Geum.ru

Вестник Гуманитарного Института. Вып. Владивосток: Издательство двгма, 2001. 204 с. Данный выпуск представляет собой "remake" доклад

Вид материалаДоклад

Содержание


Л. А. Карнацкая
Подобный материал:
1   ...   25   26   27   28   29   30   31   32   ...   39
^

Л. А. Карнацкая


ПОДРОСТКОВОЕ ОДИНОЧЕСТВО

Тема одиночества безбрежна в современной философской и психологической литературе. Данной проблеме посвящено множество публикаций, но вряд ли можно было бы прийти к какому-либо универсальному, одному определению или объяснению этого состояния, т. к. оно есть субъективное переживание. Одиночество каждого человека различно. Никто не может пережить одиночество за другого. Однако есть попытки выделить и описать имеющиеся типы одиночества, каким-то образом изменить это состояние души. В частности, отвечая на вопрос, что такое одиночество, Садлер и Джонсон выделяют три измерения одиночества: космическое, культурное и социальное. Гирвельд и Раадшельдерс высказывают предположение о типологиях одиночества. Таким образом, исходя из различных аспектов изучения данного явления в жизни человека, из разности понимания и осмысления его, разности определения и разности содержательного его наполнения, можно предположить, что данная тема бесконечна в изучении, и навряд ли когда-нибудь можно будет поставить точку, а тем более заключить в рамочку даже ряд определений одиночества.

Тем не менее, пользуясь переживанием как единицей анализа сознания, многочисленные исследователи наполняют данное состояние содержанием с целью наиболее точного описания переживания одиночества. Если выстроить описания одиночества в один синонимический ряд, то наиболее встречающимися терминами, дающими общие его очертания, станут: грусть, никому ненужность, скука, безысходность, покинутость, ненайденность, отчужденность, крах надежд, подавленность, страх, тревога, депрессия.

А если обобщить многочисленные описания причин, ведущих к одиночеству, то можно заключить, что, в сущности, к одиночеству ведут два пути. На одном путеводном показателе стоит “ненайденность”, на другом – “потерянность”. Одинокий человек, на наш взгляд, это человек, либо не нашедший своей жизненной доминанты, либо потерявший ее.

Теперь о последствиях, связанных с переживанием данного состояния. Психологическая и художественная литература изобилует описанием внешних форм ухода от одиночества, например “бегство в досуг”, в “самоутверждение без самореализации”, в “защиту от собственной личностной неполноценности” (“Шинель” Н. Гоголя), в “протест против всего остального мира”. Сартр утверждал, что человек в сути своей действительно одинок, одинок психологически и метафизически, но не всегда осознает это. Точнее было бы сказать, боится осознать себя одиноким, боится признаться себе в своем собственном одиночестве, потому что осознание своего одиночества – невыносимая душевная боль, которая может быть по плечу только сильной личности.

Если одиночество так невыносимо в переживании человека, почему же тогда запрограммировано природой прохождение через это состояние в определенный этап онтогенеза, когда, в принципе, нет еще крушения надежд и жизнь еще впереди с ее разочарованиями? Здесь имеется в виду подростковый возраст, эпоха перехода от детства к началу взрослой жизни. Если обобщить всю имеющуюся в психологической литературе информацию о личности подростка и свести ее к некой формуле, то она приобретет следующее значение: подростковый возраст есть стадия дезориентировки во внутреннем и внешнем отношениях. Разделяя мнение немецких педагогов, Выготский считал, что “в течение всего процесса развития едва ли когда-нибудь человеческое “я” и мир бывают более разделены, чем в этот период”. Некоторые немецкие и отечественные исследователи в свое время пришли к выводу о существовании временного отрезка внутри подросткового возраста, который характеризуется отталкиванием подростка от среды, стремлением к одиночеству. В свое время, как известно, Ш. Бюлер облекала в биологическую формулу подростковое одиночество, находя ему объяснение через отрицательные рефлексы по отношению к среде, наблюдаемые у высших млекопитающих животных.

Имея некоторое сходство по остроте переживания с взрослым одиночеством, на наш взгляд, одиночество подростка это, между тем, иной тип одиночества, слабо описанный в литературе, относящейся к возрастной психологии, и нигде не выделяемый и не рассматриваемый как отдельный тип одиночества. Тем не менее, именно на этом этапе онтогенеза, именно в эту пору временного переживания одиночества, по мнению Выготского, возникает самосознание человека: новое поведение человека становится поведением для себя, человек сам осознает себя как известное единство. Это – конечный результат и центральная точка, по словам Выготского, всего переходного возраста. Однако описания данного состояния у Выготского нет, нет его и в современных исследованиях.

Для того чтобы раскрыть тему подросткового одиночества, мы обратились к роману Ф. М. Достоевского “Подросток”. Вот как описывает внутреннее состояние отчуждения, одиночества подростка автор романа:

“С двенадцати лет (...), т. е. почти с зарождения правильного сознания, я стал не любить людей. Не то что не любить, а как-то стали они мне тяжелы. Слишком мне грустно было иногда самому, в чистые минуты мои, что я никак не могу всего высказать даже близким людям, то есть и мог бы, да не хочу, почему-то удерживаюсь; что я недоверчив, угрюм и не сообщителен <...> что слишком часто обвиняю, слишком наклонен к обвинению других; но за этой наклонностью весьма часто немедленно следовала другая мысль, слишком уже для меня тяжелая: “Не я ли сам виноват вместо них? ... Чтобы не разрешать подобных вопросов я, естественно, искал уединения. К тому же и не находил ничего общего в обществе людей, как ни старался, а я старался; по крайней мере, все мои однолетки, все мои товарищи, все до одного, оказывались ниже меня мыслями: я не помню ни единого исключения”.

Мир подростка Достоевского – это мир, не похожий на окружающий мир, и он, подросток, лишь притворяется, что участвует в жизни этого мира, который для него искусственный, притворный. Он защищается от него, охраняя свою свободу. На наш взгляд, есть еще одна общность, которая роднит между собой различные типы одиночества. Это чувство, выражающее идею о самом себе, т. е. любое одиночество есть форма самосознания человека. А значит, бегство от одиночества есть бегство от самого себя. Взрослый человек, страдая от одиночества, бежит от него, в поисках другого “я”, а значит, бежит от себя. Подросток идет навстречу одиночеству, сдается добровольно в его пугающую пустоту, становится сам этой пустотой для того, чтобы прийти на встречу с самим собой. Подросток Достоевского – выразитель восстания личности против рода человеческого.

“Что же? – пронеслось в моем уме, – оправдаться уж никак нельзя, начать новую жизнь тоже невозможно, а этому покориться, стать лакеем, собакой... настоящим уж доносчиком... и когда-нибудь – все взорвать на воздух, все уничтожить, всех: и виноватых и невиновных, и тут вдруг все узнают, что это – тот самый... а там уже и убить себя” (3, С. 234). В этих словах заключено чувство отчаяния и обреченности, и по характеру этого чувства он, подросток, – человек асоциальный, потому как тотально одинок. На наш взгляд, такое одиночество соединяет в себе несколько типов одиночества: и социальное, и культурное, и космическое одиночество, стоящее на перекрестке одиночеств, одиночество, которое вгрызается в собственное “я”, заслоняя собой весь мир:

“У них нет “благообразия”! ... с этой минуты я ищу “благообразия”, а у них его нет, и за то я оставляю их”.

Подростковое одиночество связано с неприятием мировой данности, это противление, это как первый метафизический крик рождения, одиночество, в котором рождается открытие собственного “я”, встреча с самим собой, пугающая и отталкивающая.

Связь одиночества и самосознания в подростковом периоде отмечается и в воспоминаниях Н. А. Бердяева:

“Мир “не-я” всегда казался мне менее интересным. Я постигал мир “не-я”, приобщался к нему, лишь открывая его как внутреннюю составную часть моего мира “я” (Н. А. Бердяев. “Самосознание”). Одиночество подростка – это парадоксальное одиночество.

Чтобы стать взрослым, ребенок максимально удаляется от взрослого, перечеркивает мир взрослого, добровольно разворачивается навстречу одиночеству, шагает в его зияющую пустоту и находит в ней себя. В этой добровольности заключена еще одна отличительная черта подросткового одиночества от какого-либо другого вида одиночества.

Есть еще одна невидимая грань подросткового одиночества: тайная и мимолетная ностальгия по матери как символу безусловного приятия человека. Хотя ряд исследователей склонны отказывать подростку в сентиментальности, тем не менее, сентиментальность – характерная черта возраста. Они стыдятся говорить о высоком, эта тема у них либо запретна, либо вытеснена в бессознательное (ситуация, обратная той, что отражена в психоанализе З. Фрейда). Но, тем не менее, именно одиночество делает подростка сентиментальным, но только наедине с самим собой. И, возможно, презирая себя за эту сентиментальность, человек в этом возрасте способен выстроить именно диалогическое общение с матерью, направленное в сторону матери, тайно, внутренне как бы сливается с ее одиночеством, чувствуя его: “Мамочка, мама, раз-то в жизни была ты у меня... Мамочка, где ты теперь, гостья ты моя далекая? Помнишь ли ты теперь своего бедного мальчика... Покажись ты мне хоть разочек теперь, приснись ты мне, хоть во сне только, чтоб только сказал тебе, как люблю тебя, сказать тебе, что я совсем не стыжусь тебя уже теперь, и что я тебя и тогда любил...”. Это – встреча двух одиночеств, которая происходит не в реальном мире, а остается жить в мире безмолвия, боясь себя обнаружить, боясь выйти на Встречу, этот страх усугубляет одиночество, заостряет его обычную остроту.

ЛИТЕРАТУРА

1. Бердяев Н. А. Самосознание. – М.: Политиздат, 1991. – 544 С.

2. Выготский Л. С. Полн. собр. соч.: В 6 т. Т. 2. – М.: Педагогика, 1984.

– 431 С.

3. Достоевский Ф. М. Подросток. – Владивосток, 1951. – 562 С.