стороны этой мусульманской секты (которая предоставляла христианам и евреям жесткий выбор - принят ислам или умереть), Рамбам бежал с семьёй в Мароко, затем в страну Израиля, наконец, в Египет, где был назначен врачом султана. Главным его вкладом в еврейскую жизнь остаётся «Мишне Тора», кодекс еврейского права. Он хотел составить книгу, которая служила бы руководством по поведению в любых ситуациях. Этот кодекс избавлял от необходимости тратить массу времени на поиски нужного места в Талмуде и позволял обходиться его пособием. Позже он послужил моделью для «Шульхан Арух» (свод законов), кодекса 16 века, до сих пор авторитетного среди ортодоксальных евреев. Рамбам один из немногих еврейских мыслителей, чьё учение повлияло и на нееврейский мир: многие из философских концепций «Наставника», посвящённые Б-гу и другим теологическим проблемам, имели значение не только для евреев. Фома Аквинский в своих трудах ссылается на «раби Моисея» обнаруживая своё глубокое знакомство с «Наставником». Известное выражение гласит: «От Моше (Торы) до Моше (Рамбама) не было подобного Моше».

  • 2457. Иудаизм: история развития и современное состояние
    Контрольная работа пополнение в коллекции 17.12.2010
  • 2458. Иудейский культ
    Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

    Содержат ли приведенные библейские легенды историческое зерно? Современные археологи, исследовав обширную часть библейской географии, утверждают, что в Ветхом завете имеется удивительное сходство с содержанием многих памятников, найденных на территории Египта, Вавилонии, Ханаана и Шумера. Так, например, египетский тридцатиметровый папирус Гар-риса рассказывает о некоем Ису, который прибыл в Египет из Сирии, занял египетский трон примерно в 1202 1200 гг. до н. э. и принуждал страну выплачивать ему дань. Но ведь и Иосиф, наделенный неограниченной властью египетским фараоном, был пришельцем из Ханаана. Имеются археологические доказательства о пребывании в Египте семитского племени, которое восстало против жестоких насилий со стороны властей, против рабской жизни. Археологические исследования под-тверждают положения марксизма о том, что религиозные воззрения, в том числе библейские, иллюзорно отображают реальные отношения людей, их земные интересы и деяния. „Даже туманные образования в мозгу людей, - писали Маркс и Энгельс, и те являются необходимыми продуктами, своего рода испарениями их материального жизненного процесса, который может быть установлен эмпирически и который связан с материальными предпосылками" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 25).

  • 2459. Ифигения
    Доклад пополнение в коллекции 12.01.2009

    В мифе об Ифигении отразились напластования различных периодов общественного сознания и стадий развития греческой религии. Культы Ифигении в Бравроне и Мегаре, а также отождествление ее то с Артемидой, то с Гекатой свидетельствуют, что Ифигения была некогда местным божеством, чьи функции затем были переданы Артемиде. В чудесной замене Ифигении на жертвенном алтаре животным сохраняется воспонимание о первоначальных людских жертвоприношениях, которые были обычными в эпоху первобытной дикости, но затем стали восприниматься как отвратительная жестокость, недостойная греков и оттесненная на периферию "варварского" мира. При этом выбор животных, заменяющих человека в жертвоприношении Артемиде, указывает на древнейшую зооморфную стадию в представлениях о божестве: почитаемая первоначально в облике лани или медведицы богиня Артемида затем охотнее всего принимает в жертву именно этих животных.

  • 2460. Іван Нечипоренко – засновник традиційної школи богуславського ткацтва
    Статья пополнение в коллекции 02.03.2010

    Нова технологія винахідника-митця відкрила перед майстрами широке поле для діяльності, дозволяла виконувати складні узори при високій продуктивності праці, зберігаючи традиції, т випускаючи різний асортимент виробів. Цю новаційну технологію почали застосовуватися на фабриках художніх виробів Києва, Переяслав-Хмельницького, Решетилівки, Кролевця, ряді промислів Росії, Білорусії, Молдавії. Свої новації І. Нечипоренко виклав у посібнику [4, 1-4], що став корисним методичним надбанням для ткачів, які виконували ескізні рішення автора. На богуславській фабриці почали розробляти вишукані композиції доріжок, накидок, серветок, рушників, портьєр. декоративних тканин, покривал, наволочок, узорних купонів, тканин для спідниць, суконь, фартухів тощо. В них спостерігається відхід від усталеної насиченості (іноді й перевантаженості) орнаментальними площинами полотнища, а більше місця відведено нейтральному тлу, увага зосереджувалася на виявленні краси природних властивостей пряжі натуральних забарвлень, структурі й фактурі тканин (світлина 2). Вироби фабрики “Перемога” швидко реалізовувалися на торгових ринках України та інших радянських республік, а також за їх межами Німеччині, Франції, Польщі, Чехословаччині, США, Канаді, Японії. Для самих богуславців продукція місцевої фабрики була дефіцитом, бо відправлялася за межі країни. Богуславські рушники стали своєрідною візитною карткою Богуславщини та Київщини зокрема. Виготовлення авторських творів І. Нечипоренком на богуславській фабриці, позначені новаторськими пошуками, мистецькою виразністю, що досягалася за рахунок структури, фактури, оригінального композиційного рішення. Це вимагало від виконавців-ткачів тонкого відчуття матеріалу, володіння багатим арсеналом професійних прийомів, бездоганного мистецького смаку та високого професіоналізму. Популярність та поліфункціональність богуславських тканин певною мірою включала їх у перелік виробів, які мали нести конкретну ідеологічну забарвленість. Тому з середини 50-х рр. поряд з традиційними мотивами в цих тканинах почали застосовувати не властиві для декору народних тканин елементи партійної та державної емблематики: пятикутна зірка, серп і молот, герби, ордени, написи, гасла, дати, Кремль, крейсер “Аврора” ба навіть портрети комуністичних вождів. Такі примусово насаджені символи жодним чином не поєднувалися з усталеними естетичними уявленнями і принципами декоративного вирішення тих чи інших виробів, а лише надавали творам тенденційності, еклектичності й надуманої штучності. У народному мистецтві утверджувалися засади плакатності, властиві провідним стилістичним принципам соціалістичного реалізму. Жодна звичайна виставка, не кажучи вже про ювілейну, не обходилася без таких ідейних псевдомистецьких творів [5, 136 ]. Повераючись до постаті І. Нечипоренка, художника, який своєю творчістю задекларував себе як опозиціонер до офіційного мистецтва соціалістичного реалізму, навязаного радянською владою, неодноразово акцентував увагу на суперечливих питаннях досліджуваного автором періоду як негативно тогочасна тоталітарна ідеологія, що не залишила без уваги жодної сфери життєдіяльності людини, впливала на збереження місцевих традицій у виробах фабрики, що сформувалися протягом не одного століття, і до сьогодні несуть мистецький, науковий та духовний багаж інформації. І. Нечипоренко в когорті з однодумцями виносив подібні питання на засідання керівництва фабрики, що призводило до негативного ставлення владних структур до його особи. У свою чергу це приводило до неможливості розкривати йому свій творчий потенціал та реалізувати наміри. Водночас І. Нечипоренко як новатор-митець, з яким змушена була рахуватися партійно-адміністритивна структура, залишався певний час головним інженером богуславської фабрики “Перемога”(1955-1961рр.), адже мав непересічний талант та високий професіоналізм. Період так званого застою привніс негативні тенденції у традиційне народне декоративно-ужиткове мистецтво зі своєю кольористикою, образами, індивідуалізмом. Посилений попит на вироби фабрики “Перемога”, (як і інші аналогічні підприємства народних промислів) зумовив розширення асортименту, ставив їх на конвеєр, пригальморвував творчі пошуки. Тенденція до масового планового виробництва передбачала розробку зразків композиційно не складних для виконання, спрощених за орнаментальним вирішенням й обмежених у доборі кольорових барв. Нерідко через брак часу, необхідного для створення нових взірців-еталонів і впровадження їх у виробництво, художники змушені були застосовувати вже знайдені орнаментально-композиційні варіанти лише з незначними змінами. Створювалися й дещо складніші та вишуканіші за композиційними схемами, багатші за колоритом та змістом зразки малосерійних виробів, але вони складали незначну частку в загальній кількості продукції підприємства, до того ж гальмувався і виробничий процес. Творчо-експериментальні пошуки у тканих виробах, що призначалися для особистого домашнього вжитку і певною мірою зберігали давню ткацьку традицію меншали. Подальше форсування темпів виготовлення тканих і килимових виробів на підприємствах у 80-х роках призвело до посилення негативних явищ: стандартизація, уніфікація, звуження асортименту, спрощення і збіднення художнього вирішення. Масове тиражування здебільшого одноманітних у мистецькому відношенні виробів спричинилося, що кількісні показники звели нанівець художню якість тканини. Перенасичення ринку низькою за художнім рівнем тканою продукцією, зменшення попиту на неї зумовили різкий спад виробництва, закриття нерентабельних підприємств [5, 144-145]. Постійне прагнення до підвищення продуктивності праці за рахунок уніфікації, гонитва за кількісними показниками украй негативно позначилися на ткацькому промислі: остаточно втратилися його специфіка та мистецька виразність творів. Нині згасають найпотужніші ткацькі осередки центральної частини України, зокрема Кролевець, Дігтярі, Решетилівка, Богуслав. Майже всі вони припинили своє існування, або через брак сировини, попиту на продукцію, інші матеріальні скрути змінили профіль виробничої діяльності. Втрачаються матеріальні цінності, здобуті великими зусиллями, ентузіазмом та самовідданою творчою працею багатьох поколінь народних митців на ниві народного ткацтва, переривається нитка спадковості родинної майстерності й досвіду. Незважаючи на великі досягнення в цій галузі і невичерпний творчий потенціал народних майстрів та художників, ткацький промисел тепер у край важкому стані [5, 146]. Іван Нечипоренко, безумовно, знакова постать у житті не тільки Богуславщини, а й усієї центральної частини України, що розвивала ткацький промисел. Його активна творча діяльність мала чимало спрямувань і всюди він досягав успіху завдяки таланту. Тому він заслуговує увічнення серед найвидатніших митців українського народу та в історії декоративно-ужитвої творчості України і Богуслава, міста, де відбулося його становлення як митця. Зауважимо, що творчий доробок І. Нечипоренка та інших талановитих майстрів богуславської фабрики «Перемога» відіграв значну роль у збереженні народних традицій у сфері декоративно-ужиткової творчості, а також, був свого роду агітаційною продукцією направленою на становлення нових тенденцій у ткацькому промислі. Позитивним є той факт, що на сьогодні, у громадян України підноситься почуття національної самосвідомості, зростає й зацікавлення народними ручнотканими виробами. На початку вже третього тисячоліття посилюється їх роль насамперед як репрезентантів народної традиції. Адже вона не перестала існувати, тому тепер особливо гостро постає проблема підтримки й відродження осередків народної творчості.