Философия

3241. Русская немарксистская мысль
Информация пополнение в коллекции 09.12.2008
3242. Русская православная Церковь в гражданском обществе
Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

Не выполнять прямой христианский долг - тяжелый грех. Однако есть еще другая, социальная сторона «затворничества» Церкви. В условиях перехода от порядка «государственной общественности» к «гражданской общественности» меняется весь социальный и идеологический облик общества. Представители исчезающей идеологии, «государственничества», не просто растворяются в общей массе, а, напротив, по-необходимости становятся настроены все более бескомпромиссно и агрессивно. Консерватизм переходит в реакционность, в страсть, часто заглушающую разум. Чем более действительность удаляется от их идеала, тем сильнее она искажается в глазах этого идеала, превращаясь в миф. Идеал сакрализованной власти, христианского государства, который лежит в основании традиционного православного мировоззрения, сам по себе высок и велик. Но защита этого идеала в условиях, когда он терпит поражение за поражением от нового идеала, формирующего общественность (идеала гражданского общества), ведет к тому, что его носители (православные христиане) неизбежно исполняются пессимизма, презрения и даже ненависти к существующему обществу. Такое сообщество становится социально деструктивным и психологически нездоровым. Его отношение к действительности определяется не христианской любовью, а враждебностью и ненавистью. Человек впадает в глубокий грех, защищая, как ему кажется, православный идеал.
3243. Русская религиозная философия
Информация пополнение в коллекции 16.10.2006

Новейший религиозный идеализм в России конца XIX начала XX в., вместе с общественной деятельностью его главных представителей, получил в советской и зарубежной историографии несколько определений: «новое религиозное сознание», «богоискательство», «веховство», «духовный ренессанс начала XX века». «Новое религиозное сознание» лишь у истоков несло на себе печать замкнутости и кружковщины. Очень скоро оно стало воспринимать себя не как связанное с какими-либо университетско-академическими потребностями и кругами, не как философскую школу или направление, а в качестве выразителя духовного состояния общества, его самочувствия и самосознания, его здоровья и болезни одновременно. Разными путями приходили к «духовному ренессансу» его многочисленные и непохожие друг на друга представители. «Новое религиозное сознание» объединило в себе людей, пришедших, во-первых, от неославянофильства и консерватизма (В. Розанов), во-вторых, от декадентства и мелкобуржуазной революционности (Д. Мережковский, Н. Минский, Д. Философов), в-третьих, от «легального марксизма», неокантианства и буржуазно-демократического либерализма (С. Булгаков, Н. Бердяев, С. Франк). «Новое религиозное сознание», или богоискательство, сложное и противоречивое образование не только потому, что в него входили люди, стоявшие на различных социально-политических позициях и выражавшие интересы разнородных социальных групп и сословий эксплуататорской России, но и потому, что это течение с момента своего зарождения до упадка проделало определенную внутреннюю эволюцию. Рассматриваемое религиозно-философское течение с самого начала было явлением одновременно буржуазного и помещичьего сознания. Оно было буржуазным в том смысле, что отражало определенные религиозно-реформаторские настроения мелкой буржуазии и заключало в себе отдельные идеи анархизма и либерального народничества. Их представителем и выразителем в религиозной публицистике явился Д. Мережковский. Помещичьим, «докапиталистическим» это течение было постольку, поскольку к нему принадлежал В. Розанов, откровенный защитник самодержавия, консерватор патриархально-феодального типа. В дальнейшем социально-политическое и классовое представительство «нового религиозного сознания» было осложнено вхождением в него довольно влиятельной группы либерально-буржуазных мыслителей (Булгаков, Бердяев и др.), которые самим вхождением в это течение мировоззренчески и идеологически завершили переход с неокантианско-ревизионистских и буржуазно-демократических позиций периода их принадлежности к «легальному марксизму» второй половины 90-х годов к религиозной философии и кадетскому либерализму.
3244. Русская религиозная философия XIX - XX веков
Реферат пополнение в коллекции 09.12.2008

Подлежащее и сказуемое представляет собою - и в этом все дело - отнюдь не логический анализ, дедукцию, силлогизм, доказательство (что возможно лишь относительно соединений уже существующих предложений), но совершенно нелогический, точнее, внелогический синтез. Я есть не - Я, Я - не - Я, Я открывается в не - Я и через не - Я, которое через то становится Я. Предложение содержит всегда синтез Я и не - Я. Каким образом подлежащее может определиться через сказуемое, Я в не - Я? На это не может быть логического ответа, хотя это определение имеет силу основного логического факта, силою которого вообще возможна мысль. Сознательная, самоотчетная мысль, имманентная и непрерывная в своем развитии и движении, не может себя понять в своем рождении, в первоклетке. Отношение между подлежащим и сказуемым не может быть определено как необходимое и непрерывное мышление, но лишь как само-рождение: как слово рождается в том, что не есть еще слово, так и мысль рождается там, где еще нет места логической связи, где она только возникает. Это-то отношение наивным лепетом выражает философский эмпиризм или позитивизм, который совершенно справедливо чувствует неизреченность сущего и бессилие логики из себя обосновать конкретное знание. Здесь, конечно, возникает вопрос, правомерно ли сводится всякое суждение типа А есть В (со всеми его модальностями) к типу Я есмь А. Не суть ли это совершенно различные виды? Однако, хотя по содержанию они, конечно, различны, но по строению тожественны. Гносеологически (и антропологически) исходным и типическим является, несомненно, Я есмь А, Из Я развивается местоимение второго и третьего лица, а из последнего, путем персонификации понятия, развивается и всякая форма суждения. Вместе с тем можно сказать, что всякое суждение предметного содержания можно рассматривать как сказуемое к Я, как его самоопределение: хотя самостоятельное подлежащее ("этот стол черен") и дает ему подобие ипостасности, которое в бесчисленных зеркальных повторениях непрестанно творится нашим Я, однако по существу (гносеологически и метафизически) все предложения этого типа суть лишь сказуемое к Я: я вижу, мыслю, ощущаю этот стол черным. Это суждение вкратце выражается в констатировании бытия стола по себе и для себя, подобно Я: этот стол черен. Первоисток мысли, во всяком случае, не здесь, не в этих предметных подлежащих, но в исходной формуле: Я есмь нечто, Я - не Я (как это с исключительной проницательностью было подмечено Фихте). Я как ипостась самозамкнуто и недоступно, оно в себе самом, в своих собственных недрах, в своей природе должно породить свое собственное откровение, которое было бы уже иным относительно Я, и в этом смысле не - Я, но вместе с тем являлось бы откровением Я. Об этом-то и свидетельствует и возвещает связка: есть (столь привычный и безобидный в грамматике и столь таинственный и значительный в философии "вспомогательный глагол). Это ЕСТЬ, которое есть главное орудие мысли в ее операциях, также совершенно непостижимо логически, ибо оно соединяет, в качестве равного и тожественного, различное и инаковое. А есть А есть либо бессмыслица, тожесловие лишение слов их определенного содержания и оперативного значения для мысли, либо синтез разного как равного, иного как тожественного. Всякое есть имеет в первоистоке не грамматический и логический, но онтологический смысл: в нем осуществляется самооткровение ипостаси, оно есть мост над бездной, соединяющий сущее и бытие, подлежащее и сказуемое, им утверждается действительность, существование. Им в бытии полагается образ сущего, животворится, живет. Связка ЕСТЬ есть жизнь сущего. Итак, субстанция, то есть дух, есть существующее in actu триединство субъекта и связи между ними, их бытия, причем все три момента полагаются нераздельно и неслиянно. Не существует ипостаси без природы, представляющей собою основу объективности, и нет бытия без подлежащего, без сущего, и без его сказуемого - природы. Сущее полагает существование, бытие есть актуальность сущего, которое в своей самобытности остается выше бытия. Нераздельность этих моментов ясна, по-видимому, сама собою, но столь же должна быть ясна и их неслиянность. Философия погрешает и в ту и в другую сторону, отрекаясь от триединства ради единства. Мало того, каждый из этих трех моментов в себе несет и актуально содержит и оба остальные.
3245. Русская религиозная философия XIX – XX веков
Курсовой проект пополнение в коллекции 25.05.2012

,%20%d0%a4%d0%bb%d0%be%d1%80%d0%b5%d0%bd%d1%81%d0%ba%d0%b8%d0%b9%20%d1%83%d0%b3%d0%bb%d1%83%d0%b1%d0%bb%d1%8f%d0%b5%d1%82%20%d1%82%d0%b5%d0%bc%d1%83%20%d0%b1%d0%be%d1%80%d1%8c%d0%b1%d1%8b%20%d0%ba%d0%be%d1%81%d0%bc%d0%b8%d1%87%d0%b5%d1%81%d0%ba%d0%b8%d1%85%20%d1%81%d0%b8%d0%bb%20%d0%bf%d0%be%d1%80%d1%8f%d0%b4%d0%ba%d0%b0%20(%d0%9b%d0%be%d0%b3%d0%be%d1%81)%20%d0%b8%20%d0%a5%d0%b0%d0%be%d1%81%d0%b0.%20%d0%92%d1%8b%d1%81%d1%88%d0%b8%d0%bc%20%d0%bf%d1%80%d0%b8%d0%bc%d0%b5%d1%80%d0%be%d0%bc%20%d0%b2%d1%8b%d1%81%d0%be%d0%ba%d0%be%d0%be%d1%80%d0%b3%d0%b0%d0%bd%d0%b8%d0%b7%d0%be%d0%b2%d0%b0%d0%bd%d0%bd%d0%be%d0%b9,%20%d1%83%d1%81%d0%bb%d0%be%d0%b6%d0%bd%d1%8f%d1%8e%d1%89%d0%b5%d0%b9%d1%81%d1%8f%20%d1%81%d0%b8%d0%bb%d1%8b%20%d1%8f%d0%b2%d0%bb%d1%8f%d0%b5%d1%82%d1%81%d1%8f%20%d0%a7%d0%b5%d0%bb%d0%be%d0%b2%d0%b5%d0%ba,%20%d0%ba%d0%be%d1%82%d0%be%d1%80%d1%8b%d0%b9%20%d1%81%d1%82%d0%be%d0%b8%d1%82%20%d0%b2%20%d1%86%d0%b5%d0%bd%d1%82%d1%80%d0%b5%20%d1%81%d0%bf%d0%b0%d1%81%d0%b5%d0%bd%d0%b8%d1%8f%20%d0%bc%d0%b8%d1%80%d0%b0.%20%d0%ad%d1%82%d0%be%d0%bc%d1%83%20%d1%81%d0%bf%d0%be%d1%81%d0%be%d0%b1%d1%81%d1%82%d0%b2%d1%83%d0%b5%d1%82%20%d0%ba%d1%83%d0%bb%d1%8c%d1%82%d1%83%d1%80%d0%b0%20%d0%ba%d0%b0%d0%ba%20%d1%81%d1%80%d0%b5%d0%b4%d1%81%d1%82%d0%b2%d0%be%20%d0%b1%d0%be%d1%80%d1%8c%d0%b1%d1%8b%20%d1%81%20%d0%a5%d0%b0%d0%be%d1%81%d0%be%d0%bc,%20%d0%bd%d0%be%20%d0%bd%d0%b5%20%d0%b2%d1%81%d1%8f,%20%d0%b0%20%d0%bb%d0%b8%d1%88%d1%8c%20%d0%be%d1%80%d0%b8%d0%b5%d0%bd%d1%82%d0%b8%d1%80%d0%be%d0%b2%d0%b0%d0%bd%d0%bd%d0%b0%d1%8f%20%d0%bd%d0%b0%20%d0%ba%d1%83%d0%bb%d1%8c%d1%82,%20%d1%82.%20%d0%b5.%20%d0%bd%d0%b0%20%d0%b0%d0%b1%d1%81%d0%be%d0%bb%d1%8e%d1%82%d0%bd%d1%8b%d0%b5%20%d1%86%d0%b5%d0%bd%d0%bd%d0%be%d1%81%d1%82%d0%b8.%20%d0%93%d1%80%d0%b5%d1%85%20-%20%d1%8d%d1%82%d0%be%20%d1%85%d0%b0%d0%be%d1%82%d0%b8%d1%87%d0%b5%d1%81%d0%ba%d0%b8%d0%b9%20%d0%bc%d0%be%d0%bc%d0%b5%d0%bd%d1%82%20%d0%b4%d1%83%d1%88%d0%b8.%20%d0%98%d1%81%d1%82%d0%be%d0%ba%d0%b8%20%d0%ba%d0%be%d1%81%d0%bc%d0%b8%d1%87%d0%b5%d1%81%d0%ba%d0%be%d0%b3%d0%be,%20%d1%82.%20%d0%b5.%20%d0%b7%d0%b0%d0%ba%d0%be%d0%bd%d0%be%d0%bc%d0%b5%d1%80%d0%bd%d0%be%d0%b3%d0%be%20%d0%b8%20%d0%b3%d0%b0%d1%80%d0%bc%d0%be%d0%bd%d0%b8%d1%87%d0%b5%d1%81%d0%ba%d0%be%d0%b3%d0%be,%20%d0%ba%d0%be%d1%80%d0%b5%d0%bd%d1%8f%d1%82%d1%81%d1%8f%20%d0%b2%20%d0%9b%d0%be%d0%b3%d0%be%d1%81%d0%b5.%20%d0%9a%d0%be%d1%81%d0%bc%d0%b8%d1%87%d0%b5%d1%81%d0%ba%d0%be%d0%b5%20%d0%bd%d0%b0%d1%87%d0%b0%d0%bb%d0%be%20%d0%a4%d0%bb%d0%be%d1%80%d0%b5%d0%bd%d1%81%d0%ba%d0%b8%d0%b9%20%d0%be%d1%82%d0%be%d0%b6%d0%b4%d0%b5%d1%81%d1%82%d0%b2%d0%bb%d1%8f%d0%b5%d1%82%20%d1%81%20%d0%b1%d0%be%d0%b6%d0%b5%d1%81%d1%82%d0%b2%d0%b5%d0%bd%d0%bd%d1%8b%d0%bc%20">Развивая идеи космизма <http://www.grandars.ru/college/filosofiya/filosofiya-fedorova.html>, Флоренский углубляет тему борьбы космических сил порядка (Логос) и Хаоса. Высшим примером высокоорганизованной, усложняющейся силы является Человек, который стоит в центре спасения мира. Этому способствует культура как средство борьбы с Хаосом, но не вся, а лишь ориентированная на культ, т. е. на абсолютные ценности. Грех - это хаотический момент души. Истоки космического, т. е. закономерного и гармонического, коренятся в Логосе. Космическое начало Флоренский отождествляет с божественным Ладом и Строем, которые противостоят хаосу - лжи - смерти - беспорядку - анархии - греху.
3246. Русская религиозная философия XIX - XX веков (Контрольная)
Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

Подлежащее и сказуемое представляет собою - и в этом все дело - отнюдь не логический анализ, дедукцию, силлогизм, доказательство (что возможно лишь относительно соединений уже существующих предложений), но совершенно нелогический, точнее, внелогический синтез. Я есть не - Я, Я - не - Я, Я открывается в не - Я и через не - Я, которое через то становится Я. Предложение содержит всегда синтез Я и не - Я. Каким образом подлежащее может определиться через сказуемое, Я в не - Я? На это не может быть логического ответа, хотя это определение имеет силу основного логического факта, силою которого вообще возможна мысль. Сознательная, самоотчетная мысль, имманентная и непрерывная в своем развитии и движении, не может себя понять в своем рождении, в первоклетке. Отношение между подлежащим и сказуемым не может быть определено как необходимое и непрерывное мышление, но лишь как само-рождение: как слово рождается в том, что не есть еще слово, так и мысль рождается там, где еще нет места логической связи, где она только возникает. Это-то отношение наивным лепетом выражает философский эмпиризм или позитивизм, который совершенно справедливо чувствует неизреченность сущего и бессилие логики из себя обосновать конкретное знание. Здесь, конечно, возникает вопрос, правомерно ли сводится всякое суждение типа А есть В (со всеми его модальностями) к типу Я есмь А. Не суть ли это совершенно различные виды? Однако, хотя по содержанию они, конечно, различны, но по строению тожественны. Гносеологически (и антропологически) исходным и типическим является, несомненно, Я есмь А, Из Я развивается местоимение второго и третьего лица, а из последнего, путем персонификации понятия, развивается и всякая форма суждения. Вместе с тем можно сказать, что всякое суждение предметного содержания можно рассматривать как сказуемое к Я, как его самоопределение: хотя самостоятельное подлежащее ("этот стол черен") и дает ему подобие ипостасности, которое в бесчисленных зеркальных повторениях непрестанно творится нашим Я, однако по существу (гносеологически и метафизически) все предложения этого типа суть лишь сказуемое к Я: я вижу, мыслю, ощущаю этот стол черным. Это суждение вкратце выражается в констатировании бытия стола по себе и для себя, подобно Я: этот стол черен. Первоисток мысли, во всяком случае, не здесь, не в этих предметных подлежащих, но в исходной формуле: Я есмь нечто, Я - не Я (как это с исключительной проницательностью было подмечено Фихте). Я как ипостась самозамкнуто и недоступно, оно в себе самом, в своих собственных недрах, в своей природе должно породить свое собственное откровение, которое было бы уже иным относительно Я, и в этом смысле не - Я, но вместе с тем являлось бы откровением Я. Об этом-то и свидетельствует и возвещает связка: есть (столь привычный и безобидный в грамматике и столь таинственный и значительный в философии "вспомогательный глагол). Это ЕСТЬ, которое есть главное орудие мысли в ее операциях, также совершенно непостижимо логически, ибо оно соединяет, в качестве равного и тожественного, различное и инаковое. А есть А есть либо бессмыслица, тожесловие лишение слов их определенного содержания и оперативного значения для мысли, либо синтез разного как равного, иного как тожественного. Всякое есть имеет в первоистоке не грамматический и логический, но онтологический смысл: в нем осуществляется самооткровение ипостаси, оно есть мост над бездной, соединяющий сущее и бытие, подлежащее и сказуемое, им утверждается действительность, существование. Им в бытии полагается образ сущего, животворится, живет. Связка ЕСТЬ есть жизнь сущего. Итак, субстанция, то есть дух, есть существующее in actu триединство субъекта и связи между ними, их бытия, причем все три момента полагаются нераздельно и неслиянно. Не существует ипостаси без природы, представляющей собою основу объективности, и нет бытия без подлежащего, без сущего, и без его сказуемого - природы. Сущее полагает существование, бытие есть актуальность сущего, которое в своей самобытности остается выше бытия. Нераздельность этих моментов ясна, по-видимому, сама собою, но столь же должна быть ясна и их неслиянность. Философия погрешает и в ту и в другую сторону, отрекаясь от триединства ради единства. Мало того, каждый из этих трех моментов в себе несет и актуально содержит и оба остальные.
3247. Русская религиозная философия конца XIX- начала XX вв. (Вл. Соловьев, Н. Бердяев, В. Розанов, С. Бул...
Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

БЕРДЯЕВ Николай Александрович (18741948) религиозный философ и публицист. Родился в Киеве 6 марта 1874 г. Б. отпрыск старинного дворянского рода. Будущий философ рос в аристократической среде. Отец, сам офицер, хотел также видеть сына военным и отдал его в кадетский корпус. Но сын пробыл там недолго. Увлекся философией. В четырнадцать лет он читал не только А. Шопенгауэра, но и И. Канта и Г. В. Ф. Гегеля. Следующее увлечение К. Маркс. Б. становится марксистом. «Маркса я считал гениальным человеком и считаю сейчас», - пишет он в «Самопознании» . Бунтарь по натуре, Б. активно включается в революционное движение. Г. В. Плеханов его наставник, А. В. Луначарский товарищ по борьбе. Разрыв с окружающей средой, выход из мира аристократического в мир революционный сам Б. рассматривает как основной факт своей биографии. Арест, тюрьма, ссылка через все это Б. пришлось пройти. Вернувшись в Киев из вологодской ссылки, где он находился в 18981901 гг., Б. сближается с С. Н. Булгаковым. Вместе они переживают новый духовный кризис возвращение в лоно церкви. В 1904 г. переезд в Петербург, чтобы стать редактором журнала «Новый путь», а затем журнала «Вопросы жизни». В журналах сотрудничали Д. С. Мережковский, В. В. Розанов, Вяч. И. Иванов, Ф. К. Сологуб, А. А. Блок, В. Я. Брюсов, А. Белый, Л. Шестов, С. Л. Франк, П. И. Новгородцев, А. М. Ремизов цвет литературы и философии «серебрянного века». Сначала в Петербурге, а затем в Москве, Б. посещает Религиозно-философские общества (петербургское основано по его инициативе). Преобладающее влияние на формирование зрелых убеждений Б. оказал Ф. М. Достоевский. «Я сын Достоевского», говорил он, имея в виду духовное родство. И еще одно имя следует назвать, отыскивая истоки бердяевских идей немецкого мистика XVII в. Якоба Беме. От Беме Б. воспринял идею «становящегося Бога», который не вечен и не всемогущ. До Бога был Ungrund некая бездна, не имеющая основания, по Б., изначальная свобода «сама по себе». Что касается всемогущества, то, по Б., Бог им не обладает: у любого полицейского больше власти. Бог не управляет миром, а открывается ему в свободном творчестве человека. Б. философ религиозный, но далекий от ортодоксии, еретик. Впрочем, он себя называет иначе «верующий вольнодумец». Религиозная философия испокон веку была занята теодицеей (т. е. оправданием, обоснованием Бога), внимание Б. приковано к антроподицее оправданию человека. «Смысл творчества. Опыт оправдания человека» (1916) работа, которая принесла Б. философскую известность. Переизданная и переведенная на ряд европейских языков, она и сегодня не потеряла своего значения. «Книга эта, подчеркивает Б., была написана единым, целостным порывом, почти в состоянии экстаза. Книгу эту я считаю не самым совершенным, но самым вдохновенным своим произведением, в ней впервые нашла себе выражение моя оригинальная философская мысль. В нее вложена моя основная тема». Эта тема эсхатология, «конец света». Смысл любого творческого акта не в накоплении культурного потенциала самого по себе, а в приближении «конца», или, точнее, преображения мира. «Творческий акт в своей первоначальной чистоте направлен на новую жизнь, новое бытие, новое небо и новую землю». О новом небе и новой земле речь идет в Апокалипсисе. Вслед за Н. Ф. Федоровым Б. толкует «Откровение святого Иоанна» как предостережение человечеству: «конец мира» должен обернуться не гибелью его, а восхождение на новую ступень, достичь которую призвано человечество своими усилиями, но по воле Господа. Тем временем история обрушила на Россию апокалиптические ужасы в виде мировой войны и революции. В годы войны Б. выступил с серией статей о русском национальном характере, которые затем собрал в книге «Судьба России» (1918). Б. говорил об «антиномичности» России: это самая анархичная, самая безгосударственная страна и одновременно самая бюрократическая, обожествляющая государство и его носителей; русские самый «всемирноотзывчивый», нешовинистический народ и одновременно именно у русских дикие проявления национальной ограниченности. Наконец, свобода духа; русские вольнолюбивы и чужды мещанской ограниченности, и вместе с тем Россия «страна неслыханного сервилизма». Загадочную антиномичность России можно проследить и во множестве других аспектов, всюду сплошные тезисы и антитезисы. Конечно, и в других странах можно найти все эти противоположности, но только в России тезис оборачивается антитезисом, крайности переходят друг в друга. И еще одно обстоятельство: устремленность к крайнему, предельному. Б. мыслит национальными категориями: национальное единство, по его мнению, глубже, прочнее единства партий, классов и всех других преходящих исторических образований. Национальность мистична, таинственна, иррациональна, как и всякое индивидуальное бытие. А индивидуальность, личность для Б. главное. Мировая война, потрясшая человечество, по мнению Б., показала тщетность и бессмысленность всех попыток насильственного социального переустройства. Как не перекраивай человеческий муравейник он муравейником и останется. Между тем у человека есть более высокое предначертание: творческий труд, расширенный до космического размаха, имеющий мировые перспективы. Февральскую и Октябрьскую революции Бердяев встретил в Москве. В это время он вел интенсивную духовную работу. Писал книгу «Смысл истории» (1918). Создал Вольную академию духовной культуры. В 1920 г. он был избран профессором Московского университета. В этом же году он был арестован. В 1922 г. новый арест. На этот раз дело обернулось высылкой из страны. Осенью в числе большой группы ученых Б. выехал за границу. Два года провел в Берлине, затем перебрался в Париж, обзавелся собственным домом. В обеих столицах он собирал вокруг себя философскую и религиозную элиту . В Берлине написано «Новое средневековье» (1923) работа, которая принесла Б. европейскую известность. Б. создает Религиозно-философскую академию, сотрудничает с Христианской ассоциацией молодежи, редактирует журнал «Путь». Он слывет «левым» среди эмигрантов, близок к «евразийцам», которые видят в нем своего. Годы войны Б. провел в оккупированной Франции, ненавидел захватчиков. Остро переживал судьбу России, радовался ее победе. Одно время намеревался вернуться на родину, но разгул сталинизма отпугнул его. Тяжелое впечатление произвела на него история А. А. Ахматовой и М. М. Зощенко. В 1947 г. Кембриджский университет, присудил Б. степень почетного доктора. До него такой чести из русских удостоились только И. С. Тургенев и П. И. Чайковский. Через год (23 марта 1948 г.) Б. не стало.
3248. Русская религиозная философия конца XIX- начала XX вв. Вл. Соловьев, Н. Бердяев, В. Розанов, С. Булгаков
Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

БЕРДЯЕВ Николай Александрович (18741948) религиозный философ и публицист. Родился в Киеве 6 марта 1874 г. Б. отпрыск старинного дворянского рода. Будущий философ рос в аристократической среде. Отец, сам офицер, хотел также видеть сына военным и отдал его в кадетский корпус. Но сын пробыл там недолго. Увлекся философией. В четырнадцать лет он читал не только А. Шопенгауэра, но и И. Канта и Г. В. Ф. Гегеля. Следующее увлечение К. Маркс. Б. становится марксистом. «Маркса я считал гениальным человеком и считаю сейчас», - пишет он в «Самопознании» . Бунтарь по натуре, Б. активно включается в революционное движение. Г. В. Плеханов его наставник, А. В. Луначарский товарищ по борьбе. Разрыв с окружающей средой, выход из мира аристократического в мир революционный сам Б. рассматривает как основной факт своей биографии. Арест, тюрьма, ссылка через все это Б. пришлось пройти. Вернувшись в Киев из вологодской ссылки, где он находился в 18981901 гг., Б. сближается с С. Н. Булгаковым. Вместе они переживают новый духовный кризис возвращение в лоно церкви. В 1904 г. переезд в Петербург, чтобы стать редактором журнала «Новый путь», а затем журнала «Вопросы жизни». В журналах сотрудничали Д. С. Мережковский, В. В. Розанов, Вяч. И. Иванов, Ф. К. Сологуб, А. А. Блок, В. Я. Брюсов, А. Белый, Л. Шестов, С. Л. Франк, П. И. Новгородцев, А. М. Ремизов цвет литературы и философии «серебрянного века». Сначала в Петербурге, а затем в Москве, Б. посещает Религиозно-философские общества (петербургское основано по его инициативе). Преобладающее влияние на формирование зрелых убеждений Б. оказал Ф. М. Достоевский. «Я сын Достоевского», говорил он, имея в виду духовное родство. И еще одно имя следует назвать, отыскивая истоки бердяевских идей немецкого мистика XVII в. Якоба Беме. От Беме Б. воспринял идею «становящегося Бога», который не вечен и не всемогущ. До Бога был Ungrund некая бездна, не имеющая основания, по Б., изначальная свобода «сама по себе». Что касается всемогущества, то, по Б., Бог им не обладает: у любого полицейского больше власти. Бог не управляет миром, а открывается ему в свободном творчестве человека. Б. философ религиозный, но далекий от ортодоксии, еретик. Впрочем, он себя называет иначе «верующий вольнодумец». Религиозная философия испокон веку была занята теодицеей (т. е. оправданием, обоснованием Бога), внимание Б. приковано к антроподицее оправданию человека. «Смысл творчества. Опыт оправдания человека» (1916) работа, которая принесла Б. философскую известность. Переизданная и переведенная на ряд европейских языков, она и сегодня не потеряла своего значения. «Книга эта, подчеркивает Б., была написана единым, целостным порывом, почти в состоянии экстаза. Книгу эту я считаю не самым совершенным, но самым вдохновенным своим произведением, в ней впервые нашла себе выражение моя оригинальная философская мысль. В нее вложена моя основная тема». Эта тема эсхатология, «конец света». Смысл любого творческого акта не в накоплении культурного потенциала самого по себе, а в приближении «конца», или, точнее, преображения мира. «Творческий акт в своей первоначальной чистоте направлен на новую жизнь, новое бытие, новое небо и новую землю». О новом небе и новой земле речь идет в Апокалипсисе. Вслед за Н. Ф. Федоровым Б. толкует «Откровение святого Иоанна» как предостережение человечеству: «конец мира» должен обернуться не гибелью его, а восхождение на новую ступень, достичь которую призвано человечество своими усилиями, но по воле Господа. Тем временем история обрушила на Россию апокалиптические ужасы в виде мировой войны и революции. В годы войны Б. выступил с серией статей о русском национальном характере, которые затем собрал в книге «Судьба России» (1918). Б. говорил об «антиномичности» России: это самая анархичная, самая безгосударственная страна и одновременно самая бюрократическая, обожествляющая государство и его носителей; русские самый «всемирноотзывчивый», нешовинистический народ и одновременно именно у русских дикие проявления национальной ограниченности. Наконец, свобода духа; русские вольнолюбивы и чужды мещанской ограниченности, и вместе с тем Россия «страна неслыханного сервилизма». Загадочную антиномичность России можно проследить и во множестве других аспектов, всюду сплошные тезисы и антитезисы. Конечно, и в других странах можно найти все эти противоположности, но только в России тезис оборачивается антитезисом, крайности переходят друг в друга. И еще одно обстоятельство: устремленность к крайнему, предельному. Б. мыслит национальными категориями: национальное единство, по его мнению, глубже, прочнее единства партий, классов и всех других преходящих исторических образований. Национальность мистична, таинственна, иррациональна, как и всякое индивидуальное бытие. А индивидуальность, личность для Б. главное. Мировая война, потрясшая человечество, по мнению Б., показала тщетность и бессмысленность всех попыток насильственного социального переустройства. Как не перекраивай человеческий муравейник он муравейником и останется. Между тем у человека есть более высокое предначертание: творческий труд, расширенный до космического размаха, имеющий мировые перспективы. Февральскую и Октябрьскую революции Бердяев встретил в Москве. В это время он вел интенсивную духовную работу. Писал книгу «Смысл истории» (1918). Создал Вольную академию духовной культуры. В 1920 г. он был избран профессором Московского университета. В этом же году он был арестован. В 1922 г. новый арест. На этот раз дело обернулось высылкой из страны. Осенью в числе большой группы ученых Б. выехал за границу. Два года провел в Берлине, затем перебрался в Париж, обзавелся собственным домом. В обеих столицах он собирал вокруг себя философскую и религиозную элиту . В Берлине написано «Новое средневековье» (1923) работа, которая принесла Б. европейскую известность. Б. создает Религиозно-философскую академию, сотрудничает с Христианской ассоциацией молодежи, редактирует журнал «Путь». Он слывет «левым» среди эмигрантов, близок к «евразийцам», которые видят в нем своего. Годы войны Б. провел в оккупированной Франции, ненавидел захватчиков. Остро переживал судьбу России, радовался ее победе. Одно время намеревался вернуться на родину, но разгул сталинизма отпугнул его. Тяжелое впечатление произвела на него история А. А. Ахматовой и М. М. Зощенко. В 1947 г. Кембриджский университет, присудил Б. степень почетного доктора. До него такой чести из русских удостоились только И. С. Тургенев и П. И. Чайковский. Через год (23 марта 1948 г.) Б. не стало.
3249. Русская религиозная философия: около церковных стен
Статья пополнение в коллекции 11.06.2010

И здесь уместно привести самосвидетельство человека, являющегося, быть может, наиболее характерным представителем того культурного феномена, который принято называть русской религиозной философией, Ч Сергея Николаевича Булгакова (1871Ч1944). Это цитата из заметки "Зовы и встречи. Из истории одного обращения", которую Булгаков включил в свою "переходную" книгу "Свет Невечерний. Созерцания и умозрения", опубликованную в 1917 году: "...чем больше изменяли мне все новые боги, тем явственнее поднимались в душе как будто забытые чувства: словно небесные звуки только и ждали, когда даст трещину темница, мною самим себе созданная, чтобы ворваться к задыхающемуся узнику с вестью об освобождении. Во всех моих теоретических исканиях и сомнениях теперь все явственнее звучал мне один мотив, одна затаенная надежда Ч вопрос: а если? И то, что загорелось в душе впервые со дней Кавказа, все становилось властнее и ярче, а главное Ч определеннее: мне нужна была не "философская идея Божества", а живая вера в Бога, во Христа и Церковь. Если правда, что есть Бог, значит, правда все то, что было мне дано в детстве, но что я оставил. Таков был полусознательный религиозный силлогизм, который делала душа: ничего или... все, все до последней свечечки, до последнего образка... <...> В душе зрела "воля к вере", решимость совершить наконец безумный для мудрости мира прыжок на другой берег, "от марксизма" и всяческих следовавших за ним измов к... православию. О, да, это, конечно, скачок, к счастью и радости, между обоими берегами лежит пропасть, надо прыгать. <...> для того, чтобы жизненно уверовать, опытно воспринять то, что входит в православие, вернуться к его "практике", нужно совершить еще долгий, долгий путь, преодолеть в себе многое, что налипло к душе за годы блужданий. Все это я отлично сознавал, не теряя трезвости ни на минуту. И тем не менее в сущности вопрос был уже решен, с того берега смотрел я на предстоящий мне путь, и радостно было сознавать это".
3250. Русская религиозно-философская мысль XI—XVII вв.
Статья пополнение в коллекции 12.01.2009

В итоге, к началу XVI века, в древнерусской религиозно-философской мысли и в общественно-политическом мнении постепенно возобладало убеждение светская власть, а именно, великий князь Московский способен взять на себя исполнение божественных предначертаний. О том, что московский государь начинает восприниматься на Руси в качестве монарха, способного повести народ русский ко всемирному величию и, тем самым, спасти остальной, духовно “изрушившийся” мир, говорят многие исторические факты. К примеру, явно нарастает стремление установить в эти годы на Московской Руси царский титул, а само происхождение московской династии стали пытаться углубить на максимально возможный период, что проявилось в создании целого цикла произведений, объединяемых названием “Сказание о князьях Владимирских”. Тем самым обосновывались претензии московских государей не только на то, чтобы стать ровнями крупнейшим европейским монархам, но и на то, чтобы перехватить у католического Запада инициативу в борьбе с “антихристовыми” силами.
3251. Русская теософия конца ХІХ – первой половины ХХ века
Доклад пополнение в коллекции 27.03.2011

На ограниченном пространстве нашей статьи мы имеем целью показать как Теософия, или Божественное Знание-Мудрость, - первые манифестации которой теряются в доисторических временах, является рациональной причиной или метафизической субстанцией всякой цивилизации, сакрализующим покровом цивилизации, если только само человечество не сбрасывает с цивилизации защитные покровы и не остаётся безоружным перед натиском им же вызванного хаоса. Ренессанс Теософской Традиции в последней трети ХІХ века, вызванный к жизни её инициированным носителем, Адептом Сокровенной Мудрости, г-ой Еленой Петровной Блаватской, был обусловлен следующими причинами. Европейская цивилизация, прочно встав на рельсы НТП ещё в 16 веке, подходила к своему цивилизационному разлому или, говоря словами О.Шпенглера, к закату. Гипертрофированная увлечённость механистической стороной жизни, большой учёностью при малом знании, порождала тенденции разрушения как самого человека, как психосоматического целого, так и разорение, истощение окружающей среды обитания, подменяла реальность духовной эволюции индивида, что всегда культивировалось на Востоке, инволюцией духа и капитализацией-материализацией всех сторон жизни. Таким образом, вульгарный материализм науки, атеизм и спиритизм вызывают к жизни обнародование нового аспекта Единой Вечной Истины на конкретном этапе исторического бытия и сознания и в той форме, в которой наиболее активная в умственном плане часть человечества готова её воспринять. Нездоровая жажда господства как над миром природы, так и над миром её скрытых сил порождает необходимость реконструкции «моста», в качестве новой волны Теософии, между секулярной и сциентистко ориентированной евро-американской цивилизацией и Метафизической реальностью (самосущим миром Идей, по Платону), связь с которой ещё сохраняется в духовных традициях Востока. Какую же сторону своего лика открыла Теософия миру в конце ХІХ века и какие конкретно-исторические цели она преследовала? Западу, погрязшему в механическом миропонимании, с одной стороны, и в религиозных предрассудках, с другой, пора было напомнить, что, в конечном счёте не произвол отдельной, самозамкнутой и утратившей самоидентичность, личности творит ход земной истории, а Разумные Силы Космоса определяют вектор человеческой эволюции как фрагмента эволюции Космоса. Узкие религиозные догмы воюющих между собой ортодоксальных конфессий также не приводят к пониманию того, что «нет религии выше Истины». В связи с этим Елена Петровна Блаватская раскрывает в своём первом фундаментальном труде «Разоблачённая Изида»(1874г.) основные положения Эзотерической философии Востока, резюмируя их в 10 пунктах в конце второго тома указанного труда. Свою же роль Блаватская сводила лишь к их записи и передаче. Вот что говорит она об этом в предисловии к главному своему труду, «Тайной Доктрине», увидевшей свет в 1888году: «Истины эти ни в коем случае не выдаются за откровение, также автор не претендует на положение разоблачителя мистического знания, впервые обнародуемого в истории мира. Ибо то, что заключается в этом труде, можно найти разбросанным в тысячах томов, вмещающих Писания великих Азиатских и ранних Европейских религий, сокрытых в глифах и символах и в силу этого покрова до сих пор оставленных без внимания. Теперь делается попытка собрать вместе древнейшие основы и сделать из них одно гармоническое и неразрывное целое». Итак, Е.П. Блаватская пытается систематически изложить фундаментальные принципы эзотерической философии, провозглашённые в её труде «Разоблачённая Изида». Надо сказать, что разительный контраст между этой первой попыткой конспективного изложения и позднейшими формулировками из «Тайной Доктрины» красноречиво свидетельствует о собственном росте Блаватской и как учителя, и как ученика. Остановимся на основных положениях теософского учения. Сама Е.П. Блаватская рекомендовала начинать чтение энциклопедического труда «Тайной Доктрины» - синтеза науки, религии и философии, - в такой последовательности: три фундаментальных положения, четыре основных идеи, шесть нумерованных пунктов, пять доказанных фактов, и, наконец, десять пунктов, резюмирующих сущность «Разоблачённой Изиды». Но помимо всех перечислений, идей и принципов, по мнению Е.П. Блаватской, существует как необходимое условие утверждение Единого безымянной Реальности, из которой всё возникло и в которой всё существует. Истинное понимание Теософии невозможно без постоянного обращения к этой идее основного и ультимативного Единства. Эзотерическая философия утверждает, что за внешним многообразием эмпирического мира кроется единая Реальность, источник и причина всего, что было, есть и будет. Великий истолкователь ведийской традиции Шри Шанкарачарья приводит в качестве иллюстрации этого утверждения пример с глиной, которая, какой бы вид ей ни придавали, остаётся единственной реальностью объектов, в то время как её формы и наименования не более чем обманчивая, преходящая видимость. Так же и все вещи, возникающие из Единого Высшего, - по своей сущностной природе не что иное, как само это Высшее. Все бесконечные феномены проявленной Вселенной, всё в ней от высочайшего до нижайшего, от огромнейшего до мельчайшего есть Единое, облачённое в имена и формы. Учение о фундаментальном Единстве всего сущего является отличительной чертой теософской системы. Таким образом, ни одна из доктрин, основанных на признании первоначальной двойственности, идёт ли в них речь о разделённости духа и материи, о различной природе Бога и человека или же о добре и зле как извечных реальностях не может иметь никакого отношения к Теософии. «Коренное единство ультимативного естества каждой части, входящей в состав Природы от звёзд до минерального атома, от высочайшего Дхиан-Когана до малейшей инфузории, в полном принятии этого термина, и будет ли оно применено к духовному, либо мыслительному или физическому миру это единство есть единый, основной закон Оккультной Науки». В беседах со своими учениками в Лондоне Блаватская неоднократно повторяла, что изучение «Тайной Доктрины» не может дать полной и законченной картины мира. Она написана для того, говорила Блаватская, чтобы ВЕСТИ К ИСТИНЕ. В качестве помощи ученику в процессе роста его понимания Елена Петровна указала четыре основных идеи, которые никогда не следует терять из виду. «Независимо от того, что изучаете вы в «Тайной Доктрине», в основе всех возникающих идей и представлений должны лежать следующие идеи:
3252. Русская философия
Информация пополнение в коллекции 10.07.2008

Среди первых мыслителей, которые начали разрабатывать философско-религиозные проблемы, можно назвать митрополита Иллариона (XI в.). В трактате «Слово о законе и благодати» он рассматривал вопросы истории человечества и закономерностей его изменения, считая причиной этих процессов смену форм религии. Противопоставляя Ветхий завет (иудаизм) и Новый завет (христианство), автор выводит два различных принципа общественного устройства: «закон» и «благодать». На первом основывается подчинение народов друг другу, на втором - их полное равноправие. Киевская Русь, по его мнению, основывается на принципе «благодати». Это положение служит ему для теоретического обоснования государственной самостоятельности и международного значения русской жизни. Илларион полагал, что христианизация Руси является завершающим этапом распространения этой веры и рассеивания «тьмы бесослужения» с помощью «слова ангельского» и крещение открыло людям путь к жизни вечно, к истине и благодати.
3253. Русская философия 19 - начала 20 вв.
Реферат пополнение в коллекции 09.12.2008

Такие идеи, возражали славянофилам западники (А.И. Герцен, Т. Н. Грановский, В.П. Боткин), не реалистичны, ибо Россия уже с петровских времен необратимо «привязана» к Западу. Но если даже эти идеи были и «безумны», то в России всегда ценилось «безумство храбрых». Спор славянофилов с западничеством XIX век разрешил в пользу последних. Причем проиграли не только славянофилы (в середине века), проиграли и народники (к концу столетия): Россия пошла тогда по западному, т.е. капиталистическому пути развития. Однако был ли этот приговор окончательным? XX век этот приговор, можно сказать, пересмотрел. Российский «эксперимент», основанный на западноевропейской модели прогресса, потерпел тяжелое, жестокое поражение. И не потому, что это был эксперимент антизападный (1917 год противопоставил Россию буржуазному Западу), а, напротив, потому, (как здесь не вспомнить славянофилов), что экспериментаторы не посчитались с их предостережениями, истребили, уничтожили святая святых народного уклада и народного духа России общину, артель, назвав это по страшной иронии истории «великим переломом», по сравнению с которым «перелом», пережитый страной в эпоху Петра, был не более чем легкой коррекцией ее естественного развития. Сегодня приходится лишь поражаться прозорливости тех русских мыслителей XIX в. (Достоевский, Вл. Соловьев), которые отказывались видеть существенное различие между «социализмом», готовившимся русскими «бесами», и той самой буржуазностью, которой «социалисты» (а в действительности буржуа на изнанку) объявили перманентную гражданскую войну, стоившей народу десятки миллионов человеческих жизней. Такова была цена победы «научных» идей западничества над ненаучной, утопической идеей их оппонентов!
3254. Русская философия 19 в.
Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

Человека Чаадаев рассматривал как объективное единство двух мировфизического и духовного, как существо свободное, которое в своем историческом бытии подчинено диалектике необходимости и свободы. На понимании соотношения необходимости и свободы во многом выстраивается концепция философии истории Чаадаева, связанная с заботой о грядущих судьбах России. Здесь взгляды Чаадаева не оставались неизменными, а определенным образом эволюционировали. В начальный период определяющей мировоззренческой идеей была мысль о тотальном единстве рода человеческого, всех наций и индивидов. Применительно к концепции русского исторического процесса эта идея выступала в императивной форме необходимости единения России с другими народами. Будучи в этот период близок к декабристам, Чаадаев, однако, не разделял их идею преобразования путем военного переворота и усматривал реальный путь исторического прогресса России в нравственном совершенствовании. Впоследствии взгляды Чаадаева на судьбы России изменились: если прежде оторванность России от мирового исторического процесса рассматривалась как недостаток, то затем она стала представляться, напротив, преимуществом ее, которое позволит ей быстро овладеть достижениями западноевропейской цивилизации, избегнув при этом присущих ей пороков. Однако реальная политическая обстановка в России, связанная с усилением абсолютизма, настраивала его на резко критический лад. Чаадаев оставался истинным патриотом России, хотя «высочайшим повелением» и был объявлен сумасшедшим и не мог публиковать свои работы. Свою позицию он высказал честно и прямо: «По-видимому, есть несколько способов любить свое отечество и служить ему... Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать ее, предпочитаю унижать ее,только ее не обманывать»'.
3255. Русская философия 20 века
Курсовой проект пополнение в коллекции 12.01.2009

Космический взгляд, за который так ратовал Циолковский, особенно отчетливо выражен в трудах Вернадского. Вернадский стремился определить место человека на своем месте, смысл его философии выражен в книге "научная мысль как планетное явление", ставшей вершиной его творчества. Фундаментальное открытие Вернадского - осознание того, что современная эпоха ознаменовывается переходом от биосферы к ноосфере. В отличие от большинства геологов Вернадский сочетая научный анализ и синтез, рассматривал судьбу кристаллов и минералов в связи с жизнью земной коры, атмосферы, природных вод. Он рассматривал минералы как подвижные, динамичные структуры, подвластные, как и все в природе, времени (тогда как минералы и кристаллы по старой традиции представлялись ученым неподвижными геометрическими фигурами, не имеющими истории, то есть находящимися "вне времени"). Поэтому он не мог не отметить роль жизни на Земле: "Органический мир как целое является тем своеобразным фактором, который разрушает минеральные тела Земли и использует их энергию..." Таким образом Вернадский ставил в один ряд живую и неживую природу, как участников единого геологического процесса, то есть он раскрывал глубинные взаимосвязи органического и неорганического миров.
3256. Русская философия XI–XX вв.
Информация пополнение в коллекции 05.03.2011

Важную роль в русском Просвещении сыграл А.Н. Радищев, - писатель, философ и просветитель. В 1870 году он опубликовал книгу « Путешествие из Петербурга в Москву», за что был приговорен к смертной казни (в книге критиковалось крепостное право России) и отправлен в ссылку. Им был также написан философский трактат «О человеке, о его смертности и бессмертии». Отмечая гражданскую смелость Радищева, Н.А. Бердяев окрестил его «первым интеллигентом» в России. Радищев называл крепостные порядки «наипротивнейшим человечеству естеству состоянием». Порабощение человека является преступлением перед ним - такова основная мысль автора «Путешествие из Петербурга в Москву». Крепостной строй не только противоречит естественным правам человека, но и совершенно неэффективен в экономическом отношении. Угнетение человека человеком безнравственно и являет собой зверский обычай, порождающий «сердце окаменелое и души отсутствие совершенное». Так же критически Радищев относился и к самодержавию. Он характеризовал этот строй как препятствие общественному прогрессу в России. По убеждению писателя, самодержавие представляет собой сферу беспредельной власти, царство произвола. Вот почему народ имеет естественное право на революцию как способ защиты своих жизненных интересов и человеческого достоинства. Революция - эо радикальный способ ломки крепостного строя и самодержавия. Тиран должен быть предан смерти, а его деспотичная власть заменена народным суверенитетом.
3257. Русская философия конец 19 - начало 20 вв.
Реферат пополнение в коллекции 09.12.2008

Проблемы особенностей русского самосознания и культуры, судеб России, ее роли в преображении человечества разрабатывались русскими философами в начале века на основе выдвинутой В.Соловьевым «русской идеи» (1886). Начатое им исследование судеб России было активно продолжено его единомышленниками Е.Трубецким, В.Ивановым и др. Суть выдвинутой ими «русской идеи» сводилась к обоснованию глубокого духовного единства России и Запада и к критике славянофильских установок на особое мессианское призвание русского народа как народа избранного. По мнению Н.Бердяева, русская философская мысль XlX ХХ в. выработала самобытную национальную концепцию культуры, которая отражает в полной мере характер и призвание русского народа. По Бердяеву, русская философия убедительно показала, что русская и европейская культуры несопоставимы, несовместимы. Русскому духу в отличие от европейского свойственны радикализм, нигилизм. По Бердяеву, уловив это свойство русского духа, большевики оказались ближе к народу, чем европейски воспитанные русские либеральные интеллигенты. Поэтому большевизм и стал судьбой России, ее частью. В силу этого коммунизм никогда не будет побежден в России силой, извне. Он будет преодолен только изнутри путем духовного перерождения народа, религиозного покаяния и возрождения. И хотя эти мысли Бердяева оказали огромное воздействие на целые поколения исследователей истории, судеб России, ими, конечно, не исчерпана эта вечная тема. Поэтому дискуссии вокруг этой проблемы не прекращаются и сегодня.
3258. Русская философия конца ХIХ – начала ХХ в.: Н.Ф. Федоров
Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

Таким образом красной нитью понятий, лежащих в основании учения, проходят три основных: «общее дело», «регуляция природы», «долг сынов», а основной идеей, которая соединяет и цементирует все его религиозно-философское мировоззрение, является идея патрофикации (воскрешения отцов). Одна из особенностей «Философии общего дела» это использование разнообразных методов введения и обоснования идеи патрофикации: богословского, оккультного, мистического и естественнонаучного. Естественнонаучный акт регуляции природы приобретал в учении Федорова религиозно обосновываемую цель, отождествляемую с «общим делом» как выявлением сродства или объединении усилий живущего человечества для воскрешения отцов. С богословской точки зрения, регуляция природы является направлением общей цели; с точки зрения психологии содержанием цели; с точки зрения космологии выявлением и привлечение средств для осуществления «общего дела». Для выполнения этих грандиозных целей философ обратиться к всеобщему познанию, опыту и труду в рамках реального мира, реальных средств и возможностей при уверенности, что эти пределы будут постепенно шириться, доходя до того, что пока кажется еще совсем нереальным. Н. Федоров, обосновывая свои взгляды по регуляции природы приводил в пример опыты общественного деятеля и ученого начала XIX века В.Н.Каразина, выступавшего с конкретными проектами управления погодой. От подобных, еще несовершенных опытов человечество, по мере накопления знаний, необходимо перейти к овладению всеми земными процессами, превратить свою планету в полностью управляемый космический корабль. Человечество перестает быть пассивным наблюдателем, оно активно начинает преобразования. Регуляция рассматривается так же с продовольственной и санитарной сторон. Санитарный вопрос Федоров показывает как всеобъемлющий «вопрос об оздоровлении Земли и притом всей, а не какой-либо отдельной местности. «Восстановление здоровья телесного и душевного всего рода человеческого, освобождение от болезней не только хронических и эпидемических, но и от наследственных, органических пороков - вот в чем заключается содержание санитарного вопроса…». Продовольственный вопрос рассматривается и решается посредством овладение атмосферными явлениями, регуляцию метеорических процессов. Здесь речь идет о регуляции, когда «ветры и дожди обратятся в вентиляцию и ирригацию земного шара, как общего хозяйства»; об управлении движением самого земного шара, овладении энергией солнца, о поиске новых источников энергии. Философ уже в конце ХIX века предсказал глобальные проблемы человечества - истощение земных ресурсов при все большем увеличении численности населения, и т. д. и предложил единственный выход - завоевании человеком новых мест обитания, преобразование сначала Солнечной системы, а затем и дальнего космоса. Разрабатывая проект регуляции, Федоров сразу же исходил из тезиса о неотделимости Земли от космоса, о тонкой взаимосвязи всего происходящего на нашей планете с процессами во Вселенной. «Сельское хозяйство, чтобы достигнуть обеспечения урожая, не может ограничиваться пределами земли, ибо условия, от коих зависит урожай, или вообще растительная и животная жизнь на земле, не заключаются только в ней самой. Если верно предположение, что солнечная система есть переменная звезда..., а с сим явлением находится в связи весь метеорический процесс, от коего непосредственно зависит урожай или неурожай, - в таком случае весь теллуросолярный процесс должен бы войти в область сельского хозяйства». В процессе регуляции должен изменяться и сам человеческий механизм перестраивая мир вокруг себя разум трансформирует и собственную природу человека (психофизиологическая регуляция) Таким образам процесс питания превратится в «сознательно творческий процесс - обращения человеком элементарных, космических веществ в минеральные, потом, растительные, и, наконец, живые ткани», то, что Вернадский назвал позднее будущей автотрофностью человека, т. е. умением поддерживать и воссоздавать свой организм, не уничтожая другой жизни, как растение, из самых простых природных, неорганических веществ. Расширение влияния человека в мире, овладение стихийными процессами человек осуществляет прежде всего за счет искусственных орудий труда, продолжавших и заменявших его органы то есть при помощи технических средств и машин, однако мощь техники все больше нарастает по сравнению с мощью машин и этот разрыв становится пугающим, поэтому, как считал Федоров, развитие техники не может быть главной целью, она лишь вторична. Необходимо сосредоточить усилия на собственных органах человека, на их развитие и изменение. Это и есть основная задача психофизиологической регуляции. «Человеку будут доступны все небесные пространства, все небесные миры только тогда, когда он сам будет воссоздавать себя из самых первоначальных веществ, атомов, молекул, потому, что тогда только он будет способен жить во всех средах, принимать всякие формы…».
3259. Русская философия первой половины 20 столетия
Информация пополнение в коллекции 12.03.2010

Главный признак тоталитарной государственности гипертрофированное и универсальное насилие над всем человеческим в человеке, телом и духом, внутренней и внешней жизнью, его верой, надеждой, любовью и многим другим. В условиях тоталитаризма философия превращается в бездуховную идеологию, педагогика - в жесткую дрессуру, правосудие в хитрое и коварное «левосудие». Там же, где нет ни истинной философии, ни истинного права, не может быть и философии права. Тоталитарному государству она была не нужна. Его целью была лишь безраздельная власть, а средством беспредельное насилие. Функции же философии права выполняла официальная идеология, выступавшая как вектор силы, ведущий покорных и тащащий сопротивляющихся. Еще в XVII в. Локк вывел «тройственную формулу» прирожденных прав человека на жизнь, свободу и собственность. Но теоретики и практики тоталитаризма пошли по пути последовательного изъятия у человека вначале права на собственность, затем права на свободное волеизъявление и, наконец, права на жизнь, раскрутив маховик невиданных по масштабам репрессий. В итоге совершился исторический откат общества в доправовое состояние, где государство, призванное охранять собственность, свободу и жизнь граждан, большей частью отнимало их. Так тоталитаризм, о необходимости которого столь страстно вешали большевики, обнаружил свою главную, ретардирующую (тормозящую) функцию.
3260. Русская философия рубежа XIX-XX в., её литературный характер
Информация пополнение в коллекции 16.12.2011

Современники называли Владимира Сергеевича Соловьёва <http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BC%D0%B8%D1%80_%D0%A1%D0%B5%D1%80%D0%B3%D0%B5%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87_%D0%A1%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D1%8C%D1%91%D0%B2> (1853-1900) центральной фигурой русской философии. Он критиковал существующую до него философию за отвлеченность и не принимал таких крайних ее проявлений как эмпиризм <http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AD%D0%BC%D0%BF%D0%B8%D1%80%D0%B8%D0%B7%D0%BC> и рационализм <http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%B7%D0%BC_%28%D1%84%D0%B8%D0%BB%D0%BE%D1%81%D0%BE%D1%84%D0%B8%D1%8F%29>. Выдвигал идею положительного всеединства, в главе которого стоит Бог. Благо он видел как проявление воли, истину как проявление разума, красоту как проявление чувства. Весь материальный мир философ видел подконтрольным Ему, человек же в его философии выступал связующим звеном между Богом и природой, Им созданной, но не совершенной. До совершенства (вплоть до одухотворения) должен довести ее человек, в этом смысл его жизни <http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BC%D1%8B%D1%81%D0%BB_%D0%B6%D0%B8%D0%B7%D0%BD%D0%B8> (движение к Абсолюту <http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%B1%D1%81%D0%BE%D0%BB%D1%8E%D1%82>). Поскольку человек занимает промежуточное положение между Богом и природой, его нравственная активность проявляется в любви к другому человеку, к природе и к Богу.

Blog

Философия