I. Комната в Царском ~ Совершеннолетие Володи Дешевова Лида Леонтьева, Поездка на Валаам Нешилот Юкс и Юкси 7 дневник

Вид материала

Документы

Содержание Г.глаголева - н.н. пунину А.г.каминская - н.н.пунину Н.Н.ПУНИН - И.Н.ПУНИНОЙ и А.Г.КАМИНСКОЙ Н.н.пунин- и.н.пуниной Н.н.пунин - и.н.пуниной

Подобный материал:

• Экскурсии по Гродненской области, 50.92kb.
• Знамя Мира Рериха на Валааме, 35.21kb.
• «Нить судьбы», 276.34kb.
• «Нить судьбы», 276.09kb.
• Всё началось в 19ч. 00м. Как и во всяком сказочном государстве у нас в школе были различные, 8.53kb.
• Загородная поездка в мемориальный комплекс «Хатынь». Поездка в историко-культурный, 20.89kb.
• Боливийский дневник 7 ноября 1966 года, 1056.64kb.
• В фонд поддержки Володи Ланцберга, 16.58kb.
• «кижи + валаам + соловки» Москва – Петрозаводск – Кижи – Сортавала Валаам – река Шуя, 123.75kb.
• Конкурс рисунков Кл комната Кл комната, 157.14kb.

ПРИКАЗ

по Главному управлению университетов Министер­ства высшего образования СССР № 209/4К.

г. Москва. 15 апреля 1949 г.

Утвердить приказ № 398 от 7 марта 1949 года рек­тора Ленинградского государственного ордена Ленина университета имени А.А.Жданова об освобождении из университета профессора кафедры истории всеобщего искусства ПУЛИНА Л.Л. как не обеспечившего идей­но-политического воспитания студенчества.

Лачальник Главного управления университетов, член коллегии Министерства высшего образования СССР проф. К.Жигач.

ЗАЯВЛЕНИЕ

В Министерство высшего образования

Прилагая при сем документы, подтверждающие мое право на получение пенсии, прошу возбудить хо­датайство о назначении мне таковой.

Н. Пунин. 9, 5 июля. Ленинград. Фонтанка, 34, кв. 44.
^

Г.ГЛАГОЛЕВА - Н.Н. ПУНИНУ

<Июль 1949 года. Ленинград>

Николай Николаевич!

Прошу заранее прощения за мою записку, но сейчас так тяжело от всего случившегося, что хочется сказать Вам несколь­ко слов.

Я не буду говорить о том, что потеряли мы, студенты, с Вашим уходом из Академии. Вы были для нас действительно луч­шим и самым ценным профессором, из-за которого только и стоило продолжать ученье, особенно в последние годы! И для многих, очень многих Ваши лекции на всю жизнь останутся са­мым прекрасным, глубоким и «настоящим» из всего прочитан­ного в Академии. Понимать и любить по-настоящему искусство научили нас только Вы! Мне хочется сказать Вам, что мы все­гда будем помнить, ценить и любить Вас как педагога, как уче­ного, как человека. Очень тяжело сейчас видеть и слышать все эти несправедливости, направленные против невинных и луч­ших. Хочется громко заявить об этом, добиться изменения... Только боязнь повредить Вам и удерживает всех нас от «реши­тельных» действий.

Утешаешься только тем, что все это — несомненно явление временное и все скоро придет в норму. Простите еще раз за глу­пое письмо, но трудно от него удержаться.

Желаю Вам от всего сердца здоровья и бодрости.

С глубоким уважением. Глаголева.

^

А.Г.КАМИНСКАЯ - Н.Н.ПУНИНУ

9 июля 1949 года.<Пумпури>

Дорогой папочка, здравствуй. Я живу хорошо. Шлет Ми­ла и все-все мы привет. У нас много клубники и молока. На днях мы ели куриный суп очень вкусный. До свидания, привет Акуме.

Целую, Аня.

^

Н.Н.ПУНИН - И.Н.ПУНИНОЙ и А.Г.КАМИНСКОЙ

2 августа 1949 года. <Ленинград>

Милые мои девочки, должен огорчить вас — как и сам огор­чен ужасно: кошка умерла. В тот день (воскресенье), когда я писал вам о ее болезни, я хотел ехать на Петровский. Напоив перед уходом Андромеду (как прозвала ее Тика за рубенсовский колорит ее шерсти) сульфидином и видя, что она заснула на зе­леном диванчике, я ушел, поручив Акуме навещать и поить кош­ку время от времени. Я поехал к Тике, но у нее я решил на Петровский не ехать, т.к. беспокоился за Андромеду; проводив Тику до остановки, я вернулся домой. Войдя в первую комна­ту, я не нашел кошки ни на диванчике и ни в каком другом мес­те, где она обычно сидела; я вошел к себе и на полу у окна уви­дел мертвую Андромеду. Она лежала пушистая, как всегда, и чистенькая, т.к. за день до болезни мы ее выкупали. Дома был только Лева*; мы похоронили Андромеду в саду под кустом; ко­гда Аня вернется, пусть сложит из камешков памятник над ее могилкой...

Теперь я брожу по опустевшему дому и мне все кажется, что она тихо мурлычет где-то или что я вижу в темном углу ее белую грудку или огненную шерсть ее спины. Словом, я в горе и даже временами хочется пореветь. Так недолго она радовала мир своей красотой...

Аню обнимаю, пусть напишет Зине*. Самый сердечный при­вет и благодарность Роману Альбертовичу*.

^

Н.Н.ПУНИН- И.Н.ПУНИНОЙ

<Август 1949 года. Ленинград>

Спасибо, милая моя Ируша, за посылку. Я угощал варень­ем Акуму — «это небо»,— сказала она. Странно, что нет ника­кой записки; уже давно не имею вестей от вас.

Сейчас половина шестого утра; мне не спится: все мрач­ные мысли одолевают и какое-то одиночество без Андромеды. Еще когда Тика бывает здесь,- лучше, но вчера она рано ушла.

Третьего дня ездили в Колтуши; там сейчас никого нет; гу­ляли, но как-то без энтузиазма, и очень устали на обратном пу­ти, т.к. два часа ждали автобуса — это было воскресенье. День был прелестный, пожалуй, лучший за все лето; тихо и синее чис­тое небо.

Сегодня отправляю письмо Андрианову; есть основания ду­мать, что из этого будет толк.

Получил «стихи» из «Огонька»; на меня они не произвели впечатления, как и на Акуму; Тика нашла в них что-то. Видно, я устареваю; по-моему, это не стихи, т.е. не поэзия, а что-то, как правильно пишет Роман Альбертович, в стихотворной фор­ме («произведение в стихах»). Во всяком случае, большое ему спасибо за внимание.

Тика была у Зайцева; он обещал помочь ей с комнатой и посоветовал ей относительно работы. Вообще, имеются кое-ка­кие симптомы улучшения для всех нас.

Знаешь, листья желтеют, черемуха совсем порыжела сверху. Над могилой Андромеды лежат желтые листики... Любящий тебя папа.


^ Н.Н.ПУНИН - И.Н.ПУНИНОЙ.

августа 1949 года. <Ленинград>

Ирушка!

Деньги я получил, как ты, вероятно, уже знаешь.

Никак и мои дела; от Андрианова нет ответа, и это меня удручает — в чем дело? Не понимаю. О снятии Акимова вы, ве­роятно, читали.

Два дня у меня гостила Люлька с Тикой; в доме было ве­село и все время слышались Тикины вопли: «Не выпустите кош­ку!». Как-то заходил Лева Пунин — у них поставили газ; живут они потихоньку; Лева ждет назначения.

Сообщи, надо ли вас встречать на вокзале и что пригото­вить дома. Впрочем, сообщить, вероятно, уже не успеешь. Те­леграфом только. Привет Роману Альбертовичу; Аню благода­ри за письмо.

Целую. Папа.