Geum.ru

Л. А. Степашко философия и история образования введение данное учебное пособие

Вид материалаУчебное пособие
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   ...   23

Школьной реформой, существовавшее до Петра равенство обра­зования, соединявшее духовно через обучение «грамоте» все сосло­вия, было нарушено. Высшее сословие получало возможность при­обретать образование в академиях и престижных профессиональных училищах. Духовенство сумело укрепить и развить свои учебные заведения (епархиальные школы, духовные семинарии). Низшие слои населения остались при старых школах и продолжали учиться у «ма­стеров грамоты», у дьяконов и дьячков по часослову и псалтыри. И если в Европе именно в XVIII веке был сделан мощный рывок к массовому общему образованию, то в послепетровской России госу­дарство о народном образовании заботы не проявляло. Зато росли дворянские учебно-воспитательные заведения.

В 1731 г. открылся сухопутный шляхетский корпус для под­готовки дворянских недорослей к военной и светской службе. Его воспитанники получали широкое общее образование, некоторый минимум военных, политических, юридических знаний, обуча­лись основам дворянской этики, верховой езде, фехтованию, танцам, музицированию. В старших классах была специализация по гражданской и военной службе в зависимости от склонностей и желаний юношей. Достаточно богатая образовательная среда (библиотека, театр, издание журнала), разнообразие занятий, вклю­чая поэтическое творчество, вечера, увеселения, балы, гуманные методы воспитания — все способствовало развитию чувства соб­ственного достоинства, чести, обретению личностью сознания своей самоценности, неповторимости.

Во второй половине восемнадцатого века приобретают сослов­ный характер учрежденные Петром академии и столичные профес­сиональные школы: они преобразуются в шляхетские и кадетские корпуса. В 1764 г. открывается в Смольном дворце Петербурга Ин­ститут благородных девиц. Девочки с 6 до 18 лет обучались фран­цузскому языку, словесности, истории, географии, рисованию, танцам, музыке, рукоделию, домоводству, светским манерам. К концу века институты такого типа для девочек-дворянок существовали во многих губернских городах. Достаточно широкое распространение получили частные пансионы для мальчиков и девочек, учреждав­шиеся иностранцами. Гувернеры-иностранцы были в моде в семей­ном дворянском воспитании. Питомцы многих из них могли сво­бодно владеть иностранными языкам и плохо знали родной язык, становились «чужими» в своем отечестве.


Формированием в восемнадцатом столетии дворянской культу­ры углублялся раскол между сословиями. Дворянская культура вос­принималась народом как «чуждая», «барская», вызывала сложные негативные чувства: от неприязни — до ненависти, связываясь в народном сознании с рабством, беззаконием и произволом крепост­ного права. В стихии народного гнева будут гибнуть дворянские усадьбы вплоть до революционных потрясений двадцатого века.

Все существовавшие и вновь открывавшиеся школьуцтя дру­гих слоев населения разделялись строго по сословиям. Крепостное крестьянство вообще не принималось во внимание, если не счи­тать тех школ, которые открывали в своих имениях некоторые из образованных дворян. История сохранила факты, свидетельствую­щие о полной зависимости таких школ от прихотей помещика. Например, помещик Юрьев открыл в своей деревне Мологино Тверской губернии школу, пригласив учителем выпускника Мос­ковского университета Алексея Раменского. После его кончины наследники школу закрыли, а тех учеников, которые попытались протестовать, продали другим хозяевам. Интересно, что умный, образованный Раменский был знаком со многими выдающимися людьми. На подарок Н.М. Карамзина (12 томов его «Истории Го­сударства Российского») учитель выкупил крепостную девушку и женился на ней.

Вторая попытка создания государственной образовательной сис­темы была предпринята Екатериной П. Работа специальной комис­сии по подготовке реформы стимулировала общественную инициа­тиву. В проектах, которые разрабатывались частными лицами, уста­навливалась преемственность нового со старым, исторически сло­жившимся в отечественном образовании, соединение религиозного и светского начал, общего образования и профессионального. В ка­честве массовой предлагалась церковно-общественная народная школа, средняя школа строилась по типу гимназии.

Однако из имевшихся альтернативных путей императрица выб­рала самую лучшую, по ее мнению, в Европе австрийскую систему образования и захотела внедрить ее «сверху» в народную жизнь. «Са­модержица» пригласила иностранца, православного серба Ф.И. Янковича, и поручила ему подготовить и осуществить реформу по об­разцу проведенной им же реформы австрийской школы. По Уставу 1786 г. вводилась система государственных школ: малые (в уездных городах) и главные (в губернских городах) народные училища. Эти школы предназначались для непривилегированных слоев городско­го населения, были в известной мере ориентированы на подготовку чиновников местного уровня власти. Учебный план главного на­родного училища предполагал широкое общее образование, преем­ственность с малым народным училищем. В «Руководстве учителям народных училищ» Ян копим рекомендовал эффективные методы обучения, гуманные формы отношений между педагогами и деть­ми. Однако сеть их росла медленно. Училища были отданы в веде­ние местной администрации — чиновников приказа общественного призрения, далеких от педагогики, мало заинтересованных в разви­тии народного образования, наделенных более чем скромными ма­териальными средствами для содержания школ. На рубеже XVIII — XIX вв. насчитывалось всего 315 училищ, в которых обучалось око­ло 20000 учеников.

Причины столь незначительного роста школ следует искать и в том, что население относилось к ним настороженно, как к «чужим», тем бо­лее что духовенство, которое в течение столетий несло на своих плечах образование народа, было отстранено от школьного дела. В насаждении новых школ местным властям приходилось использовать меры принуж­дения. Стоит ли удивляться недоверию народа, слабому влиянию шко­лы на развитие народного самосознания и в XIX столетии? Российское образование не вырастало из родной почвы, а было «парниковым расте­нием» и «приживалось» с великим трудом.

В попытках создать образовательную систему в своих интересах и на иностранный лад государство встретило в части образованного общества известную оппозицию и породило начала общественной инициативы, которая развернется в 60-х годах девятнадцатого века в общественно-педагогическое движение.

Вопросы народного образования органически вписывались в формировавшееся в отечественной мысли второй половины восем­надцатого века новое мировоззрение. Смена мировоззренческих ори­ентиров и ценностей была связана с научной, литературной, педаго­гической деятельностью М.В. Ломоносова (1711 — 1765). Удовлетво­ряя свою неуемную жажду познания, этот гениальный ум сумел встать вровень с веком европейского Просвещения, органично синте­зировать ценности национальной культуры с идеалами и ценностя­ми европейской философии и науки Нового времени. Из нетленно­го наследия гения отметим то, что составило основания отечествен­ной гуманистической педагогики.

В его антропологических воззрениях идея Бога-творца человека как бы отступала перед просвещенным Разумом, вооруженным нау­кой. Бог выступал, прежде всего, как этическое начало в сознании человека, гарант того, что в союзе Разума и Деятельности не возьмут верх зло, насилие, хаос, победит Благо во имя процветания челове­чества. Идеал Ломоносова — личность, активная в познании и прак­тической деятельности, соразмеряющая свое поведение с идеей об­щего Блага. Развитие такой просвещенной личности мыслитель свя­зывал с образованием, бессословным, доступным каждому жажду­щему его, способным рождать для Отечества «собственных Плато­нов и быстрых разумом Невтонов».


Первый российский ученый столкнулся с неверием в творчес­кие силы народа его правителей, с засильем иностранцев в Акаде­мии наук. Своими историческими исследованиями он опровергал господствовавшую версию о рождении российской государственно­сти не в исторической жизни самого народа, а благодаря «норман­нскому завоеванию». Патриот писал о величии и самобытности ис­торического прошлого Отечества, видел Россию «важнейшим чле­ном во всей европейской системе», предсказывал ее уникальную «роль Геракла» в будущем развитии человечества — единении культур За­пада и Востока. Размышления Ломоносова будут подхвачены отече­ственными мыслителями и вольются в девятнадцатом веке в про­цесс формирования национального самосознания.

Уже современники оценили как подвиг деятельность Ломо­носова в области преобразования русского литературного языка, его поэтическое творчество. В «Российской грамматике» (1755 г.) ученым были систематически изложены нормы нового литератур­ного языка, опиравшиеся на живой общенародный язык. В своей поэзии и прозе Ломоносов «открыл нам красоты и богатства на­шего языка, дал нам почувствовать его гармонию, обнаружил его прелесть и устранил его грубость» — таково восприятие совре­менника (2, 7). «Звуковое великолепие ломоносовских стихов, их чеканный ритм, смелость и выразительность образов повлияли на поэтическое сознание нескольких поколений поэтов», — это оценка историка отечественной литературы нашего времени (там же). Благодаря Ломоносову сочинения философов-мыслителей, ученых, публицистов, поэтов и писателей стали доступны по языку широкому кругу читателей. Родной язык пришел и утвердился в отечественном образовании.

Человек как активный деятель во имя общего Блага и Отече­ства, родной народ, «к величию и славе рожденный», язык народа, польза науки и образования — эти ценности входили в сознание современников Ломоносова и укоренялись не только его научными и литературными трудами, но и практической педагогической дея­тельностью. Он укреплял авторитет Петербургского университета как научного и учебного центра российской культуры, явился создате­лем Московского университета, университетских гимназий. Его «Рег­ламент академической гимназии» (1748 г.) определял правила орга­низации обучения и жизни гимназистов «под добрым смотрением». Будучи ректором, он «присматривал» по-отцовски за тем, как жи­вут гимназисты, как их кормят, каковы их успехи и т. д.

Благодаря Ломоносову отечественная педагогическая мысль об­ретала ориентации на поиски рационального соотношения нацио­нального и общечеловеческого начал в образовании, действенный связи теории с практикой воспитания и образования.

Отечественное просветительство после Ломоносова шло разны­ми путями. И.И. Бецкой (1704—1795), любимец императрицы Ека­терины II, вошел в историю российского образования как создатель целого ряда воспитательно-образовательных учреждений (воспита­тельный дом в Петербурге, училище при Академии художеств, ком­мерческое училище, Смольный институт и др.), реформатор педаго­гического процесса в кадетских корпусах.

Проведя во Франции много лет, испытав сильное влияние французских просветителей, педагогических идей Руссо, Бецкой в сочинении «Генеральное учреждение о воспитании обоего пола юношества» (1764 г.) выступил с идеей воспитания новой поро­ды людей вне семьи и общества: в закрытых воспитательно-об­разовательных учреждениях. Однако, в отличие от Руссо, он счи­тал создание таких школ делом государственным и в интересах государства: государственная служба выпускника есть выполне­ние его долга перед отечеством.

Воспитательный идеал реформатора — человек личного муже­ства, чести и достоинства. Честное благородное сердце — выше ра­зума, знаний. И потому воспитание благонравия — направляющее в педагогической организации детской жизни. Принимая воззрения Руссо на природосообразность воспитания, Бецкой выступал с иде­ями гуманного воспитания: образовывать дитя сообразно с его склон­ностями, приноравливаться к природе ребенка, а не насиловать ее, «наклонять от вредного к полезному», обучать «играючи и с прият­ностью», предоставлять свободу действий, не допускать уныния и печали, поддерживать доброе и веселое настроение. Его рекоменда­ции предостерегали от «подавления порядком», педантизма. Разу­меется, противопоказаны в воспитании человека чести и благород­ства «битье, угрозы, брань», при разъяснении воспитаннику его про­ступка необходимо объяснять ему, чьи права он нарушил, и т. д. , Разумеется, гуманизация воспитания в кадетских корпусах и институтах благородных девиц зависела не только от Бецкого. Тем не менее в семейном и государственном воспитании дворянских де­тей сказывалось благотворное влияние его гуманных идей.

В ряду отечественных просветителей почетное место по праву .занимает Н.И. Новиков (1744—1828). Тот, кто, по словам А.С. Пуш­кина, «подвинул на полвека образованность нашего народа, кто всю жизнь употребил во благо отечества» (3, 11) Издатель первых сати­рических журналов, в которых бичевал пороки российского общества, философско-литературной и общественно-политической пери­одики, создатель книжно-издательского дела и книжной торговли (открыл в Москве 20 книжных лавок с доступными для простолю­динов ценами), организатор первой публичной бесплатной библио­теки, бесплатной аптеки и больницы для бедных, Новиков умел

привлечь к своим начинаниям общественность, увлекая своей энер­гией, преданностью делу, бескорыстием и благородством помыслов. Общественная поддержка позволила ему открыть в Петербурге два народных училища для бедных и сирот.

Новиков активно сотрудничал с профессорами Московского универ­ситета в организации первой в России учительской семинарии, первой в России общественной организации студентов «Собрания университет­ских питомцев». До 40 студентов участвовало в его издательском деле, особенно в качестве переводчиков иностранных авторов, многие из них впоследствии стали профессорами университета.

Общественная деятельность Новикова вызывала раздражение императрицы, преследования властей. В 1792 г. он стал узником Шлиссельбургской крепости, провел там более четырех лет до кон­чины Екатерины.

Если идеал Бецкого — личное счастье и польза государству, то для Новикова была характерна установка на личное счастье, пони­маемое как энергичная деятельность ради общества, силами обще­ства, во имя всеобщего счастья и благоденствия. Он противостоял педагогике Бецкого и в защите семьи в воспитательном деле, отста­ивал свободу и самостоятельность общества, каждого человека, вос­питания от посягательств государства.

Бескомпромиссное кредо Новикова и его единомышленников, педагогов Московского университета, членов «Дружеского ученого общества», — никакой человек не имеет права принуждать без не­обходимости другого человека выполнять чужую волю против воли собственной; человек не должен жертвовать своей естественной сво­бодой и своими человеческими правами. Они в духе европейского просвещения усматривали в идее природосообразности воспитания осуществление естественного права ребенка на свободное развитие природных сил, хотя и не разделяли воззрений Руссо на идеальную природу человека.

«Счастливые люди и полезные граждане» — в этой формуле Но­викова нашли отражение новые для русского общественного созна­ния ценностные ориентации: самоценность человеческой жизни, ее гражданские права и вместе с тем обязанности перед обществом, способность к самоопределению по отношению к внешним обстоя­тельствам и требованиям.

В обширном педагогическом трактате «О воспитании и наставлении детей» (1783 г.) Новиков, обратившись к сочинениям Локка, Руссо, других известных европейских педагогов его времени, ясно и логично изложил свою оригинальную педагогическую концепцию, отвечавшую на многие практические вопросы отечественного воспитания. Заботой о здоровом детстве («пища и питие, сон и одежда») проникнуты рекомен­дации автора. В нравственном воспитании обо­снована необходимость единства «образования разума и сердца», сфор­мулированы правила учения, которые ведут к истинным знаниям и ук­репляют дух, ибо «познание истины должно приводить к любви и ис­полнению добродетели» (3, 137).

Автор советовал, как устанавливать дружеские доверительные отно­шения с детьми и в то же время «удерживать в пределах умеренности», обучать их действовать разумно, анализировать следствия своих дел и поступков с точки зрения добра и благородства, «испытывать самих себя». По сути, воспитание выступало как стимулирование развития самосоз­нания, «вливающее в детей владычествующую любовь к истине, право-деятельности и чистосердечию» (3, 148). Образование ума и сердца свя­зывалось и с религиозным воспитанием. Между верой и разумом, ут­верждал автор, противоборства быть не должно. В отечественной педа­гогике закладывалась традиция отношения к христианству как «самой педагогической религии» (Каптерев).

Исследователи этого самого значительного педагогического труда восемнадцатого века отмечали глубину содержания, четко выстро­енное изложение, практичность рекомендаций, жизненность подхо­дов к воспитанию и обучению детей в семье. И все же главная зас­луга Новикова перед Россией — он приохотил к чтению людей са­мых разных интересов и уровней образования. «Благодаря его бес­корыстным усилиям было издано в пять-шесть лет больше книг, нежели прежде было напечатано за пятьдесят», — писал Н.Г. Чер­нышевский (3, 20).

Демократические и гражданские тенденции отечественного про­свещения характеризовали философско-педагогические воззрения А. Н. Радищева (1749—1802). В подвижнической его судьбе, в художе­ственно-публицистических произведениях воплощены духовные идеалы высочайшей нравственной силы.

В философско-антропологических взглядах Радищева человек предстает частью природы, развивается по единым законам с други­ми природными существами. И в то же время «не скот, не дерево, не раб» — отличает человека от раба личная свобода. В рабстве, а в России это миллионы крепостных, гуманист увидел, осознал и зак­леймил его античеловеческую сущность.

Человек — это и социальное существо, «рожден для общежи­тия», нуждается в общественных связях и отношениях: «да человеки не разыдутся, как звери». Индивидуалистической позиции лич­ности Радищев противопоставил ее общественную направленность, пассивному отношению к воздействиям среды, обстоятельств — активность, противостояние, самостояние. По пути в сибирскую ссылку Радищев, размышляя о себе и своей судьбе, написал такие строки: «Ты хочешь знать: кто я, что я, куда я еду? Я тот же, что и был и буду весь мой век... » (4, 4).

Не случайно в воспитательном идеале Радищева мужество и стой­кость, верность убеждениям, служение обществу — святые понятия. Продолжая традицию Ломоносова, он утверждает идею бескорыст­ного служения Отечеству. В «Беседе о том, что есть сын отечества (или истинный патриот)» (1789 г.) Радищев связывал честь и благо­родство человека с исполнением им общечеловеческих и отечествен­ных законов: служением «соотичам» и «благотворением роду чело­веческому» (4, 280). Следовательно, в трактовке Радищева, патрио­тизм отнюдь не противоречит общечеловеческим ценностям, с од­ной стороны, не исключает полного неприятия тех сторон жизни отечества, которые не согласуются с естественными законами чело­веческого общежития, с другой.

С таких позиций самодержавие выступало «наипротивнейшим человеческому естеству состоянием», «государь есть первый гражда­нин народного общества», а его неправосудие дает обществу право относиться к нему, как преступнику (4, 21). Столь же непреклонен Радищев в оценке деспотической власти помещиков. В народных восстаниях он видел естественный протест против крепостничества: «Свободы... ожидать должно... от самой тяжести порабощения» (4, 229). Таким образом, идеал «сын отечества» приобретал революци­онную направленность.

Вслед за Ломоносовым Радищев утверждал веру в творческие силы народа, убеждая в том, что крестьяне, внешне бесправные, по уму, нрав­ственному здоровью, чувству собственного достоинства, способности противостоять невзгодам и лишениям зачастую превосходят своих гос­под. «Словом о Ломоносове», «гении из мужиков», заключается знаме­нитое «Путешествие из Петербурга в Москву» (1788 г.).

Гуманист и демократ связывал осуществление высокого пред­назначения человека с «надлежащим воспитанием и просвещением науками и знаниями», рождающими и возвышающими «свободный дух» личности. Именно к «свободному духу» ребенка обращается воспитатель, стимулируя его желания приучить себя к прилежанию, трудолюбию, скромности, выполнению своих обязанностей и т. д.

С представлениями Радищева о том, каким образом должно вос­питывать детей в семье, знакомит глава «Крестьцы» из «Путеше­ствия» (1, 95—101). «Союз» родителей и детей основан на «нежных чувствованиях сердца». Дети растут в атмосфере любви, заботы и внимания. «Вождения» родителей дети не чувствуют, ибо их желания и действия предваряются, дух ребенка не испытывает робости или стремления к послушанию, но кроток к дружескому совету. Детская жизнь протекает как смена разнообразных занятий, укреп­ляющих физически («бегаете быстро, плаваете, не утомляясь, поды­маете тяжести без натуги»), дающих трудовые навыки (вскопать гряду, водить соху, «щи и кашу сварить»), умения верховой езды, фехтования, стрельбы, музицирования, рисования. С раннего воз­раста ребенок так обучается родному и иностранным языкам, на­укам, чтобы укреплялись силы разума, вырабатывались самостоя­тельность суждений, основательность оценок.

Самое же трудное в воспитании, требующее от родителей ис­тинного авторитета в глазах детей, — это влияние на их духовную жизнь, помощь в приобретении стойких осознанных убеждений в необходимости следовать «правилам общежития». Исполнение «дол­жности человека» имеет правила: «При всяком начинании вопроси­те сердце», «Старайтесь паче всего во всех деяниях ваших заслужить собственное свое почтение, дабы, обращая взоры свои вовнутрь себя, не токмо не могли бы вы раскаиваться в сделанном, но взирали бы на себя с благоговением», и др. (4, 168). «Должности гражданина» требуют исполнения законов государства. Но если закон вступает в противоречие с правдой и нравственными добродетелями, то нужно не повиноваться закону, проявляя твердость души, и ничего не бо­яться: «ни мучений, ни заточения, ниже самой смерти».

Развитие возвышающих личность воззрений и достойного им поведения начинается с приучения ребенка к «умеренности в чув­ствах», «усмирения страсти» — преодоления самого себя, укрепле­ния сил духа, стремлений стать человеком долга и обязанностей. На такой духовно-нравственной основе формируются идеалы частной жизни (доброе сердце, кротость, милосердие и др.) и жизни обще­ственной (служение делу, закону, а не государю), чувство чести (в союзе с совестью), ценность личной свободы — не повиновение, а сознательно, свободно выбранное поведение.