Лишение свободы как вид 7 уголовного наказания и вопросы 7

Вид материала

Книга

Содержание 2. Правовое регулирование и индивидуализация исполнения лишения свободы в отношении преступников-рецидивистов

Подобный материал:

• Е. Л. Кирюхина кирюхина Е. Л., Увд тульской обл., соискатель внии мвд россии. Пожизненное, 65.03kb.
• Пожизненное лишение свободы как вид уголовного наказания, 148.66kb.
• Ограничение свободы как вид наказания, 15.01kb.
• Как вид наказания по уголовному праву китая, 96.55kb.
• Назначения и исполнения уголовного наказания, 139.54kb.
• И в срок Содержание введение 3 развитие российского уголовного закон, 40.98kb.
• Л. И. Александрова Аннотация: Работа содержит краткое изложение, 1810.63kb.
• Уголовное право российской федерации. Часть общая (Конспект лекций), 1873.12kb.
• Штраф как вид уголовного наказания, 21.76kb.
• Валерий Абрамкин о ситуации в системе уголовного правосудия и исполнения наказания, 147.19kb.

^

2. Правовое регулирование и индивидуализация

исполнения лишения свободы в отношении

преступников-рецидивистов

Необходимость в четком правовом регулировании ис­полнения наказания очевидна, поскольку оно связано с самым значительным в условиях социалистического об­щества ограничением прав и интересов граждан. Правовое

регулирование исполнения наказания необходимо еще и потому, что в процессе этой деятельности общество заинтересовано в своевременном достижении социально-значимых результатов — исправления и перевоспитания осужденных и предупреждения преступных проявлений.

Регламентируя те или иные отношения, законодатель, с одной стороны, устанавливает общий масштаб, общие правила, одинаково обязательные для всех субъектов, то есть ставит их в равное положение перед законом, с дру­гой же — поскольку «право есть применение одинакового масштаба к различным людям»²⁹, он не может не учиты­вать социально-психологические особенности отдельных категорий людей, в частности, их особенности поведения и отношение к правопорядку. Данное обстоятельство имеет большое значение при регулировании исправи­тельно-трудовых отношений. Цели наказания, заметил Н. А. Стручков, «наиболее успешно будут осуществлять­ся тогда, когда каждый осужденный во время отбывания наказания получит нужное ему карательно-воспитатель­ное воздействие» ³⁰. И в самом деле, какие только лица не подпадают под категорию «преступник»: рецидивист и «случайный» преступник, человек, совершивший особо тяжкое преступление или виновный в преступлении незначительной общественной опасности, осуждающий себя за преступление и, наоборот, находящий ему всевозможные оправдания, впервые отбывающий лишение свободы и неоднократно отбывавший это наказание и т. д. Без уче­та важных факторов, характеризующих осужденных, правовое регулирование исполнения лишения свободы не было бы способным обеспечивать достижение поставлен­ных перед ним целей. Поэтому правильной является по­зиция тех ученых (Н. А. Стручков, А. Е. Наташев, М. П. Журавлев и др.), которые дифференциацию и ин­дивидуализацию средств наказания и мер исправитель­но-трудового воздействия рассматривают в рамках проблемы правового регулирования этих явлений.

Как известно, в ранее действовавшем законодательстве рецидивисты не выделялись из общей массы осужденных. Ни в НТК РСФСР 1924 и 1933 гг., ни в других актах о

²⁹ Л ен и н В. И. Поли. собр. соч., т. 33, с. 93.

³⁰ С т р у ч к о в Н. А. Советская исправительно-трудовая по­литика и ее роль в борьбе с преступностью. Саратов, 1970, с. 174.


рецидивистах, то есть о лицах, ранее отбывавших лише­ние свободы, не упоминалось ни словом. Между тем, на I съезде работников пенитенциарного дела Е. Г. Шир­виндт отмечал, что некоторые выходцы из трудящихся слоев, неоднократно совершавшие преступления, потеря­ли необходимую связь с этими классами. «Это — элемент деклассированный... и поэтому с ним работу вести, рассматривая его как рабочего и крестьянина, совершенно нельзя»³¹. Разумеется, еще более социально-дезорганизованными были представители остатков эксплуататорских классов. Поэтому отсутствие избирательного подхода в отношении рецидивистов не могло отрицательно не ска­заться на эффективности усилий, направленных на пере­воспитание правонарушителей и предупреждение реци­дивной преступности.

В особую группу рецидивисты при отбывании лише­ния свободы были выделены и изолированы от других осужденных только в 50-ые годы. Сначала в подзаконном акте, а затем и в Основах уголовного законодательства (ст. 23) было предусмотрено правило, согласно которому они стали направляться для отбывания лишения свободы в колонии строгого режима. Более того, введя понятие «особо опасного рецидивиста», законодатель пошел по пути дальнейшей дифференциации рецидивистов. Этот шаг имел, возможно, большее значение для организации исполнения лишения свободы в отношении рецидивистов, не признанных особо опасными, чем даже в отношении особо опасных, поскольку изоляция последних позволила устранить их крайне отрицательное, разлагающее влия­ние на остальных рецидивистов.

В настоящее время исполнение лишения свободы и применение мер исправительно-трудового воздействия, в том числе и в отношении преступников-рецидивистов, регулируется общесоюзным и республиканским законодательством. В теории в связи с этим был поднят вопрос о целесообразности издания республиканских кодексов (А. Е. Наташев). Действительно, поскольку в Основах (ст. 6) предусмотрена возможность направления осужден­ных к ссылке, высылке и отдельных категорий осужденных

³¹ См Всероссийский съезд работников пенитенциарного дела в Москве 18—24 октября 1923 года. Стенографический отчет. М, 1923, с. 10.


к лишению свободы, включая и рецидивистов, в дру­гие союзные республики, порядок и условия отбывания их во всех союзных республиках должен быть одинако­вым. Иначе, осужденные, направляемые в другие союз­ные республики, незаслуженно могли бы оказаться в луч­ших или, наоборот, в худших условиях по сравнению с той республикой, на территории которой, они проживали до ареста или были осуждены. Кроме того закон допус­кает возможность перевода осужденных в порядке применения мер поощрения и взыскания, а в порядке исключения и в ИТУ с равнозначным режимом. Это обстоятельство также требует единообразного правового регулирования исполнения лишения свободы.

Как показывает сравнительный анализ республикан­ских ИТК, проведенный Л. Г. Крахмальником³², вопросы, непосредственно касающиеся исполнения наказания в отношении рецидивистов, решены так, как это имеет мес­то в Основах. Хотя ряд статей в республиканских кодек­сах развивает отдельные положения Основ причем ка­ких-либо различий по существу в ИТК всех союзных рес­публик не наблюдается.

Поэтому фактически принятие Основ и исправитель­но-трудовых кодексов не привело к снижению уровня правового регулирования исполнения лишения свободы и применения мер исправительно-трудового воздействия в отношении преступников-рецидивистов. Хотя от высказанных выше соображений в процессе дальнейшего совершенствования правовых проблем исполнения наказа­ния отвлекаться нельзя, тем более, что в некоторых слу­чаях, на наш взгляд, встречаются отдельные несоответст­вия положений кодексов общесоюзному закону, которые касаются и исполнения наказания в отношении рецидивистов. Так, в ИТК Молдавской ССР (ст. 114), Латвийской ССР (ст. 122) и Таджикской ССР (ст. 111) включена статья «Обязанности лица, условно-досрочно освобожденного от отбывания наказания», в которой предусмотрена обязанность этих лиц по требованию общественной организации, коллектива трудящихся или об­щественного воспитателя... отчитываться о своем поведении

³²Крахмальник Л. Г. Единство и особенности исправительно-трудовых кодексов союзных республик Рязань, 1974.


работе и учебе, а также выполнять иные обязанности, предусмотренные законом (но он и без этого указания должен выполнять закон). Имея ввиду данное положение, Л. Г. Крахмальник пишет, что оно имеет воспита­тельное и предупредительное значение ³³. Действительно это так. Однако в Основах уголовного и исправительно-трудового законодательства говорится лишь о необходи­мости наблюдения за лицами, освобожденными условно-досрочно. И это, видимо, не случайно. Представим себе, что освобожденный нарушает указанные выше обязан­ности. Какие правовые последствия могут наступить при этом? Можно ли при таких условиях отменить условно-досрочное освобождение? Разумеется, нет (см. ст. 44 Ос­нов уголовного законодательства). Юридическая обязан­ность, не подкрепленная санкцией, превращается по су­ществу в декларацию.

Идея поместить преступника, уже отбывавшего лише­ние, свободы, в условия больших ограничений и запретов, вполне объяснимая и соответствует практике сочетания мер убеждения и принуждения в социалистическом обществе. Если условия лишения свободы в ИТК общего, усиленного режима и в колонии-поселении для лиц, осужденных за неосторожные преступления, не способствова­ли перевоспитанию осужденного, значит надо изменить их в сторону усиления кары и интенсификации воспита­тельного воздействия. Вряд ли кто будет доказывать, что некоторые осужденные в этих колониях не исправились потому, что в них установлено больше ограничений, чем это необходимо.

Конечно, недостатки в практике исполнения лишения свободы могут быть самыми различными. Среди них следует указать на то, что в отдельных случаях допускается послабление в каре. В результате, наказание для отдель­ных преступников проходит как бы незамеченным. Более строгих мер воздействия «заслуживают», прежде всего, рецидивисты. Это связано с тем, что во-первых, они виновны в совершении как минимум двух преступлений, а, во-вторых, они достаточно хорошо адаптированы к условиям лишения свободы. Изучением было установлено, что свыше 20% рецидивистов не видят различий в условиях

³³ К р а х м а л ь н и к Л. Г Единство и особенности испра­вительно-трудовых кодексов союзных республик. Рязань, 1974, с. 39.


лишения свободы в колониях общего и усиленного режима, с одной стороны, и в ИТК строгого режима, с другой. Ясно, что такая оценка обусловлена тем, что эти лица, приспособившись к жизни в условиях лишения свободы, сравнительно легче переносят большой объем кары, чем впервые отбывающие лишение свободы в колониях общего и усиленного режима. Подобное отношение к нака­занию в колониях строгого режима, на наш взгляд, зави­сит еще и от того, что условия в них незначительно отли­чаются от лишения свободы в ИТК общего и особенно усиленного режима. По всем важнейшим показателям эти условия являются по существу одинаковыми. Разли­чие можно усмотреть лишь в количестве свиданий, писем, передач или посылок и сумме денег, которые может расходовать осужденный. Например, по сравнению с коло­нией усиленного режима на строгом режиме осужденные имеют меньше на одно свидание, письмо и посылку, мо­гут расходовать денег не пять, а четыре рубля. Спраши­вается, можно ли считать это различие значительным, отличаются ли эти условия качественно, как, допустим, качественно отличается личность преступника-рецидиви­ста, особенно отбывающего лишение свободы третий и бо­лее раз, от личности впервые совершившего преступление и осужденного к лишению свободы? Такого различия в условиях лишения свободы в указанных колониях, на наш взгляд, нет Хотя этот вывод и может показаться не­бесспорным, тем не менее очевидно, что изоляция — ос­новной элемент лишения свободы в колониях строгого режима, за отдельными исключениями, по существу оди­накова. Такие показатели изоляции, как передвижение без конвоя осужденных вне территории колонии, перевод в колонию поселение, передвижение в пределах жилой зоны, условия привлечения осужденных к труду на объ­ектах хозорганов, дисциплинарные взыскания и т. д., в равной мере характеризуют условия лишения свободы в колониях общего, усиленного и строгого режима.

Одним из важных показателей изоляции является срок лишения свободы. В литературе он подробно не рассматривается. Между тем, изоляция лишенного свободы может быть представлена не только в пространстве, но и времени. В какой мере увеличивается срок наказания, где-то в том же объеме, а возможно, даже и в большем, повышается его карательный эффект.

В уголовном законодательстве (ст. 33 п. I Основ и ст. 39 п. I УК РСФСР) среди обстоятельств, отягчающих ответственность, указано на совершение преступления лицом, ранее совершившим какое-либо преступление³⁴. Как видно, законодатель не проводит грани между лица­ми, ранее отбывавшими наказание, в частности, лишение свободы, и теми, которые до осуждения совершили два преступления или более. Можно поставить в связи с этим вопрос — что более отрицательно влияет на процесс исполнения наказания: либо лишь факт совершения до осуждения нескольких преступлений, либо неоднократное отбывание осужденным уголовного наказания, особенно лишения свободы? Очевидно, что в последнем случае гораздо сложнее обеспечивать достижение целей наказания.

На дифференцированный подход при назначении наказания нацеливает Пленум Верховного Суда СССР. В постановлении от 25 марта 1976 г. «О практике примене­ния судами законодательства о борьбе с рецидивной преступностью», в частности, говорится: «Решая вопрос о назначении наказания, лицам, ранее привлекавшимся к уголовной ответственности и вновь совершившим преступление, суды должны руководствоваться принципом индивидуализации наказания, учитывая, что необоснован­ное применение мягких мер наказания к рецидивистам, упорно нежелающим встать на путь исправления, не способствует достижению цели их исправления»³⁵. Как видно, и в законе, и в руководящем постановлении намечается общий подход к усилению кары в отношении рецидивистов. Но, к сожалению, не подчеркивается особая важ­ность соблюдения принципа индивидуализации назначе­ния лишения свободы в отношении лиц, уже отбывавших его. На практике это подчас приводит к тому, что этим лицам назначается срок лишения свободы меньший, чем по предыдущему приговору (хотя возможность назначе­ния за повторное преступление более длительного срока этого наказания имелась).

Этому в какой-то мере способствует и толкование судами п. I ст. 33 Основ уголовного законодательства,

³⁴ Интересные суждения на этот счет привадит Л. Л. Кругликов. Смягчающие и отягчающие обстоятельства в советском уголовном праве. Ярославль, 1977, с. 78—79.

³⁵ «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1976, № 4, с. 8.

согласно которому совершение преступления лицом; ранее учинившим какое-либо преступное деяние, признается
обстоятельством, отягчающим ответственность, только
тогда, когда судимость за прежнее преступление не сня­та и не погашена. Поэтому лицо, ранее отбывавшее лишениё свободы и не считающееся по закону судимым,
при прочих равных условиях подвергается по существу
такому же уголовно-правовому воздействию, как и впер­
вые совершивший преступление ³⁶.

В этом отношении заслуживает внимания судебная практика Венгерской Народной Республики. Так, в руководящем принципе 1965 г. Верховного Суда ВНР указы­вается, что назначение лицу, ранее совершившему преступление, судимость с которого снята или погашена, наказания, близкого к нижнему пределу санкции статьи, противоречит карательный политике государства ³⁷. Тем самым, здесь акцент делается не на уголовно-правовой, а криминологический аспект рецидива.

С этих же позиций нуждается в совершенствовании и применение различных видов досрочного освобождения от отбывания лишения свободы. В соответствии со ст. 44 ² Основ уголовного законодательства к рецидивистам мо­жет применяться условное освобождение с обязательным привлечением к труду по истечении того же срока, что и в отношении впервые отбывающего наказание. Что же касается условно-досрочного освобождения, то законода­тель в определенной степени учел факт отбывания лише­ния свободы за предыдущее преступление; и если в этом случае с лица не снята судимость или она не погашена, оно должно отбывать не половину, а две трети срока на­казания. Если же лицо считается несудимым за прежнее преступление, то оно подлежит условно-досрочному осво­бождению на одинаковых с впервые отбывающими лишение свободы условиях. В принципе возможна ситуация, когда после первого осуждения лицо условно-досрочно не освобождалось, а после второго — к нему

³⁶ См. Ю ш к о в Ю. Н. Повторность преступлений так отяг­чающее ответственность обстоятельство, предусмотренное в п. 1 ст. 39 УК РСФСР — Сборник ученых трудов Свердловского юриди­ческого института, вып. 37. Свердловск, 1975, с. 59—64

³⁷ Хорват Т Новое в судебной практике по уголовным делам в Венгерской Народной Республике — «Советское государство и право», 1968, № 12, с. 98.

применяется этот вид освобождения. И, наконец, редак­ция указанной статьи позволяет освобождать рециди­виста, судимость которого снята или погашена, при

осуждении к лишению свободы до трех лет ранее, чем впервые наказанного лишением свободы на срок свыше трех лет. Все это может привести к тому, что каратель­ное воздействие при вторичном осуждении к лишению свободы будет значительно слабее, что, кстати, и отмеча­ется иногда на практике. Но даже без изменения закона» уже сейчас, на наш взгляд, надо взять за правило, что­бы там, где это возможно, рецидивист при последующем осуждении фактически отбывал, как правило, более длительный срок, чем при предыдущем осуждении.

Кроме того надо учитывать и тот факт, что рецидивисты нередко являются инициаторами и организатора­ми преступлений, и это должно приниматься во внима­ние при определении им наказания. Уголовный закон (ст. 17 Основ уголовного законодательства) содержит лишь в общей форме предписание, что степень и харак­тер участия каждого из соучастников в совершении преступления должны быть учтены судом при назначении наказания. Это иногда приводит, как отмечает А. М. Царегородцев, плодотворно исследующий данную пробле­му, к недооценке следственными органами и судами опасности организаторов преступлений³⁸. Максимально точный выбор мер наказания, назначение организато­рам преступлений, как правило, более длительных сро­ков лишения свободы, по сравнению с другими соучаст­никами, является одной из предпосылок успешного пре­дупреждения групповой и рецидивной преступности.

Как показывают данные изучения, значительная часть рецидивистов-организаторов преступлений и в местах лишения свободы продолжают вести антиобщест­венный образ жизни: создают вокруг себя группировки с отрицательной направленностью, путем грубого нажи­ма, угроз, запугивания направляют деятельность дру­гих осужденных вопреки интересам нормальной деятель­ности ИТК^зэ. Мы поэтому поддерживаем предложение

³⁸ См. Некоторые вопросы повышения эффективности назна­чения и исполнения наказания организаторам преступных групп.— Сборник ученых трудов Свердловского юридического института, вып. 37. Свердловск, 1975, с. 126—127.

³⁹Царегородцев А. М. Указ, работа, с. 129.

А. М. Царегородцева в том, чтобы более последовательно соблюдать принцип раздельного содержания организаторов и других соучастников преступления, более диф­ференцирование подходить к применению в отношении их условно-досрочного, условного освобождения с обя­зательным привлечением к труду, а также без каких-ли­бо ограничений устанавливать над ними административ­ный надзор ⁴⁰.

Разумное усиление кары в отношении преступников-рецидивистов не должно расцениваться как нечто выходящее за рамки советской педагогической доктрины, которая, кстати говоря не отрицает известного воспитательного значения наказания. Конечно, в условиях со­циалистического общества наказание расценивается в качестве вынужденного, исключительного средства воздействия на личность, поскольку ему всегда предшествуют меры собственно воспитательного характера. Уси­ление же кары в отношении рецидивистов обусловлено тем, что к ним уже применялись не только меры воспи­тания, но и наказание, а также их негативным, по обще­му правилу, отношением к исправительно-трудовым мероприятиям.

В юридической литературе все большее признание получает факт, согласно которому страдание, на что и главным образом нацелена кара, может и должно использоваться в воздействии на личность преступника (А. Л. Ременсон, М. П. Журавлев, В. А. Елеонский и др.), Тем более правомерно говорить о необходимости и целесообразности карательного воздействия на преступников-рецидивистов, многие из которых отчужденно относятся к мерам воспитания, особенно на начальном этапе исправления. Усиление кары должно побуждать их к пере осмысливанию своего образа жизни и правильному отно­шению к исправительно-трудовым мероприятиям.

В то же время при осуществлении исправительного воздействия на осужденных нельзя ограничиваться лишь карой. Реализация «голой» кары, отрыв ее от мер воспитания свел бы этот процесс к мести преступнику со сто­роны общества. Оценивая определенные возможности кары, одновременно нельзя впадать и в крайность, то есть

⁴⁰ Царегородцев А. М. Указ. работа, с. 130—132.

переоценивать ее значение как средства воздействия. Од­ной лишь карой нельзя сконструировать необходимый тип личности, закрепить в ней все те черты, которые значимы для общества.

Кроме того, пределы отражения человеком окружающих условий ограничены физическими, психическими и иными его возможностями. Тяжелые условия отбывания лишения свободы, неоправданно длительные сроки нака­зания могут привести к надлому личности, породить бес­перспективность, безразличие к своей судьбе, обессилить, «разоружить» ее психологически и этим самым отодви­нуть куда-то дальше желаемые изменения в поведении и личности осужденного в целом. Режим лишения свободы с точки зрения объема кары, подчеркивает А. Е. Наташев, не может посягать на здоровье человека, а его усло­вия не могут быть такими, чтобы они разрушающе дейст­вовали на психику человека и несли за собой психичес­кую и моральную его деградацию. Безусловно, правиль­ное мнение. Выступая в 1975 г. на научно-практической конференции, С. В. Бородин указал на незначительную эффективность педагогического процесса исправления осужденного, подвергнутого длительным срокам наказа­ния. В свою очередь, А. С. Михлин отмечает, что дли­тельные сроки лишения свободы очень серьезно влияют на достижение цели — исправления и перевоспитания. Действительно, применение к осужденным, в том числе и рецидивистам, ограничений, кары не может быть бес­предельным (М. П. Журавлев).

Законодатель, естественно, особое внимание уделяет правовому регулированию применения кары. К осужденным, в том числе и рецидивистам, могут применяться только такие ограничения и лишь в таком объ­еме, как это предусмотрено законом. Четкая и всесторонняя регламентация исполнения лишения свободы имеет исключительно важное значение как с точки зре­ния соблюдения правового статуса осужденных, так и с позиций организации оптимального воздействия на них.

В связи с этим важно определить четкий водораздел между вопросами, подлежащими регламентации в зако­нах, с одной стороны, в подзаконных и иных норматив­ных актах, с другой. В целом вопрос о соотношении исправительно-трудового законодательства и соответствующих подзаконных актов практически решен удачно,


Однако, на наш взгляд, некоторые вопросы, отраженные, например, в Правилах внутреннего распорядка ИТУ, в силу своей важности достойны решения в зако­нодательном порядке. Так, в § 6 Правил записано, что территория ИТК, включая и колонии строгого режима, делится на зоны. В законе же об этом не упоминается, даже, наоборот, подчеркивается, что осужденные могут передвигаться в пределах колонии (ст. 19 Основ исправительно-трудового законодательства). Практика разде­ления территории ИТК на изолированные друг от друга участки в известной мере усиливает изоляцию осужден­ных и она поэтому должна иметь законодательную основу. В теории, кроме того, высказывался ряд других суждений относительно соответствия отдельных поло­жений Правил внутреннего распорядка ИТУ законодательству (А. Е. Наташев).

Исправительно-трудовое законодательство, предусматривая карательные ограничения, создает необходи­мые гарантии успешного осуществления всего воспита­тельного воздействия. Исполнение наказания, — пишет Н. А. Стручков, — явление юридическое, предполагающее регулирование нормами права соответствующих об­щественных отношений ⁴¹. В то же время в нормах права предусматриваются порядок и условия осуществления исправительно-трудового воздействия, то есть примене­ния мер воспитания. В системе этих средств кара значи­тельно увеличивает свой воспитательный потенциал, поскольку ее применение в этих условиях приобретает целенаправленный и конструктивный характер. Указа­ние в законе о том, что исполнение наказания не имеет целью причинение физических страданий и унижение человеческого достоинства, очевидно, надо понимать и в том смысле, что бесцельное применение кары, нецеле­сообразные ограничения даже в отношении преступни­ков-рецидивистов глубоко чужды принципам совет­ской исправительно-трудовой политики.

Регламентируя процесс исправительно-трудового
воздействия, законодатель, в отличие от исполнения
наказания, предоставляет здесь работникам ИТУ боль­ший простор в применении различных средств и методов воспитательного воздействия на осужденных.

⁴¹ См. Основы теории исправительно-трудового права, с. 90.


В законе по существу определяется лишь основа этого воздействия, поскольку воспитательный процесс не может быть формализованным до такой степени, чтобы ро всех деталях быть урегулированным правом. Но, с другой стороны, поскольку исправительно-трудовое воздействие осуществляется в процессе исполнения лишения свободы, тесно переплетается с ним, оно не может быть совершенно безразличным праву. С пози­ций педагогики это весьма деликатная сфера правового регулирования. В литературе появилось даже понятие «принудительное воспитание»⁴², под которым, по всей вероятности, надо понимать воспитание на основе юридических норм, обязательных как для работника ИТУ, так и осужденного.

Регулируя применение мер исправительно-трудового воздействия — общественно полезного труда, политико-воспитательной работы и обучения, законодательство по существу не делает каких-либо исключений в отно­шении осужденных-рецидивистов. Пожалуй, одним из таких исключений является запрещение использовать их для хозяйственного обслуживания тюрем. В ст. 7 Основ подчеркивается, что средства исправления и пе­ревоспитания должны применяться с учетом личности осужденного, его поведения и отношения к труду. Зна­чит эти меры надо применять с учетом всего того, что характеризует личность преступника-рецидивиста и его поведение. Скажем, идейно-воспитательная работа с ними по уровню должна быть выше, чем в колониях общего и усиленного режима. При ее проведении нель­зя не учитывать, что рецидивисты уже прошли опреде­ленный этап перевоспитания в других ИТК., поэтому они, как правило, осведомлены о соответствующих положениях законодательства, нормах поведения в ко­лонии, имеют необходимую специальность, а лица до 40-летнего возраста и 7 (8)-летнее образование. С дру­гой стороны, эти лица более глубоко втянуты в преступную среду, заражены антиобщественными взглядами и побуждениями. При организации воспитательной работы, в частности, при определении тематики лекций,


⁴² См. РеменсонА. Л. К вопросу о месте норм исправительно-трудового права.— «Труды Томского университета», т. 260, вып. 1. Томск, 1976, с. 150.

бесед, книжного фонда в библиотеке, кинофильмов, все это надо учитывать.

То же самоё можно сказать и об использовании труда в процессе перевоспитания рецидивистов. Как показывает практика, нередко и впервые осужденные, и рецидивисты привлекаются к одним и тем же по тяжести и квалификации работам (например, на строи­тельстве). Видимо, более целесообразно и справедливо привлекать последних к более тяжелым работам. И это обстоятельство должно объясняться не карательными соображениями, а необходимостью более полного использования труда в качестве воспитательного сред­ства. На наш взгляд, в законе следовало бы отразить положение: как правило, в колониях более строгого режима осужденные должны привлекаться к более тяжелым работам. Если повсеместно это положение реализовать довольно трудно, то, по крайней мере, при организации колоний, создании производственных объектов данный момент следовало бы учитывать. Что же касается рецидивистов, особенно злостных, не желающих встать на путь исправления, то они должны, по общему правилу, привлекаться к труду на емких по физическим затратам производствах. В дальнейшем, по мере требуемого изменения поведения, в целях повы­шения удовлетворенности трудом осужденного целе­сообразнее привлекать к квалифицированным работам, которые, как правило, ни физически, ни психологически не являются тяжелыми.

Меры исправительно-трудового воздействия должны применяться к рецидивистам в условиях выдвижения кары во всем карательно-воспитательном процессе на более видное место, чем, скажем, в отношении впервые судимых. Порой разного рода разъяснения, увещева­ния, убеждения, особенно на первом этапе перевоспи­тания, не то, что приносят пользу, а, наоборот, могут вызвать обратный эффект-иллюзию бессилия, слабости администрации ИТУ и одновременно укрепить у осужденного чувства всесилия и безнаказанности. В тех слу­чаях, когда надо власть употребить, прибегнуть к наказанию, определенным ограничениям, оперирование лишь одним убеждением или морализированием также вредно, как в противоположных ситуациях игнорирова­ние мер воспитания. В этом плане определенное


значение приобретает практика применения к осужденным-рецидивистам мер взыскания, поскольку некоторые из них значительно усиливают изоляцию и вообще кара­тельный потенциал наказания лишением свободы. За­коном, как известно, предусмотрены в отношении рецидивистов такие же меры взыскания, как и в отно­шении впервые осужденных. Это вынуждает практиков избирательно подходить к применению названных мер. В литературе и на практике проводится в общем-то правильная мысль, что такие меры взыскания, как водворение в штрафной изолятор, перевод в помещение камерного типа, должны применяться к осужденным в случае безуспешного применения иных взысканий. И все-таки в отношении рецидивистов ее нельзя трак­товать также, как, скажем, применительно к впервые осужденным. Кстати, О. И. Бажанов на основе анали­за практики ИТК усиленного режима также пришел к выводу о необходимости более эффективного исполь­зования указанных мер взыскания. Действительно, по­рой немедленное применение к рецидивисту крайних мер взыскания может дать значительный предупредительный и воспитательный эффект. Рецидивист, и об этом надо хорошо помнить, воспринимает воздействие, оказываемое на него администрацией в ИТК строгого режима, не как изначальное и изолированное, а, ско­рее всего, в качестве продолжения того, что было нача­то в других колониях. А поскольку это так, значит в отношении преступников-рецидивистов должна вы­держиваться более жесткая линия, чем это имеет место в отношении впервые осужденных к лишению свободы, В интересах оказания более радикального и целе­направленного карательного воздействия, на наш взгляд, следует выделить из общей массы рецидивистов, не­признанных особо опасными, злостных или опасных рецидивистов. С таким предложением выступили и М. А. Ефимов, В. А. Ласточкин и другие ученые. Круг злостных рецидивистов можно определить на основе количества осуждений к лишению свободы, тяжести совершенных преступлений и характера поведения в колонии. Говоря конкретнее, опасными рецидивиста­ми можно считать: 1) лиц, судимых дважды к лишению свободы и оба раза за тяжкие преступления, 2) лиц, судимых третий раз к лишению свободы за любое


умышленное преступление и 3) рецидивистов, систематически или злостно нарушающих режим лишения свободы, не­зависимо от количества осуждений к этому виду нака­зания.

Все эти категории осужденных в силу их повышен­ной опасности, социальной и нравственной запущен­ности заслуживают более строгих мер наказания. В вышедшей ранее монографии мы пытались показать неприемлемость такого положения, когда впервые судимые дифференцируются по трем колониям, в то время как рецидивисты, если они не признаны особо опасными, отбывают лишение свободы в НТК одного и того же режима. Заслуживает внимания в этом отно­шении положения ст. 75 ИТК Эстонской ССР (речь, правда, идет о несовершеннолетних), в которой гово­рится, что отдельно от других категорий воспитанников в ВТК усиленного режима содержатся: 1) лица, пере­веденные в эти колонии из ВТК общего режима; 2) лица, умышленно совершившие во время отбывания наказания преступления, за которые они вновь осуж­дены к лишению свободы с отбыванием наказания в ВТК усиленного режима и 3) лица, злостно нару­шающие требования режима. Комментируя данную статью, Л. Г. Крахмальник обоснованно заключает, что значение рассматриваемого вопроса трудно переоце­нить в плане создания благоприятных предпосылок для перевоспитания несовершеннолетних правонарушите­лей ⁴³. Но, спрашивается, а почему бы нельзя подумать и о раздельном содержании рецидивистов, осужденных к лишению свободы за преступления, совершенные в местах лишения свободы, а также тех преступников-рецидивистов, которые систематически и злостно нарушают режим. Где-где, а в ИТК строгого режима наблю­дается более явное «расслоение» осужденных по их общественной опасности и социально-педагогической запущенности. На самом деле, в колониях строгого режима мы встречаемся с достаточно неоднородным составом осужденных по характеру и тяжести совершенных преступлений, количеству осуждений к лишению свободы, продолжительности антиобщественного образа жизни, сроку наказания, возрасту, поведению

⁴³ См. Единство и особенности исправительно-трудовых кодек­сов союзных республик, с. 45.


в ИТК и т. д. За раздельное содержание злостных рецидивистов как будто говорит все. Но особенно веским доводом в пользу этого предложения является по существу самый высокий уровень рецидива среди отбывавших наказание в этих колониях.

Дифференцированный подход к рецидивистам в зависимости от их общественной опасности и социальнопедагогической характеристики позволил бы не только повысить целенаправленность кары и мер воспитания в отношении злостных рецидивистов, но и значительно облегчил бы «груз» их негативного влияния на других преступников. Как показывают практика и наблюде­ния, особенно тяжким этот «груз» бывает в отноше­нии лиц, переведенных из ВТК, преступников, отличаю­щихся слабоволием, а также лиц, вставших на путь исправления.

В отношении злостных рецидивистов, на наш взгляд, следует ввести более строгие режимные ограничения. Не забегая вперед, здесь хотелось бы наметить основ­ные контуры режима: право на получение посылок или передач, а также право на свидание (за исключением близких родственников и, особенно, детей) предостав­лять в зависимости от их поведения; следует повысить дисциплинарную ответственность, допустим, ввести одиночное заключение. К злостным рецидивистам нель­зя при тех же условиях применять перевод в колонию-поселение, условно-досрочное освобождение, условное освобождение с обязательным привлечением к труду, замену неотбытой части лишения свободы более мяг­ким наказанием.

Подытоживая сказанное выше, можно отметить, что совершенствование практики исправления и перевоспитания преступников-рецидивистов предполагает, с одной стороны, полное использование всех заложенных в нормах действующего законодательства возможностей, в частности, последовательную дифференциацию и индивидуализацию средств и методов карательно-воспитательного воздействия, а с другой — совершен­ствование отдельных сторон ее нормативной основы.

К особенностям правового регулирования исполне­ния лишения свободы в отношении рецидивистов отно­сится и то, что они могут направляться в ИТУ любой союзной республики (ст. 6 Основ, ст. 6 ИТК РСФСР),


независимо от места прежнего проживания или осуждения. Данное правило фактически способствует, как это заметил М. П. Журавлев, усилению кары. Одновременно оно может быть использовано в оперативно-предупредительных целях, какие, скажем, преследует ссылка — изолировать преступника от определенной среды. Правда, реализация данного положения соединена со значительными трудностями — перемещением осуж­денных, материальными затратами и т. д.

В процессе изучения практики ряда автономных республик и областей РСФСР выявилось, что лица, ранее отбывавшие лишение свободы, как правило, направляются для отбывания наказания в колонии той же автономной республики или области. Достойна ли подобная практика поддержки? На наш взгляд, безоговорочно поддержать ее нельзя, поскольку иногда отдельные рецидивисты несколько раз направляются в одну и ту же колонию. Если с точки зрения преемственности воспитания это неплохо, то с позиций инте­ресов оказания карательного воздействия вряд ли такая практика целесообразна. Попадая вновь в эту же колонию, рецидивист встречается со знакомой обстановкой, своими «друзьями», быстро приспосабливается к существующим условиям. В конечном итоге, это при­водит не только к ослаблению кары, но и формированию в отдельных случаях устойчивых антиобществен­ных связей в среде осужденных. При изучении прак­тики мы столкнулись с фактами, когда осужденный, находясь в ИТК, видит, в прямом смысле слова, кры­шу своего дома, когда подспудно создаются «земляче­ства» из бывших жителей той или иной близлежащей улицы, поселка и т. п.

Изоляция рецидивистов в одних и тех же колониях, тем более «близлежащих» объективно смягчает наказание и даже порой ставит его в более предпочтитель­ное положение по сравнению с впервые осужденным к лишению свободы, поскольку законодатель не исклю­чает возможность направления последних в другую область, автономную и даже союзную республику. Надо учитывать и то, что впервые осужденные, достигшие совершеннолетия, распределяются по трем видам колоний, поэтому практически не во всех республиках, областях создаются ИТК соответствующего вида.

Помимо этого, указанный выше порядок распределения рецидивистов затрудняет и проведение воспита­тельной работы, поскольку негативное поведение пре­ступника находит поддержку среди ближайшего его окружения, которое нередко формируется еще до последнего осуждения. Резюмируя сказанное выше, хотелось бы предложить, чтобы злостные рецидивисты направлялись для отбывания лишения свободы в дру­гую область, автономную или союзную республику.

В ст. 33 Основ исправительно-трудового законодательства предусмотрена возможность перевода особо опасных рецидивистов в ИТК строгого режима. В отно­шении последних эта норма сама по себе целесообраз­на. Но ее реализация связана и с деятельностью ИТК строгого режима. По данным некоторых авторов, зна­чительное число лиц, признанных особо опасными рецидивистами, отбывают лишение свободы в колониях строгого режима. Хотя перевод в данном случае осуще­ствляется в отношении лиц, твердо вставших на" путь исправления, тем не менее очевидна опасность отрица­тельного влияния с их стороны на других рецидивистов. В связи с этим нельзя не поддержать предложение М. П. Журавлева о том, чтобы в ИТК особого режима создавать изолированные зоны со строгим режимом для лиц, которые в порядке поощрения в настоящее время переводятся в колонии строгого режима. Хотя ученый, высказывая его, главным образом, преследовал цель совершенствования практики перевоспитания особо опасных рецидивистов, но полезная идея как раз и отличается учетом сопутствующих исследуемому объ­екту явлений. Практически же претворить в жизнь указанное предложение не составит значительного тру­да, поскольку имеется достаточный опыт создания в ИТК изолированных участков.

Важная особенность советского исправительно-тру­дового' законодательства состоит в том, что оно регла­ментирует не только сам процесс исполнения наказания и сопутствующие ему исправительно-трудовое воздей­ствие, но и предусматривает необходимые меры для социальной адаптации отбывшего лишение свободы, закрепления результатов воспитания, достигнутых в


ИТК, в условиях свободного общежития ⁴⁴. Эта черта была характерна уже для первых советских законода­тельных актов в области пенитенциарии. Включение в сферу исправительно-трудового законодательства вопросов постпенитенциарной помощи освобожденным от отбывания наказания, наблюдения и надзора за их поведением объясняется логикой целей наказания, в частности, лишения свободы в социалистическом обще­стве. Вернуть из мест лишения свободы полезного для общества гражданина — вот высшая задача работни­ков ИТУ. На повышение гарантий ее достижения как раз и направлены различные средства закрепления ре­зультатов исправительно-трудового воздействия.

Они особенно необходимы в отношении рецидиви­стов, пребывавших в изоляции достаточно продолжи­тельное время и поэтому значительно утративших соответствующие социально полезные связи и навыки. В литературе довольно глубоко исследованы организационно-правовые, криминологические и социально-пси­хологические проблемы адаптации (И. В. Шмаров, В. И. Гуськов, А. С. Михлин, Ю. М. Ткачевский и др.).

Нельзя, например, не поддержать предложение о том, чтобы перед освобождением осужденные опре­деленное время находились на режиме полусвободы, реализация которого имела бы эффект, прежде всего, в отношении рецидивистов, которые в силу известных обстоятельств отвыкают от жизни в условиях свободы. Нам бы хотелось в связи с этим высказать предложе­ние о том, чтобы преступников-рецидивистов, по обще­му правилу, непосредственно не освобождать из ИТК строгого режима, а делать это постепенно, то есть пу­тем перевода в колонию-поселение или условного осво­бождения с обязательным привлечением к труду, а затем уже применять условно-досрочное и иные виды досрочного освобождения. По крайней мере, мы долж­ны решить здесь две весьма важных проблемы. Во-пер­вых, создать для освобожденных от наказания своего рода переходные условия и этим самым облегчить процесс их адаптации к жизни в условиях свободного общежития. Во-вторых, надо привести в определенную

⁴⁴ Указанные проблемы обстоятельно исследованы в работе И. В Шмарова Предупреждение преступлений среди освобожденных от наказания. М, «Юридическая литература», 1974.


систему различные виды освобождения от наказания, а также перевод осужденных в колонии-поселения, что к сожалению, не всегда наблюдается на практике. Ее изучение показывает, в частности, что повторные преступления часто совершаются лицами после применения к ним различных видов досрочного освобождения (по нашим данным, 46,3%). Здесь, видимо, сказыва­ются как ошибки, допускаемые при освобождении, так и трудности «вхождения» в новую жизнь, с которыми встречаются освобожденные от отбывания лишения свободы. Что же касается осужденных, к которым нель­зя применять досрочные виды освобождения или кото­рых нецелесообразно переводить в колонии-поселения, то для них перед освобождением действительно было бы полезным создавать отдельные зоны с соответ­ствующими условиями наказания и воспитания.

Где-то же в этом роде и предложение, высказанное М. П. Журавлевым о предоставлении осужденным в колониях-поселениях за три месяца до окончания срока права на выезд за пределы колонии для реше­ния вопросов трудоустройства и подыскания жилья. Выезды за пределы колонии-поселения уже предусмот­рены законом, на которые дает разрешение администра­ция в связи с выполняемой осужденным работой, его обучением или исключительными личными обстоятель­ствами. Поэтому предлагаемое дополнение закона сколько-нибудь значительно не отразилось бы на режи­ме, установленном в этих колониях, но зато могло бы способствовать улучшению практики бытового и тру­дового устройства освобожденных от наказания.

В плане предупреждения новых преступлений, осо­бенно среди преступников-рецидивистов, большое зна­чение имеет административный надзор. Как подчерки­вает Г. И. Налимов, предметом гласного надзора является предупреждение рецидивной преступности. В соответствии с Положением⁴⁵, административный надзор устанавливается над особо опасными рециди­вистами, лицами, отбывавшими лишение свободы за тяжкие преступления, а также отбывавшими лишение

⁴⁵ См. Сборник законодательных и иных нормативных актов об административной ответственности. М., «Юридическая литерату­ра», 1978, с. 141—144.


свободы более двух раз за любые преступления, если
их поведение в ИТУ свидетельствует о нежелании
встать на путь исправления, и, наконец, он может быть
установлен над указанными выше лицами в том слу­чае, если они после освобождения систематически нарушают общественный порядок и правила социалисти­ческого общежития, иными словами, ведут антиобще­ственный образ жизни (п. 2 Положения). В целом законодатель удачно определил круг лиц, подпадаю­щих под гласный надзор. Вызывает лишь возражения то, что, когда осужденный отбывал лишение свободы за нетяжкие преступления, надзор может устанавливаться после третьего по счету факта отбывания этого нака­зания. Поскольку лишению свободы, как правило,
предшествует назначение виновным наказаний, не связанных с изоляцией от общества, то фактически полу­
чается, что административный надзор может устанавливаться в этих случаях только после, как мининум, четвертого осуждения. Разумеется, нельзя игнорировать различие между нетяжкими и тяжкими преступления­ми; совершение последних, как хорошо известно, влечет целый ряд важных правовых последствий. Но здесь же речь идет не об уголовной ответственности и наказа­нии, а о предупреждении рецидива. Коли так, значит надо, по всей вероятности, идти по другому пути,
а именно: устанавливать надзор над лицами, ранее со­
вершившими наиболее «рецидивоопасное» преступле­ние. Зачастую опасность рецидива после совершения
нетяжкого преступления более велика, чем даже после
учинения отдельных тяжких преступлений. Именно
об этом свидетельствуют практика и исследования уче­ных. В связи с этим некоторые авторы предприняли
попытку уточнить круг лиц, подпадающих под гласный
надзор путем указания перечня преступлений. Однако,
как нам представляется, более правильным и простым
иное решение вопроса, а именно: не следует ограничивать возможность установления надзора количеством
осуждений к лишению свободы. Он должен устанавливаться над всеми лицами, хотя бы один раз отбывав­шими лишение свободы, если их поведение в ИТУ или после освобождения от наказания свидетельствует
о нежелании встать на путь исправления, попросту го­воря, если они ведут антиобщественный образ жизни.

Против расширения круга лиц, подпадающих под административный надзор, выступили отдельные уче­ные, главным образом, специалисты в области административного права. Г. И. Налимов, которого мы уже цитировали, в частности, указывает, что подобные предложения не согласуются с задачей неуклонного обеспечения прав и основных свобод граждан. Действитель­но, аргумент веский. Как уже подчеркивалось, при исследовании проблем правового регулирования исполнения наказания нельзя отвлекаться от положений Конституции СССР, сделавшей большой вклад в раз­витие социалистической демократии и расширение прав и основных свобод советских граждан. Однако нельзя в то же время упускать из виду то, что Основной закон нашего государства связывает воедино права и обя­занности, ибо без неукоснительного выполнения всеми гражданами своих обязанностей было бы невозможным реальное развитие социалистической демократии. По­этому лица, совершившие преступления и нежелающие вести честный образ жизни, не могут рассматриваться только как носители прав. Причем совершением пре­ступления и последующим антиобщественным поведе­нием они фактически налагают на себя дополнительные обязанности в форме правовых последствий преступле­ния и отбывания лишения свободы. Одним из них и является гласный надзор. Установление надзора над лицами, нежелающими встать на путь исправления, независимо от тяжести преступления и количества осуждений к лишению свободы, не противоречит гуман­ным целям, которые преследует социалистическое госу­дарство в сфере борьбы с преступностью. Предупредить новое преступление, способствовать закреплению ре­зультатов перевоспитания — вот основные созидательные его цели.