Содержание: Предисловие

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 35

в процессе эволюции предполагает определенные условия,

такие, как мир, способный производить их и поддерживать

их существование. Мог бы Бог производить и поддерживать

эти организмы без всякого материального окружения, без

мира? Философ не может доказать, что это возможно, хотя

теологи и могут признавать в качестве постулата веры то,

что все действия, совершаемые Богом посредством вторич-

ных причин, он может совершить и без их посредства^.

Вообще, собственно христианское понятие о Боге

Скот считает делом веры. По его мнению, например, фило-

соф не способен доказать, что Бог справедлив или милостив.

Поскольку Скот не уверен, что философ в состоянии сделать

больше, чем выдвинуть убедительные аргументы в пользу бес-

смертия, то он, очевидно, не может утверждать, что филосо-

фия может доказать божественную справедливость, т. е. по-

казать, что Бог вознаграждает и наказывает человеческие су-

щества в загробной жизни. Что касается милосердия, то

Думе Скот 26^

Скот, вероятно, убежден в неспособности философа дока-

зать, что Бог прощает грехи. Вся проблема спасения принад-

лежит теологии, а не философии, философ может доказать,

что актуально бесконечное сущее есть, но понятие о Боге-

Отце дается в откровении.

Пожалуй, следует вкратце упомянуть о различении, про-

водимом Скотом между божественными атрибутами. Акви-

нат утверждал, что какое бы то ни было различие между

божественными атрибутами возможно только с нашей, че-

ловеческой точки зрения. В опыте мы воспринимаем только

совершенства творений, а в творениях мы очевидным обра-

зом обнаруживаем объективные различия. Один человек мо-

жет быть добрым, но не блистать умом, другой же может

быть справедливым, но не склонным к проявлению мило-

сердия. Далее, воление и понимание различны. Однако, хотя

мы образуем различные идеи разных качеств, способностей

и деятельностей и приписываем Богу те, что совместимы с

бесконечным духовным сущим, эти разные термины отно-

сятся к одной и той же реальности^. Разум и воля Бога,

например, тождественны божественной сущности. Тем не

менее Скот не вполне удовлетворен этой точкой зрения. В

то время как Аквинат полагает, что в самом Боге основани-

ем для проводимых нами различений является просто бес-

конечное божественное совершенство, которое не может

быть постигнуто конечным умом в простом понятии. Скот

утверждает, что проводимые нами различения между боже-

ственными атрибутами отражают различия в самом Боге.

Это различие не является, конечно, реальным различием ме-

жду двумя отдельными сущностями. Но это и не просто ум-

ственное различие в том смысле, что оно обусловлено ис-

ключительно границами и установкой конечного человече-

ского ума. Оно есть различие между разными "формально-

стями" одной и той же реальности. Существует, например,

формальное, но объективное различие (distinctio formalis а

parte rei) между божественным разумом и божественной

волей.

Скот не ограничивал применение своего "формального

различия" божественными атрибутами. Он находил такое

различие, например, между человеческой природой Тома и

его "этостыо", его, как он мог бы сказать, Том-остью^^. Прав-

да, весьма трудно отчетливо понять, что именно подразуме-

вается под distinctio formaUs a parte rei, но общий принцип,

на котором основывается Скот, достаточно ясен. Относи-

тельно божественных атрибутов Генрих Гентский, который

обыкновенно интересовал Скота гораздо больше, чем Фома

Аквинский, утверждал, что различие между ними является

чисто умственным. Скот же считает, что эта теория угрожа-

ет объективности наших утверждений о Боге. Поэтому он

пытается найти в Боге объективное основание для проводи-

мых нами различении^ и признает существование разли-

чия, которое меньше реального различия, но больше разли-

чия чисто умственного. В Боге наличествуют разные "фор-

мальности" - такие, как разум и воля, хотя они не являют-

ся ни отделенными, ни отделимыми сущностями. Трудно

понять, как можно совместить объективные различия в бо-

жественной природе с утверждением о божественной про-

стоте; однако, во всяком случае, ясно, что Скот пытается

подвести под представление о Боге некое объективное осно-

вание.

Переходя от Бога к человеку, можно отметить, что, со-

гласно Скоту, философ может доказать, что рациональная,

или разумная, или мыслительная, душа человека есть суб-

станциальная форма человеческого организма, внутреннее

начало жизни, движения, ощущения, понимания и воления.

Исходя из теологических соображений, Скот не отказывал-

ся, правда, от старой теории особой "формы телесности"^.

Однако он совершенно не принимал представления о ра-

зумной, или мыслительной, "части" человека как об отдель-

ной субстанции, которая неким таинственным образом со-

участвует в человеческом разумении или делает его возмож-

ным. Данная теория, приписывавшаяся "этому проклятому

Аверроэсу" (1Йе maledictus Averroes), была, как говорил Скот,

непонятна ни самому Аверроэсу, ни кому-либо из его по-

следователей^. Если бы она была верна, мы не могли бы

Думе Скот 167

говорить о разумении того или иного человека. Ибо чело-

век как таковой был бы не чем иным, как своего рода выс-

шим неразумным животным.

Однако Скот не был готов признать, что философ может

доказать бессмертие человеческой души. Взывать к Аристо-

телю бессмысленно - ведь его мнение по меньшей мере

невразумительно. "Он говорит по-разному в разных местах,

и он придерживался разных принципов, и из одних, похо-

же, следует одно заключение, а из других - прямо противо-

положное"^". Что касается доказательства того, что дейст-

вие разума выходит за пределы способности чувства и не

зависит от какого-либо органа таким же образом, каким

зрение зависит от глаз, то оно неубедительно. Если верно,

что деятельность разума не зависит от состояния конкрет-

ного органа, то отсюда следует, что разумная душа не может

погибнуть таким же образом, каким некая способность чув-

ства уничтожается с разрушением конкретного органа. Од-

нако это не могло бы служить доказательством, что, когда

после смерти сложный организм распадается, форма слож-

ной субстанции не перестает существовать. Может быть, бо-

лее вероятно, что она не гибнет. В пользу бессмертия можно

выдвинуть убедительные вероятностные доводы. Но они не

равнозначны строгому доказательству. Во всяком случае, убе-

дительные доводы можно выдвинуть и против бессмертия.

Что касается доводов, основывающихся на естественном

желании не умирать и сохранить жизнь, то они обладают

малой доказательной силой. Если говорить о биологических

интуитивных склонностях, то и животные могут остерегать-

ся того, что угрожает их существованию. Но отсюда не сле-

дует, что они бессмергны. Если же мы говорим о сознатель-

ном желании не умирать или уцелеть после смерти, то это,

возможно, чрезмерное или тщетное желание. Человеческие

существа могут, в конце концов, желать того, что недости-

жимо. Дабы показать, что это желание в порядке вещей и

будет исполнено, следует прежде всего показать, что жизнь

после смерти возможна. По той же причине ни один довод,

основывающийся на необходимости воздаяния в загробной

жизни, не может быть строго доказательным, даже если

имеет какую-то убеждающую силу, - ведь нужно сначала

доказать, что существует загробная жизнь, в которой воз-

даяние может быть осуществлено.

Скот не отрицает бессмертия. Он утверждает лишь, что

не существует философского доказательства бессмертия.

Оно относится к crecIMia, к тем истинам, которые прини-

маются на веру подобно тому, как некоторые божествен-

ные атрибуты являются предметом веры. Возможно, Скот

стремится ограничить сферу философского доказательства

тем, в обосновании чего, по его мнению, преуспела нехри-

стианская философия. Но, утверждая, что бессмертие не мо-

жет быть философски доказано, он не просто говорит как

об историческом факте, что тот или иной греческий или му-

сульманский философ не доказал бессмертия или не ве-

рил в него. Ведь он указывает основания для утверждения,

что философские аргументы, выдвинутые предшествующи-

ми христианскими мыслителями, не равнозначны строгим

доказательствам.

Есть у человека свойство, на котором Скот решительно

настаивает, - это свобода. По его мнению, воля является

сущностно свободной силой. Разум не таков, ибо разум не

может не согласиться с истинностью высказывания, если

эта истина им постигнута, тогда как воля остается свобод-

ной всегда, даже на небесах. Поскольку, следовательно, Скот

высоко ценит свободу, то в схоластическом споре о соотно-

сительном достоинстве разума и воли он отдает первенство

воле. Кроме того, воля есть седалище любви. А любовь к Богу

превосходит знание о нем. В конце концов, что хуже - не-

навидеть Бога или не знать его?

Спор о сравнительном достоинстве разума и воли в наши

дни вряд ли вызовет большой энтузиазм, во всяком случае,

если выражать его в таких терминах. Но проблему, разуме-

ется, можно сформулировать иначе. Можно сказать, что

Скот придает особое значение волевой и эмоциональной сто-

роне жизни человека. Он рассматривает свободу как самую

поразительную характеристику человека, а любовь - как

^унс Скот 160

его наивысшую деятельность. Аристотель, великий языческий

философ, превыше всего ставил умственную деятельность че-

ловека, а наилучшим представителем человеческого рода был

для него философ и ученый. С точки зрения Скота, человек,

который любит самым подлинным и глубоким образом, про-

являет человеческое совершенство в его наивысшей степени.

Под "любовью" он понимает любовь к благу ради него само-

го. Он согласен с Аристотелем, что человек имеет естествен-

ную склонность стремиться к счастью или самосовершенст-

вованию. Однако он не считает, что человек ограничивается

такой любовью и к другим людям, и к Богу, которая была бы

средством для его самосовершенствования. В соответствии с

христианской верой любовь Бога к другим существам - не

средство для достижения им собственной пользы. Он любит

их альтруистически. Любовь Бога есть мера любви. И чело-

век, который любит Бога свободно, поскольку Бог есть то, что

он есть, т. е. абсолютная благость, является, так сказать, хри-

стианским человеком. Разумеется, Скот не желает прини-

зить деятельность и достижения разума. Однако в его при-

знании превосходства воли над разумом можно усмотреть

лежащее в основе схоластического спора о силах или способ-

ностях противопоставление христианской любви и философ-

ского рационализма.

Подчеркивание Скотом значения любви находит вы-

ражение в его этике. Бог есть бесконечная благость и выс-

ший предмет любви. Поэтому фундаментальная этическая

норма предполагает, что Бога надлежит любить ради него

самого и превыше всех вещей. А основной запрет состоит в

том, что Бога нельзя ненавидеть или поносить. Эти предпи-

сания неизменны. Бог никогда не может ни приказать нена-

видеть себя, ни запретить любить себя, поскольку такие по-

веления несовместимы с божественной природой. Любовь к

Богу никогда не может быть неправедной, а ненависть к Бо-

гу никогда не может быть праведной.

Если любовь к Богу - фундаментальное и неизменное

моральное предписание, то отсюда, согласно Скоту, следует,

что человеческое деяние не может быть морально благим,

если оно не мотивировано - явно или скрыто - любовью к

Богу^". Впрочем, отсюда не следует, что человеческое деяние,

мотивированное иначе, обязательно дурно. Оно дурно, если

несовместимо с любовью к Богу. Однако поступок может

быть совместим с любовью к Богу, не будучи соотнесен с Бо-

гом ни явно, ни скрыто. Например, человек, совершенно не

веряп^ий в Бога, может подать бедняку милостыню из жало-

сти. Его поступок, разумеется, не является дурным И хотя

этот поступок свидетельствует о некоторой естественной доб-

родетельности, с моральной точки зрения он "индифферен-

тен", т. е. не является ни морально благим, ни морально дур-

ным^ Он - вне морального порядка, который основыва-

ется на норме любви к Богу.

Итак, Скот утверждает, что "воля Бога есть причина

блага и нечто является благим благодаря тому, что он во-

лит нечто"*". Само по себе это утверждение означает

только, что все творение зависит от божественной воли^*

и, поскольку Бог есть бесконечная благость, то все, что он

волит, есть действие бесконечно благой творческой воли

и, таким образом, само является благим. Но хорошо из-

вестно, что, согласно Скоту, определенные предписания мо-

рального закона зависят от божественной воли и должны

исполняться, поскольку так нам велит Бог. Если бы он про-

сто имел в виду, что моральных предписаний не было бы,

не будь мира, населенного человеческими существами, и

что творение зависит от божественной воли, тогда в его

утверждении не было бы ничего странного, учитывая

исходную для него теистическую веру. Далее, если бы он

просто имел в виду, что христианская совесть движима

желанием Исполнять волю Бога, а не мотивами, предпола-

гаемыми чисто утилитарной этикой или этикой человече-

ской самореализации или самосовершенствования, то эта

точка зрения не была бы неожиданной для такого челове-

ка, который считал, что основная моральная норма - лю-

бить Бога превыше всех вещей. Однако фактически Скот

ставит определенные предписания морального закона в

зависимость от божественной воли в том, что касается их

Думе Скот 271

содержания. Это не относится, конечно, к моральным

требованиям любить Бога превыше всех вещей и никогда

не ненавидеть и не поносить его. Ведь, как мы уже виде-

ли, даже сам Бог не мог бы изменить эти предписания.

Однако это касается наставлений, относящихся к ближ-

нему, или, как говорит Скот, предписаний второй запове-

ди Декалога. Поэтому утверждалось, что Скот находится в

начале первой стадии теологического авторитаризма в

этике, который стал гораздо более заметным в мысли

Уильяма Оккама.

То, что имеет в виду Скот, отчасти является вопросом

логики. По его мнению, Бог не мог бы, не впадая в противо-

речие, приказать ненавидеть себя. Ибо это повеление требо-

вало бы ненавидеть бесконечно любимое, высший предмет

человеческой воли. Но, коль скоро дело касается логики, Бог

не мог приказать человеческим существам иметь все вещи в

общем пользовании. В этом случае не было бы частной соб-

ственности, и заповедь "не укради" лишилась бы всякой

нравственной силы. Далее, принимая эту точку зрения, Скот

находится под влиянием тех повествований Ветхого Завета,

в которых Бог изображается либо как побуждающий к дей-

ствиям, какие обычно считаются запретными (примером

служит его приказ Аврааму принести в жертву своего сына

Исаака), либо же как освобождающий от какого-то предпи-

сания или поощряющий его нарушение (например, в случае

с многобрачием патриархов). Скот доказывает, что Бог не

мог бы приказать Аврааму принести в жертву сына, если бы

такой приказ был самопротиворечив в том же смысле, в

каком самопротиворечив приказ ненавидеть Бога. Что каса-

ется многобрачия, то божественное позволение практико-

вать его не заключало в себе противоречия, поскольку речь

шла о необходимости увеличить число евреев. Если бы Зем-

ля обезлюдела в результате войны или бедствия, то Бог мог

бы снова разрешить многобрачие.

Если бы Скот смотрел на этику просто и исключительно

с точки зрения логика, мы знали бы, в чем дело. Тогда были

бы уместны логические вопросы. Всю проблему осложняет,

однако, очевидное признание Скотом идеи естественного за-

кона. Он проводит различение между действиями, которые

плохи просто потому, что они запрещены, и действиями,

которые запрещены, потому что они дурны. Например, есть

мясо в пятницу само по себе не хуже, чем есть мясо в поне-

дельник. Это плохо для члена католической церкви, только

если и поскольку это запрещено Церковью и если не при-

сутствует ни одно из известных извиняющих обстоятельств.

Другие же поступки - например, супружеская измена -

запрещены потому, что они дурны. И Скот прямо утвержда-

ет, что "все грехи, упомянутые в десяти заповедях, формаль-

но дурны не просто потому, что запрещены, но потому, что

они действительно дурны"^. Они запрещены Богом, по-

скольку противоречат закону природы, и человеческий ра-

зум способен понять, что соответствующие предписания

должны выполняться. Мы вполне можем спросить, как эта

точка зрения согласуется с утверждением, что предписания

второй заповеди Декалога зависят от божественной воли?

Мы получили бы примерно такой ответ. Разум может

понять, что определенные виды действий обычно вредны для

человека, живущего в обществе. Поэтому он предписывает

не совершать таких действий. Если Бог запрещает их, пото-

му что они противоречат "правильному разумению", то не

совершать их становится моральной обязанностью в пол-

ном смысле слова. Ибо высшая моральная норма состоит в

любви к Богу, а любовь обнаруживается в послушании. Од-

нако если логически возможно (т. е. непротиворечиво) при-

казать нечто противоположное какому-то предписанию или

освободить от его выполнения, то во власти Бога (и никого

более) сделать это. Возьмем, например, многобрачие. Запо-

ведь любви к Богу логически не предполагает, что необходи-

мо иметь только одну жену. Поэтому в "абсолютной" власти

Бога предписать многобрачие. Иначе говоря, коль скоро де-

ло касается логики, Бог мог предписать многобрачие. Но

если мы оставим область чистой логики и обратимся к ми-

ру, где многобрачие обычно вредно для человека, живущего

в обществе, то ясно, что, какие бы возможности ни откры-

^унс Скот 2.7^

вала Богу его "абсолютная" мощь, на деле он допустит мно-

гобрачие, только когда оно скорее полезно, чем вредно, -

например, в случае угрозы вымирания человеческого рода.

Этическое мировоззрение Скота вряд ли приемлемо для

большинства нынешних философов морали. Но, возможно,

оно станет для нас понятнее, если связать его с точкой зре-

ния Скота, согласно которой воплощение имеет ключевое

значение для истории, а не просто является событием, кото-

рого не произошло бы, если бы не случилось грехопадения.

Человек в любом случае призван к единению с Христом. Хри-

стианская этика требует исполнять волю Бога, действовать в

послушании Отцу, как действовал Христос. Правда, факти-

чески приказы и запреты Бога не бывают совершенно про-

извольны. Возможна некая этика "правильного разуме-

ния" - светская, или философская этика. Но поступки, про-

диктованные благоразумием или утилитарными соображе-

ниями, в строгом смысле слова не являются моральными. В

нравственной жизни, как мыслит ее Скот, высшей нормой

является любовь к Богу - и тем самым послушание Богу.

С одной стороны, мысль Скота может рассматриваться

как часть христианской реакции против распространения

Blog

Содержание: Предисловие