Г. Д. Адеев Г. И. Геринг (председатель)

Вид материала

Содержание

Правовой режим сложных вещей
Начальный момент течения срока

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 23

^ ПРАВОВОЙ РЕЖИМ СЛОЖНЫХ ВЕЩЕЙ

И.Д. Кузьмина

The legal regime of complex objects in civil law is analysed.

Действующее гражданское законодательство при определении правового режима вещей учитывает их функциональную связь между собой. Отражением этого являются режимы сложной вещи и главной вещи с принадлежностями.

Указанные режимы не распространяются на соединение объектов, не относящихся к вещам. Так, закон (п.2 ст. 290 ГК РФ, ст. 37 Жилищного кодекса РФ от 29 декабря 2005 г.¹) императивно устанавливает жесткую правовую связанность квартиры и доли в праве собственности на общее имущество в многоквартирном доме: она не может отчуждаться отдельно от квартиры, следует судьбе права собственности на жилое помещение. Достаточно распространенное объяснение этому сводится к указанию на вспомогательное значение общего имущества по отношению к помещению, что делает его принадлежностью главной вещи – помещения². С такой квалификацией связи помещения в доме и общего имущества трудно согласится. Главная вещь, равно как и принадлежность в соответствии со ст. 135 ГК РФ представляют собой две разные вещи, в то время как собственнику жилого помещения принадлежит не часть общего имущества в натуре, а доля в праве общей собственности. Соответственно, объектом отчуждения является не вещь, а доля в праве, которая не подпадает под режим принадлежности. К тому же многое из того, в чем телесно, натурально воплощено общее имущество в доме, не предназначено для обслуживания какого-то конкретного помещения, а способствует сохранению единства здания, целостного архитектурного облика, рыночной ценности, обеспечивает надлежащее состояние и ремонт.

Между сложными вещами и главной вещью с принадлежностью существует несомненное сходство. И те, и другие представляют собой с точки зрения своего натурального, физического воплощения совокупность разнородных вещей, каждая из которых является отдельной вещью, между которыми имеется функциональная связь.

Главная вещь имеет самостоятельное значение, чего нельзя сказать о принадлежности, которая не имеет самостоятельной ценности, собственного потребительского назначения, а используется для обслуживания, т.е. эксплуатации, ремонта, обеспечения сохранности другой вещи. В этой связи представляется неудачной словесное определение принадлежности как вещи, "предназначенной для обслуживания другой, главной, вещи и связанной с ней общим назначением" (ст. 135 ГК РФ). Приведенное определение почти дословно воспроизводит положения ст. 25 ГК РСФСР 1922 г. и ст. 139 ГК РСФСР 1964 г. ("связанная с ней общим хозяйственным назначением"). Однако, хозяйственное назначение главной вещи и принадлежности разное, а не общее. Назначение принадлежности - служить главной вещи, обеспечивать наиболее эффективное извлечение ее полезных свойств. Более точным представляется формулировка Проекта Гражданского Уложения: "принадлежности признаются вещи, назначенные служить его цели (т.е. главного имущества) и связанные с ним таким своим назначением" (ст.38).

Функциональная связь между отдельными вещами, составляющими сложную вещь, иная - это связь всех вещей со всеми, в основе которой - их единое хозяйственное назначение, общая цель использования. Разнородные вещи, образующие сложную вещь, не являются ее составными или запасными частями, оставаясь отдельными вещами. Между ними нет соподчиненности, служения одной вещи другой³: именно их соединение, единство предназначено для удовлетворения какой-либо человеческой потребности.

Различия в правовых режимах сложной вещи и главной вещи с принадлежностями заключаются в следующем. Во-первых, сложные вещи признаются законом одной вещью, единым целым. Главная вещь и принадлежность остаются двумя разными вещами. Ст. 135 ГК РФ говорит лишь о следовании принадлежности судьбе главной вещи, если договором не предусмотрено иное. В определенном смысле главная вещь и принадлежность также представляют собой некое единство - в качестве объекта распоряжения. Различие заключается в том, что в случае со сложной вещью предметом отчуждения является именно соединение, общность различных вещей, которое должно быть в этом качестве обозначено, названо, поименовано как предмет сделки. Во втором случае (с главной вещью) объектом отчуждения является одна вещь - главная, которая единственно и обозначается в качестве предмета сделки, а принадлежность следует судьбе главной вещи по умолчанию. Эта основное различие обуславливает и некоторые другие. В частности, будучи единым объектом отчуждения, соединение элементов сложной вещи может выступать как одна вещь (один объект) для целей специальной пообъектной регистрации или учета, а также при установлении на нее вещных прав. Таким образом, правовой режим сложной вещи обеспечивает ее единство для целей и присвоения, и оборота. Одновременно он требует адекватного обозначения этого единства разных вещей, которые как одна вещь должны выступать под единым объединяющим их наименованием. Режим главной вещи не требует единого обозначения ее совокупности с принадлежностью, поскольку для целей присвоения и оборота указанные вещи не образуют единства.

Впервые законодательно закрепив два режима связанных друг с другом вещей, действующий Гражданский кодекс РФ их не развивает.

Не восприняли категории сложных вещей, главной вещи с принадлежностями и другие нормативные правовые акты. Вместо этого в некоторых из них упоминается о комплексах недвижимого имущества (ст. 135 Жилищного кодекса РФ); о комплексах зданий; комплексах сооружений; производственно-технологических комплексах (п. 14 Правил ведения Единого государственного реестра объектов градостроительной деятельности, утвержденных приказом Госстроя РФ от 31 мая 2001 г. № 120, в редакции от 2 сентября 2003 г.; Методические рекомендации о порядке проведения государственной регистрации прав на объекты недвижимого имущества - энергетические производственно-технологические комплексы электростанций и электросетевые комплексы, утвержденные приказом Минюста РФ, Минэкономразвития РФ, Минимущества РФ от 30 октября 2001 г.; Правила проведения государственного технического учета и технической инвентаризации комплекса сооружений городской сети кабельного телевидения, утвержденные приказом Госстроя РФ от 26 августа 2003 г. № 322; Положение об особенностях государственной регистрации права собственности и других вещных прав на линейно-кабельные сооружения связи, утвержденное постановлением Правительства РФ от 11 февраля 2005 г. и др.)⁴.

Представляется, что по своей природе комплексы не составляют нечто отдельное от сложных вещей: это совокупность определенным образом связанных друг с другом вещей, используемых по единому хозяйственному назначению. В литературе предпринимаются попытки развести две этих категории⁵, в частности, представить комплекс вещей некой системой "более высокого порядка"⁶, чем сложные вещи. Для практической пользы категория должна быть достаточно конкретной, а критерий "более" или "менее" "высокого порядка" к таковым явно не относится.

Понятие сложной вещи, содержащееся в ст. 134 ГК РФ, не требует специального легального признания соединения разнородных вещей сложной вещью. Значимым является только объективно существующая между разнородными вещами связь "всех со всеми", предполагающая их единое функциональное использование. Такой оценочный подход при отсутствии традиции в использовании указанной категории вызывает различия в квалификации режима связи между вещами. Показательной является история квалификации малоэтажной усадебной застройки традиционного типа, представляющей собой соединение индивидуального жилого дома с надворными постройками и приусадебным участком. Сам жилой дом является соединением ряда конструкций, в том числе фундамента, стен, крыши, которые "не могут в юридическом отношении играть роли отдельных объектов"⁷. Обеспечению нормальных условий проживания наряду с жилым домом служат и иные постройки, сооружаемые на едином с жилым домом земельном участке. Одни из них физически соединяются с жилым домом наличием общей стены, фундамента, сообщением и представляют собой часть жилого дома, выступая с ним в качестве единой вещи (веранда, пристройка, мансарда и др.). Другие постройки представляют собой технически самостоятельные и разнородные объекты, которые "имеют сами по себе свое отдельное существование"⁸, но служащие вместе с жилым домом единой хозяйственной цели обеспечения условий проживания и ведения хозяйства собственником дома. Таким образом, в комплексе построек, сооруженных на едином для них земельном участке и обозначенных одним номером по улице, можно выделить здание, которое непосредственно является жилым домом, состоящее из нескольких физически соединенных между собой частей, и так называемые хозяйственные постройки, объединенные между собой и домом общим назначением. В своем единстве, как представляется, они образуют жилищно-хозяйственный комплекс, который некоторые нормативные акты называли "домовладением".

В судебной практике утвердилось мнение, что "различного рода хозяйственные постройки составляют с домом единое целое"⁹. В настоящее время эта позиция требует уточнения, т.к. в качестве такого единства могут выступать различные категории вещей: сложные вещи и главная вещь с принадлежностями. Утверждение, что жилой дом и постройки являются главной вещью и принадлежностями¹⁰, не отражает объективно существующую связь между этими вещами. Хозяйственные постройки не обслуживают жилой дом как вещь, а служат вместе с ним, наряду с ним общей хозяйственной цели - удовлетворению потребностей домовладельца в проживании и ведении хозяйства, т.е. составляют с домом сложную вещь.

Жилой дом и хозяйственные постройки физически соединены с земельным участком, выступающим для них местом расположения, пространственным базисом. Единение двух самостоятельных видов объектов недвижимости оказывает влияние на правовой режим обоих. Правительство РФ в свое время поставило задачу законодательного оформления правовой концепции "единого объекта недвижимости", элементами которого являются земельный участок и его строительные изменения (здания и сооружения)¹¹. Содержательная сторона концепции определялась лишь фрагментарно: устанавливалось положение о передаче права собственности на земельные участки, находящиеся в государственной или муниципальной собственности, собственникам расположенных на них объектам недвижимости; о приватизации земельных участков и прочно связанных с ними объектов недвижимости как единых объектов; об исключении возможности распоряжения одной частью объекта без другой в случаях, "когда они составляют единое целое (земельные участки и расположенные на них здания и сооружения"); об одновременной регистрации права собственности не земельный участок и находящиеся на нем здания (сооружения).

Нормы земельного и гражданского законодательства пытаются решить проблему "единого объекта", используя правило следования: одна вещь следует судьбе другой. Для его воплощения необходимо определить главенствующую (преобладающую) и вспомогательную (следующую за ней) вещь. Земельный кодекс РФ в п. 5 ст. 1 в качестве принципа земельного законодательства закрепляет "единство судьбы земельного участка и прочно связанных с ним объектов", согласно которому все прочно связанные с земельным участком объекты следуют судьбе земельных участок, за исключением случаев, установленных федеральными законами. В Гражданском кодексе РФ соответствующие правила устанавливают возможность совершать сделки в отношении зданий и сооружений, по которым одновременно решается вопрос и о земельном участке (ст. 552, 652). Прочие федеральные законы, как правило, исходят из представлений о главенствующем значении зданий и сооружений, судьбе которых должен следовать земельный участок: п.1 ст. 28 ФЗ от 21 декабря 2001 г. "О приватизации государственного и муниципального имущества (в ред. от 27 февраля 2003 г.)¹²; п.3 ст. 21 ФЗ от 29 сентября 1997 г. (в ред. от 25 июля 2002 г.) "О свободе совести и религиозных объединениях"¹³.

Представляется, что для развития рынка недвижимости, обеспечения его стабильности и ясности значимым является не решение спора "кто главнее", неизбежного для правила следования (земельный участок или прочно связанные с ним здания и сооружения), а закрепление правил об их общности. Для целей гражданского оборота (при отчуждении) такое соединение разнородных вещей должно рассматриваться как одна вещь, сложная вещь. В таких случаях нецелесообразно по-разному определять правовую судьбу здания и земельного участка под ним: застроенный земельный участок имеет только одно потребительское и функциональное назначение места расположения здания или сооружения. Пока на нем находится здание, земельный участок не может использоваться по другому назначению. Поэтому право не должно поощрять самостоятельный оборот застроенных земельных участков: собственник здания, расположенного на принадлежащем ему на праве собственности земельном участке, в порядке отчуждения должен одновременно передавать право собственности на оба объекта. В целях обеспечения интересов участников гражданского оборота следовало бы закрепить соответствующее правило императивного характера в виде общего положения, а не в разделах об отдельных типах договоров, и распространить его действие на все случае совершения сделок по поводу указанных объектов.

Правовое оформление единства двух объектов в пределах гражданского оборота должно осуществляться путем закрепления его в нормах гражданского законодательства об объектах гражданских прав. И здесь сложность представляет словесное обозначение того единства, в котором соединяются все указанные вещи: жилой дом, хозяйственные постройки и земельный участок. Для многоквартирных домов таким объединяющим понятием выступал кондоминиум, под которым понимался единый комплекс недвижимого имущества, включающий земельный участок в установленных границах и расположенное на нем жилое здание, иные объекты недвижимости, в котором отдельные части, предназначенные для жилых или иных целей (помещения), находятся в собственности граждан, юридических лиц, Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований (домовладельцев) - частной, государственной, муниципальной и иной формах собственности, а остальные части (общее имущество) находятся в их общей долевой собственности (ст. 1 ФЗ "О товариществах собственников жилья"). Новое жилищное законодательство отказалось от использования категории кондоминиума¹⁴, ничего не предложив взамен, если не считать упоминания в ст. 135 ЖК РФ о некоем комплексе недвижимого имущества в многоквартирных домах. Судя по контексту этот "комплекс в домах" включает и земельный участок, на котором расположен дом. Все это свидетельствует о трудности словесного обозначения комплекса как одной вещи. А между тем без решения этой задачи невозможно реализовать потенциал режима сложной вещи.

В отношении не названных правовыми актами имущественных комплексов препятствием служит и отсутствие квалификации соединения разнородных вещей, среди которых могут быть и движимые и недвижимые, образующих сложную вещь, в качестве объекта недвижимости. Так, учреждение юстиции Оренбургской области отказало в регистрации права собственности на "пункт погрузки руды", состоящего из нескольких объектов: здания весовой, здания депо, двух открытых складов руды, дозировочной площадки, электроподстанции и подъездного железнодорожного пути. Арбитражный суд Оренбургской области признал отказ в регистрации обоснованным и в заявлении о понуждении к регистрации права отказал со ссылкой на то, что спорный объект не указан в перечне объектов недвижимости, предусмотренным Гражданским кодексом и Законом о госрегистрации, кроме того, отдельные объекты пункта имеют разное функциональное назначение. ФАС Уральского округа отменил это решение, указав в постановлении № Ф)(-106/03-ГК от 6 февраля 2003 г. на необходимость учета ряда обстоятельств: определение прочной связи с землей, а не только включение его в поименованные законом перечни; назначение пункта погрузки как сложной вещи¹⁵.

В этой связи вполне обоснованным и своевременным представляется предложение Концепции развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе о введении в перечень недвижимого имущества такого объекта гражданских прав, как технологический имущественный комплекс, представляющий собой "совокупность движимого и недвижимого имущества, объединенного их единым хозяйственным назначением"¹⁶. Из-за отсутствия в российском праве общего понятия недвижимости для реализации высказанной выше идеи требуется определить признак, по которому соединение разнородных вещей (движимых и недвижимых) следует относить к недвижимости. Известно, что понятие недвижимости по действующему российскому законодательству объединяет структуры разных типов: земельные участки; участки недр; обособленные водные объекты и все, что прочно связано с землей (леса, многолетние насаждения, здания, сооружения, объекты незавершенного строительства и др.); подлежащие государственной регистрации воздушные и морские суда, суда внутреннего водного плавания, космические объекты, а также иное имущество, отнесенное законом к недвижимым вещам. Представляется, что имущественные комплексы как соединение недвижимых и постоянно с ними связанных движимых вещей, предполагающее их использование по общему хозяйственному назначению, должны найти свое место в категории недвижимости среди прочих вещей, отнесенных к недвижимым вещам законом. Кроме того, упоминание об отношении комплекса к "технологическим" ограничивает сферу использования предлагаемой категории. Ввиду сложившегося стереотипа использования терминов оптимальным является обозначение: "сложная вещь (имущественный комплекс)".

___________________

Российская газета, 12.01.2005 г.
Определение Верховного Суда РФ от 25 декабря 2000 г.№ 78-гоо-61; дело № А-60-9339/99-С2 Арбитражного Суда Свердловской области// Комментарий судебно-арбитражной практики. Вып. 7. - М.: Юрид. лит., 2000. С. 16-23 (Автор комментария - В.В. Чубаров).
О "служении", "соподчиненности" одной вещи другой, когда одна вещь "позволяет наиболее эффективно извлекать" полезные свойства из других вещей см.: Дроздов И.А. Обслуживание вещей в системе отношений обслуживания// Правоведение. 2002. № 5. С. 188-189.
Тексты со всеми изменениями и дополнениями содержатся в базе данных СПС "КонсультантПлюс: Версия Проф".
См.: Гражданское право: В 2 т. Том 1: Учебник/ Отв. ред. Е.А. Суханов. - М.: БЕК, 2002. С. 306-307
См.: Лапач В.А. Система объектов гражданских прав. - СПб: Юр.центр Пресс, 2002. С. 355.
См.: Кассо Л.А. Русское поземельное право. - М., 1906. С. 6.
Там же. С. 7.
См.: п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 31 июля 1981 г. "О судебное практике по разрешению споров, связанных с правом собственности на жилой дом"// Сб. постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации). - М.: Спарк, 1994. С. 93.
См.: Батуров Г.П. Разрешение судом споров о праве собственности на жилое строение. - М.: Юрид. лит., 1978. С. 7.
См.: Концепция управления государственным имуществом и приватизации в РФ, утв. Постановлением Правительства РФ от 9 сентября 1999 г. (в ред. от 29 ноября 2000 г.// СЗ РФ. 1999. № 39. Ст. 4626; 2000. № 49. Ст. 4825; Программа социально-экономического развития Российской Федерации на среднесрочную перспективу (2003-2005 года), утв. распоряжением Правительства РФ от 15 августа 2003 г.// СЗ РФ. 2003. № 34. Ст. 3396.
См.: СЗ РФ. 2002. № 4. С. 251; 2003. № 9. Ст. 805.
См.: СЗ РФ. 1997. № 39. Ст. 4465; 2002. № 30. Ст. 3029.
См.: ст. 1, 10, 17 ФЗ от 29 декабря 2004 г. "О введении в действие Жилищного кодекса РФ".
Документ содержится в базе данных СПС "Консультант Плюс: Судебные акты ФАС округов".
См.: Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2003. № 2. С. 93.

Вестник Омского университета. Серия «Право». 2005. № 2 (3). С.

УДК 347

^ НАЧАЛЬНЫЙ МОМЕНТ ТЕЧЕНИЯ СРОКА

ИСКОВОЙ ДАВНОСТИ

Е.Л. Невзгодина

The different versions of the period of claim to bring beginning.

Очевидно, что для того, чтобы правильно определить, истек ли срок исковой давности по конкретному спору, нужно точно установить начальный момент течения срока исковой давности. Иногда бывает так, срок исковой давности ещё и не начинал течь, а суд по требованию ответчика выносит решение об отказе в иске в связи с истечением срока исковой давности.

Например, уехал Иванов в длительную зарубежную командировку, оставив свою квартиру на попечение соседа, а вернувшись через четыре года, узнал, что сосед сразу после его отъезда продал наиболее ценное имущество из квартиры и присвоил деньги. Суд отказывает Иванову в иске, считая, что срок исковой давности истек, поскольку право собственности Иванова было нарушено ответчиком более трех лет назад и он требует применения исковой давности).

Между тем срок исковой давности не обязательно начинает течь с момента нарушения права. В силу п.1 ст. 200 ГК РФ течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права. Изъятия из этого правила могут устанавливаться только на уровне федерального закона. В приведенном выше примере срок исковой давности по иску Иванова к ответчику о возмещении стоимости проданного имущества не мог начаться ранее, чем Иванов вернулся из зарубежной командировки и узнал (по крайней мере, именно в это время он должен был узнать) о том, что его вещи отсутствуют, т.е. его право собственности нарушено ответчиком. Именно с этого момента (дня) по его нарушенному праву начинает течь трехлетний срок исковой давности.

В международном торговом обороте, в законодательстве ряда зарубежных стран, как правило предусматривающих более длительные давностные сроки, начальным моментом течения срока исковой давности служит день, когда имело место нарушение права. Бесспорно, что этот момент обычно легче поддается определению, чем субъективное по своей природе осознание правонарушения. Тем не менее, и при таком подходе в случае неясности учитывается прежде всего момент, с которого лицо во всяком случае должно было узнать о нарушении своего права.

Как уже было отмечено, из правила п.1 ст. 200 ГК об определении начального момента течения срока исковой давности с момента, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права, могут быть установлены изъятия – на уровне не ниже, чем уровень федерального закона.

Такие изъятия содержится, в частности, в ст. 181 ГК РФ. Применительно к искам о признании недействительной оспоримой сделки срок исковой давности должен исчисляться со дня прекращения насилия или угрозы, под влиянием которых была совершена сделка, либо со дня, когда истец узнал или должен был узнать об иных обстоятельствах, являющихся основанием для оспаривания сделки, т.е. для признания её недействительной¹. Течение срока исковой давности по искам о применении последствий ничтожной сделки начинается со дня, когда началось исполнение сделки (хотя бы одной из её сторон).

На практике нередки ситуации, когда собственнику, у которого похищено имущество и который знает об этом, не известен правонарушитель и, соответственно, он лишен возможности если не предъявить виндикационный иск, то добиться реальной защиты нарушенного права, если у ответчика отсутствует имущество, за счет которого могло бы быть произведено взыскание на основании решения суда, которым удовлетворены исковые требования.

Как определить в такой ситуации начальный момент течения срока исковой давности?

Если обратиться к зарубежному законодательству и практике его применения, то можно найти различные решения соответствующего вопроса. Так, французская судебная практика исходит из того, что право собственности не погашается вследствие его неосуществления, право на виндикацию не прекращается давностью². Согласно п. 2 ст. 167 ГК Японии, право собственности не имеет погасительной (исковой) давности³. ГК РФ исключил из «юрисдикции» исковой давности лишь негаторные иски, что, как уже было отмечено выше, лишено смысла, не предусмотрев никаких исключений из общего правила о действии исковой давности применительно к другому виду вещных исков – виндикационному. Насколько это целесообразно? В литературе по данному вопросу нет единства мнений.

Одни ученые полагают, что и в этой ситуации срок исковой давности следует исчислять по общему правилу – с момента, когда собственник узнал или должен был узнать о хищении его имущества⁴, а если ответчик (похититель) станет известен уже по истечении срока исковой давности, суд может восстановить срок исковой давности по правилам ст. 205 ГК РФ⁵. Однако по правилам этой статьи в её действующей редакции восстановление срока исковой давности возможно только по отношению к истцам-гражданам и по обстоятельствам, относящимся к истцам (их болезнь, неграмотность и т.п.). В приведенной же ситуации речь идет об обстоятельствах, относящихся к ответчику и, кроме того, в таких обстоятельствах могут оказаться не только граждане, но и другие собственники - юридические лица или индивидуальные предприниматели, по отношению к которым восстановление сроков исковой давности не допускается, а решить проблему, предложив им предъявлять гражданские иски в уголовном деле⁶, не удастся хотя бы потому, что уголовные дела возбуждаются далеко не во всех случаях лишения собственника имущества неизвестным ему правонарушителем.

Другие авторы считают (и их точка зрения представляется более рациональной, реально гарантирующей собственнику защиту его права собственности против посягнувшего на неё правонарушителя), что срок исковой давности по иску собственника в связи с нарушением его права должен течь только с момента установления правонарушителя. Как справедливо отмечал И.Б. Новицкий, «пока собственнику неизвестно, в чьем фактически владении находится его вещь, не может начаться и течение давности срока, хотя о самом факте потери вещи собственнику известно»⁷. В современной литературе ту же точку зрения убедительно аргументирует С. Сарбаш, полагающий, что «течение срока исковой давности по требованию собственника об истребовании своего имущества из чужого незаконного владения… не может начаться ранее дня, когда собственник узнал или должен был узнать о нарушении его права и о субъекте, являющемся нарушителем права»⁸.

Неизвестность правонарушителя не тождественна неизвестности местонахождению ответчика. Если истцу неизвестно местонахождение ответчика, и вещно-правовой, и обязательственно-правовой иск к нему может быть предъявлен по месту нахождения его имущества или по последнему его известному месту жительства в РФ (п.1 ст. 29 ГПК РФ). То же правило было закреплено в ранее действовавшем ГПК РСФСР, поэтому приводимый в литературе довод о том, что срок исковой давности по виндикационному иску должен течь уже с момента, когда собственнику стало известно (или должно было стать известно) о нарушении его права, поскольку и по искам из обязательственных правоотношений иногда невозможно предъявить иск по причине неизвестности местонахождения недобросовестного должника⁹, - не представляется убедительным.

Наиболее оптимальной представляется позиция В. Кабатова, предложившего компромиссный вариант решения проблемы: признавая общий порядок применения норм об исковой давности к виндикационным искам, в то же время установить в законе достаточно продолжительный временной предел (например, 20-30 лет со дня нарушения права собственника – лишения его владения вещью), в течение которого собственник бы имел право требовать восстановления судом срока исковой давности при рассмотрении иска¹⁰. Причем такое право следует предоставить не только гражданам (по действующему законодательству лишь граждане в определенных случаях могут рассчитывать на восстановление судом срока исковой давности – ст. 205 ГК РФ), но и любым субъектам гражданского права, т.е и юридическим лицам, и публично-правовым образованиям.

Предваряя вопрос о том, как такой длительный срок для восстановления нарушенного права собственности будет соотноситься с установленными в ст. 234 ГК РФ пятилетним и пятнадцатилетним сроками приобретательной давности, можно отметить, что согласно действующему законодательству (ст. 301 ГК РФ) предъявление виндикационного иска в принципе возможно только к незаконному владельцу (добросовестному или недобросовестному). Лицо же, которое приобрело право собственности по правилам ст. 234 ГК РФ, уже таковым не является, будучи собственником приобретенной по давности вещи, а потому отсутствует само основание предъявления к нему виндикационного иска. Таким образом, в ситуации, когда владелец вещи уже приобрел на неё право собственности по давности владения, вопрос о восстановлении срока исковой давности вообще не возникает.

Автор статьи не считает изложенное выше мнение бесспорным. Но ясно одно – проблема, связанная с определением начального срока исковой давности по виндикационным искам существует, порождает серьезные трудности для правоприменительной практики и наиболее оптимальное решение этой проблемы непосредственно связано с действенностью гарантий охраны прав собственников и носителей иных вещных прав.

Можно предложить для обсуждения и иной вариант решения данной проблемы. В случаях, когда правонарушитель (лицо, незаконно завладевшее имуществом) неизвестен, могло бы применяться в соответствии с п.1 ст. 202 ГК РФ приостановление течения исковой давности по причине действия непреодолимой силы. Неизвестность правонарушителя – это, несомненно, непреодолимое для потерпевшего (истца) обстоятельство, а что касается его чрезвычайности, то оно в современных условиях стало, пожалуй, не менее чрезвычайным, чем паводки, террористические акты и т.п.

На практике возникал вопрос (который не был обойден и вниманием в юридической литературе¹¹) о начальном моменте течения срока исковой давности в случаях, когда с иском о защите нарушенного права обращается не сам носитель права, а иное, управомоченное на это лицо (например, председатель ликвидационной комиссии или арбитражный управляющий, требующие по суду взыскания долга с контрагентов ликвидируемого юридического лица, причем этот долг может быть ими обнаружен по истечении довольно длительного времени с момента возникновения права на его взыскание. Начинает ли здесь срок исковой давности течь с момента, когда о нарушении права стало известно (или должно было стать известно) ликвидационной комиссии, арбитражному управляющему, или гораздо ранее – с момента, когда о нарушении права (невозврате долга в установленный срок) стало известно данному юридическому лицу? Нередко руководители юридического лица, зная о нарушении права, преследуя какие-либо корыстные интересы, намеренно не обращались в суд с иском о возврате долга (возврате имущества, возмещении убытков и т.п.).

Представляется, что императивный текст п.1 ст. 200 ГК РФ однозначно не дает оснований в таких случаях для отсчета срока исковой давности с момента, когда о нарушении права стало известно иным лицам, кроме самого управомоченного лица, чьё право нарушено. Иными словами, предъявление исков арбитражным управляющим или председателем ликвидационной комиссии (ликвидатором) к третьим лицам в интересах соответствующего юридического лица не изменяет общего порядка определения начального момента течения срока исковой давности, установленного в п.1 ст. 200 ГК, исчисляемого со дня, когда лицу, чье право нарушено, стало 9или должно было стать) известно о таком нарушении. Именно на этих позициях стоит и судебная практика¹².

По этим же причинам не имеет значения для начала течения срока исковой давности смена руководства юридического лица, его органов, когда вновь назначенный (избранный) руководитель (орган юридического лица) предъявляет иск, направленный на защиту прав и интересов данного юридического лица. При наличии к тому оснований бывший руководитель юридического лица может быть обязан возместить убытки, причиненные им юридическому лицу в соответствии с п.3 ст. 53 ГК РФ, но течение исковой давности по искам данного юридического лица начинается с момента, когда о нарушении право стало известно (или должно было стать известно) тому руководителю (тому органу), который выполнял соответствующие функции на момент на момент нарушения права.

В соответствии с общим правилом исчисляются и сроки исковой давности на взыскание неустоек, которые по тому или иному обязательству могут взыскиваться периодически – ежемесячно или даже ежедневно (например, пени за просрочку платежа). В таких случаях срок исковой давности начинает течь применительно к каждому просроченному платежу – по истечении установленного срока его уплаты. Кредитору целесообразно “накопить” требования по таким платежам и предъявить их в суд в пределах срока исковой давности, затем опять “накопить” и взыскать (кроме тех случаев, разумеется, когда пени взыскивается в бесспорном порядке).

Те же правила (определение начального момента течения исковой давности по каждому платежу) должны применяться по обязательствам, предусматривающим оплату поставленного товара, выполненных работ или оказанных услуг по частям (т.е. срок исковой давности начинает течь в отношении каждого просроченного платежа со дня, когда в отношении этого платежа началась просрочка уплаты). В целях обеспечения единообразия правоприменительной практики представляется целесообразным данное правило включить непосредственно в ГК РФ.

Если речь идет об обязательстве с известным сроком исполнения по нему обязанности должником, - право на иск возникает у кредитора (и, соответственно, начинает течь срок исковой давности по требованию кредитора к должнику) по окончании срока исполнения. Так, если по договору займа должник был обязан вернуть долг до 10 апреля и не сделал этого, с 11 апреля кредитор имеет право в принудительном (судебном) порядке требовать возврата долга и с этой же даты начинается течение срока исковой давности.

Если срок исполнения в обязательстве не указан или определен моментом востребования, течение исковой давности начинается с момента, когда у кредитора возникает право предъявить требование об исполнении обязательства, а если должнику предоставляется льготный срок для исполнения такого требования, то – исчисление исковой давности начинается по окончании этого льготного срока.

Формулировки п.2 ст. 200 ГК только на первый взгляд представляются достаточно четкими. Действительно, когда речь идет об обязательствах с открытым сроком исполнения, по которым должнику предоставляется льготный срок для исполнения, вопросов не возникает.

Так, если договор займа был заключен вообще без указания срока возврата долга, он должен быть исполнен (долг возвращен) в разумный срок, а если срок возврата был определен моментом востребования долга кредитором, - то долг должен быть возвращен после предъявления такого требования. Причем должнику, если иное не было предусмотрено договором займа, предоставляется льготный тридцатидневный срок для возврата долга (п.1 ст. 810 ГК РФ). По истечении этого тридцатидневного срока кредитор вправе требовать возврата долга в судебном порядке и с этого же момента начинает течь трехлетний срок исковой давности. По иным обязательствам (т.е. когда иное не установлено законом) должнику предоставляется семидневный льготный срок (ст. 341 ГК РФ).

Проблема возникает по отношению к тем обязательствам, срок исполнения которых не определен или определен моментом востребования, по которым должнику не предоставляется льготного срока для их исполнения, т.е. подлежащим исполнению немедленно по требованию кредитора (речь может идти, например, о договоре хранения – п.2 ст. 889 ГК РФ). Очевидно, что право требовать исполнения по таким обязательствам возникает у кредитора уже с момента возникновения обязательства (с момента заключения соответствующего договора), но именно с этого же момента по тексту п.2 ст. 200 ГК РФ начинается и течение срока исковой давности по такому обязательству¹³.

Представляется, что данное положение п.2 ст. 200 ГК противоречит самой идее установления сроков исковой давности и определения их начальной точки отсчета. Исковая давность – это срок для защиты нарушенного права (ст.195 ГК РФ). А до предъявления кредитором требования должнику о немедленном исполнении обязательства с “открытой датой” нет ни исполнения, ни отказа должника произвести такое исполнение, т.е. вообще нет нарушения права кредитора. По крайней мере, до указанного момента кредитор не знает и не может (не должен) знать, что его право нарушено, а именно это обстоятельство в силу п.1 ст. 200 ГК РФ лежит в основе начального момента течения срока исковой давности. Нельзя не согласиться с высказанным в литературе мнением о том, что с точки зрения логики течение срока исковой давности не может начаться ранее нарушения права, “ибо право ненарушенное нет смысла защищать”¹⁴. По справедливому замечанию Д.И. Мейера, “течение давностного срока начинается с момента, когда судебная защита права становится нужной для осуществления его”¹⁵.

В плане изложенного представляется целесообразным внести соответствующие изменения в текст п.2 ст. 200 ГК, изложив его в следующей редакции:

“По обязательствам, срок исполнения которых не определен или определен моментом востребования, течение исковой давности начинается с момента предъявления кредитором требования об исполнении обязательства” (далее – по тексту).

При таком решении вопроса применительно, например, к договору хранения (ст. 886 ГК РФ) хранитель, которому вещь сдана на хранение даже без указания срока возврата, обязан будет вернуть вещь (поклажу) по первому требованию поклажедателя – это вытекает из существа договора хранения. Соответственно, если по предъявлении требования о возврате хранитель не вернет вещь, сданную ему на хранение, на следующий день начнется течение срока исковой давности по иску поклажедателя к хранителю о возврате вещи.

Ещё один частный вариант определения начального момента течения срока исковой давности, довольно часто возникающий на практике, определен в п.3 ст. 200 ГК РФ.

Предположим, поставщик швейных изделий не смог произвести их и поставить своим покупателям (например, розничным торговым организациям) в установленный срок по той причине, что его собственный поставщик тканей просрочил поставку этих тканей. За нарушение договора поставки поставщику-швейнику пришлось возместить своим покупателям возникшие у них убытки и заплатить предусмотренные договором неустойки за просрочку поставки швейной продукции в общей сумме 500 тысяч рублей. Это – убытки поставщика-швейника, возникшие у него по вине его собственного поставщика - мануфактурного предприятия. Согласно закону (ст. 15 ГК РФ) он может взыскать эти убытки с причинителя по так называемому регрессному иску, т.е. иску, который он может предъявить только после удовлетворения иска к нему самому о взыскании с него этих 500 тысяч рублей и фактической уплаты этих денег. Предположим, предприятие швейник уплатило эти 500 тысяч рублей своим контрагентам-покупателям 25 апреля. Когда в этом случае начинает течь срок исковой давности по иску предприятия- швейника к своему поставщику тканей о возмещении убытков в размере этих уплаченных 500 тысяч рублей?

Ответ содержится в п.3 ст. 200 ГК РФ: по регрессным обязательствам течение исковой давности начинается с момента исполнения основного обязательства, т.е. в приведенном примере – с 26 апреля.

Это же правило должно применяться, когда покупатель по договору поставки (или оптовой купли-продажи) является розничной торговой организацией (или индивидуальным предпринимателем). Такой покупатель (в быту – “магазин”) обязан вернуть потребителю (покупателю-гражданин) деньги или обменять товар, если проданный гражданину товар оказался ненадлежащего качества. Такая обязанность сохраняется у торговой организации в течение разумного срока (в пределах двухлетнего – ст. 477 ГК РФ), а иногда и дольше – если на товар установлен гарантийный срок продолжительностью более чем два года. Поскольку такие “скрытые” недостатки в товаре возникли по причинам, зависящим от поставщика, то розничная торговая организация вправе предъявить соответствующие требования поставщику этого товара в разумный срок – п.2 ст. 518 ГК (если иное не предусмотрено договором поставки). Этот разумный срок включает в себя, во-первых, срок, в течение которого потребитель имел право предъявить свои требования к продавцу в связи с обнаружившимися недостатками товара, а во-вторых, ещё какое-то (непродолжительное) время, в течение которого розничная торговая организация должна предъявить требование к своему поставщику о замене товара). При отказе поставщика заменить некачественный товар, возвращенный потребителем (с момента, когда, исходя из конкретных обстоятельств истец узнал или должен был узнать об этом) и должно начаться течение трехлетнего срока исковой давности.

В ГК РФ содержится ещё ряд частных правил о начале течения срока исковой давности применительно к отдельным требованиям. Так, как уже было отмечено выше, предусмотренный в ст. 182 ГК РФ десятилетний срок по искам о применении последствий ничтожной сделки начинает течь со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки. Если ничтожная сделка была заключена, но не исполнялась ни одной из сторон, то её последствия просто не применяются и потому вопрос об исковой давности вообще не встает.

Имеющееся в юридической литературе указание на то, что для исков, связанных с последствиями ничтожности сделок, началом течения срока исковой давности следует считать при отсутствии специального указания на этот счет в ГК РФ момент, когда сделка была совершена, противоречит правилам п.1 ст. 11 ГК РФ¹⁶, и потому не должно применяться на практике.

Годичный срок исковой давности по искам о признании оспоримой сделки недействительной начинает течь со дня прекращения насилия или угрозы, под влиянием которых была заключена сделка, либо со дня, когда истец узнал или должен был узнать об иных обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной (об обмане, например, или о самом факте совершения сделки, когда иск предъявляет, например, попечитель несовершеннолетнего).

Транспортное законодательство (т.е. транспортные уставы и кодексы) также содержит некоторые особенности определения начального момента течения давностных сроков, в частности, с учетом обязательного предварительного претензионного порядка рассмотрения требований клиентуры к перевозчикам.

Общеизвестно, что в процессе приватизации государственного и муниципального имущества (особенно на первом её этапе, который вполне уместно было бы назвать “варварским” периодом перехода к рыночной экономике) было допущено множество нарушений: государственная собственность нередко отчуждалась в частную собственность незаконно и практически за бесценок, в уставный капитал приватизировавшихся предприятий включалось имущество, приватизация которого запрещена законом.

В связи с этим последние годы в арбитражные суды всё чаще стали предъявляться иски о применении последствий недействительности ничтожной сделки, т.е. иски о деприватизации имущества в государственную или муниципальную собственность (возвращении приватизированного имущества государству). Срок исковой давности по таким сделкам равен 10 годам (ст. 181 ГК РФ). С позиций “высшей” справедливости, такие иски, наверное, следовало бы удовлетворять: отобрать и “всё поделить”. Но столь же очевидно, что во многих случаях эти иски обусловлены отнюдь не заботой о благе государства и народа, а стремлением к переделу собственности, к расправе над неугодными. Нельзя не учитывать и то, что такого рода деприватизация чревата разрушением сложившихся экономических структур, разрухой, дестабилизаций экономики, практически уничтожением многих предприятий, в своё время приватизированных “частниками” в полуразрушенном виде и восстановленных ими, а соответственно, чревата уменьшением поступления налогов в казну, увеличением размеров безработицы и другими негативными явлениями. Соответственно, такая деприватизация во многих случаях может причинить экономике страны (или, по крайней мере, отдельного региона) не меньше, если не больше, вреда, чем имевшая ранее место незаконная приватизация.

Применительно к искам о деприватизации прежде всего возникает вопрос о том, не истек ли срок исковой давности, а он равен десяти годам – ст. 181 ГК РФ применительно к ничтожным сделкам и исчисляется со дня, когда началось исполнение сделки. В качестве такого дня, т.е. начального момента течения срока исковой давности могут выступать день заключения договора купли-продажи арендованного имущества (при приватизации путем аренды с последующим выкупом); дата утверждения плана приватизации; день регистрации акционерного общества если приватизация осуществлялась путем преобразования государственного предприятия в акционерное общество); день издания Комитетом по управлению государственным имуществом распоряжения о преобразовании организации и утверждении акта оценки её имущества (если приватизация осуществлена путем внесения государством имущества в уставный капитал). Возможны и иные варианты установления начального момента течения срока исковой давности в зависимости от способа приватизации государственного и муниципального имущества, но при любом из таких способов в большинстве случаев десятилетний срок исковой давности оказывается уже пропущенным и суды отказывают в удовлетворении иска по заявлению ответчика. Именно по этой причине, например, Фонду имущества Ростовской области не удалось оспорить приватизацию завода “Агат”, а администрация г. Перми не смогла вернуть государству незаконно приватизированное в свое время имущество от ОАО “Пермские моторы”¹⁷.

Поскольку же в большинстве случаев иски о деприватизации предъявляются (и могут предъявляться) прокуратурой, в последнее время её представители при предъявлении таких исков для того, чтобы обойти срок исковой давности, стали ссылаться в суде на то, что им стало известно о состоявшейся незаконной приватизации по истечении значительного времени после того, как она состоялась, - во время различного рода плановых и внеплановых проверок, и именно с этого момента (когда прокуратура узнала о незаконной приватизации) и должен бы исчисляться срок исковой давности в соответствии с правилом п. 1 ст. 200 ГК РФ. Понятно, что речь шла о тех случаях, когда со времени установления прокуратурой факта незаконной приватизации десять лет ещё не прошло, а потому и срок исковой давности как бы не истек.

Однако такое обоснование начального момента течения исковой давности не было поддержано высшими судебными инстанциями страны. В п. 11 вышеназванного совместного постановления Пленума Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 12, 15 ноября 2001 г. № 15/18 указывается, что течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права, независимо от того, кто обратился с судебной защитой: само лицо, право которого нарушено, либо в его интересах другие лица в случаях, когда закон предоставляет им право на такое обращение. Следовательно, если с иском в суд о деприватизации (иными словами, о признании сделки по приватизации ничтожной) обращается прокурор, десятилетний срок исковой давности должен исчисляться с момента, когда о нарушении права государства узнал компетентный государственный орган, представлявший государство в момент приватизации (обычно это комитеты по управлению государственным имуществом). И если с этого момента прошло более десяти лет, суды должны по заявлению ответчика отказывать в удовлетворении иска в связи с истечением срока исковой давности.

Право на обращение с иском в суд является правом на иск в процессуальном смысле слова. Это право не ограничено никакими сроками. По смыслу п.1 ст. 199 Гражданский кодекс РФ¹⁸ сколько бы времени ни прошло с момента нарушения права, управомоченный (потерпевший) вправе обратиться с иском в суд и суд обязан рассмотреть иск по существу, и, более того, при наличии к тому оснований обязан удовлетворить исковые требования, если ответчик не заявит требование о применении последствий истечения исковой давности в виде отказа в иске (п.2 ст. 199 ГК РФ).

Однако если обратиться к ряду иных статей ГК РФ и некоторым иным федеральным законам, нельзя не отметить их несоответствие тексту и смыслу ст. 199 ГК РФ. Так, устанавливая правила относительно сроков исковой давности по искам о применении последствий недействительности ничтожной сделки и по искам о признании оспоримой сделки недействительной, законодатель уже говорит о том, что соответствующий иск может быть предъявлен (курсив мой – Е.Л.) в течение десяти лет или одного года. Получается, что по буквальному смыслу приведенной нормы, причем формулированной в императивной форме, по истечении соответствующих сроков погашается право на иск не только в материальном, но и в процессуальном смысле: иск вообще уже не может быть предъявлен в суд. Иными словами, суд должен за пределами установленных в ст. 181 ГК РФ сроков исковой давности отказать в принятии искового заявления, тогда как п.1 ст. 199 ГК РФ содержит прямо противоположное правило, обязывая суды принимать и рассматривать по существу исковые требования о защите нарушенного права независимо от истечения срока исковой давности. То же несоответствие правилу п.1 ст. 199 ГК РФ налицо в п.3 ст. 885 ГК РФ применительно к иску чекодержателя к чекодателю, авалистам, индоссантам («иск чекодержателя… может быть предъявлен в течение шести месяцев…»), в ст. 966 ГК РФ применительно к договору имущественного страхования («иск по требованиям, вытекающим из договора имущественного страхования, может быть предъявлен в течение двух лет»), причем перечень примеров можно продолжить не только статьями ГК РФ, но и других законов (в частности, транспортного законодательства).

Поскольку правило п. 1 ст. 199 ГК РФ сформулировано в императивной форме и не указывает на возможность каких-либо изъятий из этого правила и поскольку на возможность ограничительного толкования данного правила не указывается и в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, специально посвященном институту исковой давности¹⁹, следует признать необходимым привести в соответствие с п.1 ст. 199 ГК РФ формулировки всех иных норм ГК РФ и других законов относительно обязанности суда принимать исковые заявления и рассматривать их по существу независимо от истечения по ним срока исковой давности. Одного лишь указания на имеющуюся в данном случае терминологическую неточность²⁰ явно недостаточно, ибо такая неточность, не будучи устраненной, может повлечь за собой искажение норм об исковой давности при их применении к конкретным спорам.

Если право на иск в процессуальном смысле слова, т.е. право на обращение в суд с иском, не ограничено никакими сроками, то право на иск в материальном смысле (т.е. возможность получить судебную защиту по предъявленному иску) сохраняет действие только в пределах установленного законом срока, который и является сроком исковой давности. По истечении такого срока суд примет и рассмотрит по существу исковое заявление лица и, при наличии к тому оснований, констатирует, что право истца нарушено ответчиком, но откажет в иске только потому, что истек срок исковой давности и ответчик потребовал от суда учета этого обстоятельства (п.2 ст. 199 ГК РФ).

В этом (и только в этом) плане исковую давность можно назвать погасительной давностью. Именно так она именовалась в римском праве, где была введена в 424 году и предусматривала, что иски должны уничтожаться с истечением 30 лет с момента их возникновения²¹, т.е. истории известен и тридцатилетний срок исковой давности.

___________________

См.: п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 12,15 ноября 2001г. № 15/18 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской федерации об исковой давности» // Бюллетень верховного Суда РФ. 2002. № 1.
См.: Code civil. Dalloz 1996-1997, р. 1688.
См.: Гражданское право Японии. Книга первая / Пер. с японского В. В. Батуренко. М. 1983. С. 159.
См., например: Советское гражданское право. В 2-х томах. Т. 1. М. 1959. С. 204.
См.: Безбах В.В., Пучинский В.К. Основы российского гражданского права. М. 1995. С. 57; Комментарий к Гражданскому кодексу РФ. Часть первая / Отв. Редактор О.Н. Садиков, Автор соответствующего комментария М.Г. Масевич. М. 1995. С. 245.
См.: Гражданское право. Учебник для вузов. Ч. 1 / Под общей редакцией Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. М. 1998. С. 260 (автор главы М.Я. Кириллова).
Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. М. 1954. С. 175.
См.: Сарбаш С. Вопросы исковой давности // Хозяйство и право. 2000. № 4. С. 25.
См.: Кириллова М.Я. Исковая давность. М. 1966. С. 88.
См.: Кабатов В. Вопросы, которые могут возникнуть при применении российского законодательства об исковой давности // Хозяйство и право. 2004. № 5. С. 32.
См., например: Сарбаш С. Вопросы исковой давности // Хозяйство и право. 2000. № 5. С.27-28.
См., например, постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 мая 1999г. № 7136/98 // Вестник ВАС. 1999. № 9. С. 37.
Следует отметить, что у ряда ученых такое решение вопроса не вызывает возражений (См.: Новицкий. Сделки. Исковая давность. М. 1954. С. 171-173; Гражданское право России. Курс лекций. Часть первая. / Под ред. О.Н. Садикова. М. 1996. С. 161 (автор главы М.Г. Масевич).
Сарбаш С. Вопросы исковой давности // Хозяйство и право. 2000. № 5. С. 15.
Мейер Д.И. Русское гражданское право. В 2-х частях. Ч. 1. М. 1997. С. 283.
См.: Научно-практический комментарий к части первой ГК РФ для предпринимателей. М. 1999. С. 301 (автор комментарий М.И. Брагинский).
См.: Радченко С. Как не лишиться приватизированного имущества? // Эж-Юрист. 2004. № 33.
Далее – ГК РФ.
См.: Постановление Пленума Верхового Суда РФ и Пленума Высшего арбитражного Суда РФ от 15 ноября 2001г. № 15/18 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2002. № 1.
См.: Кабатов В. Вопросы, которые могут возникнуть при применении российского законодательства об исковой давности // Хозяйство и право. 2004. № 5. С. 30.
См.: История римского права. 1919. С. 410.

Вестник Омского университета. Серия «Право». 2005. № 2 (3). С.

УДК 347.23

Blog

Г. Д. Адеев Г. И. Геринг (председатель)

Содержание