Русская философия сложный и многогранный процесс, который включает в себя многие направления как идеалистической, так и материалистической ориентации

Вид материала

Документы

Содержание 3.3. Русский космизм. Философские основы и естественно-научные условия возникновения и развития Н.Ф. Федоров К. Э. Циолковского

Подобный материал:

• Тема 1 Понятие психологии общения, 208.48kb.
• Философское учение платона содержание, 163.53kb.
• Конспект урока литературы в 7 классе, 72.53kb.
• Для студентов ифм общая характеристика, 272.13kb.
• Секция «Менеджмент» Основные функции кадрового менеджмента, 451.56kb.
• Е. Р. Крылова Холодинамика представляет собой си систему новых взглядов на процесс, 41.52kb.
• Уки, полезно и даже необходимо обратиться к истории ее развития, рассмотреть, как шло, 933.09kb.
• Интегральный эффект внедрения альтернативного энергоносителя – биогаза, 69.35kb.
• К вопросу о человеческом и искусственном интеллекте, 75.75kb.
• От лат. «приспособляю» это сложный процесс приспособления организма, который происходит, 75.53kb.

^ 3.3. Русский космизм. Философские основы и естественно-научные условия возникновения и развития


В середине XIX века в России начинает формироваться течение, названное позднее русским космизмом и перешедшее в отечественную и мировую культуру уже ХХ века.

Русский космизм является философским направлением с большими традициями в культуре России и объединяет не только философов, но и ученых, религиозных мыслителей, писателей, поэтов, художников. Само существование «русского космизма» как философского течения даже в наше время вызывает острые дискуссии.

Зарождение русского космизма обусловлено в значительной степени своеобразной общественной и культурной обстановкой в России XIX века. Его развитие обязано во многом непременному противопоставлению этого философского направления самим основам западноевропейской науки и культуры. Однако значительным фактором становления и дальнейшего формирования русского космизма стало развитие отечественной науки. Русская астрономия связана с именем В.Я. Струве, обогатившего своими трудами многие наиболее важные области науки о Вселенной. Вершиной научного творчества Струве стал труд «Этюды звездной астрономии». Он – автор обширного каталога положения звезд, главным образом двойных и кратных. В 50-е годы Струве заканчивает свое вошедшее в историю градусное измерение.

Развитие математики связано с именем Н.И. Лобачевского, о котором Д.И. Менделеев сказал: «Геометрические знания составили основу всей точной науки, а самобытность геометрии Лобачевского – зарю самостоятельного развития наук в России. Посев научный взойдет для жатвы народной». Геометрические идеи Лобачевского явились той силой, которая вывела русскую математику на одно из первых мест в мире.

Внимание русских физиков в XIX веке привлекало изучение свойств электричества и исследование физических явлений природы. Результаты этой работы были подведены в конце столетия, и сделал это 27 декабря 1899 года председатель Русского технического общества профессор Н.П. Петров. «Обращаясь к именам русских деятелей на этом поприще, - сказал он на открытии съезда электротехников, - отметим Петрова, профессора медицинской академии, который еще раньше Дэви описал вольтову дугу, ясно указав ее применение к освещению. Барон Шиллинг первый достиг практиче­ского применения электричества к телеграфированию. Член Академии наук Якоби первый предложил гальванопластику, получившую впоследствии столь широкое применение; он же первый построил электродвигатель П. Н. Яблочков дал силь­ный толчок применению электричества к освещению, предло­жив свою свечу, благодаря которой он вынес вольтову дугу из стен физических кабинетов на улицы Лондона и Парижа и осветил их с небывалой яркостью. Он же с 1878 года изоб­рел трансформатор электрического тока, что дало возмож­ность пользоваться силой водопадов, превращая их энергию в электрическую для превращения ее в свет, теплоту и меха­ническую работу. М. О. Доливо-Добровольский не только оценил всю пользу трансформаторов, но первый устроил силь­ный электродвигатель с трехфазным током и первый устроил передачу тока на огромное расстояние в 175 км.

Затем идут имена: .Лодыгина — паровая лампа накалива­ния, Чикалсва — устройство дифференциальных ламп, Бенардоса — спаивание металлов и Попова — телеграфиро­вание без проводов. Таковы услуги, оказанные русскими дея­телями на поприще электротехники».

В активе русской физики — блестящая творческая дея­тельность А.Г. Столетова и представителей московской школы Н.А. Умова, П.Н. Лебедева, Н.П. Кастерина, А.П. Со­колова. Петербургская школа физиков представлена Ф.Ф. Петрушевским, Д.К. Бобылевым, многими другими.

На одно из первых мест в мире вышла русская механика, широко известными стали математики П. Л. Чебышев, С. В. Ковалевская, А. М. Ляпунов. Многочисленные работы Н. Е. Жуковского по аэродинамике, гидродинамике, гидравлике, механике неизменяемых систем, астрономии и математике, дают основания называть его «отцом русской авиации».

Отечественное естествознание второй половины XIX века решало задачу мирового значения — выявление взаимосвязи различных природных форм. Откры­тия химиков, биологов, ботаников, физиологов России созда­ли объективные условия для решения поставленной задачи. И. И. Мечников — основоположник эволюционной эмбрио­логии — установил родственные связи в зародышевом раз­витии различных классов животных, А. О. Ковалевский заложил основы эволюционной палеонтологии. К.А. Тимиря­зев в области ботаники углубил учение о творческой роли естественного отбора, о природе наследственности и законах
ее изменчивости, теоретически и экспериментально разработал проблемы фотосинтеза растений. Биолог В.В. Докучаев развил в 90-х годах плодотворную теорию эволюционного почвоведения. И. М. Сеченов положил начало изучению выс­шей нервной деятельности, его ученик И. П. Павлов создал учение об условных рефлексах, показал роль нервной систе­мы живых организмов в процессе эволюции и утвердил пред­ставление о целостности живых организмов. Создав систему химических элементов, Менделеев показал их взаимосвязь как объективный закон природы.

В русской науке второй половины XIX века наиболее полно проявились особенности науки уже нового столетия. Задачи были сформированы в духе, опережающем время: во-первых, всесторонняя космизация научного знания, во-вторых, синтез естественных и гуманитарных наук, движение к «идеалу человеческого знания», в-третьих, превращение науки в непосредственную производительную силу в глобальном, планетарном масштабе.

Отношение к бытию как космосу русской наукой к этому времени уже было подготовлено. Определена естественно­научная основа связи природных явлений. Если различные сферы природы взаимосвязаны, то такая же взаимосвязь ха­рактеризует и бытие в целом, и, следовательно, бытие чело­века в природе, обществе и даже бытие человека в космосе. Но реальная практика свидетельствует: здесь связи ослаблены, человек «вырван» из системы, он одинок, ему неуютно На основе неудовлетворенности таким положением, потерей целостности, окружающего мира возникает уникальное по своей многозначимости явление, называемое «русским кос­мизмом». Образ распадающегося бытия, попытки найти для обеспечения его единства неземную форму определяют ме­сто космизма в отечественной культуре.

В преддверии нарождающегося века и новой культуры в России остро осознается потребность в различных подхо­дах к миру. Два из них известны: мир как космос и мир как история. Определяется и место человека в нем. Мир-космос построен на круговороте событий, и человек не может на­деяться на то, что в этом космосе появится что-то новое, да еще при его непосредственном участии. Мир-история даёт надежду на будущее. В России возрождается космоцентризм древних греков, но возрождается на основе исторического взгляда на мир. Это закономерно: взгляд на мир как на историю характеризует раннее христианство.

Русский космизм неоднозначен. На естественно-научной основе строятся космические теории Циолковского, Вернад­ского, Умова, Чижевского. Философско-религиозный космизм представлен творчеством Николая Федорова. Своеобразный подход к проблемам космоса характеризует Павла Флоренского.

В русском космизме осознается серьезная опасность для
человечества, появляется тема, которая приобретет особое
значение позднее, во второй половине XX века, и войдет в число глобальных проблем человечества: человек как «геологический фактор» в истории планеты (В.И. Вернадский). Многолетнее господство над природой привело к появлению периода «мести» природы за это господство. Конец мира, которого, по крайней мере, с XVIII века опасались некоторые представители русской культуры, придет от человека, а не от «запредельных сущностей». И надежды человечества должны связываться с человеком, его нравственностью.

Морально-этические проблемы, связанные с разработкой определенных проблем физики, пытается сформулировать Циолковский подчеркивая необходимость индивидуальной ответственности. Эта проблема заинтересует и естественников, и писателей, и философов. В 1913 году Н.А. Умов пишет статью «О задачах развития техники в связи с истощением природных ресурсов», философ С. Франк пы­тается ввести научный термин, характеризующий новый этап в отношении человека к природе — «ноократия» (власть paзума). Позднее принципы новой системы отношений челове­ка, общества и природы будут развернуты в известном уче­нии Вернадского о переходе биосферы в ноосферу.

В русском космизме закономерно рассматривается связь «естественного» и «искусственного». И этой проблеме при­дается фундаментальный характер: на ней строится ряд принципиально важных положений. В существующем мире нет ничего такого, что бы не складывалось «самодействием» законов бытия. Но люди сами действуют и своим действием создают искусственный мир. Так в каком мире живут люди? Социальные процессы, происходящие в России, натолкнули Н.А Умова, составившего первый гло­бальный прогноз, сделать неприятное для человечества от­крытие: люди не научились жить в искусственном мире и разучились понимать природу. «Вселенная — это арфа, — говорил Умов. — Струны ее звучат дивной гармонией зако­номерности. Звуки всей природы стройны и строги; только струны людей издают фальшивые ноты. Каждый человек должен жить так, чтобы его струна вносила новую красоту в общую гармонию; мы должны уничтожить все фальшивые звуки в нашей жизни». Так же считает и Федоров: «...мы стали слишком искусственными, исказив себя и свою природу». К чему это может привести - главный вопрос, который задают себе представители рассматриваемого направления.

Центральной фигурой в философии русского космизма стал ^ Н.Ф. Федоров (1828-1903). В воспоминаниях о нем все отмечают его поразительные, поистине энциклопедические познания в самых разных областях жизни, науки, искусства. Он в совершенстве знал не только основные европейские языки, но и хорошо разбирался в восточных, увлекался китайским. Личность Федорова на всех производила впечатление уникальности. Его высоко ценил В. Соловьев, в последний период своей жизни идеями Федорова заинтересовался Ф.М. Достоевский.

Впервые работы Федорова были опубликованы уже после его смерти учениками и последователями. В 1906 г. на далекой окраине царской России в г. Верном вышел первый том «Фи­лософии общего дела» в количестве 480 экземпляров. Второй том был издан через семь лет, 1913 г., в Москве. Был подготовлен к печати и третий том, включавший ряд статей Федорова и, главное, его переписку, но бурные события первой мировой войны и революции помешали его выходу в свет.

Учение «общего дела» - учение цельное, содержащее в себе по­пытку по-новому взглянуть на назначение человека в мире, поста­вить перед ним невиданную задачу, предложить пути ее выполнения. В «Философии общего дела» Федоров провозглашает общечеловеческие общепланетарные задачи эпохи, управление природой («внесение в неё воли и разума»), победа над стихийными силами, над голодом, болезнями и смертью; перевод военной мощи в созидательную и мирную. Фёдоров отчётливо понимал то катастрофическое направление, в котором движется развитие нынешней «эксплуатирующей, а не восстанавливающей» природу цивилизации. «Мы виноваты не в том только, что делаем (хищничество), но и в том зле, которое происходит по нашему бездействию». Бездействие человека содействует приближению Конца, означает измену эволюционному предназначению разума: стать орудием «внесения порядка в беспорядок, гармонии в слепой хаос».

Космос, космическое в философском сознании обычно были воплощением беспредельного, абсолютного, недоступного ограниченному человеческому пониманию, оставаясь предметом медитации, высокого восхищения, смешанного с трепетом ужаса перед бездной небытия. Созерцательное отношение к космосу, уходящее в глубокую древность, преобладало многие века. И только начиная с Фёдорова, в философию и науку входит требование преобразовательной активности со стороны человечества, направленной на макрокосмос. «Борьба с разъединяющим пространством» для мыслителя – «первый шаг в борьбе со всепоглощающим временем».

Концепция «общего дела» у Федорова базируется на принципах аксиологических, нравственно-этических. По его мнению, такой подход глубоко закономерен, т.к. философская картина мира – даже та, что претендует лишь на объяснение природы вещей, а не на их изменение, - неизбежно группируется вокруг своего нравственно-ценностного стержня. Ценностная вершина философской системы, ее высшее благо – стремление к сфере идеально-должного, борьба с высшим злом. В учении «общего дела» высшим злом предстает сам существующий онтологический статус человека и природы, мироздания вообще, которое подвержено закону конечности и смерти. Для Федорова те конкретные формы зла, от которых страдает сам человек, сопровождают главного, «последнего врага» - смерть. Во всей истории мировой мысли русский философ подходит к факту индивидуальной конечности человека совершенно революционным образом. Для него смерть – вовсе не фатум: «Смерть есть свойство, состояние, обусловленное причинами, но не качество, без коего человек перестает быть тем, что он есть и чем должен быть … Вообще смерть есть следствие зависимости от слепой силы природы, извне и внутри нас действующей и нами не управляемой».

Федорова не раз упрекали в нелюбви к природе, в стремлении к человеческой гордыне в ее покорении. На вопрос о «нашем общем враге» он действительно отвечал: природа. Но что мыслитель имел в виду в данном случае? Конечно, природу как определенный порядок существования, основанный на рождении и смерти, половом расколе, взаимной борьбе, вытеснении и смерти, но вовсе не природу как совокупность существующего, живое многообразие творения. Федоров объявляет войну «слепоте», стихийности, фатальности природного закона, несущего «голод, язву и смерть», за спасение и преображение самой природы в братском соборе всей земной твари, становящейся «другом вечным» человеку. Современное состояние мира – первая ступень перехода природы от слепоты к сознанию. Следующая настанет, когда «человечество в полном обладании природою как своею силою сможет осуществлять не по нужде, а по избытку духовной мощи бесконечную мысль в неограниченных средствах материи». Реальность зла связана со слепыми силами природы, смертью, но нет радикального зла, онтологической злой воли. Зло лишь «недостаток», несовершенство мира, а не одна из первооснов бытия. Противодействие злу – это борьба против случайности, иррациональности, слепоты; это превращение вселенной в целесообразный, «сознательный», антиэнтропийный мир.

Федоров предлагает новый, «космический взгляд» на человека. Человек для него – землянин, то есть еще далеко не совершенным, но уникальным образом организованное природное существо. «Перед лицом космической силы умолкают все интересы, личные, сословные, народные, один только интерес не забывается, интерес, общий всем людям, то есть всем смертным».

Основная родовая характеристика землянина в «Философии общего дела» - смертный и сын. Пытаясь внедрить свое особое виде­ние, Федоров осуществляет глобальное остранение сложных проблем человека, общества, культуры, «учено» зашифровавших и исказивших ясный взгляд на жизнь и смерть, зло и благо в мире. Такой ясный взгляд принадлежит «неученым», народу, не утратившему чувство и потребность в действии, но лишенному знания. Значительная часть «Философии общего дела» написана в форме «записки от неученых к ученым» с призывом к единению в общем деле регуляции и воскреше­ния. Сам жанр такого «наивного» обращения с самыми главными, бо­льными вопросами, мучающими всех - и «ученых», и «неученых», оп­ределяет особый тон и слог автора. Он создает свою «неученую» систему ключевых слов-категорий на основе нового идеального патриархального сознания: «родственность», «неродственность», «сын человеческий», «несовершеннолетие», «совершеннолетие», «блудные сыны» и т. д. Важное место занимают проективные реалии федоровского учения: музей, школа-музей, школа-храм и т. д. Наконец, осо­бое регулятивно-символическое значение получают переосмысленные образы христианской догматики и культа: внехрамовая литургия, «пасхальный ход», Троица и т.д.

Федорова волнует вопрос о жизни и смерти. Люди, увлеченные различными формами борьбы друг с другом, забывают, по его мнению, о главном враге всех людей без исключения - смертоносных силах природы. Для Федорова главное бедствие - радикальная необеспече­нность человека жизнью, а в пределах данного ему краткого существования - питанием и здоровьем. Это не значит, что социальная несправедливость, ее контрасты безразличны для русского мыслителя: он прямо указывает на необходимость включения вопроса о бедности и богатстве в вопрос о жизни и смерти, который ему представляется более широким. И в этой связи определяет Федоров сущность человека.

В своей статье «Горизонтальное положение и вертикальное - смерть и жизнь» Федоров ищет сущность природы человека в самом его начале, в точке его генезиса как человека. Первый акт само­деятельности человека есть принятие им вертикального положения. Человек возникает, по Федорову, актом внутреннего самопревосхождения, выхода в за- и сверхживотное, сверхприродное состояние.

«Все открытия, все, что узнал человек в новом своем положении (вертикальном), сводится на сознание своей смертности, ибо смертность есть общее выражение для всех бед, удручающих человека, и вместе с тем она есть сознание своей зависимости от силы, могущество которой человек чувствовал в грозах и бурях, в землетрясениях, зное, стуже и т.п., а границ ей не видел», - пишет Федоров. Смерть царит во всей природе, но только человек определяет себя как смертного, тем самым, чувствуя смертность как основную свою родовую характеристику. Но, осознав свою смертность, чело­век возвышается над ней и может, в отличие от животных, вовсе ее не сознающих, признать ее для себя жестоким, недостойным челове­ка явлением. Но до самой возможности такого прямого вызова при­роде путь далек.

С первобытной стадии развития человеком, считает Федоров, движет нравственное побуждение, неизвестное живой природе, за вычетом самого человека: скорбь по другим, по умершим, стремление воскресить их, пусть в мнимой, обрядно-мифической форме. Первичным актом сознания становится сознание смертности, сознание утрат. Сознаю, следовательно, чувствую утраты; сознаю, сле­довательно, воскрешаю - вот две формулы Федорова, из которых одна выражает первосознание, равное первочувству, а другая - уже выс­ший, проективный уровень сознания, мобилизовавшего волю и действие.

Основная категория федоровского мышления - долженствующее быть, а не данное. «Мир дан нам не на поглядение, не миросозер­цание - цель человека. Человек всегда считал возможным действие на мир, изменение его согласно своим желаниям». Отка­заться от пассивного созерцания мира, перейти к определению ценностей «должного» порядка вещей, к вы­работке плана преобразовательной деятельности человечества - в этом, по Федорову, смысл нового радикального поворота в филосо­фии.

Философская идея, рациональное понятие у Федорова заменяет­ся проектом. Проект - это актуализированное должное, изготовив­шееся к осуществлению в реальность, мост к действию. «Мир, каков он в настоящем, каким он дан нам в опыте, так сказать, пассивном, есть только совокупность средств для осуществления того мира, ко­торый дан нам в мысли, в представлении».

В учении «общего дела» важнейшую роль играет принцип трудо­вой активности человечества, единства теоретического знания и практического действия. Федоров пишет о том, что только «отвле­ченные приемы... ресурсы одного мышления» не могут дать оконча­тельного разрешения ни одному вопросу. Только созидательная дея­тельность, всеобщий труд, одушевленная великой идеей практика приведут через радикальное преобразование мира к его познанию. Согласно Федорову, абсолютно познана может быть лишь сотворенная (в данном случае самим человечеством) реальность. Надо достичь, говорил он, такого положения вещей, когда рядом с бессмертным, восстановленным в полном составе, преображенным человечеством будет его творение, мир, для него до конца проницаемый.

Отвлеченные теории не вызывали симпатий мыслителя, он всег­да мечтал об общем деле для всех людей. Это общее дело, по твер­дому убеждению Федорова, есть достижение единства человечества. Корень многих бед он видит во всеобщем небратстве, разъединенности людей территориальными границами, национальными и социаль­ными перегородками и предрассудками. Но единение людей не должно ограничиваться рамками одного или даже нескольких поколений. Не­обходимо стремиться к всеобщему братству, к объединению всех по­колений, бывших и будущих. И в «Философии общего дела» рождается утопия о возможности физического воскрешения всех пре­дшествующих поколений для воссоединения человечества, которое должно произойти не только в пространстве, но и во времени. То­лько тогда разум, разум всех, живших когда-либо и живущих теперь, сможет сознательно управлять природой, без чего невозможно даль­нейшее развитие.

Человек у Федорова не только венец развития природы, но и сам должен стать субъектом обратного воздействия на породившую природу для ее преображения и одухотворения. Само возникновение сознания, как и жизни, считает Федоров, могло быть случайным про­цессом, но раз это произошло, человечество должно поставить себе главной задачей переделать мир согласно высшим, доступным ему нравственным нормам. Это волевой выбор человечест­ва, решившего изменить случайный и стихийный ход вещей. Благода­ря преобразовательной деятельности человека начинается поворот к сознательно планируемой и осуществляемой целесообразности.

В основе плана регуляции, выдвинутого Федоровым еще во вто­рой половине XIX века, лежит убеждение, что человечество начина­ет новый этап развития мира. Идея регуляции, «правящего разума природы» широко и многос­торонне разработана Федоровым. Тут и овладение природой в проти­воположность ее эксплуатации и утилизации, и переустройство са­мого организма человека, и управление космическими процессами.

Разрабатывая свой проект регуляции, Федоров с самого начала подчеркивал неотделимость Земли от космоса, тонкую взаимосвязь происходящего на нашей планете с целым Вселенной. Русским мысли­телем владеет чувство «распахнутости» Земли в космические дали. «Труд человеческий не должен ограничиваться пределами земли, тем более что таких пределов, границ не существует; земля, можно сказать, открыта со всех сторон, средства же перемещения и способы жизни в различных средах не только могут, но и должны изменять­ся».

Неизбежность выхода человечества в космос рассматривается в «Философии общего дела» основательно, с самых различных сторон: от природных, социально-экономических до нравственных. Аргументы «за» разнообразны, главное в них - невозможность достичь полной регуляции лишь в пределах Земли, зависящей от всего космоса, ко­торый также изнашивается, сгорает, «падает». Федоров уже в конце XIX века видел единственный выход для человечества, упирающегося в неотвратимый земной финал - истощение земных ресурсов при все большем умножении численности населения, космическая катастрофа, потухание Солнца и т. д., - в завоевании им новых сред обитания, в преобразовании сначала Солнечной системы, а затем и дальнего космоса. «Отказавшись от обладания небесным пространством, мы должны будем отказаться и от разрешения экономического вопроса… и вообще от нравственного существования человечества». Для Федорова «сложить руки и застыть в страдательном (в полном смысле этого слова) созерцании постепенного разрушения нашего жи­лища и кладбища» глубоко безнравственно и недостойно человека. «Конечно, можно отказаться от нравственности, но это значит от­казаться быть человеком».

«Одиноким мыслителем» называли Федорова исследователи его творчества. Но за мистической формой «общего дела» выступают так созвучные сегодняшнему дню идеи о космической мощи человека, братстве всего человечества, огромном влиянии прошлого на будущее и вселенской перспективе этого будущего.

О жизни ^ К. Э. Циолковского, скромного калужского учителя математики, вынашивающего «безумные» идеи космических полетов многое хорошо известно. Федоров оказал влияние на становление мировоззрения молодого Циолковского. Отец русской космонавтики, а именно в этом словосочетании имя К. Э. Циолковско­го упоминается чаще всего, очень расстраивался, когда всю его деятельность связывали только с работой над ракетным двигателем Его интересы были гораздо шире, всю свою жизнь он пытался найти ответ на вечные вопросы: кто мы? Откуда? Куда идем? Понять наш мир, считал он, можно только с космической точки зрения. Не слу­чайно, что все религии, родившиеся в разных культурных и геогра­фических регионах, несут в себе представления о вечной жизни в потустороннем мире. Для Циолковского это было знаменательно, в этих представлениях он видел смутные догадки о будущем человечества, расшифровать которые необходимо с позиции космоса.

Свою космическую философию К.Э. Циолковский часто характеризовал как