I. Комната в Царском ~ Совершеннолетие Володи Дешевова Лида Леонтьева, Поездка на Валаам Нешилот Юкс и Юкси 7 дневник

Вид материала

Документы

Содержание Разговорная книжка П. Не говорил этого. К.М. ДНЕВНИК. 1924 Вечером Город, как в 19-м году, пустой, мертвый и темный. В газе­тах сказано, что наводнение наследие царизма.. сентября

Подобный материал:

• Экскурсии по Гродненской области, 50.92kb.
• Знамя Мира Рериха на Валааме, 35.21kb.
• «Нить судьбы», 276.34kb.
• «Нить судьбы», 276.09kb.
• Всё началось в 19ч. 00м. Как и во всяком сказочном государстве у нас в школе были различные, 8.53kb.
• Загородная поездка в мемориальный комплекс «Хатынь». Поездка в историко-культурный, 20.89kb.
• Боливийский дневник 7 ноября 1966 года, 1056.64kb.
• В фонд поддержки Володи Ланцберга, 16.58kb.
• «кижи + валаам + соловки» Москва – Петрозаводск – Кижи – Сортавала Валаам – река Шуя, 123.75kb.
• Конкурс рисунков Кл комната Кл комната, 157.14kb.

^

РАЗГОВОРНАЯ КНИЖКА

А. 15 августа 24, утро. Шереметевский Фонтанный Дом.

Последний день вдвоем. Котий сейчас отказался жить со мной в одном доме. Прав ли он? - Ахм.

А. 15 авг. 1924 г. 4 ч. дня. Фарфоровый завод.

Вчера вечером видела затмение луны с Марсова поля. Мне и в голову не пришло, что это такое зрелище, единственное и жуткое. Ахм.

А. 16 августа 1924. Стрельна, берег.

Были в Стрельне. Купались, Brise. Ахм.

П. Котий и — тут же поцеловал Оленя в лоб.

А. 1924. 18 авг.

Вечером была у М.Ц. На обратном пути, когда М. прово­жал меня, встретила в траме № 2 на углу Садовой и Невского Котьего Мальчика. Ахм.

А. 19 авг.

К.М. катал меня в лодке - до взморья. Мыс у Яхт-клуба. Ахм.

П. 20 августа

Гуляя по Фонтанке у цирка Чинизелли, Олень всенародно вынула из волос гребенку и причесывалась. Был темный день. 4 часа. Котий.

А. Перед этим осматривали Шлютеровский дворец в Лет­нем саду. Причесывание - вздор. Не стоило записывать. Ахм.

А. 21 авг. 1924. Ресторан Дарьял. Были в Эрмитаже. Пер­вый раз во вновь открытых залах. Завтра возвращается Г. (Арене). авг. 1924. К.М. ревнует.<...> Да здравствует Котий! Ахм.

А. Не смотри на меня так ~ у меня голова кружится.

П. Будем вместе, только бы вместе.

А. Что ты, Котий, ведь ты же меня немедленно разлюбишь.. авг. 1924.

П. 8 сентября

До изнеможения катал Ан. на лодке на серебряное море было тепло, 14°. Потом обедали у Федорова. Узнал от Ан., что дворец, что насупротив Елагина, строил Кваренги.

А. (А в самом деле Баженов (пр. Оленя) на другой день.)

П. Анка оскандалилась (пр. Мальчика).

А. 15 сент. 24. Котий сказал, что так врос в Шереметев-ский дом, что ни на что (т.е. на меня) его не променяет. Олень.

^ П. Не говорил этого. К.М.

ДНЕВНИК. 1924 год.

сентября

Проснулся поздно; ветки дико качались за окнами. Вышел в мокрый сад, мальчик из дома возбужденно рассказал, что в Фонтанке очень высокая вода. Вода, действительно, была на четверть от края набережной, с крепости стреляли. Ветер вре­менами вырывался из-за поворота Фонтанки за Аничковым мос­том и, подымая мутные и желтые волны, гнал зыбь и брызги; водяная пыль обдала меня, когда я еще выходил из ворот Ше-реметевского дома.

На Невском — обычно, может быть, немного меньше обыч­ного людей; было очень мокро, и ветер мешал идти.

Два часа <ночи>

В редакции «Жизни искусства» я очень задержался; был пя­тый час, когда кончалось редакционное заседание; с крепости стали стрелять через каждые три минуты. Когда я уходил, маль­чик, вбегая, закричал: «Уходите скорее. Екатерининский канал вышел из берегов». На Казанской площади ветер метался и рвал; оттого, что дождь хлестал, и оттого, что скользко и неудобно было идти, ветер сносил меня с панели. В районе площади ка­нал еще был в берегах, но из люков, что у ротонды собора, би­ла густым фонтаном вода. Движение по Невскому приметно рас­страивалось, трамваи останавливались, пешеходов было больше обычного, они шли быстро, некоторые бежали, обгоняя толпу. Я решил не идти домой, но к Ан. Она живет сейчас в Прачеч­ном доме, что на углу Невы и Фонтанки, против Летнего сада. И я тоже побежал, боясь, что не успею уже к Ан.; я подбегал к углу Инженерного замка и Садовой, когда навстречу мне спер­ва стали попадаться верхами на выпряженных лошадях ломо­вые, затем мечущиеся пешеходы с недоуменными и вместе ожив­ленными лицами - и наконец — пошла вода; она качалась по булыжникам краев дороги, набухала торцами посередине мос­товой, а вдали по всему Марсову полю разливалась широким серо-желтым озером; здесь ветер тоже далеко разносил водяную пыль и рвал деревья. Было бессмысленно идти Марсовым по­лем, я повернул, надеясь попасть к Ан. Фонтанкой. В сущно­сти, я уже понял, что к Ан. не попаду, и стало больно и горько не быть вместе с нею в такой день (в глазах стояли слезы). Ко­гда я выбежал на Фонтанку, оставалась совсем узкая полоса у казарм, по которой еще можно было выйти на Симионовский мост; с моста я увидел, что ворота Шереметевского дома закры­ты и вода была в уровень с перилами набережной; домой мне, следовательно, нужно было идти через Литейный.

Галя была дома, все были в пальто, потому что то и дело ходили смотреть на улицу. Хотел позвонить по телефону, но те­лефон не работал; смеркалось, ветер ревел; дерево в саду, опи­равшееся на стену флигеля, где живем, стучало о крышу; на­дел высокие сапоги и вместе с Галей вышли, чтобы попытаться пройти к Ан. со стороны Сергиевской. От Гали, только что вер­нувшейся от Ан., узнал, что она и Ольга Судейкина дома и что тогда, когда Галя уходила, набережная была залита водой. Стало совсем темно; стреляли все время; тучи неслись необычайно низ­ко, казалось, что клубятся, задевая вершины деревьев. Мы вы­шли на Литейный, по которому еще ходил трамвай, на тротуа-

.pax толпился народ; пройдя до Сергиевской, свернули по ней по направлению к Фонтанке, но дальше Моховой пройти было нельзя: стояла вода, солдаты из бывшего Артиллерийского управ­ления (Арсенала) не пропускали. Вдали по Сергиевской плыла лодка; мы повернули назад, на Литейный мост. Народ толпил­ся у парапета набережной, весело смеясь; острили, ловили шап­ку, упавшую в Неву, оценивали размеры наводнения.

Грозной была Нева; огромные волны хлестали у самого па­рапета, брызгали на людей, падали пенясь; вся набережная всплыла, шашки, шурша, двигались сплошной массой по поверх­ности воды. Вдаль ничего не было видно, от этого тучи каза­лись еще ниже; на мосту свистел дикий, порывистый ветер; этого свиста я не забуду, его не расскажешь; свист пронзительный и хищный, рвавшийся под тучами над самой нашей головой, ми­нутами он затихал, улетая куда-то дальше, и тогда гудело по всему горизонту, как от каких-то гигантских проводов. Опять стали чаще стрелять; несколько раз ветер так рванул, что нам пришлось взяться за перила моста; было страшно от темного, обезумевшего и громадного; лица попадавшихся на мосту уже немногих прохожих стали серьезны. В это время где-то недале­ко над нами сплошная масса серо-черных туч на минуту разо­рвалась, и в темноту ночи побежал желтый свет, потом все опять заволокло, заклубилось, засвистело, полил дождь; глухо доно­сились выстрелы, они не казались такими вещими в этом гро­хоте, свисте и гуле. Мы вскочили в последний уходивший в парк трамвай и вернулись домой. Двор у Шереметевского дома был весь залит, дрова, сложенные в поленницы, размыло; кажется, было 7 часов, когда пришли в квартиру, электричество не горе­ло, вода в водопроводе не шла. Было очевидно, что наводнение огромно.

Мы вышли снова на улицу, кажется, в десятом часу; кто-то из пришедших сказал, что вода убывает. Действительно, полдвора было уже без воды, опять направились по Литейному на Сергиев­скую; панель на Сергиевской была без воды почти до самой Фон­танки; ветер стихал; я простился с Галей и пошел по воде, так как был в высоких сапогах; на набережной Фонтанки около каждых ворот, где панель прерывалась, вода доходила до колен, во дворе дома, где живет Ан., была выше колен, но она была совсем теп­лая, и ветер стал теплым, так что стало даже приятно, когда про­мокли ноги. Почти у самых ворот дома поперек панели лежала лодка. Когда я пришел к Ан., было 10 часов. У них было все благо­получно. Ан.™ очень возбужденная.. сентября

Не спал всю ночь, встал в 7 ч. и пошел смотреть. Был ве­ликолепный солнечный теплый день; небо синее, ни одного об.лака; ветром даже не тянет, ужасным выглядел Петербург. Гра­ница наводнения шла от Литейного моста через Сергиевскую у Моховой (Моховая не была затоплена). Пантелеймоновскую, сейчас же за церковью, Симионовскую, почти около моста, Нев­ский, почти около Аничкова моста, через Гороховую (прибли­зительно у Казачьего), задев площадь у Царскосельского вокза­ла, к площади Технологического института и далее. Высота воды везде была ниже столетнего наводнения вершка на 3—4. Мос­товые везде, где торцы, совершенно размыты; неожиданно и за­бавно расставлены скамейки, вынесенные водою с Марсова по­ля; на набережной Невы во многих местах, вздыбленные на сломанных парапетах, лежат громадные барки; в разных мес­тах на улицах можно встретить лежащие на панелях или трам­вайных рельсах лодки. Страшное опустошение в Летнем саду; здесь, видимо, прошел полосой особенно сильный порыв урага­на, потому что образовался род просеки; все деревья в этом месте сломаны; ужасно разворочены мостовые на Миллионной, где подняты и снесены деревянные подстилы под торцами. Телефон, электричество и водопровод не действуют, на улицах у кранов, которые обычно служат для поливки мостовых, очереди за сла­бо бьющей водой, очереди у керосиновых лавок.

^ Вечером

Город, как в 19-м году, пустой, мертвый и темный. В газе­тах сказано, что наводнение наследие царизма.. сентября

Искусство — это единственная деятельность человека, не ом­рачающая земли.