Пушкин и Саровская пустынь

Вид материала

Документы

Содержание «За важные его вины…» Саровское дело Пугачевщина и Саровский монастырь

Подобный материал:

• А Саровская пустынь, а в то же время оный князь Бихан по власти Золотой орды владел, 557.16kb.
• Агенство Авента, 2000.5kb.
• Введенскую Оптину Пустынь программа, 34.27kb.
• Спаса Нерукотворного Пустынь Нижние Прыски Шамордино 06. 01-08. 01. 12 программа, 30.06kb.
• Боровск – калуга – полотняный завод – козельск – клыково – спаса нерукотворного пустынь, 141.04kb.
• План-конспект урока по основам начального миропознания тема: Зона степей и пустынь, 60.01kb.
• 53. оптина пустынь. Шамордино. Клыково, 148.71kb.
• Программа тура День   07: 45 Сбор группы на ст метро Юго-Западная (у Макдоналдса)., 98.14kb.
• Большое Калужское кольцо Боровск – Калуга – Полотняный завод – Козельск – Клыково,, 110.43kb.
• Арап Петра Великого», «Капитанская дочка». И. Новиков «Пушкин на юге», Ю. Тынянов «Пушкин»,, 15.79kb.

^

«За важные его вины…»

Саровское дело

Элементы жизнеописания Ефрема Саровского можно увидеть не только в последнем стихотворном цикле А.С.Пушкина, но и в повести «Капитанская дочка».

Память о Ефреме в Саровском монастыре была связана еще и с памятью о «Саровском деле» при императрице Анне Иоанновне, в котором он пострадал вместе с Первостроителем Иоанном и другими иноками по обвинению в хранении и переписывании недозволеных к распространению антиправительственных сочинений. Иоанн принял мученическую кончину в Петербурге - в 1737 г. в застенках тайной канцелярии¹⁹⁴.

В 1849 г. Саровскую пустынь посетил А.Н.Муравьев. Он ознакомился с историей основания монастыря и очень его заинтересовала судьба его первоначальника. Вернувшись в Петербург, Муравьев решил отыскать могилу Иоанна. Церковь существовала и была деревянной и ветхой. Однако ни в церковном архиве, ни на самих могильных плитах имени Иоанна не было. Получив согласие настоятеля храма и церковных инстанций, Муравьев инициировал сбор средств для постройки нового каменного храма. По его замыслу он должен быть поставлен в честь подвижника и страдальца Иоанна. Строительство началось в 1861 г. «много было разрыто могил, много из сих могил вынуто человеческих костей, в том числе ножные кости в наглухо заклепанных кандалах; но чьи это кости, и кто сей столь злощастный, что и в самую могилу должен был сойти в оковах, неизвестно»¹⁹⁵.

От чего умер Иоанн в застенках Тайной канцелярии, можно догадаться, обратившись к тексту «Капитанской дочки» А.С.Пушкина: «Пытка в старину так была укоренена в обычаях судопроизводства, что благодетельный указ, уничтоживший оную, долго оставался безо всякого следствия» (глава VI. «Пугачевщина»).

Тайной канцелярией это рассматривалось как «афеистическое» и антиправительственное дело, как «готовый и нарочитый факел зажжению смуты, мятежа и бунта»¹⁹⁶. 13 декабря 1738 г. был вынесен приговор: «Иеромонаха Ефрема, за важныя его вины, лишить иеромонашества (называться ему Евдокимом Кротким), бить кнутом нещадно и сослать в Оренбург в шахты навечно»¹⁹⁷. Остальные были наказаны еще более сурово – нескольких участников вместо смертной казни бить кнутом и с вырезанием ноздрей сослать на Камчатку в работы вечно. ¹⁹⁸. Ефрем отбывал свое наказание в Орской крепости, где он исполнял обязанности церковнослужителя в Храме Преображения Господня¹⁹⁹ (ср. «Белогорская крепость» в «Капитанской дочке» и образ священника в повести). В 1754 г. произошла история с кладом, который был найден и возвращен начальству Ефремом. После этого ходатайство, подписанное офицерами Орской крепости, было отправлено в Синод, после чего 5 июля 1755 г. Ефрем получил указ, позволяющий ему возвратиться в Саров. Саровская братия избрала его своим Строителем.

Время Саровского дела – это время предыстории «Капитанской дочки». Не случайно рваные ноздри в «Капитанской дочке» у нескольких персонажей: «Башкирец с трудом шагнул через порог (он был в колодке) и, сняв высокую свою шапку, остановился у дверей. Я взглянул на него и содрогнулся. Никогда не забуду этого человека. Ему казалось лет за семьдесят. У него не было ни носа, ни ушей. Голова его была выбрита; он был малого росту, тощ и сгорблен; но узенькие глаза его сверкали еще огнем. ”Эхе! Сказал комендант, узнав, по страшным его приметам, одного из бунтовщиков, наказанных в 1741 году, - Да ты, видно, старый волк, побывал в наших капканах. Ты, знать, не впервой уже бунтуешь, коли у тебя так гладко выстрогана башка…”» (глава VI. «Пугачевщина»). «Приближаясь к Оренбургу, увидели мы толпу колодников с обритыми головами, с лицами, обезображенными щипцами палача. Они работали около укруплений под надзором гарнизонных инвалидов» (глава X. «Осада города»). Из портрета Хлопуши: «Он был высокого росту, дороден иширокоплеч, и показался мне лет сорока пяти. Густая рыжая борода, серые сверкающие глаза, нос без ноздрей и красноватые пятна на лбу и на щеках придавали его рябому широкому лицу выражение неизъяснимое» (глава XI «Мятежная слобода»). Разумеется, о рваных ноздрях Пушкин несомненно был осведомлен из документов решения суда о Пугачевском бунте, однако персонажи “Капитанской дочки” клеймены были за прежние вины, не случайно с точностью датированные Пушкиным. В Пугачевском деле подверглись экзекуции 22 осужденных по решению суда, практически совпадающем с формулировками по делу о Саровской пустыни: «высечь кнутом, поставить знаки и, вырвав ноздри, сослать на каторгу»; «высечь кнутом и, вырвав ноздри, сослать на каторгу»; «высечь кнутом и, вырвав ноздри, сослать на поселение»; «высечь кнутом»; «высечь плетьми»²⁰⁰.

Разумеется, о рваных ноздрях Пушкин был осведомлен из документов решения суда о Пугачевском бунте, однако персонаи «Капитанской дочки» клеймены были за прежние вины, не случайно с точностью датированные Пушкиным.


Спасение от разорения Емельки Пугачева
^

Пугачевщина и Саровский монастырь

Летом 1774 года Саровской пустыни коснулись события восстания Пугачева. Им посвящено повествование оставшегося неизвестным саровского монаха «Описание внутреннего в нижней части России смятения и разорения от самозванца Емельки Пугачева с его единосмысленники, яицкими, что ныне по переименовании уральскими казаками и прочими всякого звания мятежными людьми, которое было 1774 года и от которого Премилосердный Бог избавил Саровскую пустынь», подробно описавшего, как после сдачи пугачевцам Темникова (Темниковский уезд и город Темников упоминается Пушкиным в Истории Пугачева с перечнями убитых), к ним присоединились крестьяне окрестных деревень, дворяне и купцы перебиты, вино и соль розданы, а Саровская пустынь готовилась к отпору мятежников. Ефрем благословил монахов оставить монастырь. Ценные вещи из ризницы были надежно спрятаны. 60 человек братии уехали в Арзамас, на подворье Саровской пустыни и в Высокогорский монастырь, который в то время был приписан Сарову. Некоторые из монахов укрылись в лесу. 9 августа бригада строителей Успенскогого собора (25 человек) срочно потребовали расчета и ушла из монастыря. В Сарове остались несколько престарелых, больных монахов и сам 80-летний Ефрем. Но Пугачев не пришел, хотя намерения бунтующих жителей о разграблении Сарова были. Пугачевцы предпочли винный завод, ограбив его до разбития полов и стекол. Для подавления восстания в район Темникова был направлен из Нижнего Новгорода отряд донских казаков²⁰¹. Опасность миновала и 15 августа (заметим, в день престольного праздника Успения Божией матери, во имя которого с 1770 года строился в обители новый каменный храм, заложенный собственноручно Ефремом) монахи вернулись домой. А вскоре, 25 августа в битве под Царицыном произошло поражение войска Пугачева и менее чем через месяц, тоже в великий праздник Рождества Богородицы – 8 сентября - Пугачев был арестован и пугачевский бунт был подавлен²⁰². В 1775 году наступил голод – естественное следствие гражданской войны. Ефрем Саровский решился на мудрый шаг: монастырь в течение нескольких месяцев кормил толпы голодающих, среди которых наверняка были и бывшие разбойники. Как сказано в издании 1833 года, «к ближнему же крайне был милостив и сострадателен; во время своего настоятельства бедным помогал в нуждах, наиболее изъявил свое сострадание к алчущим во время бывшего 1775 года глада… приказал всех приходящих в обитель алчущих гладом кормить, что и продолжалось семь месяцев ежедневно по нескольку сот, а в некоторые дни и по тысящи человек и более питалось, что некоторые из братий начали было втайне на него роптать, опасаясь для самих себе недостатку в хлебе. Он же такова седав неудовольствие, призвал к себе старейшую братию, предложил им настоящия и всеобщия в народе нужды. Братия делали на то разныя замечания, но требовали от него полнаго на сие решение; тогда он из глубины сердца своего воздохнув, сказал, что “он расположился так, доколе будет за грехи наши угодно Богу продолжить глад, обще с народом страдать, нежели их оставить гибнуть от глада: кая польза пережить нам подобных людей? Из них, может быть, до сего глада некоторые нас питали”. На столь чувствительные и трогательные слова вся братия согласилась и он произвел в действие свое намерение»²⁰³

Идея создания исторического исследования Пугачевского движения возникла у Пушкина в самом начале 1830-х годов и стала постепенно реализовываться с изучением литературы²⁰⁴. Изучение источников по истории Саровской пустыни показывает, что материалы монастыря вполне могли дать первоначальный импульс для возникновения в творчестве Пушкина темы Пугачевщины и замысла Капитанской дочки.

Один из документов Саровского монастыря делает возможным предположение и об источнике замысла повести «Дубровский», по крайней мере, источника фамилии одного из главных персонажей – Троекурова. Так, в Житии Антония Сийского (4/4 17 в.) имеются две записи с фамилией Троекуров. На обороте верхней крышки переплета читаем: «1715 году месяца майя дня 18. Сия книга глаголемая житие и подвизи преподобнаго отца нашего Антония, игумена иже на Михалово езере дому боярина князя Ивана Борисовича Троекурова²⁰⁵ послуживъца его человека ево Андрея Иванова, сына Иевлева и подписал сию книгу я, Андрей Иевлев, своею рукою 1715 году месяц май дня 18»²⁰⁶. «…Боярина князя Ивана Борисовича Троекурова человека ево Ивана Матвеева сына Иевлева»²⁰⁷. Фамилия Троекуров имеет древнейшие богословские корни и восходит к чину «куроглашения», последнему ночному чинопоследованию в суточном круге, совершаемому келейно в три часа ночи²⁰⁸.


«Дух Божий радостворит все…»

Серафим Саровский


«Весь осиянный благодатию Святаго духа…»²⁰⁹ – таким запомнился Серафим очевидцам.

Серафим Саровский (19.07-1759 – 2.01.1833. Обретение мощей в июле 1903 г. Причисление к лику святых – 29.1.1903)²¹⁰ – 19-летний Прохор Исидорович Мошнин пришел в монастырь через полгода после кончины Ефрема Саровского, 20 ноября 1778 г.²¹¹. В 1794 г. Серафим удаляется в лесную келлию на берегу Саровки, в нескольких верстах от Сарова. В том же лесу жили отшельники о.Назарий, Марк и Досифей²¹². В одной из рукописей библиотеки монастыря среди маргинальных записей находим неизвестное ранее свидетельство – точную дату «исхождения» Серафима на пустынножительство: «Отлучися от обители отец Серафим совершенно на житие в пустыню месяца августа в дню 27 числа 1794 года»²¹³. Согласно этой записи, Серафим ушел на пустынножительство 27 августа 1794 года. Эта запись свидетельствует также и о том, что уже в эту пору Серафим был заметным старцем в обители (ведь современники нередко мало придают значения эпизодам жизни будущего святого). По всей видимости, этому предшествовало обсуждение самой возможности для инока отшельнической жизни вне монастыря: запись сделана на последнем листе, а точнее внутренней стороне нижней обложки – в той же рукописи ¾ 18 в., где выписан текст, в весьма сильных выражениях осуждающий исход инока из монастыря: «Правило великого Василия 115-е. Аще кто хощет оставити обитель (в ню же зван бысть…) за укоризну, или язвы, или яко виделъ есть начасе смутившуюся обитель, или бдения ради, или низу легания, или неумывания, или яко мнии есть всехъ, или делает мира, и яже в мъртъ, или яко преогорех его отецъ его игумен, или братъ его, и сего ради хощет изыти, горе ему, кому его уподоблю, токмо будЪ предателю, разлучившемуся от Христа и ученикъ его. И еще паки удивления и ужаса достоино и сие»²¹⁴. Видимо, справлялись и по уставу: в рукописях монастыря есть выписки из него на эту тему, например: «О хотящем затворитися иноце им в пустыню ити единому, или двом и тамо водворитися и безмолвно отшелничествовати по древнему святых отец российских уставу бываемыи»²¹⁵.

В своей пустыньке Серафим не расставался с книгами и песнопениями: «В келии своей упражнялся в чтении… Евангелия и Послания Апостолов он всегда читал стоя. Из духовных книг читал Шестоднев св. Василия Великого, беседы святого Макария Великого, Лествицу преподобного Иоанна, Добротолюбие и другие»²¹⁶. По свидетельству очевидцев, Серафим любил во время работы петь церковные песни, особенно любил «Всемирную славу», антифон «Пустынным непрестанное Божественное желание бывает»²¹⁷.

Наставления преподобнаго Серафима содержат ряд тем, созвучных последним стихотворениям Пушкина. Такова Крестопоклонная тема, наполненная нюансами, наводящими на мысль о теме стихотворения «Когда великое свершалось торжество…»: «Совершенное безмолвие есть крест, на котором должен человек распять себя со всеми страстьми и похотьми. Но, подумай – Владыко наш Христос сколько наперед претерпел поношений и оскорблений и потом уже восшел на крест. Так и нам нельзя придти в совершенное безмолвие и надеяться святого совершенства, если не постраждем со Христом»²¹⁸.

В стихотворении «Напрасно я бегу к сионским высотам» – образ льва, сопоставленный нами по материалам текстов Триоди с грехом ярости, в речах Серафима Саровского интересно сопоставление льва не только с умом человека, зорко следящим за грехами его, но и с самим дьяволом, искушающим человека с силой, которую трудно превозмочь: «Ум внимательного человека есть как бы лев, поставленный страж или неусыпный хранитель внутреннего Иерусалима. Стоя на высоте духовного созерцания, он смотрит оком чистоты на обходящие и приражающиеся в душе его противные силы, по словам Псалмопевца: «и на враги мои воззре око мое». От ока его не скрыт дьявол, яко лев рыкающий, иский кого поглотити»²¹⁹. Это весьма редкое сопоставление, введенное в контекст пушкинского стихотворения (при предположении, что Пушкин мог знать о таком значении образа льва), дает и новый вес образу льва у Пушкина:


Напрасно я бегу к сионским высотам

Лев алчный гонится за мною по пятам


«По учению свв. Отцев, при каждом человеке находятся два ангела: один добрый, другой злой. Ангел добрый тих, кроток и безмолвен… А дух лукавый острожелчен, жесток и безумен. Когда войдет он в сердце твое, то узнавай это по делам его»²²⁰. «О хранении ума: что есть лучшего в сердце, того мы без надобности не должны обнаруживать, ибо тогда только собранное остается в безопасности от видимых и не видимых врагов, когда оно как сокровище хранится во внутренности сердца»²²¹. «О распознавании действий сердечных: Когда человек приимет что-либо божественное, то радуется сердце, а когда диавольское, то входит в смущение»²²².

Мысли преподобного, записанные Н.А.Мотовиловым: «Молитва, пост, бдение и всякие другие дела христианские, сколько ни хороши они сами по себе, однако не в делании только состоит цель нашей христианской жизни, хотя они и служат необходимыми средствами для постижения ее. Истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святого Божия…²²³ ибо «Святым Духом всяка душа живится и чистотою воздвижается, светлеет же Тройческим Единством священнотайне». Сам Дух Святый вселяется в души наши. Его, Вседержителя, и сопребывание с духом нашим Его Тройческаго единства и даруется нам лишь через всемерные с нашей стороны стяжание Святого Духа»²²⁴.

«Когда Дух Божий снисходит к человеку и осеняет его полнотою Своего наития, тогда душа человеческая преисполняется неизреченною радостию, ибо Дух Божий радостворит все, к чему бы он ни прикоснулся²²⁵.

Следует весьма осмотрительно изучать данный текст, содержащий одновременно замечательное учение о Святом Духе и доктрину (Сотворение мира и т.д.), восходящую скорее к натурфилософии, чем к традиционному учению церкви²²⁶. В то же время знакомство с другими источниками подтверждает достоверность беседы Мотовилова с преп. Серафимом и побуждает верить, что изложенное в ней учение о Святом духе принадлежит Старцу²²⁷.


Стяжание Серафимом Святого духа, его своеобразное учение о святом духе, выраженное им в словах, обращенных к тем, кто к нему приходил²²⁸. Учение Серафима весьма своеобразно, несет на себе печать его личности, личной трактовки богословских понятий, что, по-видимому, подмечалось его собеседниками. По свидетельству современника, некто спросил отца Серафима: “Что ты всех учишь?” На это он ему ответствовал: “Я следую Слову Божию, которое учит: добро еже благословити Бога и возносити имя его, словеса дел Божиих благочестно сказующе, и учению Церкви, которая поет: “Не скрывай словеса Божия, возвещай чудеса Его” (Во вторник Страстныя седмицы на вечерних стихирах)»²²⁹. Составителями процитированного сборника последние слова отмечены как цитата из службы на Великий Вторник Страстной седмицы из Триоди. Действительно, они составляют фрагмент церковного песнопения на Великий Вторник: «Сокрывшаго талант, осуждение слышавше: “О, душе, не скрывай словесе Божия, возвещай чудеса Его, да, умножающе дарование, внидешь в Радость Господа твоего”» (Слава на Великий Вторник)²³⁰. Смысловое совпадение мотивов Пушкина, высказывания Серафима Саровского и текста церковного песнопения трудно считать случайным. Повидимому, совпадение это есть свидетельство – свидетельство встречи Поэта со Святым.

Примечательна иконография Серафима Саровского, первые образцы которой принадлежат прижизненным изображениям старца Серафима. Интересны и более поздние изображения, запечатлевшие моменты бесед приходящих в монастырь людей с Серафимом, например, рисунок Н.Осташева «Монах с Серафимом в келье» (1903)²³¹. После исследований Краваль в иконографии Серафима Саровского мог бы быть рисунок Пушкина²³².

Прежних исследователей изредка занимал вопрос о соприкосновении Пушкина с Серафимом. Так, Е.Поселянин в 1908 году сообщает о слухах, ходивших вокруг этой темы: «Обращаю внимание библиографов на следующее: в Петербурге мне довелось слышать, что в 30–тых годах был издан роман (читанный будто бы Пушкиным и ему понравившийся), в котором о.Серафим является действующим лицом. К сожалению, слышав это из вторых рук, я не мог узнать ни заглавия, ни имени автора, ни того, введен ли в этом романе о. Серафим в виде одного из главных лиц или в виде лица эпизодического. Интересно было бы обстоятельно расследовать этот слух»²³³.

День рождения Серафима Саровского – 19 июля – отстоит всего на три дня от даты 22 июля, проставленной на автографе «Отцов пустынников…» Пушкина. Возможно, в эти три дня и было написано стихотворение. И начертан портрет Серафима. И тогда рисунок Пушкина – изображение Серафима Саровского на автографе стихотворения “Отцы пустынники”, законченного 22 июля 1836 года (через три года после его смерти и через три дня после дня его рождения - 19 июля), – далеко не случаен и имеет характер посвящения этого стихотворения и всего Каменноостровского цикла не только Серафиму, но и другим подвижникам Саровской пустыни. И тогда последнее пушкинское творение является памятником великому явлению русской православной культуры – Саровской обители.