Основы теории культуры исторический характер представлений о культуре

Вид материала

Документы

Содержание Русская культура хiv-хvii вb 2.1. Культура времени становления единого российского государства (XIV-XVI) Ремесленная культура Художественная культура 2.2. Русская культура XVII в. Становление знаний рационалистического мировоззрения Художественная культура

Подобный материал:

• Аннотация дисциплины «Магнетизм конденсированного состояния», 11.15kb.
• Идея преображения в русской духовной культуре, 592.55kb.
• Развитие музыкального искусства эстрады в художественной культуре России, 725.91kb.
• Н. А. Добролюбова Сектор информации по культуре Государственная политика в сфере культуры, 777.61kb.
• А. Ф. Лосев философ культуры Вобширном наследии А. Ф. Лосева большинство текстов имеет, 159.33kb.
• Виртуальная бытийность сказки в культуре 24. 00. 01 теория и история культуры, 491.36kb.
• Петебургский ландшафт как художественная ценность в культуре Серебряного века, 414.34kb.
• Джаз в художественной культуре постмодерна: основные тенденции развития, 263.01kb.
• Содержание дисциплины раздел теория культуры, 109.18kb.
• Темы рефератов (ксе) Естественнонаучные и гуманитарные культуры, 47.74kb.

Глава 2

^ РУССКАЯ КУЛЬТУРА ХIV-ХVII ВB


Следующий цивилизационный цикл в развитии отече­ственной культуры связан с формированием русского наци­онального самосознания в эпоху Московского царства (XIV— XVII). В становлении культуры рождающегося централизо­ванного государства большую роль сыграл геополитический фактор: срединное положение между цивилизациями Вос­тока и Запада, перемещение центра страны на северо-вос­ток. Монголо-татарское иго задержало развитие Руси. На ее земле были разрушены города, села, частично утрачена ре­месленная культура, сократилась численность населения. Становление Московской Руси определялось во многом ее сложной и противоречивой связью с Золотой Ордой. Соци­ально-политическая система, формировавшаяся в молодом государстве, несла на себе черты сильнейшего восточного влияния, особенно с середины XIV в., когда Орда приняла ислам.

После падения Константинополя в 1454 г. Русская право­славная церковь постепенно обретает самостоятельность и одновременно отдаляется от западного христианского мира. Русь осознает себя единственной защитницей христианства. Она возлагает на себя миссию спасения, возрождения и рас­пространения православия, осознает себя «Святой Русью», а свою столицу, Москву, — Третьим Римом. Если на Западе об-

щество в этот период все более освобождается от влияния цер­кви, то в Москве, наоборот, оно возрастает, оказывая боль­шое воздействие как на жизнь государства, так и на повсед­невную жизнь людей. Общественным идеалом становится ре­лигиозное подвижничество во имя Христа и общества.

В XVII в. завершается история средневековой русской куль­туры и зарождаются элементы культуры нового времени. Раз­рушается средневековое мировоззрение, изменяется кар­тина мира. С этого века начинается процесс крушения авто­ритета государственной и церковной властей. Реанимировать его была призвана реформа Никона, однако эта попытка при­вела к общественному расколу, который впоследствии будет сопровождать всю историю России. К концу века появляется новый пласт в системе ценностей, развивается утилитаризм, конкретизируется представление о человеке и человеческом благе.

^ 2.1. Культура времени становления единого российского государства (XIV-XVI)

Во второй половине XIV в. центр общественно-политичес­кой и культурной жизни постепенно сместился на северо-во­сток. Московские князья, преодолевая феодальное дробление Руси, возглавили борьбу против Золотой Орды и к концу XV в. завершили процесс созданием единого и независимого государства (почти одновременно с Англией и Францией). Формировавшаяся в условиях национально-освободительной борьбы общерусская культура была подчинена прежде всего задачам служения «государеву делу».

В XVI в. Российское государство представляло собой боль­шую, но относительно компактную территорию с историчес­ким центром в междуречье Оки и Волги. Здесь развивался достигший значительной зрелости процесс формирования русской(великорусской)народности. Как на окраинах, так отчасти и в центре страны наряду с русским населением было немало других народностей - потомков древних угро-финс­ких племен этой территории. Некоторые из них ассимили­ровались с русскими, другие надолго сохранили свой язык и особенности культуры.

В письменных источниках уже в XV в. появляются слова «Россия», «Российская земля», «российский». Понятие «Россия» с производным от него «российский» все более ут­верждается для определения всей страны в целом и всего ее населения. «Русский» становится синонимом определенной народности, «российский» обозначает принадлежность к оп­ределенному государству. Это новое значение названий «Россия» и «российский» окончательно устанавливается к началу XVII в.

Мировоззрение эпохи

В XIV—XV вв. на территории России господствовало три те­чения философско-богословской мысли, выходивших за рамки церкви: традиционное православие, исихазм и слабые ростки рационализма (ереси). Исихазм открывал перед верующими возможность прижизненного единения с Богом через восприя­тие божественных энергий. На Руси в XIV в. это учение утвер­ждалось в борьбе с косной практикой церковной жизни как спо­соб индивидуального подвижничества (исихазм «келейного уровня») и как новый стиль духовно-культурной жизни (дея­тельность С. Радонежского). Одним из наиболее ярких прояв­лений умственной жизни средневековья повсюду в Европе были ереси. В 70-е г. XIV в. в среде горожан и низшего духо­венства возникла новгородско-псковская ересь стригольников. Они оспаривали божественное происхождение таинств свя­щенства, крещения и пр., отвергали церковную иерархию и мо­настырское землевладение, выступали за «дешевую церковь» и за предоставление мирянам права проповеди. Отголоски по­давленной в конце XIV в. ереси давали о себе знать, пока не сли­лись с новым движением в конце XV в. — «ересью жидовствующих». Умеренная часть движения ограничивала борьбу пра­вом на известное свободомыслие в литературе и науке, более радикальная доходила до отрицания церковной иерархии (тре­бование дешевой церкви) и основных богословских догматов (о троичности Бога). Отрицание монашества и церковного зем­левладения еретиками вызывали симпатии государственной власти, видевшей в церковных землях источник пополнения зе­мельных фондов казны. Но несмотря на поддержку Ивана III, Церковный собор 1490 г. осудил ересь. Идеи еретиков XV в. развили «нестяжатели». Нил Сорский, Вассиан Патрикеев высказывались за реформу монастырей, указывали на несоот­ветствие церковной практики принципам христианства. Их идеи нашли поддержку у боярства, служилого дворянства и у

великого князя, но со стороны многих церковников, позицию которых сформулировал Иосиф Волоцкий, встретили враж­дебное отношение. Осифляне добились союза с великокняжес­кой властью. Иосиф развил теорию теократического абсолю­тизма, что укрепило авторитет светской власти и усилило по­зиции церкви. Нестяжатели же были осуждены как еретики. Отсутствие широкой социальной базы для реформационного движения предопределило его поражение. На развитии куль­туры XVI в. это отразилось ужесточением канонических тре­бований.

Во второй половине XIV в. началось изживание местной обособленности русской культуры. Раньше и ясней эта тен­денция проявилась в московской исторической, обретшей об­щерусский характер и ставшей носителем идеи единства и патриотизма, особенно в таких произведениях, как «Сказание о Мамаевом побоище», «Повесть о житии и преставлении Дмитрия Ивановича, царя русского». Патриотический подъем после Куликовской битвы повысил интерес к блестящему про­шлому Руси, к ее культуре. Талантливое произведение Софо-ния Рязанца «Задонщиыа», посвященное исторической побе­де над татарами, намеренно насыщено реминисценциями из «Слова о полку Игореве». «Повесть временных лет» служила примером для возрождавшегося общерусского летописания. Московский свод начала XV в. — Троицкая летопись, Свод Фотия XV в., Свод 1472 г. проводили идею единого государ­ства в контексте мировой истории. Историческая литература XVI в. проникнута задачами укрепления самодержавия, уси­ления его союза с церковью. Так, Никоновская летопись XVI в. по замыслу ее составителей должна была показать историю Московского царства как мировой державы, а Ивана — дос­тойным преемником римских и византийских императоров.

Многообразие общественных идей, выражавших устрем­ления различных слоев в новых исторических условиях, отра­зилось в светской публицистике XVI в. В оформлении теории феодальной монархии приняли участие представители духо­венства, например, монах Филофей, выступивший с тезисом о богоизбранном царстве — «Москва — Третий Рим»; дво­рянства — И. Пересветов в своих челобитных сформулиро­вал программу строительства дворянской монархии; А. Курб­ский как представитель княжеско-боярской аристократии в переписке с Иваном Грозным продемонстрировал взгляды на власть убежденного сторонника сословно-представительной монархии. Умонастроения эпохи не исчерпывается названны­ми идейными течениями, но в них сфокусированы важнейшие представления русского человека XIV—XVI вв., определив­шие характер историко-культурного процесса.

^ Ремесленная культура

и зачатки рационалистических представлений

Заметно прогрессировала в рассматриваемый период тех­ника ремесленного производства, хотя темпы движения были весьма медленными, поскольку средневековое ремесло бази­ровалось на ручном труде и работало преимущественно на за­каз, а не на рынок.

В XVI в. русские мастера научились делать глубокие буро­вые скважины (свыше 100 м) для добычи соли. Появились бо­лее сложные домницы вместо сыродутных горнов для выплав­ки железа из руды, что способствовало росту обработки ме­таллов. Это привело к увеличению числа ремесленных специальностей. Известны десятки специальностей мастеров по обработке железа — кузнецы, гвоздочники, ножевники, сабельники, стрельники, бронники, кольчужники, скобочни­ки, лемешники, подковщики, секирники, сковородники, за-бойники, молотники, угольники, замочники, самопальники, ствольники. В XVI в. уже употреблялись механические моло­ты — «самоковы», приводившиеся в движение водой.

С конца XV в. большое развитие стало получать литейное дело, тесно связанное с обеспечением военных потребностей. Уже в 80-х гг. XV в. был организован государственный Пу­шечный двор в Москве на реке Неглинной. Сохранилась пуш­ка, отлитая мастером Яковом в 1488 г. Известны и ученики мастера — Ваня и Васюк. После 1505 г. в Москву уже не при­езжали иностранные мастера пушечного дела. В начале XVI в. русский мастер Петр отлил колокол весом в 350 пудов и круп­ную пищаль. Мастера умели делать необходимые сплавы из меди, олова и цинка. В конце XVI в. на московском Пушечном дворе мастером Андреем Чоховым отлита знаменитая «царь-пушка», стоящая ныне в Московском Кремле. Она весит 40 т. и имеет диаметр ствола 89 см. В Москве существовало также производство «зелья» — пороха.

Потребности государственного двора и феодальной знати стимулировали развитие ювелирного дела. В XVI в. в русских городах работало много мастеров-серебряников, например в Новгороде — 222 человека. Известны многочисленные по­делки мастеров-ювелиров, являющиеся произведениями большого технического умения и художественного мастерства: различные культовые и бытовые предметы, оклады книг и т. п. Большое развитие получили гончарное ремесло, различные виды обработки дерева, резьба по кости. Во второй половине XVI в. в Москве была предпринята попытка организовать про­изводство бумаги. В середине XVI в. в Москве была создана Оружейная палата, сосредоточившая хранение и производ­ство дорогого оружия, драгоценной утвари, царских регалий. Дальнейшее развитие получила строительная техника. Возродилось утраченное после монголо-татарского вторже­ния производство кирпича, центром которого стала Москва. Русские мастера XV—XVI вв. построили ряд крупнейших кре­постных сооружений: Московский Кремль, выстроенный из кирпича в конце XV в., многоярусные башни Псковского и Новгородского кремлей начала XV в. В 30-х гг. в Москве был построен Китай-город, в 40—50-х гг. осуществлено строи­тельство каменных кремлей в Серпухове, Коломне и других городах. В конце XVI в. были построены Белый город в Мос­кве, каменные кремли в Астрахани, Казани, Смоленске. Вы­дающимся мастером крепостных сооружений конца века был Федор Конь (Савельев), который построил Смоленский кремль, прозванный за красоту «ожерельем земли Русской». Каменное строительство в XVI в. приобрело широкий размах не только при сооружении крепостей, но и при возведении многочисленных и крупных по масштабам каменных зданий. Русские мастера сооружали постройки большой высоты, уме­ло рассчитывая прочность стен. Достижением строительной техники явилось возведение в 1532 г. церкви Вознесения в Ко­ломенском под Москвой высотой 58 м. Сложную задачу под­держания сводов здания строители решили за счет увеличе­ния толщины стен нижней части, в значительной степени по­глотивших интерьер (до двух третей площади). Тот же прием был применен при строительстве центральной части храма Василия Блаженного (Покровского собора) на Красной пло­щади в Москве высотой 47 м. Следует отметить, что русские мастера в этом отношении справлялись со своей задачей не менее успешно, чем их западноевропейские собратья, возво­дившие постройки примерно такой же высоты (Амьен —42м. Нотр-Дам — 69 м). В связи с расширением каменного строи­тельства был введен единый размер кирпича, производивше­гося на государевых заводах и имевшего клеймо (государ­ственный герб). В качестве декоративного материала стали применять терракотовые изразцы.

Преобладающим, однако, оставалось деревянное строи­тельство. KXVI в. относится складывание тех типичных кон­струкций деревянных жилых сооружений, которые устойчи­во держались потом в России на протяжении столетий. Крес­тьянские жилища получили так называемую «трехкаморную связь», т. е. состояли из избы с клетью (горницей) и соеди­нявшими их холодными сенями с выходом наружу, покрыва­лись двухскатной крышей. Помимо избы в крестьянском дво­ре обычно имелись житница для хранения зерна, один-два хлева для скота, сенник, баня (мыльня), иногда также риги, овины, сараи. Постройки ставились на высоких подклетях — до 12 рядов бревен, в то время как сами избы возвышались на 20—25 рядов бревен, а хозяйственные постройки на 12 — 17 рядов. Длина изб составляла 4—5 м. В городах уже с кон­ца XV в. стали появляться каменные дома, принадлежавшие боярству, высшему духовенству и крупному купечеству. В Москве одной из первых таких построек во второй половине

XV в. явились палаты купца Таракана, о строительстве кото­рых особо сообщается в летописи.

Важнейшим процессом развития русской культуры XIV —

XVI в. становится зарождение в ней рационалистического и гуманистического начал. В народе веками накапливались мно­гие практические знания и наблюдения над природой, выра­батывались различные технические приемы. В XIV—XV вв. можно отметить их дальнейшее накопление и развитие, свя­занное в первую очередь с ремесленным производством и сельским хозяйством.

Ремесленные мастера обладали необходимыми навыками и знаниями в области свойств различных материалов, хотя эти знания еще не обобщались. Они решали практические задачи устойчивости и равновесия сооружений, широко применяли системы рычагов (на них были основаны конструкции стено­битных «порок»).

Занятия сельским хозяйством вырабатывали передавав­шиеся из поколения в поколение практические сведения о природно-климатических условиях, приемах обработки зем-

ли и использовании домашних животных, о свойствах различ­ных почв и растений. Дошедший до наших дней обширный комплекс народных примет в области природных явлений складывался и проверялся еще в отдаленные времена русско­го средневековья.

Внимание образованных людей того времени привлекали различные необычные явления природы, которые они пыта­лись объяснить. Например, в 1402 г. появилась комета («звез­да велика зело копейным образом») — и это явление летопи­сец связывает с междоусобными распрями. Солнечное затме­ние 1366 г. объяснено божьим гневом за то, что египетский султан преследовал христиан. Такое мистико-символическое объяснение природных явлений было типичным проявлени­ем средневекового мышления. Но наряду с ним в летописи за­метны симптомы зарождающегося свободного наблюдения природы, не связываемого религиозно-мистической символи­кой. Проявлением этого явилось пристальное внимание и кон­кретное описание некоторых явлений, не толкуемых в тради­ционном плане «знамений». Так, в записи 1391 г. дано очень подробное описание северного сияния и отмечено, что крас­ный цвет происходил не от изменения окраски самих предме­тов, а от особого освещения. В 1419 г. при описании сильной бури с грозой сказано, что гром является результатом «стол­кновения облаков». В 1459 г. летописец записал, что в этом году должно произойти редкое совпадение двух церковных праздников — Пасхи и Благовещения, которое было предзна­менованием конца света. Но через несколько строчек добавил, что «И того лета не бысть ничтоже», т. е. ничего не случи­лось. В этой короткой реплике — явное удивление по поводу неоправдавшихся опасений, может быть, первое сомнение в вещах, казавшихся незыблемо установленными религиозной проповедью.

Интерес к строению Земли и Вселенной привел к появле­нию особых сочинений. В рукописном сборнике Кирилло-Бе-лозерского монастыря приблизительно 1424 г. содержатся статьи «О широте и долготе земли», «О стадиях и поприщах», «О земном устроении», «О расстоянии между небом и зем­лей», «Лунное течение» и т. п. В них содержатся цифровые данные о некоторых астрономических объектах. Устройство Вселенной понималось как геоцентрическое и уподоблялось яйцу. Земля — это желток, воздух — белок, небо — скорлупа. Небо всюду отстоит от Земли на равном расстоянии и вра­щается над Землей, причем Луна и планеты помещаются на особых вращающихся поясах. Солнце настолько же больше Земли, насколько Земля больше Луны. Объясняется, почему Солнце выглядит небольшим — вследствие расстояния, при котором человеческое зрение видит все в уменьшенном виде. Источником таких представлений явились, по-видимому, пе­реводные сочинения. При всей неправильности и наивности этих представлений важно отметить самую попытку натура­листически-конкретного объяснения Вселенной на основе практических наблюдений.

В летописях XIV—XV вв. встречаются сведения по меди­цине, например, очень точные описания таких эпидемических болезней, как чума. Подробно и обстоятельно, с наблюдени­ем деталей описана смерть князя Дмитрия Красного. В этом также проявилось стремление к опытному наблюдению, не­удовлетворенность традиционными богословскими объясне­ниями причин болезней и смерти человека. В XV в. появился перевод на русский язык трактатов Галена.

В 1581 г. в Москве открылась первая аптека, в которой ра­ботал приглашенный Иваном IV англичанин Джеймс Френч (Френшам). Аптека обслуживала семью царя и его прибли­женных. Собранные вековым опытом народа наблюдения над свойствами лекарственных растений содержались в русских рукописях-лечебниках. В 1534 г. появился переводе немец­кого языка так называемого «Вертограда», содержавшего много медицинских сведений. «Вертоград» получил широкое распространение и был сильно переработан и дополнен при переводе. Здесь сообщается, например, о правилах личной ги­гиены, ухода за больными в домашних условиях (особое вни­мание уделено недопущению сквозняков, а также угара, «что­бы не угорети, да и в голове бы мозг не сохл»), содержатся многочисленные сведения о лекарственных растениях, их свойствах и местах распространения («растеть на Коломне», «растетьна Руси множественно»). Есть специальные указа­ния о лечении «битому человеку от кнутья», и именно «от мос­ковского кнутья, а не сельского» — московский кнут был осо­бенно болезнен. Многие средства и приемы лечения, стихий­но выработанные народным опытом врачевания и описанные в «Вертограде», получают теперь вполне научное обоснова­ние в современной медицине.

В XIV—XV вв. расширились географические представле­ния русских людей. Сохранились записи о путешествиях («хо-жения») новгородца Стефана в Царьград, смоленца Игна­тия — в Царьград, Палестину и Афон, монаха Зосимы — в Царьград, купца Василия — в Иерусалим. Поездки посоль­ства на Феррарский собор, посла Семена Толбухина — в Ве­нецию и знаменитое «Хожение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина, совершившего путешествие в Индию.

В 1525 г. русский дипломат Дмитрий Герасимов высказал привлекшую немалое внимание на Западе мысль о том, что до Индии и Китая можно добраться Северным морским путем, и знаменитая экспедиция Уиллоуби и Ченслера явилась в Ба­ренцево, а потом в Белое море именно для того, чтобы найти северную морскую дорогу в манящую сказочными богатства­ми Индию. В 1558—1561 гг. в Афон, Иерусалим и Египет ездило московское посольство во главе с купцом Василием По­зняковым, оставившим описание виденных стран. Изучали в России и географию своей страны, составляли чертежи райо­нов, особенно пограничных. Развитие торговли привело во второй половине XVI в. к составлению справочника по внеш­ней торговле — «Торговой книги».

Образование единого государства повлекло за собой зна­чительное развитие зачатков научных знаний. Этому спо­собствовали государственные потребности. Так, критерии оценки плодородности почв понадобились для оценки плате­жеспособности земель. Хотя они еще не были точно сформу­лированы, определенные понятия все-таки скрывались за разделением земли на «добрую», «середнюю» и «худую». Еще более важным делом стало измерение земельных площадей, совершенно необходимое для обеспечения фискальных инте­ресов государства. В 1556 г. было составлено руководство для правительственных писцов, описывавших земли, с приложе­нием землемерных начертаний. Тогда же, во второй половине XVI в., было составлено специальное руководство «О земном же верстании, как земля верстать». В этом руководстве объяс­нялось, как вычислить площадь квадрата, прямоугольника, треугольника, трапеции, параллелограмма, и приложены со­ответствующие чертежи.

Развитие торговли и денежного обращения вызвало потреб­ность в совершенствовании знаний в области арифметики. Интересно, что сама терминология, применявшаяся при арифметических вычислениях XVI в., прямо указывает на чи­сто прикладной, связанный с торговлей характер этих вычис­лений: слагаемое называлось «перечнем», уменьшаемое — «заемным перечнем», вычитаемое — «платежным переч­нем», делитель — «деловым перечнем» и т. п. В первой по­ловине XVI в. уже умели производить действия над числами с дробями, пользовались знаками « + » и « —».

Пытливая мысль передовых людей стремилась прибли­зиться к реальному познанию окружающего мира. Недаром видный московский дипломат начала XVI в., широко образо­ванный человек, знаток античной литературы Федор Ивано­вич Карпов писал своему другу, переводчику и публицисту Максиму Греку: «Аз... ныне изнемогаю умом, в глубину впад сомнения». Федор Карпов писал, что у него часто возникают недоуменные вопросы о морях, реках, океане, вообще о ми­роздании и что вопросы эти никак невозможно разрешить в духе господствующей религиозной традиции.

Интерес к знаниям порождал спрос на всякого рода «Азбу­ковники», количество которых во второй половине XVI в. ста­ло увеличиваться. В этих «Азбуковниках» содержались в ал­фавитном порядке всякого рода (зачастую еще глубоко фанта­стические) сведения о природе, растительном и животном мире, разных странах, явлениях природы и т. п.

^ Художественная культура

В XIV в. строительство сосредоточилось в двух основных районах: на северо-западе — в Новгороде и Пскове, и во Вла­димирской земле — в Москве и Твери.

В Новгороде на протяжении XIV в. формировался новый тип церкви. Несколько вытянутый вверх четверик, одна апси­да и завершение фасада в виде трехлопастной кривой прида­вали храму вертикальную устремленность и гармоничную це­лостность. Кладка из местного камня в сочетании с валуном и кирпичом делали силуэт постройки неповторимо пластичным (церкви Николы на Липне, Спаса на Ковалеве). Лучшие па­мятники этого типа, богато декорированные, созданы во вто­рой половине XIV в.: церкви Федора Стратилата на Ручью и Спаса на Ильине. Географическое положение Пскова обусло­вило значительное развитие оборонного зодчества. В XIV— XV вв. возведены стены детинца (Крома) и «Довмонтова го­рода». Вблизи города построена крепость Изборск. Псковские храмы небольших размеров возводили из местного камня и белили, чтобы известняк не выветривался (церкви Василия на Горке, Георгия со Взвоза и др.) Архитектурный облик цер­квей оживляли асимметричные крыльца, паперти, звонницы, в целях экономии строившиеся без собственного фундамента (церковь Успения в Пароменье).

Первые каменные постройки в Московском Кремле начала XIV в. не сохранились. Во второй половине XIV в. напряжен­ные отношения с Ордой и Литвой заставили князя Дмитрия Ивановича сосредоточить усилия на строительстве укрепле­ний. В 1367 г. был построен белокаменный Кремль. В то же время было заложено и несколько каменных храмов: соборы Чудова и Симонова монастырей Москве, Успенский в Колом­не и др. В «послекуликовский» период московского зодчества, на рубеже XIV—XV вв. оформился новый тип одноглавого башнеобразного храма, поднятого на высоком цоколе; увен­чанного рядами килевидных закомар и кокошников, с высоким барабаном; с системой лестниц, ведущих к перспективным порталам. Пример тому Спасский собор Спасо-Андроникова монастыря в Москве.

С превращением Москвы в политическую и религиозную столицу связано стремление поднять художественный и тех­нический уровень московского строительства. Искуснейшие русские мастера работали рядом с лучшими зодчими Европы. В результате московское зодчество теряло региональную ог­раниченность. К концу XV в. Кремль Дмитрия Донского об­ветшал. Для возведения новых стен и башен были приглаше­ны итальянцы: Пьетро Антонио Солари и др. Новые кирпич­ные стены протяженностью более двух километров с 18 башнями оказались не только прекрасными укреплениями, но и замечательным произведением искусства. В 30-е г. XVI в. сооружена вторая линия укреплений Москвы — стены Ки­тай-города, а во второй половине XVI в. — третья — Белый город (мастер Федор Конь). Своеобразным итогом развития крепостного зодчества в XVI в. стал замечательный Смоленс­кий Кремль (Ф. Конь).

На Соборной площади Кремля на месте обветшавших хра­мов времен Ивана Калиты вознеслись новые. При постройке Успенского собора (XV) итальянский зодчий Аристотель Фи-ораванти творчески соединил наиболее характерные древне­русские формы с ренессансным пониманием архитектурного пространства и создал оригинальное произведение, поразив­шее современников «величеством, высотою, светлостью, звонкостью и пространством». В начале XVI в. итальянец Алевиз Новый построил усыпальницу московских князей — Архангельский собор, отделав его наподобие двухэтажного палаццо в духе итальянского Ренессанса. Использование де­талей гражданского зодчества знаменовало утверждение светских тенденций в культовом строительстве. Благовещен­ский собор (XV в.) и церковь Ризположения (XV в.), постро­енные русскими мастерами, гораздо более связаны с тради­циями псковского, владимирского и раннемосковского зодче­ства. Завершили ансамбль Соборной площади Грановитая палата, бывшая составной частью великокняжеского дворца (Марко Руффо и Пьетро Антонио Солари, поел. четв. XV в.) и высокий столпообразный храм — колокольня Иоанна Ле-ствичника (Бон Фрязин, нач. XVI в.).

В первой половине XVI в. русские зодчие осуществили за­дачу перенесения в каменное строительство наиболее наци­онального в своем типе — шатрового храма — церковь Воз­несения в Коломенском. Облик церкви Усекновения главы Иоанна Предтечи в селе Дьякове (сер. XVI в.) и Собора По­крова «что на рву» на Красной площади (сер. XVI в.), пост­роенных, возможно, одними и теми же мастерами, Бармой и Постником Яковлевым, также свидетельствуют о влиянии деревянного зодчества. Ансамбль Покровского собора состо­ит из девяти столпообразных храмов различной высоты, первоначальную цветовую гамму его образовывало сочетание красного кирпича стен, белого резного камня и цветной май­олики. Нарядные луковичные главы появились лишь в конце XVI в., а цветистая роспись — в XVII—XVIII вв. Смелый по композиции и необычайно декоративный храм воплотил всю мощь русского архитектурного гения.

Во второй половине XVI в. в культовом зодчестве появилась консервативная тенденция. Церковный собор 1551 г. строго регламентировал культовое строительство, объявив канони­ческим образцом Успенский Кремлевский собор. В результа­те появилось множество тяжеловесных повторений кремлевс­кого шедевра (Успенский собор Троице-Сергиева монастыря и др.). Лишь в самом конце века в архитектуре наметилась тяга к разнообразию форм, повышенной декоративности (церковь в резиденции Бориса Годунова — село Вяземы). В целом зодчество XVI в. по масштабам, разнообразию и оригинальности творческих решений принадлежит к наиболее ярким этапам в истории русской архитектуры.

Московская живопись XIV—XV вв. не знала себе равных. Когда около 1390 г. в Москве появился Феофан Грек, здесь уже сложилась самобытная традиция. По сохранившимся фраг­ментам можно судить о живописной манере мастера: широ­кие удары кисти, уверенно положенные блики, преобладание красно-коричневых и желтых охр. Характерные черты худо­жественного видения художника невозможно понять вне иси-хазма. Его святые как бы постоянно ощущают рядом присут­ствие божества. Резкие световые блики, ложащиеся на зате­ненные участки тела, будто освещают святого «нетварным» божественным светом. На рубеже XIV—XV вв. Феофан Грек стал главной фигурой в художественной жизни Москвы. Под его руководством проходили росписи соборов и теремов Крем­ля. Наиболее достоверными творениями художника в Москве считаются иконы деисусного чина Благовещенскою собора начала XV в.: «Спас», «Богоматерь», «Иоанн Предтеча» и др. Иконостас Благовещенского собора —древнейший из дошед­ших до нас так называемых русских высоких иконостасов, в становлении которых большую роль сыграли Феофан Грек, Андрей Рублев и их товарищи. Высокий иконостас включает пять основных рядов (чинов): местный — с иконами, особо почитаемыми в данной местности, обязательно включающий икону, в честь которой построен храм; деисусный — основной ряд иконостаса, в центре его икона Христа, которую с двух сторон окружают изображения Богородицы, Иоанна Предте­чи и предстоящих святых; праздничный — состоит из икон, посвященных двунадесятым праздникам, установленным цер­ковью в воспоминание о событиях из жизни Христа; проро­ческий — собирает иконы, посвященные пророчествам, зна­мениям и пр., в центре него обязательно «Богоматерь Знаме­ние»; праотеческий — представляет ветхозаветную церковь, в центре него размещена икона «Троица», вокруг нее изобра­жения праотцев церкви. В шестом, дополнительном, ряду мо­гут изображаться Страсти Христовы и др.

Первые семь икон праздничного ряда Благовещенского ико­ностаса связывают с именем величайшего художника Руси — Андрея Рублева (ок. 1360 — ок. 1430) («Преображение», «Воскрешение Лазаря» и др.). Сообщение о его участии совместно с Феофаном Греком и Прохором с Городца в росписи Благовещенского собора содержится в летописи под 1405 г. Вторично его имя упомянуто под 1408 г., когда Руб­лев расписывал Успенский собор во Владимире вместе с Да­ниилом Черным, из стенописи которого лучше всего сохрани­лись сцены Страшного суда. Иконы Звенигородского чина «Архангел Михаил», «Апостол Павел», «Спас» — воплоще­ние идеалов художника и прекрасная характеристика его жи­вописной манеры. Самое совершенное произведение Рубле­ва — икона «Троица». Переосмыслив византийскую компо­зицию, художник освободил ее от жанровых подробностей и сосредоточил внимание на фигурах ангелов. Чаша на столе — символ искупительной жертвы Христа. Три ангела — это предвечный совет о послании Отцом Сына на страдание во имя спасения человечества. Таким образом выражены две сложные богословские идеи — о таинстве евхаристии и о три­единстве божества. Понимание «Троицы» современниками не ограничивалось богословскими идеями. В Святой Троице как нераздельной осуждалась раздробленность и проповедова­лась соборность, а в Троице как неслиянной осуждалось ино­земное иго и содержался призыв к освобождению.

Стиль московского мастера, глубоко национальный по сво­ей сути, отличавшийся неповторимой индивидуальностью, на­долго определил лицо не только московской школы живопи­си, но и всей русской художественной культуры. Крупнейшим мастером рублевского направления на рубеже XVI в. был Ди­онисий, работавший вместе с сыновьями. В росписях Рожде­ственского собора Ферапонтова монастыря проявились луч­шие черты стиля художника — идеальные пропорции, мяг­кий скругленный силуэт в сочетании со светлым, но звучным колоритом, предельная слитность живописи с архитектурой. Влияние Дионисия сказывалось на всем искусстве XVI в. Для иконописи XVI в. характерно возвеличивание средствами ис­кусства политических идей и событий: икона-картина «Цер­ковь-воинствующая» (сер. XVI в.), напоминающая живопис­ный памятник казанской победе Ивана Грозного, — это уже произведение историко-аллегорического жанра.

В XIV—XVI вв. сложилась культура великорусской народ­ности, закрепившая соответствующий этнический процесс. Именно с XVI в. начинается история культуры русского наро­да в собственном смысле слова, так как именно в это время

сформировались специфические черты русского националь­ного самосознания:во-первых, соединение характерной для Востока духовности, сосредоточенной на высшем смысле су­щего, выраженного в православии, со стремлением к свободе и демократии, характерной для Запада; во-вторых, коллекти­визм и слабо выраженное личностное сознание; в-третьих, приверженность к ценностям православия с его своеобраз­ным миропониманием; в-четвертых, приоритет государствен­ных начал, интересов державы, так как держава, обретенная в ходе борьбы за независимость, считалась главным нацио­нальным достоянием, и ее интересы воспринимались как ин­тересы лично каждого.

^ 2.2. Русская культура XVII в.

Сложный комплекс факторов определял условия развития русской культуры «бунташного» XVII в.: смута, складывание всероссийского рынка, формирование абсолютизма, завер­шившего централизацию государства; юридическое закрепо­щение крестьян и посадского люда, народные выступления, консолидация сословий и возрастание государственной рег­ламентации общественной жизни, церковная реформа и выз­ванный ею раскол, значительное расширение связей со стра­нами Западной Европы. Все это меняло образ жизни, тради­ционное общественное мировоззрение и вызывало весьма существенные перемены в историко-культурном процессе.

В XVII в. завершалась история средневековой культуры и зарождались элементы культуры нового времени, для кото­рой характерен процесс всестороннего «обмирщения». В на­уке это проявилось главным образом в росте интереса к обобщению практического опыта; в литературе — в форми­ровании демократического светского направления; в архи­тектуре — в сближении облика культовых и гражданских построек на основе «дивного узорочья»; в живописи — в постепенном разрушении иконографических канонов и появ­лении реалистических тенденций.

Мировоззрение эпохи

Важнейшим явлением в развитии общественной мысли стал активный рост национального самосознания в период «смуты». Политические идеи выражались такими анонимными публицистическими жанрами, как «прелестные» или «подметные» письма. Образцами их могут служить «Новая повесть о преславном Российском царстве и великом госу­дарстве Московском» 1610—1611 г.; «Плач о пленении и ко­нечном разорении превысокого и пресветлейшего Московс­кого государства» 1612 г. В связи с династическим кризисом в начале XVII в. обострился интерес публицистов к вопросу о характере власти, о роли и месте различных слоев господ­ствующего класса в политической системе, этим проблемам посвящены «Временник» И. Тимофеева, «Сказание» А. Па-лицына. Авторы этих сочинений единодушны в признании божественной сущности царской власти и в том, что она яв­ляется оплотом порядка в стране.

Во второй половине века в условиях становления абсолю­тизма закладывались основы его теоретического обоснования. Ю. Крижанич и С. Полоцкий высказывались в пользу неогра­ниченной монархии, считая, что только единоличная власть способна навести порядок внутри страны, а также обеспечить решение важнейших внешнеполитических задач. Закладывая основы идеологии «просвещенного абсолютизма», С. Полоц­кий в своих стихотворениях и проповедях рисовал идеальный образ мудрого монарха, призванного распространять среди подданных просвещение. Характерна для этой эпохи фигура молдаванина на русской службе Н. Г. Милеску Спафария, считавшего монархию «верховнейшей в мире» формой влас­ти и объявившего в сочинении «Хрисмологион» русское само­державие наследницей четырех мировых монархий.

Антифеодальными идеями и верой в «доброго царя» напол­нены «листы» И. Болотникова и «прелестные письма» С. Ра­зина. Наивный монархизм народа успешно поддерживался гибкой политикой властей, создававших иллюзию своеобраз­ного «патриархального демократизма» самодержавия. Всена­родное признание монархии, базирующееся на тезисе офици­альной идеологии о надклассовой сущности самодержавия, явилось ведущей идеей общественной мысли России XVII в.

В 1653—1656 г. патриарх Никон провел церковно-обрядовую реформу, которая привела к расколу и возникновению старообрядческой церкви. Раскол — сложное социально-ре­лигиозное явление, связанное с глубокими изменениями на­родного сознания. Под знаком борьбы за «старую веру» соби­рались все, кто был недоволен изменениями условий жизни:

плебейская часть духовенства, протестовавшая против роста феодального гнета со стороны церковной верхушки; часть цер­ковных иерархов, выступавших против централизаторских ус­тремлений Никона; представители боярской аристократии, недовольные усилением самодержавия; стрельцы, оттесняе­мые на второй план военными формированиями регулярного типа; купцы, напуганные ростом конкуренции предпринима­телей-феодалов и засильем иностранных негоциантов; посад­ские люди и особенно крестьяне, связывавшие ухудшение сво­его положения с отступлением от «древнего благочестия». Идеология раскола включала сложный спектр идей и требо­ваний от проповеди национальной замкнутости и враждебно­го отношения к светскому знанию до отрицания крепостного строя с присущим ему закабалением личности и посягатель­ством государства на духовный мир человека и борьбы за де­мократизацию церкви. Наиболее ярко эти идеи отражены в таких произведениях, как «Житие протопопа Аввакума, им са­мим написанное», «Жезл правления» С. Полоцкого, «Увет духовный» патриарха Иоакима.

В XVII в. заметным явлением русской культуры стала светская литература. Произошла дальнейшая ее жанровая дифференциация. Трансформация житийного жанра завер­шилась возникновением повести-жития (биографической повести). Лучшие произведения этого жанра: «Повесть об Улиании Осорьиной» Дружины Осорьина; «Житие протопо­па Аввакума, им самим написанное» и др.

Рост грамотности вовлек в круг читателей провинциальных дворян, служилых и посадских людей. Это привело к появле­нию бытовой повести, которая в занимательной форме обра­щаясь к обыденной жизни, делала попытку проникнуть в пси­хологию героев, отойти от средневекового шаблона, деливше­го персонажей на идеальных героев и абсолютных злодеев. Основная тематика таких произведений — столкновение мо­лодого и старшего поколений, вопросы нравственности, че­ловек с его личными переживаниями. Большой популярнос­тью пользовались «Повесть о Горе-Злосчастии», «Повесть о Савве Грудцыне», «Повесть о Фроле Скобееве».

Полный социальными конфликтами XVII в. вызвал к жиз­ни демократическую сатиру. Сатирические повести создава­лись в среде посадского населения, подьячих, низшего духо­венства. Развитие жанра тесно связано с фольклором. Наиболее широко были распространены разнообразные пародии на судопроизводство («Повесть о Шемякином суде», «Повесть о Ерше Ершовиче») и на житийные произведения («Слово о бражнике»). В «Азбуке о голом и небогатом человеке» осуж­далось падение нравов в городской среде. Государственная мо­нополия на виноторговлю критиковалась в «Службе кабаку».

В XVII в. под влиянием польского силлабического стихос­ложения возникла русская рифмованная поэзия, основопо­ложником которой был С. Полоцкий, издавший «Букварь», «Рифмованнуя псалтырь», два больших рукописных сборни­ка «Рифмологион» и «Вертоград многоцветный». Продолжа­ли дело С. Полоцкого его ученики Карион Истомин и Силь­вестр Медведев.

Среди новых жанров особое место занимает драматургия. Первые театральные представления состоялись в 1672 г. в придворном театре царя Алексея Михайловича, где стави­лись пьесы на античные и библейские сюжеты. Основопо­ложником русской драматургии явился С. Полоцкий, «Коме­дия притчи о блудном сыне» и «Трагедия о Навуходоносо­ре-царе» которого поднимали серьезные нравственные, политические и философские проблемы. В 1675 г. на сцене русского театра впервые был поставлен балет.

Усложнение городской жизни, рост государственного ап­парата, развитие международных связей предъявляли новые требования к образованию. Уровень грамотности в XVII в. зна­чительно вырос и в различных слоях составил: среди поме­щиков — 65%; купечества — 96; посадских людей — около 40; крестьян — 15; стрельцов, пушкарей, казаков — 1 %.

Грамоте чаще всего обучали в семье. Одним из основных ме -тодов педагогики признавалось телесное наказание. Весьм показательно сочинение по педагогике «Гражданство обыча­ев детских» — свод правил, определявший все стороны жиз­ни детей: поведение в школе, за столом и при встрече с людь­ми; одежду и даже выражение лица. Основными учебными пособиями оставались книги религиозного содержания, но вышло в свет и несколько светских изданий. Так, в 1633 г. из­дается букварь Бурцева, в 1679-м — учебник Полоцкого, а в 1694-м — Истомина, которые по содержанию были шире сво­его названия и включали статьи по вероучению и педагогике, словари и т. п. Использовались в учебном процессе и «азбу­ковники» — словари иностранных слов, знакомившие с фи

лософскими понятиями, содержавшие краткие сведения по отечественной истории, об античных философах и писателях, географические материалы. Это были справочники-пособия, обеспечивавшие уже в начальной школе знакомство с доволь­но широким кругом проблем.

В Москве появились средние школы, в том числе частные, где изучались иностранные языки и некоторые другие пред­меты. В 1621 г. была открыта всесословная лютеранская шко­ла в Немецкой слободе, в которой обучались и русские маль­чики. С 1640-х гг. стала работать частная школа боярина Ф. Ртищева для молодых дворян, где их учили греческому и латыни, риторике и философии. В 1664 г. открылась государ­ственная школа для обучения подьячих Приказа тайных дел. В 1687 г. в Москве было открыто первое в России высшее учебное заведение — Славяно-греко-латинская академия — для подготовки высшего духовенства и чиновников государ­ственной службы. Первыми учителями в ней стали братья Лихуды — греки, окончившие Падуанский университет в Ита­лии. Состав учеников был неоднородным. Здесь обучались представители разных сословий: от сыновей конюха и кабаль­ного человека до родственников патриарха и князей древней­ших российских родов. Академия сыграла большую роль в развитии просвещения в конце XVII — первой половине XVIII вв.

^ Становление знаний рационалистического мировоззрения

Условия жизни Российского государства в XVII в. требова­ли перехода к более конкретному и реалистичному изучению природы, отказа от богословско-символического и мистичес­кого ее истолкования. При этом развивалась чисто практичес­кая сторона научных знаний. Это в значительной мере объяс­нялось позицией церкви, враждебной научному знанию.

В XVII в. умели решать многие практически задачи по мате­матике. Математические задачи выдвигались практикой опи­сания земель, торговой деятельности, а также военного дела. По указаниям в «Книге сошному письму» (1628— 1629) из­меряли площади, извлекали квадратные и кубические корни, решали уравнения с несколькими неизвестными. Например: «Найти ми 4 перечни. Как их сочтешь вместо без первого пе­речня, ино станет числом в трех перечнях 100 рублев. А без другого перечня в тех трех перечнях станет 90 рублей. А без третьего перечня в тех трех перечнях станет 80 рублев. А без четвертого перечня в тех трех перечнях станет 70 рублев. Ино сколько в котором перечню денег было, сочти ми». В рукопи­сях XVII в. встречаются также сведения о практическом изме­рении простейших объемов. Потребности артиллерийского дела выдвинули необходимость определения расстояний. Эти задачи решались с помощью теоремы Пифагора, но без ана­лиза ее теоретического основания.

Крупным памятником научных знаний XVII в. является «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воин­ской науки», составленный Онисимом Михайловым (Рады-шевским)в 1621 г. Еще в 1606 г. М. Юрьев и И. Фомин пере­вели на русский язык часть труда Л. Фронспергера «Военная книга», изданного на немецком языке во Франкфурте-на-Май-не в середине XVI в. Позднее О. Михайлов переработал пере­вод, изменив структуру изложения и дополнив его рядом дру­гих материалов. Текст содержит сведения об организации вой­ска, употреблении артиллерии и ее устройстве, о приемах ведения боевых действий. В нем много практических сведе­ний из различных областей знания — геометрии, механики, физики, химии. «Устав» проникнут идеей строго конкретно­го, опытного, рационалистического подхода к изучению раз­личных явлений. В «Уставе» содержится ряд сведений из ма­тематики, дана таблица мер, уделено внимание вопросам ди­намики, описан угломерный прибор — «четверогранец», содержатся некоторые наблюдения над разницей удельного веса металлов — железа и свинца (хотя само понятие еще не сформулировано). Интересны и наблюдения над составом строительного материала крепостных сооружений по внеш­нему виду поднимаемой ударами ядер пыли, а также о влия­нии различных веществ на разрывание ядер. Имеются инте­ресные указания о способах уловления звука для обнаруже­ния ведущихся противником подкопов.

Весьма подробно изложены в «Уставе» практические све­дения в области химии, необходимой для изготовления и упот­ребления взрывчатых веществ. Здесь описаны рецепты вар­ки селитры и изготовления пороха, а также различные при­боры для осуществления химических реакций. «Устав» обнаруживает знакомство с более широким кругом веществ (ок. 50) и с более разнообразными способами их обработки,

чем это имело место в XV—XVI вв. Руководства в области практической химии содержались также в распространенных в XVII в. пособиях для изготовления красок, левкаса, чернил.

Медицинские знания носили также преимущественно уз­копрактический характер и в немалой степени основывались на многовековом народном опыте лечения болезней. Широ­кое распространение получили переводы иностранных ле­чебников и «травников». Среди них — подвергшийся на про­тяжении столетия дополнениям и переработке «Благопрох-ладный цветник», который содержал описания лечебных трав и их употребление, переведенный в 1672 г. подьячим Андреем Никифоровым с немецкого языка «Прохладный вертоград» и др. При переводах вырабатывалась русская терминология. Аптекарский приказ в Москве сосредоточил искусных мастеров, умевших изготавливать лекарства и об­ладавших широкими для того времени познаниями в области химии, ботаники и фармакопеи. Таковы были Тихон Анань­ин, Иван Венедиктов, Василий Шилов и др. В том же прика­зе производилось обучение новых мастеров по изготовлению медикаментов, а также врачей. В 1654 г. в приказе обуча­лись 30 стрельцов, отправленных затем в полки «для леч-бы» ратных людей.

На протяжении XVII в. развивался интерес и к общим воп­росам биологии. Так, в переводной книге «Проблемата, си-речь гадания или совопрошения различные от книг великого философа Аристотеля...» (в действительности Аристотелю не принадлежавшей) в форме вопросов и ответов изложены средневековые представления о взаимной связи различных органов человека и внешних признаков его внутреннего состо­яния. Появились также переводы книг о коннозаводстве («О строении конскому дому») и псовой охоте.

В Россию проникли и первые сочинения по вопросам агро­техники. С польского языка была переведена книга «Сокро­вище известных тайн економии земской», посвященная воп­росам земледелия и животноводства, а также сочинение о сортах злаков, условиях их выращивания и употребления.

Внимание русских людей стало обращаться и к богатым конкретным материалом сочинениям в области зоологии и анатомии. Среди них — знаменитый труд основоположника научной анатомии, крупнейшего ученого эпохи Возрождения Андрея Везалия «О строении человеческого тела». Труд Андрея Везалия был переведен на русский язык Епифанием Сла-винецким в 1658 г., но перевод этот не сохранился.

В середине XVII в. в Россию стали проникать сочинения, знакомившие с гелиоцентрической системой Коперника. Среди них была книга данцигского астронома Гевелия «Се­ленография», которая помимо подробного описания Луны, содержала также изложение ряда общих вопросов астроно­мии с позиций учения Коперника. Гевелий пытался также определить время обращения планет вокруг Солнца и их расстояния от него.

Само появление в России сочинений, излагавших гелио­центрическую систему Коперника, весьма знаменательно для XVII в. Оно свидетельствует о том интересе, который возникал к проблемам рационального объяснения мироуст­ройства в XVII в. О прогрессирующем развитии астрономи­ческих знаний говорит также и то, что в XVII в. стали все более приобретаться и использоваться в России различные астрономические приборы.

Большое развитие получили географические знания. Продвижение русских землепроходцев в Сибирь, обследо­вание ими рек и морских побережий обогатило географию открытиями исключительного значения. Было составлено несколько карт; еще в начале XVII в. была сделана не сохра­нившаяся карта всего Русского государства. В 1627 г. в Раз­рядном приказе была составлена «Книга Большому черте­жу». Составление этой карты преследовало в первую оче­редь военные цели. Специальный чертеж отмечал особо опасные в то время дороги, по которым происходили втор­жения крымских войск.

Наиболее ранним из сохранившихся памятников полити­ческой географии является новгородский «Чертеж... городам русским и шведским до Варяжского моря», присланный в Москву в 1656 г. Важный географический материал был по­лучен в ходе освоения Сибири экспедициями Стадухина, Реб-рова, Пояркова, Дежнева, Хабарова, Атласова и др. Возникли сводные географические описания, как, например, «Роспись сибирским городам и острогам» (ок. 1640), «Роспись» морско­го пути вдоль Охотского моря (конец 40—50), и др. В 1667 г. в Тобольске Юрским стольником и воеводой П. П. Годуновым был составлен чертеж сибирских земель с соответствующим описанием. Спустя пять лет был составлен новый чертеж Си-

бири. После 1683 г. возникло «Описание новые земли, сиречь Сибирского царства». Все это подготовило появившийся уже на рубеже XVII и XVIII вв. труд С. У. Ремезова «Чертежная книга Сибири».

Значительно расширились сведения о географии зару­бежных стран. Эти сведения собирались русскими посоль­ствами за границей и обобщались в «статейных списках». Большое внимание привлекали тогда страны Дальнего Вос­тока — Монголия и Китай. В 1618—1619 гг. состоялась поездка казаков во главе с Иваном Петлиным из Томска в Пекин и обратно. Результатом поездки явилась «Роспись Китайскому государству и Лобинскому и иным государствам, жилым и кочевым, и улусам, и великой Оби, и рекам, и до­рогам». Большим фактическим материалом был насыщен рассказ Ф. И. Байкова о поездке в Китай в 1654 г. Крупное значение для развития географических знаний имела поезд­ка служившего в Посольском приказе молдавского ученого Николая Спафария-Милеску в 1675 г. в Китай. Эта поездка была хорошо подготовлена и преследовала наряду с дипло­матическими и специально, научные цели. В экспедицию были взяты «инструменты различные астрономические и компасы, через которые можно расстояние путей и прямой путь обыскать; живописец, который знает землемерие и чер­тежи писать; книга из Оптеки, в которой описано государство Китайское и лексикон Китайский», двое подьячих Н. Веню-ков и И. Фаворов «для письма», греки С. Евстафьев «для знания камения» и И. Юрьев «для лекарства» и другие со­трудники. Экспедиция Н. Спафария составила самое подроб­ное и всестороннее описание Китая из всех существовавших к тому времени.

Важное место в развитии географических знаний в России принадлежало переводной литературе. Около 1637 г. в По­сольском приказе была переведена книга Г. Меркатора «Кос­мография сиречь всего света описание», «в которой земле и государстве где что родится и каковы люди чином и нравом, и о их храбрости, и о воинстве, и о городах, и о реках, и о озе­рах, и о лесах, и о всяких вещах». Проник в Россию в середине столетия шеститомный атлас Вильгельма и Иоганна Блеу — «Позорище всея Вселенныя или Атлас новый», перевод кото­рого был осуществлен Епифанием Славинецким, Исайей и Арсением — монахами из окружения патриарха Никона. В развитии знаний о природе XVII в. занимает особое мес­то как время явно определившегося кризиса средневекового мировоззрения и подготовки крушения господствовавших без­раздельно на протяжении веков религиозно-провиденциали-стских взглядов.

Вырос слой потребителей и авторов исторических сочине­ний. Привычную фигуру монаха-летописца оттеснял широкий круг светских историографов: князей и бояр, приказных дья­ков и посадских людей. Расширялась историческая проблема­тика — деятельность не только светских и духовных владык, но и «меньших людей», народных масс стала предметов исто­рии. Об этом свидетельствуют повести «О разорении Пско­ва» и «О бедах, скорбех и напастех, иже бысть в Велицей Росии», возникшие в демократической городской среде Пско­ва; «Повести об Азовском осадном сидении», происхождени­ем связанные с казачеством; Раскольничья летопись, ставшая идеологическим оружием противников церковной реформы, и литературно-повествовательные Сибирские летописи («Еси-повска» и «Строгановская»), центральными фигурами кото­рых были Ермак и Строгановы. Провиденциалистское объяс­нение истории начало вытесняться зарождающимся рациона­лизмом. Монах Троице-Сергиева монастыря Аврамий Пали-цын в труде о «смутном времени» «История в память преды­дущим родам» в 1620 г. предпринял одну из первых попыток в русской историографии найти реальные причинно-след­ственные связи между событиями. Расширялся круг истори­ческих источников, формировалось критическое отношение к материалу: использование польской хроники XVI в. увеличи­ло число тем Хронографа 1617г., включившего рассказ об от­крытии Америки, о «Люторовой ереси» и пр. XVII в. — пере­ходное время, когда старые формы исторических сочинений (летопись, хронограф) постепенно теряли значение и на ру­беже XVIII в. исчезли вместе с присущим им погодным изло­жением истории. Обращение к событиям недавнего прошло­го породило новые виды исторических сочинений по отдель­ным проблемам и периодам: «Новый летописец»; «Повести книги сея от прежних лет», 1626, И. И. Котырева-Ростовс-кого, в которой впервые даны психологические характеристи­ки правителей России конца XVI — начала XVII вв.. Обобща­ющие труды теперь писались с опорой на такие монографи­ческие разработки. Таковы «Синопсис» И. Гизсля 1678 г. —первый печатный исторический труд, долгое время бывший единственным учебником русской истории, и «Скифская ис­тория» А. Лызлова (90-е гг. XVII в.), посвященная борьбе рус­ского народа и его соседей против монголо-татар и турок.

^ Художественная культура

Общий отход от церковно-схоластического мировоззрения коснулся и зодчества. Усиление светских мотивов было свя­зано с расширением среды, в которой формировались эсте­тические представления. Вкусы посадских людей и крестьян влияли на архитектуру, далека уводя от освященных церков­ной традицией образцов Современники точно определили сущность нового типа архитектуры, назвав его «дивным узо­рочьем». В XVII в. происходило сближение культового и граж­данского каменного зодчества.

Как и прежде, наиболее распространенным на Руси оста­валось деревянное зодчество. Замечательной светской пост­ройкой был несохранившийся дворец царя Алексея Михай­ловича в селе Коломенском, представлявший живописную композицию больших и малых срубов-клетей, связанных пе­реходами, с высокими кровлями, килевидными «бочками» крыш и шатрами. Сказочное великолепие дворца усилива­лось золоченой резьбой и яркой раскраской. Культовые де­ревянные постройки при небольшом числе основных типов необычайно разнообразны по своей композиции.

Широко были распространены храмы клетские, представ­лявшие собой прямоугольный сруб (клеть), покрытый дву­скатной кровлей, увенчанной маковкой с крестом; шатровые, основу конструкции которых составлял восьмерик на кресто­образном основании или на четверике, перекрытий шатром; ярусный — особый тип высотной композиции, представляв­ший нарастание уменьшающихся четвериков и восьмериков; многоглавые — из наиболее известных памятников этой группы можно назвать Преображенскую церковь в Кижах.

Каменное строительство, прерванное «смутой» начала XVII в., возобновилось лишь в 20-е гг. В это время осуществ­лена реставрация Московского Кремля. Зодчие Б. Огурцов и X. Галовей возвели шатер над Спасской башней. Самой заме­чательной гражданской постройкой первой половине XVII в. стал Теремной дворец, сооруженный в Кремле Б. Огурцовым, А. Константиновым, Т. Шатуриным и Л. Ушаковым. В его архитектуре хорошо заметно влияние деревянных построек хо­ромного типа.

Гражданская архитектура заметно влияла на культовые постройки. В храмах 20—30-х гг. появились некоторые но­вые черты: дробность элементов, как в церкви Покрова в Рубцове; необычайно богатый декор, как в церкви Зосимы и Савватия в Троице-Сергиевом монастыре. Еще заметнее от­ход от традиции в трехшатровых храмах, например, в Успен­ской церкви Алексеевского монастыря в Угличе, прозванной в народе «Дивной». Новые черты привели к формированию во второй четверти XVII в. живописного стиля с асимметрич­ной группировкой масс. Обычно это пятиглавый бесстолп-ный храм, основной куб которого окружен приделами, папер­тями, лестницами и крыльцами, с обязательными деталями отделки: бочкообразными колонками, арками с висячей гирь­кой, наборными кирпичными наличниками окон и др. В ста­новлении стиля большую роль сыграли вкусы заказчиков культовых построек — купцов и посадских общин. Именно в посадских храмах наиболее ярко выразилось светское нача­ло, которое современники называли «узорочьем». Таковы московские церкви Рождества Богородицы в Путинках, Тро­ицы в Никитниках, ярославские церкви Ильи Пророка, Иоанна Златоуста в Коровниках. Патриарх Никон, пытаясь возродить канонические традиции, в серередине XVII в. зап­ретил строительство шатровых церквей и использование каких-либо новшеств в культовом строительстве. Эти огра­ничения привели в третьей четсерти XVII в. к большему еди­нообразию конструкций, но не истребили полюбившиеся светские приемы декора.

В 90-е гг. XVII в. в русской архитектуре утвердился новый стиль, условно именуемый «нарышкинским», или «московс­ким барокко». Главные его композиционные принципы — ярусность, центричность, симметрия и равновесие масс: ниж­ний ярус квадратный или прямоугольный, на нем — восьме­рик, выше — второй, большего объема и, наконец, заверша­ющий барабан с главой. Ярусной композицией достигался эф­фект вертикального движения, присущий столпообразным и шатровым постройкам предшествующих времен. Декоратив­ное убранство из резного белого камня выглядело необычай­но выразительно на красном фоне кирпичных стен. Окна, ча­сто овальные или восьмиугольные, обрамлялись небольши-

ми колонками с вычурными фронтончиками; над карнизами помещались так называемые «петушиные гребешки» — по­лосы резных декоративных элементов. Примеры этого стиля: церкви Покрова в Филях; Спаса в селе Уборы, близ Москвы. Декоративные формы «московского барокко» применялись и в пятиглавых храмах: Успенский собор в Рязани, московская церковь Воскресения в Кадашах. В зодчестве XVII в. в борьбе старых традиций и новых тенденций вырабатывались новые художественные взгляды, генетически связанные с народным творчеством. В то же время творчески осваивалась стилисти­ка западноевропейской архитектуры.

В живописи процесс обмирщения шел особенно активно. Первая половина века ознаменовалась борьбой двух живопис­ных направлений, унаследованных от предшествующей эпохи. Одно — «годуновская школа» — тяготело к монументальным традициям прошлого и было попыткой оживить угасающий дух великого искусства путем ортодоксального следования древне­му канону (иконы «Достойно есть» и «Симеон Столпник»; ико­ностас кремлевской церкви Ризположения). Другое направле­ние — «строгановская школа» — явилось более живой струей в живописи первой половины XVII в. Строгановские иконы впервые в русском искусстве как бы на равных с религиозно-символической функцией несли усиленное эстетическое нача­ло: виртуозный рисунок, тонкую проработку деталей, богатую орнаментацию, полихромный колорит. Выдающимся мастером «строгановской школы» был П. Чирин, иконам которого свой­ственны особая мягкость колорита, пластичность вытянутых фигур и изящество поз. Особенно хороши его «Никита воин», «Избранные святые». Во второй четвверти века возникло не­мало памятников синтезного характера как в станковой живо­писи (иконы «Князь Георгий»; «Сретение иконы Владимирс­кой Богоматери»), так и в монументальной (фрески Успенского и Архангельского соборов; Ризположенской церкви, Московс­кого Кремля).

Второй этап развития живописи XVII в. характеризовался медленным отходом от догм, становлением нового художе­ственного идеала, освоением гуманистической культуры За­пада. Сторонники нового, подчеркивая эстетическое значение религиозного искусства, стремились к реалистическому воп­лощению художественного образа. Их взгляды нашли отра­жение в трактатах, посвященных вопросам теории искусства: «Послание Иосифа Владимирова Симону Ушакову», «Слово к люботщателем иконного писания» С. Ушакова и др. Царс­кие изографы С. Ушаков и И. Владимиров основным услови­ем высокого искусства считали соответствие правде жизни. Традиционные иконописные приемы все менее удовлетворя­ли художников-новаторов и постепенно заменялись более ре­алистическими. Этот процесс получил яркое отражение в творчестве С. Ушакова (1626—1686). Если ранние работы выполнены им в древнерусской иконописной манере (две ико­ны Владимирской Богоматери), то в конце 50-х гг. появились иконы, написанные с учетом знания анатомического строения лица и с использованием светотени («Великий Архиерей», «Спас Нерукотворный» и др.) В 60—70-е гг. художник создал ряд произведений в смешанном стиле — лики выполнены в новой светотеневой манере, а все остальное — в старой, близ­кой «строгановскому» письму. Таковы иконы «Древо государ­ства Московского», «Троица» и др. Заметно усилились реа­листические тенденции в поздних работах Ушакова, в девяти медальонах с изображением Святителей в иконостасе церкви Троицы в Никитниках, а также в гравюрах к «Рифмованной псалтири» С. Полоцкого.

Черты искусства будущего ярче всего проявились в парсу­не. Этот первый чисто светский жанр зародился еще на рубе­же XVI—XVII вв., дальнейшее развитие получил во второй половине века в портретах царей Алексея Михайловича и Фе­дора Алексеевича, юного царевича Петра, лучшие парсуны, такие как портреты стольника В. Ф. Люткина, дяди и матери Петра I — Л. К. и Н. К. Нарышкиных, написаны в конце века. В них уже наметились черты русского портрета грядущего столетия — внимание к внутреннему миру портретируемого, поэтизация образа, тонкий колорит. Всего за несколько деся­тилетий новый жанр прошел громадный путь — от полуико­нописных парсун до вполне реалистических изображений. Фреска, в XVII в. переживавшая последний взлет, лишь ус­ловно может быть отнесена к монументальной живописи. В ней почти отсутствует соотнесение живописных поверхнос­тей с архитектурными, изображения измельчены, прониза­ны затейливым орнаментом, житийные композиции приобре­ли характер жанровых картин, ь (обилующих фольклорными элементами.

Реалистические устремления в искусстве выражали ста­новление нового мировоззрения, но не привели пока к созда­нию единого творческого метода. Яркое и противоречивое русское искусство XVII в. — крупное художественное явле­ние, завершившее восьмивековую историю средневекового искусства и подошедшее вплотную к эстетике нового време­ни. Кризис традиционной и становление новой культуры были выражением глубоких социально-экономических и по­литических процессов. Начавшееся формирование всерос­сийского рынка создало более благоприятные условия для интеграционных процессов в культуре. Активизация между­народных контактов России способствовала углублению и расширению культурных связей с Европой. Решающей си­лой в утверждении светской культуры явился абсолютизм. Развитие русской культуры в XVII в. подготовило почву для преобразований грядущего столетия.