Методологические и теоретические проблемы психологии

Вид материала

Содержание

Второй "вызов" психологической науке был брошен постпозитивизмом.
Следующий "вызов", обращенный к психологии, связан с переходом к информационному состоянию общества.
Первое условие
Второе условие
Список литературы

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 21

Одним из "вызовов", обращенных к психологии, явился постмодернизм [45]. Постмодернистская тема возникла в архитектуре, литературной критике и социологии США в 50 - 60 гг. XX в. Французские философы взялись за ее разработку в 70-е гг. XX в., в результате чего появилось направление, названное постструктурализмом и представленное именами Р. Барта, Ж. Батая, Ж. Бодрийяра, Ф. Гваттари, Ж. Делеза, Ж. Деррида, Ж. Ф. Лиотара. В 80-е гг. постмодернизм выступил уже с претензией на междисциплинарный дискурс. В социокультурном отношении постмодернизм был связан с децентрализацией власти, гетерогенностью жизненных контекстов, переходом к информационному состоянию мира [42]. В своем культурном выражении постмодернизм представлял коллаж и пастиш⁵ , поп-искусство. Важно также отметить произошедшее в XX в. изменение механизмов культурогенеза: как показывает В. В. Иванов, традицию не опровергают, с ней не воюют, но освобождаются от нее, критикуя и переосмысливая [16].

Согласно С. Квэйлу, в философском осмыслении действительности в постмодернистском дискурсе происходило снятие дихотомии внутренней и внешней реальности, критика традиции в форме ее семиотического переосмысления (это проявилось в "текстовом анализе" Р. Барта, "деконструкции" Ж. Деррида) [42]. Важное место в философском постмодернистском дискурсе занимал анализ "власти знания", представленный работами Р. Барта и М. Фуко.

Эволюционный смысл постмодернизма заключался в критике европейского рационализма. Разработанный Ж. Деррида методологический прием "деконструкции" служил цели читать тексты критически. Деконструкция была направлена против любого вида "центризмов", объединенных Деррида под термином "логоцентризм". Но следует отметить, что в известном смысле критика "левоцентризма" продолжает начатую Г. Г. Шпетом в 1912 г. традицию критики "логизма в психологии", когда за абстрактными схемами исчезала живая действительность [33].

Освобождающий "дух" постмодернистской эпохи проник и в психологию. Эвристичность постмодернистского дискурса, как показывает К. Джерджен, проявляется в его критическом потенциале [40]. Кроме принципа "методологического сомнения" другой методологической установкой постмодернизма в психологии стал принцип "множественности интерпретаций" [45].

Постмодернизм в нашем понимании представляет собой раскрепощение мысли, возникающее на переломах культуры [10]. Причем постмодернистское состояние культуры явилось не только свидетельством кризиса, но и показывало пути выхода из него. Взрывные процессы в культуре и идея сетевой организации знания стали признаками нового состояния общества. "Взрыв", как показывает Ю. М. Лотман, являет собой культ разнообразия и свободу открывшихся возможностей [21]. Однако чтобы свобода и множественность интерпретаций не переросли в хаос, требуется "методологическая воля" с ними совладать. Именно этой цели и служит сетевой подход, работающий там, где не справляются классическая и даже неклассическая методология [18, 30].

⁵ От итал. pasticco - заимствование; "цитирование"; использование аллюзий. - М. Г.

стр. 9

Следует также отметить, что те проблемы, к которым пришла современная психология в связи с постмодернистским состоянием культуры, - проявившемся в увеличении удельного веса эпистемологических дискуссий и возросшем интересе к историческим и культурным контекстам, в стремлении к герменевтической логике и междисциплинарному дискурсу [45], - активно разрабатывались отечественными исследователями в начале XX в., например, обсуждались в работах Т. Н. Грановского, Н. И. Кареева, Л. П. Карсавина, Н. В. Теплова, Г. Г. Шпета, "петербургской школы медиевистов"⁶ (В. С. Бахтина, П. М. Бицилли, О. А. Добиаш-Рождественской), М. М. Бахтина, культурологов и семиотиков. И зарубежные методологические "повороты" XX в. - антропологический, лингвистический, нарратологический, культурологический, постмодернистский, - так или иначе оказались предвосхищенными в исследованиях указанных отечественных авторов. Так, "история повседневности" (histoire de la quotidienne, case history), расцвет которой наблюдался в ФРГ в 80-е гг. XX в., пришла к аналогичным со школой И. М. Гревса⁷ методологическим установкам [26]. Элементы микроистории были органичны для работ П. М. Бицилли, Л. П. Карсавина, постигавшим культуру через детали быта, "изнутри", изучающим мировосприятие простого человека.

^ Второй "вызов" психологической науке был брошен постпозитивизмом. Классическое знание считало своими "идеалами рациональности" познаваемость мира, универсализм, бессубъектность, идею прогресса, эмпирический метод. Однако дискуссия в философии науки во второй половине XX в., связанная с именами Т. Куна, И. Лакатоса, М. Полани, К. Поппера, С. Тулмина, П. Фейерабенда, привела к пониманию того, что "проблема объективного знания" не может быть решена в принципе: истина зависит от контекста, от перспективы. Перспектива же - продукт социально изменяющийся, поскольку строится в системе коммуникаций и человеческих отношений [40].

Ответом на этот "вызов" стало увеличение эпистемологических дискуссий, происходящее в современной западной психологии, возникли разнообразные подходы. Например, как показывают исследования К. Джерджена, такое направление психологии, как конструкционизм, заставило обратить внимание на социальную обусловленность знания. Значительное место в зарубежной психологии занимают и обсуждения "вариативной методологии". Так, приверженцы феноменологического подхода предлагают новые формы качественных исследований, а герменевтическая психология исследует возможности диалогических методов [40]. Заметим, что эти поиски перекликаются с представлениями М. М. Бахтина о методологии гуманитарных наук⁸ .

Осмысливая кризисное состояние своей науки, психологи преодолели ее пределы, обратившись к философским и культурным контекстам для обретения широты взгляда. Как отмечают К. Джерджен и Д. Полкингхорн, теоретические знания академической психологии нередко вступают в конфликт со знаниями повседневности. В отличие от академической психологии психотерапевтическая практика оказывается созвучной постмодернистской и постпозитивистской мысли, поскольку имеет дело с индивидуальным человеком в неповторимом жизненном контексте [44]. В центре же академической психологии все еще продолжает оставаться образ рационального человека [42]. Ориентация на повседневную жизнь, на поиски здесь-и-сейчас конкретного уникального смысла сблизили в конце XX в. такие области, как культурную психологию, психотерапию и семиотику. Причем, если в различных направлениях культурной психологии первой половины XX в. и особенно в концепции Л. С. Выготского изучалось, как культура творит человека, то семиотический подход (в частности, представленный школой Ю. М. Лотмана) помогает понять, как человек творит миры культуры. Проникающая в психологию идеология "повседневности" позволяет приблизиться к реальному живому человеку, а не к абстрактному субъекту, с которым нередко имеет дело академическая психология.

^ Следующий "вызов", обращенный к психологии, связан с переходом к информационному состоянию общества. Сегодня философия и методология науки предлагают психологии в хаосе неоднозначной и полисемантичной реальности методологический ориентир постнеклассической парадигмы.

Понятие постнеклассической науки принадлежит В. С. Степину, описавшему три исторических типа рациональности, соответствующих состоянию науки: классическую, неклассическую, постнеклассическую. Постнеклассическая наука, согласно Степину, представляет собой тип научной рациональности, объединивший науки о природе

⁶ Медиевистика - исследование средневековой культуры.

⁷ И. М. Гревс (1860 - 1941) - основатель петербургской школы медиевистики. К школе принадлежали О. А. Добиаш-Рождественская, Л. П. Карсавин, Г. П. Федотов и др. Отличительной особенностью школы были ориентация на целостность исследования, историко-психологический анализ эпохи.

⁸ М. М. Бахтин, развивая идеи В. Дильтея и Э. Шпрангера о специфике методологии гуманитарных наук, перенес акцент с понимания на диалог. Всякий метод психологии должен быть диалогическим. Всякое высказывание необходимо рассматривать в социальной ситуации его развития. Подлинным предметом наук о духе является "взаимоотношение и взаимодействие "духов"" [5, с. 349]. Культурная психология в этой логике - гуманитарная наука, потому что по преимуществу имеет дело с текстами, а текст, как писал Бахтин, есть первичная данность гуманитарных наук. Всякое познание субъекта "может быть только диалогическим" [5, с. 363], и сам принцип дополнительности он понимал диалогически, показывая, что творческие находки рождаются на границах наук и подходов.

стр. 10

и науки о духе, т.е. по сути разрешивший проблему, поставленную Э. Шпрангером и В. Дильтеем. Такое состояние знания способствовало построению общенаучной картины мира, где разные типы рациональности не отрицают друг друга, а делят между собой сферы влияния. В зависимости от исследовательских задач одна и та же реальность может быть рассмотрена с разных позиций и выступить предметом освоения в разных типах рациональности [30].

В последней четверти XX в. изменилось и само понимание научности. Научные теории в постнеклассической логике представляют собой идеальные модели, дающие "лишь приближения к истинной природе реальности" и описывающие ограниченный круг явлений. Полная же картина реальности открывается благодаря взаимосогласованности научных теорий [20]. На смену "верификации" (О. Конт) и "фальсификации" (К. Поппер) приходит принцип "паутины концепций", сетевой подход [18, 27, 30]⁹ .

Понимание мира в целом как организованного по сетевому принципу в наибольшей степени присуще культурологии, в которой культура мыслится именно как сеть взаимодействий. И контакты с культурологией позволяют совершить в психологии своего рода "коперниканский переворот" (подробнее см.: [11]). Методологический "шарм" культурологии в том, что, как свидетельствует В. М. Розин, единой культурологии нет, а теорий культур столько, сколько выдающихся культурологов, и каждое оригинальное направление задает свой предмет и подход к культуре, но это не мешает культурологам доброжелательно и плодотворно сотрудничать [28]. Таким образом, можно предположить, что культурология сегодня является ведущей наукой нового, постнеклассического типа.

Сотрудничество с культурологией и интеллектуальный контекст, связанный с современными методологическими поисками гуманитарных наук, оказываются особенно эвристичными для развития культурной психологии как междисциплинарной области знания, претендующей на творческий синтез достижений психологии и культурологии. Антиномия единства и многообразия решается здесь на основе принципа диалога.

Следует отметить, что проблема "единства и многообразия" науки всегда была острой для отечественной психологии. В 1986 г. Ф. Е. Василюк предложил изящное решение проблемы методологического единства общей психологии, объединив в категориальную сеть "равновеликие" термины "установка", "деятельность", "отношение" и "общение"; по замыслу автора, эта сеть позволяла достичь взаимосогласованности отечественных психологических школ, связанных соответственно с именами Д. Н. Узнадзе, А. Н. Леонтьева, В. Н. Мясищева и Б. Ф. Ломова [7]. В данном случае нам важно подчеркнуть реализованную в идее Ф. Е. Василюка тенденцию к коммуникативности психологических подходов. Идея диалога психологических концепций, идея равноранговости "общепсихологических" категорий видятся нами как аналог "коммуникативной рациональности" [32], лежащей в основе современной постнеклассической науки [25].

Методологический анализ, проделанный Василюком, позволил выделить триаду основополагающих понятий "сознание - практика - культура" и дать предварительные характеристики будущей психологии: понимающая, деятельная, гуманитарная (в основе которой лежат соответственно феноменология, теория деятельности, культурная психология) [7].

Ф. Е. Василюк показал, что Л. С. Выготскому удалось не просто вывести психику из контекста интроспективной методологии, но и связать ее с практикой и культурой; в свою очередь, З. Фрейд создал не просто психотехнический метод работы с психикой, но и реализовал взаимодополнительность практики, культуры и психики. Но возможна ли концепция, позволяющая, поставив во главу угла культуру, связать ее в единую методологическую сеть с психикой и практикой?

На наш взгляд, такую концепцию, можно обрести на пути построения культурной психологии на методологическом фундаменте постнеклассической науки. Почему культурная психология - дело будущего? Потому что, подобно культурологии, она строится как наука нового типа, и предпосылки для ее возникновения должны "вызреть".

⁹ При этом переход от одной парадигмы к другой не всегда связан с увеличением точности в описании и предсказании опытных данных. Так, в физике релятивистская программа А. Эйнштейна превосходила программы Х. Лоренца и А. Пуанкаре не тем, что лучше согласовывалась с фактами и точнее их предсказывала, а тем, что явилась основой коммуникации между представителями ведущих парадигм старой физики, до Эйнштейна находящихся в состоянии изоляции [25].

В контексте учения о всеединстве В. С. Соловьев предложил универсальную модель развития, не потерявшую эвристического потенциала и столетие спустя. Согласно этой модели, всякое развитие проходит через 3 ступени: на первой ступени индивидуальные образования выделяются "из первоначальной слитости и безразличия"; вторая ступень представляет собой расцвет индивидуальности и дифференциации, а третья ступень характеризуется стремлением к интеграции, синтезу и всеединству [29].

Если мы обратимся к опыту истории науки, то увидим, что каждая дисциплина или отрасль знания в своем развитии проходит ряд этапов - периоды первоначального синкретизма, отчужденной раздробленности и синтетических тенденций.

Известно, что синкретизм - явление архаическое и характеризующееся "первоначальной слитостью" всех компонентов, когда знание включено в саму жизнь. Дисциплины, преодолевшие синкретизм, стремятся к самодостаточному, обособленному развитию, тщательно охраняя свои пределы.

стр. 11

Но зрелая дисциплина вновь начинает искать контакты и пересечения с другими отраслями знания, обращается к эвристической напряженности пограничных областей. В ней накапливаются проблемы, не разрешаемые изнутри, и, наконец, умудренная опытом и не боящаяся утратить "лица необщее выраженье", дисциплина однажды выплескивается из своих границ. Тогда появляются такие области науки, как биофизика, биохимия, нейролингвистика, социобиология, этносоциология, этнопсихология, семиотика культуры и другие. На наш взгляд, именно в данной логике развития возникает культурная психология как дисциплина, соединяющая в себе инструментарий культурологии и психологии (методы и методологические принципы) и делающая реально возможными исследования развития человека в контексте изменяющихся культур. Основным методологическим ресурсом понимаемой таким образом культурной психологии становится коммуникативная рациональность¹⁰ .

Начало коммуникаций между психологическим знанием и науками о культуре было положено работами В. Гумбольдта, В. Вундта, Дж. Мида, З. Фрейда, К. Юнга, Э. Эриксона, Л. С. Выготского, А. А. Потебни, Г. Г. Шпета и других ученых. В русле междисциплинарного сближения в последней четверти XX в. стали интенсивно развиваться такие направления и подходы, как историческая психология (В. А. Шкуратов), культурная психология (М. Коул, Дж. Миллер, Р. Шведер), социокультурный подход (Дж. Верч), историко-эволюционный подход к исследованию личности (А. Г. Асмолов).

Однако перед существующими отечественными и зарубежными исследованиями, рассматривающими различные стороны взаимодействия психики и культуры, и по сей день стоят методологические проблемы, касающиеся используемой терминологии, онтологического статуса, методов изучения и типологии культурно-психологических феноменов. Построение взаимосогласованной картины реальности, создание коммуникативной парадигмы как почвы для диалога разных культурно-психологических направлений также являются не столько реальностью, сколько желанной перспективой.

Культурно-психологическую проблематику, берущую начало в глубинах истории культуры и совместно осваиваемую представителями различных областей знания, следует отличать от культурной психологии как самостоятельной дисциплины. Культурно-психологическая проблематика издавна разрабатывается в контексте философии, истории, культурологии, социологии, психологии и других наук. Однако культурная психология как самостоятельная дисциплина требует перехода к реализующим постнеклассический тип рациональности методологическим установкам анализа разрозненных культурно-психологических феноменов.

Анализ исторического пути становления культурной психологии как междисциплинарной области знания показывает, что возникновение культурной психологии в качестве научной дисциплины требует, по меньшей мере, выполнения трех условий.

^ Первое условие имеет отношение к логике развития науки в целом, поскольку строительство методологического каркаса дисциплины - процесс исторический и поэтапный. Так, согласно В. Л. Рабиновичу, для того чтобы Р. Бойль мог совершить открытия в области физики и химии, понадобились особые интеллектуальные процедуры, которые до этого отрабатывались с веществом в алхимии [14].

Культурная психология не могла появиться, пока в истории науки не оказались отработаны определенные интеллектуальные процедуры. Поэтому "психология народов" в конце XIX - начале XX в. еще не готова стать самостоятельной дисциплиной, поскольку переносит на изучение "народного духа" модели и принципы индивидуальной психологии (в первую очередь, это школа "новой психологии" И. Гербарта). В случае встречи культуры и психики в контексте психоаналитических концепций вновь наблюдаются попытки подчинить культурно-исторический материал собственным теоретическим положениям авторов, где культурологические сюжеты служат иллюстрациями готовых психологических концепций. М. Коул, отвечая на вопрос, почему психологи не учитывают в своих исследованиях культуру, замечает, что кросскультурная и общая психология различаются методологически, и невозможно запрячь в одну упряжку вола и трепетную лань [38].

Монистская методология в принципе не в силах разрешить проблемы дисциплины, изучающей взаимоотношения двух реальностей - психики и культуры, - которые сами по себе являются предметами разных наук, соответственно, психологии и культурологии. Таким образом, для возникновения культурной психологии как дисциплины требуется, чтобы интеллектуальные процедуры, связанные с реализацией методологического плюрализма, были отработаны в истории науки.

Практическим воплощением методологического плюрализма стало такое направление культурно-психологических исследований, как психологическая антропология [6]. Однако и оно, несмотря на многократные попытки соединить культурологический и психологический инструментарий, переживает трудности, связанные с проблемами взаимосогласованности и интерпретации результатов.

^ Второе условие относится к социокультурному контексту развития науки. Например, историками культуры замечено, что тоталитарные культуры ориентированы на поддержку техно-

¹⁰ Представления о коммуникативной рациональности связаны с именем Ю. Хабермаса. Коммуникативная рациональность - это новая парадигма, пришедшая на смену исследований инструментального и "субъект-центрированного разума" и связываемой с именем К. Маркса парадигмы производства. Концепция коммуникативной рациональности возникла в результате так называемого "лингвистического поворота", под влиянием развития герменевтики и теорий языка. Ю. Хабермас полагает, что исследование того или иного феномена культуры (будь то общество, наука, собственно научная теория) невозможно вне анализа процессов коммуникации [13, 32]).

стр. 12

кратического знания, а гуманитарные науки в них развиваются в прокрустовом ложе официальной идеологии [4]. Так, отечественная психология 20 - 30 гг. XX в., следуя общей моде на "объективизм", позиционировала себя в качестве объективной науки, строящейся по методологическим лекалам естествознания. Неполное раскрытие гуманитарного потенциала культурно-исторической концепции Л. С. Выготского было связано с ее развитием в социокультурном контексте тоталитарной культуры [3] и свойственными советской психологии в целом методологическими установками позитивизма [36], тогда как в европейских гуманитарных науках непрерывно происходили методологические "повороты" (антропологический, лингвистический, культурологический, нарратологический, постмодернистский), дававшие новые импульсы развитию зарубежных культурно-психологических исследований.

Отечественные культурно-психологические исследования, несмотря на накопленный в начале XX века интеллектуальный потенциал, так и не смогли оформиться в дисциплину в неблагоприятных социокультурных обстоятельствах (судьба педологии и психотехники хорошо известна), но проблематика этих исследований тем не менее нашла прибежище в работах отечественных историков, культурологов и семиотиков. Единственным психологическим подходом в русле отечественной культурной психологии стала концепция Л. С. Выготского, но и ее судьба складывалась драматично. Возможно, отечественная психология упустила свой шанс, используя потенциал "серебряного возрождения", стать мировым лидером в разработке методологии культурной психологии. Поскольку когда в последней четверти XX века такие исследователи, как Дж. Брунер, Дж. Верч, К. Джерджен, М. Коул, Р. Харре, Д. Ларсен, Р. Шведер, стали искать решения методологических проблем психологии на путях ее сближения с гуманитарным, герменевтически ориентированным знанием, оказалось, что многие современные открытия были предвосхищены в концепциях отечественных ученых - П. А. Флоренского, М. М. Бахтина, Г. Г. Шпета, Л. П. Карсавина и других.

И, наконец, третье условие, обусловленное изменениями в ментальности ученых и сменами парадигм, выражается в готовности научного сообщества воспринять те или иные взгляды. Как показал К. Джерджен, рефлексия изменяет рациональность (феномен "плодов психологического "просвещения"") [40]. Философское просвещение действует аналогичным образом. Так, после исследования по методологии науки Т. Куна ученые имеют возможность осознать, что новые взгляды встречают яростное сопротивление из-за сложившихся идеологических установок в науке. Но не должна ли такого рода рефлексия способствовать выработке толерантности к различным парадигмам в психологии? Выше мы уже говорили о таком ментальном новообразовании постнеклассической рациональности, как "сверхрефлексивность" - способность исследователя осознавать множественность влияющих на его сознание контекстов и собственную "ограниченность" (фрагментарность) видения, нуждающуюся в дополнении перспективами, открывающимися с других исследовательских позиций¹¹ . Идеи системного плюрализма и методологического либерализма обретают легитимность в отечественной психологии лишь на рубеже XX-XXI вв.

Становлению в психологии постнеклассической рациональности способствует осмысление того, что процессы, происходящие на протяжении XX в. в философии, науке, искусстве, обществе, в культуре в целом, определенным образом синхронизированы и связаны с общей сменой "парадигмы", интеллектуального и жизненного стиля, дискурса, "идеалов рациональности". Причем, для обозначения этой тенденции в разных областях культуры возникали различные названия: "постмодернизм", "постпозитивизм", "постструктурализм", "информационная культура", "постнеклассическая парадигма". Общим же для всех направлений стало изменение механизмов культурогенеза: прошлое не отвергалось, а переосмысливалось, встраиваясь в настоящее, усиливались интегративные и коммуникативные тенденции познания.

На наш взгляд, именно культурная психология, строящаяся на фундаменте постнеклассической рациональности, способна стать коммуникативной парадигмой, переосмысливающей "классические" теории в современном контексте и по принципу дополнительности соединяющей различные фрагменты знания в целостную картину реальности¹² . Противоречивость знания в таком ракурсе рассмотрения оказывается той мозаикой, из которой складывается целостная картина реальности (но, подобно восприятию полотен импрессионистов, эта установка сознания требует

¹¹ В синергетике обсуждается гипотеза, согласно которой новые технологические достижения изменяют ментальность. И зачастую технологические достижения опережают ментальные изменения. Так, дети, с раннего возраста владеющие компьютерной грамотностью, более толерантны к противоречивой и фрагментарной реальности. Мелькающая и "шизоидная" реальность предстает перед ними скорее как творческая задача, а не воспринимается в качестве раздражителя, вызывающего усталость, гнев или тревогу, как это случается у представителей более старшего поколения. Мир перестает быть стабильным, и сознание вырабатывает в ответ на этот "вызов" новые свойства [27].

¹² В отечественной этнопсихологии примером взаимосогласованности концепций является исследование Н. М. Лебедевой, показывающее, каким образом теория Б. Ф. Поршнева о суггестии и контрсуггестии позволяет "примирить" полемизирующие гипотезы Д. Кемпбелла и Г. Триандиса с В. Вассилиу [20].

стр. 13

усилия конструирования). Объективность же картины мира, как показывает практика гуманистической психологии, достигается в результате непрекращающейся коммуникации, диалога, иными словами, поверяется интерсубъективностью.

* * *

В завершении вновь вернемся к ситуации развития современной психологии, где в качестве признаков системного кризиса указывают на разрывы между прошлым и настоящим в психологической науке, между исследованием и практикой, между отдельными фрагментами реальности [35]. Но средством преодоления разрыва между прошлым и настоящим в психологии может стать постмодернизм, "играющий" стилями и не отрицающий традицию, а переосмысливающий ее в контекстах современности¹³ . Средством преодоления разрыва между исследованием и практикой выступает постнеклассическая рациональность, нацеленная на проблемно-ориентированные исследования, в которых теоретики и практики совместно решают задачи. Разрыв же между отдельными фрагментами реальности позволяет преодолеть сетевой подход, устанавливающий взаимосвязь всего со всем и делающий ведущим то или иное направление в зависимости от конкретно поставленных задач.

Таким образом, постмодернизм, постнеклассическая рациональность и сетевой подход являются "вызовами", отвечая на которые не только культурная, но и психология в целом пересматривают свои методологические установки. В частности, на смену системной логике исследования приходит сетевая, на смену позитивизма - герменевтика, на смену классической и неклассической рациональности - постнеклассическая рациональность. Однако важно еще раз подчеркнуть, что постнеклассическая наука не отменяет классическую и неклассическую, а находит ей достойное место в общей сети знания.

^ СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Абульханова-Славская К. А., Брушлинский А. В. Философско-психологическая концепция С. Л. Рубинштейна: К 100-летию со дня рождения. М.: Наука, 1989.

2. Анцыферова Л. И. Архетипическая теория развития личности К. Юнга // Психол. журнал, 2000. N 1. С. 3 - 26; N 2. С. 3 - 20.

3. Асмолов А. Г. По ту сторону сознания: Методологические проблемы неклассической психологии. М.: Смысл, 2002.

4. Боткин Л. М. Пристрастия. Избр. эссе и статьи о культуре. М.: Курсив-А, 1994.

5. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., Искусство, 1979.

6. Белик А. А. Психологическая антропология (культура-и-личность). Историко-теоретический очерк // Личность, культура, этнос: современная психологическая антропология. М.: Смысл, 2001. С. 7 - 50.

7. Василюк Ф. Е. Методологический анализ в психологии. М.: Смысл, 2003.

8. Вересов Н. Н. Культура и творчество как психологические идеи // Вопросы психол. 1992. N 1 - 2. С. 124 - 128.

9. Гуманитарные исследования в Интернете: Сб. статей / Под ред. А. Е. Войскунского. М.: Можайск-Терра, 2000.

10. Гусельцева М. С. Культурно-историческая психология и "вызовы" постмодернизма // Вопросы психол. 2002. N 3. С. 119 - 131.

11. Гусельцева М. С. Культурно-историческая психология: от классической - к постнеклассической картине мира // Вопросы психол. 2003. N 1. С. 99 - 115.

12. Гусельцева М. С. Методологические предпосылки и принципы развития культурной психологии // Методологические проблемы современной психологии. М.: Смысл, 2004. С. 82 - 101.

13. Гусельцева М. С. Философские горизонты психологических исследований // Вопросы психол. 2004. N 3. С. 103 - 109.

14. Заблуждающийся разум? Многообразие вненаучного знания / Отв. ред. И. Т. Касавин. М.: Политиздат, 1990.

15. Зинченко В. П. Мысль и Слово Густава Шпета (возвращение из изгнания). М.: Изд-во УРАО, 2000.

16. Иванов В. В. Классика глазами авангарда // Иностр. лит. 1989. N 11. С. 226 - 231.

17. Ионин Л. Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. М.: Логос, 2000.

18. Капра Ф. Дао физики. Киев: София; М., ИД Гелиос, 2002.

19. Кольцова В. А., Медведев А. М. Об изучении истории психологии в системе культуры // Психол. журн. 1992. N 5. С. 4.

20. Лебедева Н. М. Новые возможности одной известной концепции // Психол. журн. 1989. N 2. С. 56 - 62.

21. Лотман Ю. М. Культура и "взрыв". М.: Гнозис, 1992.

22. Мазилов В. А. Научная психология: тернистый путь к интеграции // Труды Ярославского методологического семинара. Методология психологии / Под ред. В. В. Новикова. Ярославль: МАПН, 2003. Т. 1. С. 205 - 237.

23. Марцинковская Т. Д. Русская ментальность и ее отражение в науках о человеке. М.: Блиц, 1994.

24. Мясоед П. А. Психология в аспекте типов научной рациональности // Вопросы психол. 2004. N 6. С. 3 - 18.

¹³ Этот стиль, проявляющийся в виртуозной "игре" психологическими теориями и перепрочитыванием их на языке современности, прослеживается в ряде работ зарубежных авторов [39, 41, 43].

стр. 14

25. Нугаев Р. М. Смена базисных парадигм: концепция коммуникативной рациональности // Вопросы философ. 2001. N 1. С. 114 - 122.

26. Оболенская С. В. "История повседневности" в современной историографии ФРГ // Одиссей: Человек в истории. М.: Наука, 1990. С. 182 - 198.

27. Ракитов А. И. Новый подход к взаимосвязи истории, информации и культуры: пример России // Вопросы философ. 1994. N 4. С. 14 - 34.

28. Розин В. М. Семиотические исследования. М. ПЕР СЭ; СПб.: Университетская книга, 2001.

29. Соловьев В. С. Философское начало цельного знания. Мн.: Харвест, 1999.

30. Степин В. С. Теоретическое знание: Структура, историческая эволюция. М.: Прогресс-Традиция, 2000.

31. Тамм Р. М. Магический ренессанс // Человек. 1994. N 4. С. 122 - 134.

32. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. М.: Весь мир, 2003.

33. Шпет Г. Г. Один путь психологии и куда он ведет // Философский сборник Л. М. Лопатину к 30-летию научно-педагогической деятельности. М., 1912. С. 245 - 264.

34. Юревич А. В. Методологический либерализм в психологии // Вопросы психол. 2001. N 5. С. 3 - 18.

35. Юревич А. В. "Онтологический круг" и структура психологического знания // Психол. журн. 1992. N 1. С. 6 - 14.

36. Юревич А. В. Системный кризис психологии // Вопросы психол. 1999. N 2. С. 3 - 11.

37. Cazenave M. Jung et la modernite, une introduction // Cahiers-Jungiens-de-Psychanalyse. 1994. N 80. P. 95 - 99.

38. Cole M. Cultural psychology: A once future discipline. Cambridge, London: The Belknap Press of Harvard University Press. 1996.

39. Hepburn A. Derrida and psychology: Deconstruction and its abuses in critical and discursive psychologies // Theory-and-Psychology. 1999. V. 9 (5). P. 639 - 665.

40. Gergen K. J. Toward a Postmodern Psychology // Psychology and Postmodernism / Ed. by S. Kvales. L.: Sage Publications, 1994. P. 17 - 30.

41. Kroger O. R., Scheiber K. E. A reappraisal of Wundt's influence on social psychology // Canadian Psychology - Psychologie Canadienne. 1990. V. 31. P. 220 - 228.

42. Kvale S. Postmodern Psychology: A Contradiction in Terms? // Psychology and Postmodernism / Ed. by Kvales S. London: Sage Publications, 1994. P. 31 - 57.

43. Miller J. G. Cultural psychology: Implications for basic psychological theory // Psychological Science. 1999. V. 10 (2). P. 85 - 91.

44. Polkinghorne D. E. Postmodern Epistemology of Practice // Psychology and Postmodernism / Ed. by S. Kvales. L.: Sage Publications, 1994. P. 146 - 165.

45. Psychology and Postmodernism / Ed. by Kvales S. London: Sage Publications, 1994.

46. Shweder R. Cultural psychology: What is it? // The culture and psychology reader. Eds. N. R. Goldberger, J. B. Veroff. N.Y.: New York University Press, 1995. P. 41 - 86.

47. Shweder R. A. Thinking Through Cultures: Expeditions in Cultural Psychology. Cambridge: Harvard University Press, 1991.

Blog

Методологические и теоретические проблемы психологии

Содержание