Хранитель

Вид материалаДокументы

Содержание


Примеч. авто­ра.
Примеч. автора.
Ideology and Utopia
Примеч. автора.
Примеч. автора.
Philosophy of Science
Примеч. автора.
Примеч. автора.
Примеч. автора.
Примеч. автора.
Примеч. автора.
Примеч. автора.
Society at the Cross — Roads
Подобный материал:
1   ...   49   50   51   52   53   54   55   56   ...   67
Die Wissenschaftsformen unddie Gesellschaft, ss. 7, 32. — ^ Примеч. авто­
ра.


11 Ibid., ss. 25—45. Следует заметить, что задолго до этого Маркс немедленно от­
верг аналогичную концепцию переключения независимых переменных, которая стала
основанием для нападок на его «Критику политической экономии; см. «Капитал», т.
1, п. 94. — ^ Примеч. автора.

660

ров. Но, предположив существование широкого круга существенных экзистенциальных факторов (хотя ему не удалось установить их упо­рядоченной последовательности), он пошел в направлении, по кото­рому впоследствии двинулись многие исследователи.

Так, Маннгейм исходит из Маркса, прежде всего расширяя его концепцию экзистенциального базиса. Если дано присоединение к группе большого числа новых членов, то задача заключается в том, чтобы определить, вступление какого из них имеет решающее значе­ние для установления перспектив, моделей мышления, определений данного и т.д. В отличие от «догматического марксизма» он не допус­кает, что одно только классовое положение является конечной детер-минантой. Например, он обнаруживает, что органически интегриро­ванная группа понимает историю как непрерывное движение к реа­лизации своих целей, тогда как теряющие свои социальные позиции и слабо интегрированные группы интуитивно придерживаются идеи, подчеркивающей все случайное и трудноуловимое. Только исследуя самые разнообразные групповые образования — поколения, статус­ные группы, секты, профессиональные группы — и характерный для них образ мыслей, можно обнаружить, какой экзистенциальный ба­зис соответствует многообразию перспектив и реально имеющимся знаниям12.

Это, по существу, совпадает с позицией Дюркгейма, хотя тот пред­ставляет другую традицию. В своем раннем исследовании (выполнен­ном совместно с Моссом) первобытных форм классификации он ут­верждал, что генезис категорий мышления следует искать в группо­вой структуре и групповых отношениях и что категории изменяются вместе с изменениями социальной организации13. Пытаясь объяснить социальное происхождение категорий, Дюркгейм постулирует, что индивиды более непосредственно и более полно ориентируются на те группы, в которых они живут, чем на природу. Первичные опыт­ные значения опосредуются социальными отношениями, которые на­кладывают свой отпечаток на характер мышления и познания14. Та-

12 Mannheim К., ^ Ideology and Utopia, pp. 247—248. Ввиду широких современных дис­
куссий вокруг работы Маннгейма мы не будем ее рассматривать в этой главе. Что касает­
ся оценки самого писателя, см. гл. XV настоящего издания. — ^ Примеч. автора.

13 Durkheim E. and Mauss M., «De quelques formes primitives de classification», L'Annee
Sociologiique,
1901 — 1902, 6, 1—72: «...даже такие абстрактные идеи, как идеи времени и
пространства, в каждый момент своей истории тесно связаны с соответствующей со­
циальной организацией». Как указал Марсель Гране, в этой статье содержится несколько
страниц по поводу мышления китайцев, которые, как считают специалисты, открыва­
ют новую эру в области синологических исследований. — ^ Примеч. автора.

14 Durkheim E., The Elementary Forms of the Religious Life, pp. 443—444; см. также:
KelsenH., Society and Nature (University of Chicago Press, 1943), p. 30. — Примеч. автора.

661

ким образом, в своем исследовании первобытных форм мышления он относит периодическую повторяемость социальной деятельнос­ти (торжеств, празднеств, ритуалов), клановых структур и простран­ственных конфигураций групповых собраний к экзистенциальному базису мышления. Гране, применяя формулировки Дюркгейма к мышлению древних китайцев, приписывает типичные для них кон­цепции пространства и времени таким базисам, как феодальная орга­низация и ритмическое чередование концентрированной и дисперс­ной групповой жизни15.

Резко отличается от вышеописанных концепций экзистенциаль­ного базиса идеалистическая и эманационистская теория Сорокина, который стремится вывести любой аспект познания не из его экзис­тенциально-социального базиса, а из различия «культурных мента-литетов». Эти менталитеты конструируются из «больших посылок»: так, идеациональный менталитет понимает реальность как «немате­риальное, вечное Бытие»; его потребности носят прежде всего духов­ный характер, и их полное удовлетворение достигается за счет «добро­вольной минимизации или элиминации большей части физических по­требностей»16. Чувственный (сенсативный) менталитет, напротив, ог­раничивает реальность тем, что может быть воспринято в ощущениях; он сосредоточивается прежде всего на физических потребностях, ко­торые он стремится удовлетворить в максимальной степени — не с по­мощью их собственной модификации, а за счет изменения внешнего мира.

Главным промежуточным типом менталитета является идеалис­тический менталитет, который, по существу, представляет собой ба­ланс предыдущих типов. Именно из этих менталитетов, то есть боль­ших посылок каждой культуры, выводятся системы истины и позна­ния. Здесь мы подходим к самоограниченному эманационизму идеа­листической позиции: чистой тавтологией будет заявить, как это делает Сорокин, что в «сенсативном обществе и культуре должна доминиро­вать сенсативная система истины, базирующаяся на показаниях орга­нов чувств»17. Ибо чувственный менталитет уже по определению пони­мает «реальность как то, что представлено только в органах чувств»18.

Кроме того, эманационистские обороты, подобные этому, сопро­вождают постановку некоторых основополагающих вопросов, связан­ных с другими подходами к анализу экзистенциальных условий. Так,

15 Granet M., Lapensee chinoise (Paris: La Renaissance du Livre, 1934), e.g. 84—104. —
Примеч. автора.

16 Sorokin P., Social and Cultural Dynamics, I, pp. 72—73. — Примеч. автора.

17 Ibid., II, p. 5. — Примеч. автора.

18 Ibid., I, p. 73. — Примеч. автора.

662

Сорокин считает неудачу попыток «сенсативной системы истины» (эмпиризма) монополизировать культуру свидетельством того, что культура не является «полностью интегрированной». Но это означает отказ от исследования оснований именно тех различий в мышлении, которые относятся к нашему современному миру. То же самое спра­ведливо и по отношению к другим категориям и принципам позна­ния, которым он хочет дать социологическое объяснение. Например, он находит, что в нашей современной сенсативной культуре «материа­лизм» распространен меньше, чем «идеализм», что «темпорализм» и «этернализм» распространены почти одинаково и что то же самое мож­но сказать по поводу «реализма» и «номинализма», «сингуляризма» и «универсализма» и т.д. Так как эти разнообразные компоненты суще­ствуют в рамках одной культуры, то общая характеристика этой куль­туры как сенсативной не дает оснований для того, чтобы указать, ка­кие группы имеют один образ мыслей, а какие — другой. Сорокин не проводит систематического исследования различных экзистенциаль­ных базисов, существующих в обществе или культуре; он прослежива­ет «доминантные» тенденции и приписывает их культуре в целом19. Наше современное общество, невзирая на различный интеллектуаль­ный облик различных классов и групп, рассматривается как интеграль­ный пример сенсативной культуры. Подход Сорокина, если исходить из его собственных посылок, пригоден прежде всего для всеобъемлю­щей характеристики различных культур, а не для анализа связей между различными экзистенциальными условиями и мышлением общества.

Типы познания

Даже поверхностного обзора вполне достаточно, чтобы показать, что термин «познание» понимается настолько широко, что его следу­ет отнести к любому типу идей и любому образу мыслей — от народ­ных верований до позитивной науки.

Познание часто начинает ассимилироваться термином «культу­ра», так что не только точные науки, но и нравственные убеждения, эпистемологические постулаты, материальные предикаты, синтети­ческие суждения, политические убеждения, категории мышления,

" Единственное «исключение» из этой практики обнаруживается, когда он про­тивопоставляет различные тенденции и указывает, что «духовенство и религиозная земельная аристократия становятся ведущими и организующими классами в идеаци-ональной культуре, а буржуазия, интеллигенция, профессионалы и светские чинов­ники — в сенсативной...» (vol. Ill, p. 250). См. также его объяснение распространения культуры в социальных классах (vol. IV, 221 ff). — Примеч. автора.

663

эсхатологические представления, моральные нормы, онтологические допущения и наблюдение эмпирических фактов почти без исключе­ний считаются «экзистенциально обусловленными»20. Вопрос, разу­меется, состоит в том, находятся ли эти различные виды «познания» в одинаковом отношении к их социологическому базису или же не­обходимо точно различать сферы познания, поскольку это отноше­ние различно для различных типов. По большей части по отношению к этой проблеме существует некоторая двусмысленность.

Только в своих последних работах Энгельс стал признавать, что понятие идеологической надстройки включает в себя разнообразные «идеологические формы», которые значительно отличаются друг от дру­га, то есть в неравной степени и неодинаково обусловлены материаль­ным базисом. Неудачная попытка Маркса систематически21 рассмот­реть эту проблему во многом свидетельствует об исходной неясности относительно того, что именно включается в надстройку и каким обра­зом несколько этих «идеологических» сфер связаны со способами про­изводства. Задача Энгельса главным образом состояла в том, чтобы по­пытаться разъяснить это. Дифференцируя общий термин «идеология», Энгельс допустил некоторый уровень автономности права:

Как только становится необходимым новое разделение труда, созда­ющее профессиональных юристов, открывается опять-таки новая само­стоятельная область, которая при всей своей общей зависимости от про­изводства и торговли все же обладает особой способностью обратно воз­действовать на эти области. В современном государстве право должно не только соответствовать общему экономическому положению, не только быть его выражением, но также быть внутренне согласованным выраже­нием, которое не опровергало бы само себя в силу внутренних противо­речий. А для того чтобы этого достичь, точность отражения экономичес­ких отношений нарушается все больше и больше. И это происходит тем чаще, чем реже случается, что кодекс законов представляет собой рез­кое, несмягченное, неискаженное выражение господства одного класса: ведь это противоречило бы «понятию права»22.

Если это справедливо по отношению к праву, тесно связанному с давлением экономики, то в еще большей степени это справедливо по

20 Ср. с: Merton.op. с/У., pp. 133—135; WollfK.H,, «The Sociology of knowledge: emphasis
on an empirical attitude», ^ Philosophy of Science, 10: 104—123, 1943; Parsons Т., «The role of
ideas in social action», Essays in Sociological Theory, Chapter VI. — Примеч. автора.

21 Предположительно, именно это вызвало замечание Шеллера: «Специфичес­
ким тезисом экономической концепции истории является то, что законы развития
идеологий подчинены законам развития всего познания в целом». DieWissensformen...,
21. — ^ Примеч. автора.

22 Энгельс Ф. Письмо Конраду Шмидту, 27 октября 1890 г. — К. Маркс и Ф. Эн­
гельс. Соч. — изд. второе. — М: 1965 — т. 37, с. 417—418. — Примеч. автора.

664

отношению к другим сферам «идеологической надстройки». Фило­софия, религия, наука ограничены исключительно предыдущим за­пасом знаний и верований; только косвенно, «в конечном итоге» на них оказывают влияние экономические факторы23. В этих областях невозможно «вывести» содержание веры и знания просто из анализа исторической ситуации:

Политическое, правовое, философское, религиозное, литературное, художественное и т.д. развитие основано на экономическом развитии. Но все они также оказывают влияние друг на друга и на экономический базис. Дело обстоит совсем не так, что только экономическое положение является причиной, что только оно является активным, а все остальное — лишь пассивное следствие. Нет, тут взаимодействие на основе экономи­ческой необходимости, в конечном счете всегда прокладывающей себе путь24.

Но сказать, что экономический базис прокладывает себе путь «в конечном счете» — значит утверждать, что сфера идеологии является в какой-то степени независимой в своем развитии; именно это делает Энгельс:

Чем дальше удаляется от экономической та область, которую мы ис­следуем, чем больше она приближается к чисто абстрактно-идеологичес­кой, тем больше будем мы находить в ее развитии случайностей, тем бо­лее зигзагообразной является ее кривая25.

Наконец, имеется даже еще более узкая концепция социологи­ческого статуса естественных наук. В одном хорошо известном отрыв­ке Маркс явно выделяет естествознание из сферы идеологии:

С изменением экономической основы более или менее быстро про­исходит переворот во всей огромной надстройке. При рассмотрении та-

23 Там же, с. 419. — ^ Примеч. автора.

24 Энгельс Ф. Письмо В. Боргиусу. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. — изд. второе. —
М.: 1966, — т. 39, с. 175. (В первом издании Соч. К. Маркса и Ф. Энгельса и последу­
ющих публикациях в качестве адресата данного письма ошибочно указан Гейнц Штар-
кенбург.) — Примеч. автора.

25 Там же, с. 176. Ср. с: Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической не­
мецкой философии. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. — изд. второе. — М.: 1961, — т.
21, с. 312. «Относительно искусства известно, что определенные периоды его расцве­
та отнюдь не находятся в соответствии с общим развитием общества, а следователь­
но, также и с развитием материальной основы последнего, составляющей как бы ске­
лет его организации». Маркс К. Введение к критике политической экономии (из эко­
номических рукописей 1857—1858 гг.). — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. — изд. второе. —
■*•: 1958, - т. 12, с. 736. - Примеч. автора.

665

ких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естествен­нонаучной точностью констатируемый переворот в экономических ус­ловиях производства от юридических, политических, религиозных, ху­дожественных или философских, короче — от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение26.

Таким образом, естествознанию и политэкономии, которые, воз­можно, соответствуют друг другу своей точностью, придается статус, принципиально отличный от статуса идеологии. Концептуальное со­держание естествознания не приписывается экономическому бази­су; приписываются просто его «цели» и «материал»:

Чем было бы естествознание без промышленности и торговли? Даже это «чистое» естествознание получает свою цель, равно как и свой мате­риал, только благодаря торговле и промышленности, благодаря чувствен­ной деятельности людей27.

Рассуждая таким же образом, Энгельс утверждает, что появление созданного Марксом материалистического понимания истории само было детерминировано «с необходимостью», на что указывают ана­логичные точки зрения, возникшие у английских и французских ис­ториков этого периода, а также независимое открытие Морганом той же самой концепции28.

26 Маркс К. К критике политической экономии. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. —
изд. второе. — М.: 1959 — т. 13, с. 7. — ^ Примеч. автора.

27 Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. —
изд. второе. — М.: 1955 — т. 3, с. 43. См. также: Энгельс Ф. Развитие социализма от
утопии к науке (там же, т. 19, с. 194—195), где потребности восходящего среднего
класса призваны объяснить расцвет науки. Утверждение, согласно которому «толь­
ко» торговля и промышленность дают науке ее цели, типично для резких и бездока­
зательных высказываний, преобладающих именно в ранних марксистских работах.
Такие термины, как «детерминация», нельзя понимать буквально: обычно они ис­
пользуются очень свободно. Действительный объем таких связей между интеллек­
туальной деятельностью и ее материальными основаниями не исследовали ни Маркс,
ни Энгельс. — ^ Примеч. автора.

28 Энгельс Ф. Письмо В. Боргиусу. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. — изд. второе. —
М.: 1966 — т. 39, с. 176. Параллельные независимые открытия и изобретения приводились
в качестве «доказательства» социальной детерминации познания на протяжении всего
девятнадцатого века. Уже в 1828 г. Маколей в своем очерке о Драйдене заметил по поводу
изобретения Ньютоном и Лейбницем одного и того же математического исчисления: «Ма­
тематика действительно достигла такого пункта, что, если бы ни тот, ни другой вообще
никогда не существовали, открытый ими принцип был бы неизбежно открыт кем-то
еще через несколько лет». Он приводит и другие аналогичные случаи. Викторианские
промышленники тоже разделяли точку зрения Маркса и Энгельса. В наши дни на этот
тезис, основанием которого служат независимые, но одинаковые изобретения, особое
внимание обращали Дороти Томас, Огберн и Фиркандт. — ^ Примеч. автора.

666

Он заходит еще дальше, утверждая, что социалистическая теория сама является пролетарским «отражением» современной классовой борьбы, так что здесь по крайней мере само содержание «научного мышления» считается социально детерминированным29, что отнюдь не делает его недействительным.

Тогда же в марксизме зародилась тенденция, полагающая, что естествознание иначе относится к экономическому базису, чем дру­гие сферы знания и мнений. В науке направление исследований мо­жет быть социально детерминированным, но, вероятно, не ее кон­цептуальный аппарат. В этом отношении, как иногда считалось, об­щественные науки значительно отличаются от естественных. Тенден­ция ассимиляции общественных наук сферой идеологии получила у поздних марксистов развитие в сомнительном тезисе о классовой ог­раниченности социологии (которая якобы неизбежно является тен­денциозной)30, а также в претензии на то, что только «пролетарская наука» действительно проникает в некоторые аспекты социальной ре­альности31.

Маннгейм следует марксистской традиции, в определенной мере освобождая от экзистенциальной детерминации «точные науки» и «формальное знание», но не «исторические, политические и соци­альные науки, мышление которых не отличается от обыденного мыш­ления32. Ситуационная детерминация мышления не делает его недей­ствительным; однако она детализирует область исследования и сфе­ру его действия33.

Если Маркс не дает четкой дифференциации надстройки, то Ше-лер впадает в другую крайность. Он выделяет различные формы по­знания. Начнем с того, что существуют «относительно естественные мировоззрения»: они принимаются как данное, не требуют подтвер­ждения и не способны его дать. Это, так сказать, культурные аксио­мы групп, то, что Джозеф Гленвилл примерно триста лет тому назад

29 Ф. Энгельс. Развитие социализма от утопии к науке. — К. Маркс и Ф. Энгельс.
Соч. — изд. второе. — М.: 1961 — т. 19, с. 189. — ^ Примеч. автора.

30 Ленин В.И. Три источника и три составные части марксизма. — Поли. собр.
соч., т. 23. — Примеч. автора.

31 Bukxarin N., Historical Materialism (New York: International Publishers, 1925) pp.
XI—XII; Hessen В., ^ Society at the Cross — Roads (London: Kniga, 1932), p. 154; Timenev
A.U., Marxism and Modern Thought (New York: Harcourt, Brace, 1935), p. 310; «Only
Marxism, only the ideology of the advanced revolutionary class is scientific». — Примеч.
автора.


32 Mannheim К., Ideology and Utopia. Pp. 150, 243; Mannheim, «Die Bedeutung der
Konkurrenz in Gebiete des Geistigen», Verhandlungen des 6. deitschen Soziologentages
(Tubingen, 1929), s. 41. — Примеч. автора.

33 Mannheim, Ideology and Utopia, pp. 256, 264. — Примеч. автора.

667

назвал «общественным мнением». Важнейшая задача социологии познания состоит в том, чтобы открыть законы трансформации этих мировоззрений. Атак как эти системы взглядов далеко не обязатель­но имеют необходимое обоснование, то отсюда следует, что социоло­гия познания занимается не только поиском экзистенциальных ос­нов истины, но и поиском экзистенциальных основ «социальных ил­люзий, предрассудков и социально обусловленных ошибок и форм заблуждений»34.

Мировоззрения развиваются естественно и только в больших ин­тервалах времени. Вряд ли на них воздействуют теории. Не имея на то адекватных доказательств, Шелер утверждает, что сколько-нибудь фундаментально они могут изменяться только благодаря «смешению» рас или, возможно, благодаря «смешению» языков и культур. На ос­нове этих чрезвычайно медленно изменяющихся мировоззрений воз­водятся более «искусственные» формы познания, которые в соответ­ствии с уровнем их «искусственности» можно подразделить на семь классов: 1) мифы и легенды; 2) знания, имплицитно присутствую­щие в естественных языках; 3) религиозное знание (начиная с неяс­ной эмоциональной интуиции и кончая фиксированной церковной догмой); 4) основные типы мистического знания; 5) философско-ме-тафизическое знание; 6) позитивное знание, даваемое математикой, естественными науками и культурологией; 7) технологическое зна­ние35. Чем искусственнее эти типы знания, тем быстрее они изменя­ются. Очевидно, говорит Шелер, что религии меняются гораздо мед­леннее, чем различные метафизические системы, а эти последние про­должают существовать гораздо дольше, чем результаты позитивных наук, которые меняются ежечасно.

Эта гипотеза «скорости изменений» чем-то похожа на тезис Аль­фреда Вебера, согласно которому изменения цивилизации опере­жают изменения культуры, и на гипотезу Осберна, согласно кото­рой «материальные» факторы изменяются быстрее, чем «нематери­альные».

Гипотеза Шелера разделяет с ними их ограниченность, но имеет также и некоторые другие недостатки. Он нигде не дает ясных указа­ний на то, что в действительности означает его принцип классифика­ции типов знания — так называемая искусственность. Почему, на­пример, «мистическое знание» считается более «искусственным», чем религиозные догмы? Он вообще не раскрывает, что имеется в виду, когда говорится, что один тип знания изменяется быстрее, чем дрУ" гой. Рассмотрим его любопытное сравнение новых научных «результа-

34 Scheler,