Н. А. Потапушкин фразеологические единицы русского языка в лингвокультурологическом аспекте учебное пособие

Вид материала

Учебное пособие

Содержание Кинетические фразеологизмы Компаративные фразеологические единицы русского языка Вместо заключения (необходимые добавления к тому, что уже написано)

Подобный материал:

• «Исследование лексических единиц в лингвокультурологическом аспекте», 258.91kb.
• Фразеологические единицы как элемент идиостиля б. Зайцева (на материале романов), 410.96kb.
• Курсовая работа на тему: Фразеологические единицы в заголовках газет, 50.77kb.
• Единицы языка и единицы речи: Хрестоматия: Учебное пособие / Сост. Л. П. Бирюкова,, 4203.19kb.
• Фразеологические единицы в повествовательном дискурсе (на материале русской художественной, 593.74kb.
• Ономастическая фразеология в лингвокультурологическом аспекте (на материале немецкого, 424.34kb.
• Фразеологические единицы с компонентом – наименованием лица по профессии в сфере физического, 683.47kb.
• Татарская антропонимия в лингвокультурологическом аспекте 10. 02. 02 Языки народов, 776.13kb.
• Ь номинативные единицы русского языка с культурным компонентом в учебных текстах, 392.35kb.
• Методика русского языка: Учебное пособие для учащихся педучилищ /В. А. Кустарева,, 65.75kb.

^

КИНЕТИЧЕСКИЕ ФРАЗЕОЛОГИЗМЫ

В основе мотивированности «кинетических фразеологизмов» лежит описание жеста, с одной стороны, и реакции внутренних органов и частей тела на внешние речевые и неречевые раздражители, с другой (Черданцева 1988, 86).

Не все фразеологизмы этой подгруппы «культурно» маркированы, однако их внутренняя форма, образный «гештальт» часто выражают невербальное культурное поведение или наоборот – некультурное в зависимости от отнесенности к эталонам национальной культуры. В нашей работе мы дадим описание основных фразеологических единиц этой группы (см. на этот счет: Акишина, Кано, Акишина 1991).

Кинетические фразеологизмы иначе можно назвать жестовыми, потому что они закрепляют в своей структуре тот или иной жест. Жестов однако гораздо больше, чем жестовых фразеологизмов: многие жесты, являясь семиотически и культурно значимыми, являются неотмеченными во фразеологических структурах.

Жесты по-разному взаимодействуют с речью. Если признать дифференциальный признак «как взаимодействует жестовая единица с речью», то можно все жесты разделить на три класса (см. об этом: Козеренко, Крейдлин 1999, 272): «эмблематические, или эмблемы, иллюстративные, или иллюстраторы, и регулятивные, или регуляторы. Эмблематические жесты – это невербальные эквиваленты речевых высказываний, которые обычно заменяют речевые высказывания в актуальном акте коммуникации. Напротив, иллюстративные жесты выступают всегда вместе с речью, усиливая, подчеркивая, дополняя и т.п. речь. Регулятивные жесты могут выступать и вместе с речью и без неё. Они противопоставляются первым двум классам чисто функционально: регулятивные жесты выполняют функции неинформативного плана, а именно, регулирующие ход диалога. В частности, многие регулятивные жесты выполняют фатическую (контактоустанавливающую – Н.П.) функцию поддержания коммуникации (см. регулятор «академический кивок»)» (Козеренко, Крейдлин 1999, 272). Нас интересуют те жесты, которые в наибольшей мере взаимодействуют с речью, доводя это взаимодействие до закрепления в виде фразеологизма.

Переход от жеста к фразеологизму постепенен. Многие жесты семиотически и культурно понятны, но не соответствуют фразеологизмам. Например, гладить/погладить себя по животу. Описание жеста: ладонью поглаживают себя по животу вверх вниз или по кругу, одновременно покачивая головой из стороны в сторону. Значение: «удовольствие, приятные ощущения (чаще всего физиологические: приятная еда, напиток, воздух и т.п.)». (Описание жестов и значений берем из: Акишина, Кано, Акишина 1991); целовать/поцеловать/ себе кончики пальцев. Описание жеста: пальцы, сложенные в щепоть, подносят к губам, целуют, и руку с раскрывающимися пальцами отводят в сторону. Значение: «восторг, восхищение, высокая оценка чего-л. чаще встречается у мужчин. Жест фамильярный, особенно если он делается по отношению к женщине»; провожать/проводить взглядом (глазами) кого. Описание жеста: пристально оглядеть человека сверху вниз или снизу вверх. Голова отклонена в сторону от собеседника и откинута назад. Значение: «выражать высокомерие, презрение, пренебрежение; критически оценивать собеседника; выражать нежелание контактировать»; бросать/бросить, кидать/кинуть косой взгляд на кого. Описание жеста: голова немного наклонена вниз и в сторону, взгляд искоса направлен на собеседника. Значение: «выражать недоверие к собеседнику, настороженность, подозрительность, осуждение»; надувать/надуть губы на кого. Описание жеста: губы слегка выдвигаются вперед, подбородок напряжен или выдвинут, голова наклонена. Значение: «дуться/надуться на кого». В этом фразеологизме жест по существу элиминирован, он не обязателен. При переходе от жеста к соответствующему жестовому фразеологизму «происходит символическое превращение жеста как значимого физического действия тела в культурный и языковой элемент. Именно во фразеологизме … телесность, как природная суть жеста семантически отходит на задний план, а на передний план выходят смысловые компоненты, определяющие психологическую и культурную функцию жеста» (Козеренко, Крейдлин 1999, 274). Далее мы приведем примеры фразеологизмов, у которых жест лежит в образной основе смысловой целостности, но в современном русском языке во фразеологизме не проявляется: рвать на себе волосы (от горя, отчаяния) – «внешним образом выражать крайнюю степень горя, отчаяния». Фразеологизм представляет собой кальку с греческого. Происхождение его связывается с древним ритуальным обычаем бурно выражать свое горе - раздирать на себе одежды, рвать волосы, посыпать голову землей или пеплом и т.п.; засучив рукава (работать) – «одобр. Усердно, старательно, энергично (работать)». Внутренняя форма фразеологизма объясняется следующим образом: В Древней Руси носили верхнюю одежду с очень длинными, до колен или даже до земли, рукавами. Поэтому работать можно было только засучив рукава. Ср. соответственно: спустя рукава (работать) – «неодобр. Небрежно, кое-как (работать, делать что-либо)»; бить челом – «устар. 1. Кому. Почтительно просить о чем-либо. 2. За что. Благодарить за что-либо». По своему происхождению – это жестовый (кинетический) фразеологизм, он означал буквально «низко кланяться, касаясь лбом (челом) земли, пола». Так приветствовали знатных, уважаемых людей или обращались с почтительной просьбой. Поклон до земли в Древней Руси был проявлением высшего почтения. Так же низко кланялись, били челом, когда подавали царю и его приближенным заявления и жалобы, получившие названия челобитных. В XYIII в., после реформы Петра I, обычай бить челом и писать челобитные был забыт, а выражение стало употребляться в переносном значении. А челобитную (грамоту) стали называть просто прошением, затем, после Октябрьской революции 1917 г. - заявлением; ходить с протянутой рукой – «нищенствовать, собирать милостыню». Значение фразеологизма мотивировано жестом нищих: они ходили (стояли) действительно с протянутой рукой ладонью кверху, прося милостыню, обычно деньги; махнуть рукой на кого, на что – «перестать заниматься кем-либо или чем-либо, не обращать внимания на кого-либо или на что-либо»; руки опускаются – «у кого-либо нет сил, желания делать что-л. из-за бесполезности усилий, неверия в успех дела». Это собственно русское выражение из речи мастеровых; когда работа не ладилась, мастер на время откладывал ее и опускал руки.

Приведем ещё несколько фразеологизмов, в которых закрепился тот или иной жест, имеющий национальную специфику: разводить/развести руками (руки в стороны). Описание жеста: руки отводят в стороны от корпуса, ладони обращены вперед или вверх. Мимика варьируется в зависимости от значения. Значение же таково: 1. Фразеологизм выражает удивление, недоумение, может сопровождаться словами «Неужели?» «Не может быть!», «Что вы говорите!» и т.п. 2. Фразеологизм выражает беспомощность в каких-либо вопросах, делах; бессилие что-либо объяснить, решить, сделать; ползать в ногах у кого (на коленях перед кем). Описание жеста: стоя на коленях, передвигаться, не вставая. Значение: фразеологизм выражает признание своей вины, мольбу о прощении, пощаде, обычно сопровождается словами мольбы, признания своей вины; жать, пожимать/пожать плечами. Описание жеста: плечи поднять вверх, а затем опустить вниз. Значение: фразеологизм выражает «широкое значение: не знаю, не понимаю, сомневаюсь, не решаюсь, не хочу вступать в спор и т.п.


^ КОМПАРАТИВНЫЕ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ ЕДИНИЦЫ РУССКОГО ЯЗЫКА


Сравнительные устойчивые обороты всегда привлекали внимание ученых, о них писали в лингвистических работах, их представляли в словарях (см., например, Назарян 1965; Лебедева 1998). По наблюдениям С.И.Ройзензона, сравнительные устойчивые обороты показывают, с одной стороны, общие характеристики жизни разных народов, а с другой – особенности их жизни и быта, отражающиеся в образном мышлении данного языкового коллектива (Ройзензон 1968, 127). По мнению В.Н.Телия, компаративные фразеологические единицы выступают как «своего рода шаблоны национально-культурного миропонимания, как достояние группового сознания». (Телия 1996, 239). Исследователи материала справедливо утверждают, что языковые выражения этого типа служат средством освоения эмпирически познаваемой действительности и одновременно – ее оценивания в образах-эталонах (Телия 1996, 241). Компаративные фразеологические единицы представляют собой «превращенную форму деятельности, характерной для данной общности, и вскрывают оценочные эталоны той или иной лингвокультурной общности» (Шмелева 1988, 120).

Национально-культурную специфику в устойчивых сравнениях отражают эталоны сравнения. Эталоны – самые разные, целая «система образов-эталонов» (Телия 1996, 241). Эталоном сравнения может быть сам человек, предмет, животное, растение, явление природы и т.п. Важно не то, каков эталон, а то, как он культурно освоен представителями языкового социума, как он связан с жизнедеятельностью человека, с его жизненным опытом. «При этом в отличие от научного значения система образов-эталонов может содержать ошибочные или заведомо неправдивые сведения (поразило как громом, мчится как угорелый, глуп как пробка, везет как утопленнику и т.п.), однако для носителей языка важна не истинность устойчивых ассоциаций, а их быстрая активизируемость в сознании» (Лебедева 1998, 4).

В речи русских людей встречается много индивидуально-авторских, окказиональных сравнений. Они являются продуктом речевого творчества говорящих, особенно много их в художественной литературе, поэзии. В нашем пособии о них речь не идет. Мы обращаем внимание на устойчивые сравнения, которые принадлежат языковой системе. «Они устойчивы по употребления, составу, структуре и характеризуются воспроизводимостью», (Лебедева 1998, 5). Воспроизводимость же надо понимать как регулярную повторяемость, возобновляемость таких сравнений в речи в «готовом виде».

Компаративные устойчивые единицы могут обозначать:

1. Физические характеристики человека: жирный как свинья, худой как щепка, красивая как картинка, сутулый (сгорбленный) как старик, чёрный как трубочист и т.п.
   
2. черты характера, моральные и деловые качества: невинный (непорочный, чистый) как ангел, упрямый как баран, угрюмый (нелюдимый) как бирюк, застенчивый как девочка (девчонка), трусливый как заяц, горячий как кипяток, хитрый как лиса, хитрый (коварный) как змея (змей), храбрый как лев, ревнивый как Отелло (мавр), упрямый как осел, задиристый (драчливый) как петух, нем как рыба, злой как собака, вспыльчивый как порох, злой как черт, кроткий (добрый) как ягненок и т.п.
   
3. умственные способности, интеллектуальная деятельность: умный как бес, глупый (тупой) как бревно (как пень), мудрый как змей (змея), глупый (тупой) как пробка, знать как свои пять пальцев, глупый как сивый мерин, глядеть (смотреть, уставиться) на кого-, что-либо как баран (на новые ворота), и т.п.
   
4. отношения между людьми: разойтись (разомнуться) как в море корабли, жить (ворковать) как голубки (голубь с голубкой), тянуться (притягиваться) как к магниту к кому-нибудь, играть с кем-либо как кошка с мышкой, выжать кого-либо как лимон, жить как кошка с собакой, быть как нитка с иголкой, бегать (убегать) от кого-либо как от чумы, драть (пороть, сечь) как сидорову козу, обращаться с кем-либо как с собакой, и т.п.
   
5. речевая деятельность, речевое общение: молчать как будто язык проглотил, молчать как воды в рот набрал, голос (бас) как иерехонская труба, говорить (рассказывать, признаваться) как на исповеди, сказать как (ножом) отрезать, говорит как пишет, болтать (трещать) как сорока, кричать (орать) как оглушенный, говорить как заведенная машина и т.п.
   
6. впечатления, мысли, ощущения, убеждения: ясно как (божий) день, ясно как дважды два (четыре), поразить как гром (громом), видеть (быть видимым) как на ладони (ладошке), ударить (оглушить) как обухом (по голове), подействовать как холодный душ, видеть (помнить, слышать) как сон и т.п.
   
7. состояние духа, настроения, чувства-состояния: хохотать (смеяться) как безумный, быть (делать что-нибудь) как в бреду, быть (бродить, ходить и т.п.) как в воду опущенный, чувствовать себя как дома, быть (выглядеть) как мокрая курица, быть (сидеть) как на иголках, чувствовать себя как рыба в воде, мрачный, хмурый как туча, быть (сидеть, чувствовать себя) как у тещи на блинах.
   

Устойчивые сравнительные обороты употребляются и в других областях человеческой жизнедеятельности (см. достаточно полный перечень устойчивых сравнений: Лебедева 1988).

Устойчивые сравнения являются единицами с расчлененной семантикой, т.е. каждый компонент понимается в своем значении. В этом смысле они отличаются от идиоматических образований, «генетически восходящих к сравнительным конструкциям разной степени сложности и сохранивших в своем составе сравнительные союзы. Их компоненты уже не соотносятся с элементами логической формулы сравнения, и обычно выполняют роль предикативного центра предложения: как корова языком слизала и как сквозь землю провалился – «бесследно исчез», как Мамай прошел – «беспорядок», печь как блины – «производить что-либо быстро и в большом количестве», биться как рыба об лед – «тщетно стараться выбраться из нужды», кататься как сыр в масле и т.п. (Лебедева 1998, 6).

Культурная коннотация устойчивых сравнений заключается большей частью в «эталоне» сравнения (см. об этом: Шмелева 1988, 120-124). Это сразу же обнаруживается при сопоставлении устойчивых сравнений различных языков: ср., например, русское красивая как картинка и корейское янъгуйби гатта (букв. «как янъгуйби») Янъгуйби – жена китайского императора, отличавшаяся большой красотой), русское глупый как сивый мерин и корейское гомчором мирёнхада (букв. «глупый как медведь»), в русском же языке медведь олицетворяет не глупость, а неуклюжесть, поэтому русские и говорят неуклюжий как медведь. Ср. также русское хитрый как лиса и ибо (в языке ибо) хитрый как черепаха, русское глупый как баран и ибо (в языке ибо) нежный как баран, русское толстая, большая, неуклюжая, неповоротливая как корова и корейское прилежный как корова и т.п.

Интересен вопрос о мотивации эталона сравнения в разных языках. Ответить на этот вопрос с полной определенностью не представляется возможным по причине большой разнородности фактов, лежащих в основе мотивации. Почему в самом деле лиса (лисица) в русском языке олицетворяет хитрость, в португальском (на территории Бразилии) – зло, злобу, в английском – сварливость (с лисицей сравнивают сварливую женщину, мегеру) – ответить трудно. Очевидно, здесь надо иметь в виду действие различных факторов: объективного, который «заключается в природных и культурных реальностях, свойственных жизни данного народа и не существующих в жизни другого» (Гак 1999, 260), субъективного, который «состоит в произвольной избирательности, когда слова, отражающие одни и те же реальности, представлены различно во фразеологии разных языков» (Гак 1999, 260), мифологического, который указывает на мифологическую подоплеку того или иного устойчивого сочетания, на анималистические представления древних людей, «анимализм всегда остается тем смыслообразующим фоном, на котором формируются языковые и культовые стереотипы, поэтические образы и т.п.» (Маслова 1997, 122-123) и т.п. В любом случае, в эталонах устойчивых сравнений предметы реального мира отражаются не такими, какими они есть на самом деле, а такими, какими они освоены сознанием человека в культурном пространстве того или иного языкового социума.

Мы проанализировали многочисленные тематические группы фразеологических единиц, имеющих культурную коннотацию в русском языке. Как видно из проанализированного материала, фразеологические единицы выполняют функцию знаков «языка» культуры, другими словами, они транслируют информацию, связанную с культурой русского народа, создают (вместе с другими языковыми единицами) своеобразный контекст культуры, в котором живут представители русского языкового социума. «Контекст культуры – это одна из сфер «среды обитания» человека. Культура – это продукт духовно-нравственного осмысления человеком мироустройства, на фоне которого формируется самосознание личности. Поэтому установки культуры, лежащие в основе ценностных ориентиров жизненной философии и жизнедеятельности личности, постигаются рефлексивно. Они становятся достоянием культурного сообщества благодаря и означиванию. Установки культуры, образующие её «язык», - это ментофакты, обладающие знаковой функцией. Содержание последней соотносимо с формами сознания – обыденного, научного, художественного, мифотворческого, религиозного и т.п. Оно связано и с характерным для того или иного сообщества – этноса, народа, нации – окультуренным мировидением, отражающим восприятие мира через призму культурного его осознания» (Телия 1999, 8).

Из этого вытекает один важный вывод применительно к практике изучения русской фразеологии учащимися, студентами (русскими и иностранными) и всеми, кто изучает русский язык: «культурное» содержание фразеологических единиц конструируется когнитивно и культурно значимыми интерпретациями членов языкового коллектива; преподаватель обязан помочь учащимся интерпретировать культурные коннотации фразеологизмов. А так как интерпретация культурного содержания фразеологических единиц осуществляется не иначе, как на основе коллективного мировидения лингвокультурной общности (в нашем случае – русского народа) и посредством соотнесения с установками и знаками культуры – символами, стереотипами, эталонами, мифологемами и т.п., то при практическом изучении русского языка объяснению должны подлежать, прежде всего, указанные знаки культуры – символы, стереотипы, эталоны, мифологемы и т.п. Семантизация фразеологических единиц должна быть одновременно и интерпретацией культурной коннотации, заключённой в них.


^ ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ (НЕОБХОДИМЫЕ ДОБАВЛЕНИЯ К ТОМУ, ЧТО УЖЕ НАПИСАНО)


Наше пособие посвящено исследованию лингвокультурологического аспекта русской фразеологии и обоснованию сущности явлений, процессов и категорий, связанных с воплощением культуры в языке, а именно – во фразеологических единицах. Полагаем, что парадигма исследования фразеологизмов в лингвокультурологическом аспекте зиждется на когнитивно и культурно значимых интерпретациях культурного содержания фразеологических единиц представителями культурно-языкового социума. Следует отметить, что под научной парадигмой понимается организованная совокупность наиболее общих онтологических представлений об объекте науки и методологических установок, воплощаемая в доминирующей теории и определяющая выбор проблем и способы их решения (см. об этом: Курдюмов 1999, 2).

Указанная парадигма исследования предполагает решение прежде всего следующих проблем (см. об этом: Телия 1999, 13-15): определение фразеологических единиц как наиболее самобытной в культурно-языковом плане части номинативных средств языка; выявление соотношений фразеологизмов с предметной областью культуры и описание культурной референции фразеологизмов; отображения черт культуры во фразеологизмах как языковых знаках; определение культурной семантики фразеологизмов и описание её в рамках этнолингвистического, лингвокультурологического и контрастивного направлений в исследовании взаимодействия языка и культуры; определение общей методологической платформы, на базе которой разрабатываются методы изучения культурного содержания фразеологических единиц.

Из всех упомянутых выше вопросов наиболее актуальным представляется первый (определение фразеологизмов как самобытных в культурно-языковом плане языковых единиц). Мы уже писали об этом. Сейчас приведем дополнительный материал, связанный с необходимостью верификации таких постулатов, как: (1) большинство фразеологических единиц обладает культурно-национальным своеобразием, (2) в коллективной подсознательной памяти носителей языка сохраняется «интертекстуальная связь фразеологизмов с тем или иным кодом культуры, что проявляется в способности носителей языка к культурной референции, которая оставляет свой след в культурной коннотации» (Телия 1999, 14), которая обеспечивает взаимодействие в сознании носителей языка разных семиотических систем – языка и культуры, (3) воспроизводимость культурной коннотации фразеологизмов, передача от поколения к поколению культурно значимых установок и тем самым формирование «культурного самосознания как отдельной личности, так и культурно-национальной идентичности народа – носителя языка» (Телия 1999, 14). Мы приведем материал ко всем этим постулатам одновременно, указывая лишь те или другие «культурные» особенности фразеологизмов.

Чужими руками жар загребать – «недобросовестно пользоваться результатами чужого труда». В русском языке этот фразеологизм происходит от поговорки легко чужими руками жар загребать, где жар – горящие угли. Национальная специфика этого фразеологизма четче выявляется в сравнении с французским se faire tirer les marrons du feu. У русского и французского фразеологизма «общая семантическая формула … сходна: «что-то доставать из огня для (вместо) другого человека», но внутренняя форма различна: в русском выражении речь идет об углях и прямо упоминаются руки, во французском – о каштанах, понятие «руки» имплицируется глаголом tirer «таскать» (это действие выполняется руками), понятие «чужими» передается каузативной конструкцией (se fair tirer «заставлять другого таскать для себя») (Гак 1999, 261-262). См. в испанском языке sacarle las castañas del fuego a alguien.