Geum.ru

Русская философия сложный и многогранный процесс, который включает в себя многие направления как идеалистической, так и материалистической ориентации

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10
Русская философия конца XIX века. Вл. Соловьев


Русская философия последних десятилетий XIX века не только созрела для создания философской системы, но и подготовила мыслителя, который ее создал. Им стал В.С. Соловьев (1853 – 1900).

Философское творчество В. Соловьева было направлено на решение задачи «органического синтеза, на диалектическое связывание разнородных идей в одно системное целое». По выражению С. Булгакова система Соловьева «есть самый полнозвучный аккорд, какой только когда-либо раздавался в истории философии».

Владимиру Соловьеву принадлежит особое место в истории русской философии. Он стал родоначальником целого направления, школы русской религиозной философии, его учениками считались Н. Бердяев, П. Флоренский, С.Н. и Е.Н. Трубецкие, другие русские философы. Его роль в развитии отечественной философской мысли сравнима с ролью Гегеля в немецкой философии или с ролью Аристотеля в античной. Трудно переоценить значение его творчества для национальной и мировой культуры: Соловьев «отличался небывалой силой мысли, владением мировой философской культурой и напряженнейшей духовной жизнью. Он был постоянным искателем истины, нисколько не стеснявшим себя логическими противоречиями».

По словам А. Меня, В. Соловьев, подобно Ломоносову, соединил в себе все. О правоте этих слов свидетельствуют не только глубокие философские работы, но и замечательные стихи, яркие публицистические и критические статьи, его лучшие в России переводы диалогов Платона.

Без преувеличения можно сказать, что В. Соловьев положил свою жизнь на алтарь беззаветного служения духовной культуре и в первую очередь – философии и тем идеям, которые представлялись ему актуальными и значительными.

Владимир Сергеевич Соловьев родился 16 января 1853 года в семье известного русского историка, профессора Московского университета Сергея Михайловича Соловьева. Образование Соловьев получил в Первой Московской гимназии, затем учился на физико-математическом факультете Московского университета, в 1872 году по его собственным словам, он «вышел» из этого факультета и стал вольнослушателем историко-филологического факультета, экстерном сдал все экзамены, в том числе и кандидатские по курсу историко-филологического факультета уже через год и поступил вольнослушателем в Московскую духовную академию. В1874 году он защитил магистерскую диссертацию в Санкт-Петербургском университете по теме «Кризис западной философии (против позитивистов)». Этой защитой Владимир Соловьев заявил о себе как о зрелом самостоятельном ученом (хотя ему было всего 21 год). По возвращении в Москву он был избран доцентом Московского университета по кафедре философии, но через полгода отправился в путешествие по святым местам в надежде обрести собственный мистический опыт озарения. В 1880 году защитил в Санкт-Петербурге в качестве докторской диссертации свой труд «Критика отвлеченных начал» и начал чтение лекций в Санкт-Петербургском университете.

Уже в первых философских работах В. Соловьева в центре стоял вопрос об отношении Запада и Востока - противопоставление западной и восточной традиций философствования, религиозного мировоззрения, поиск внутреннего основания для всеобщего единства. Его богословские сочинения были в штыки приняты официальной православной церковью, после опубликования «Религиозных основ жизни» ему было запрещено печатать религиозно-богословские произведения. В 80-е годы Соловьев активно занимался публицистической деятельностью, принимая участие в полемике «западников» и «славянофилов». В 1891 году он становится редактором философского отдела в большом энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона, помимо редакторской работы он был автором ряда крупных статей, трудился над переводом Платона, начал работу над циклом философских трактатов, излагающих его систему философии, открывающихся работой «Оправдание добра».

Он не стремился обзавестись домашним очагом, создать семью, наладить свой быт, отказался он и от академической карьеры. Вся жизнь его протекала в изнуряющей книжной работе, в острой полемике с оппонентами, в писании философских трудов. Такой образ жизни быстро подорвал здоровье мыслителя. Он скончался 31 июля 1900 года в имении князей Трубецких «Узкое» в возрасте 47 лет, и похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Говоря о личности и судьбе В. Соловьева, крайне важно понять мотивы его творчества, ответить на вопрос в чем заключалась его главная жизненная установка, определившая и его судьбу, и направленность его философии. Без ответа на этот вопрос В. Соловьев останется непонятен, а его философия неизбежно предстанет в искаженном свете. Для понимания Соловьева необходимо учесть особенности эпохи, в которую ему выпало жить, и то, как эти особенности воспринимались самим мыслителем.

Историческое развитие конца XIX века характеризовалось исключительным динамизмом. Как на Западе, так и в России наблюдается ранее небывалый взлет научно-технических достижений, происходит интенсивный рост промышленности, возникают новые отрасли производства, ширятся контакты между народами. Христианское человечество (т.е. те страны, в которых христианство в той или иной форме было господствующей религией) ощущает небывалый подъем, все более растет и укрепляется надежда на приближение новой эры, обещающей скорое решение важнейших социальных и человеческих проблем. Вместе с тем нарастает и чувство тревоги. Это настроение, характерное чуть позднее для Н. Бердяева, С.Франка, Л. Шестова, В. Эрна, поэтически выражено в словах В. Соловьева: «наступающий конец мира веет мне в лицо каким-то явственным, хоть неуловимым дуновением - путник, приближающийся к морю, чувствует морской воздух прежде, чем увидит море».

Такие настроения закономерны – конец XIX – начало ХХ века в русской духовной культуре считается «переломным». Ситуацию пытается разъяснить Н. Бердяев. Он пишет: «Есть два преобладающих мифа, которые могут стать динамическими в жизни народов, - миф о происхождении и миф о конце. У русских преобладает второй миф – миф эсхатологический. Так можно было определить русскую тему XIX века: бурное стремление к прогрессу, революции, к последним результатам мировой цивилизации, к социализму, вместе с тем глубокое и острое сознание пустоты, уродства, бездушия и мещанства, всех результатов мирового прогресса, революции, цивилизации». Соловьев в своих философских исканиях пытается создать почву (осознанно либо нет!) для выхода из тупика противоречий.

Создавая новую философскую систему, Соловьев обратился к анализу предшествующей философии. Он не отказывает ни одной теории в праве на существование, по словам Н. Бердяева, он «все оправдывает и все обосновывает, всему находит место». Еще во время учебы в гимназии В. Соловьев от детской религиозности переходит к атеизму и становится страстным последователем материалиста Бюхнера и нигилиста Писарева. Его социальными идеалами становятся социализм и даже коммунизм. Этот религиозный кризис был преодолен им в 1871 г., благодаря чтению Спинозы, Фейербаха и Дж.С. Милля. Спиноза стал «первой философской любовью» В. Соловьева и имел глубокое влияние на него своей религиозной стороной. От Спинозы Соловьев взял не только живое чувство реальности Бога, но и яркое «переживание духовного всеединства мира». От Спинозы же идет и гносеологическая трихотомия у Соловьева (три вида познания – эмпирическое, рациональное и мистическое). После чтения Спинозы Соловьев обратился к Шопенгауэру и Гартману, а затем – к Шеллингу и Гегелю. Только после изучения сочинений этих мыслителей Соловьев создал свою собственную философскую систему.

Работы В. Соловьева глубоки и многочисленны: он оставил 10-томное собрание сочинений. Среди них «Чтения о Богочеловечестве» (1881), «Три речи в память Достоевского» (1883), «Религиозные основы жизни» (1884), «Великий спор и христианская политика» (1883), замечательные исследования конца 80-х – 90-х годов: «Красота в природе» (1889), «Смысл любви» (1894), «Понятие о Боге (в защиту философии Спинозы)» (1887), «Оправдание добра» (1897), «Первое начало теоретической философии» (1899), «Три разговора» (1900). Философско-теоретическими интересами был продиктован новый перевод некоторых диалогов Платона.

Центральной в философии Соловьева считают идею всеединства, поэтому всю его систему часто называют философией всеединства. Она оказалась для него столь значительной по многим причинам, одна из них - бережное отношение философа к культуре, стремление сохранить в ней все лучшее, добытое, не потерять, не утратить приобретенное. По словам Н. Бердяева, было совсем непонятно, «почему такой воз­душный, надпочвенный, не земляной человек оправдывает все историческое, из почвы выросшее, с землей связанное». В философии всеединства речь шла о единении Бога и человека, идеальных и материальных начал единого и множественного, рационального, эмпирического и религиозно-мистического знания, нравственности, науки, религии, эстетики.

Соловьев видел в идее всеединства широкие перспективы, именно с ее помощью решались вопросы совершенствования мира, преодоления индивидуализма, осуществления христианских идеалов любви, достижения абсолютных ценностей. Из идеала всеединства вытекал принцип свободы.

Философия, по мнению Соловьева, возникает в период напряженного кризиса, когда религиозная социальная роль разрывает человеческое об­щество, сознание. Родиной ее он считал Древнюю Индию, где появление ее было ознаменовано тезисом: «Все едино». Идея всеединства есть та цемен­тирующая основа, которая придает целостность всей философии, несмотря на ее бесконечную вариативность и разнообразие. Рационализм европей­ской философии, хоть и односторонне, служил именно этой идее, способст­вуя становления свободной личности, стремящейся к познанию. С панло­гизмом Гегеля, считает В. Соловьев, закончилась история философского рационализма, который в сочетании с философским натурализмом, мате­риализмом и эмпиризмом приблизил человека к пониманию органического, всеобщего единства природы, материи, духа и разума с высшим божествен­ным началом. Человечество достигло такого состояния, когда разорванность, частичность в его собственном бытии достигла предела, опасного для будущего существования. Одновременно односторонние философские учения, берущие начало то от духа, то от материи, то от умозрения или эмпирии пришли, по мнению Соловьева, к бесславному завершению, потеряв связь с жизнью и уткнувшись в «абсолютное ничто».

Очевидно, настало время новой философии, когда, опираясь на дости­жения односторонних, частичных учений, можно создать философию, охва­тывающую все жизненно важные сферы бытия и способную постичь их в органическом единстве. В этом В. Соловьев был уверен и именно такую философию создавал, опираясь на традиции христианства, хотя его трактовка христианского вероучения весьма отличалась от официальной.

«Все существует во всем» - такова самая общая формулировка принципа всеединства. Отталкиваясь от нее, Соловьев развивает целую концепцию. Прежде всего для него ясно, что данную формулировку не следует принимать буквально — все существует во всем лишь как тенденция, как закон. Всеединство - это гармония и согласованность всех частей Вселенной, это идеальный строй мира, предполагающий «воссоединенность», «примиренность» всех эмпирических несогласованных, конфликтных элементов и стихий бытия. «Я называю истинным или положительным всеединство такое, – писал Соловьев, - в каком единое существует не за счет всех, или в ущерб им, а в пользу всех. Ложное или отрицательное единство подавляет и поглощает входящие в него элементы, само оказывается, таким образом, пустотою; истинное единство сохраняет и усиливает эти элементы, осуществляясь в них как полнота бытия».

Но абсолютное всеединство - это идеал, к которому мир лишь стремится. Абсолютное всеединство - это Бог, а мир - всеединство в состоянии становления. Мир содержит божественный элемент (всеединство) как идею. Но без элемента божественного всеединства он не может существовать, ибо в этом случае рассыпался бы на изолированные и враждебные друг другу.

Его философия начинается с понятия не бытия, а сущего, его позиция явно противостоит гегелевской. Понятие бытия включает в себя лишь противопоставление небытию, поэтому строить философскую конструкцию можно только на содержательно богатом фун­даменте, а именно, на понятии сущего, абсолютного первоначала, которое «имеет в себе положительную силу бытия». Абсолютное начало Соловьев называет абсолютно-сущим, свободно-сущим Богом. «... Божественное на­чало является здесь (в мировом процессе) как действующая сила абсолют­ной идеи, стремящейся реализоваться или воплотиться в хаосе разрознен­ных элементов... мировая душа, как сила пассивная, как чистое стремление, первоначально не знает, к чему стремиться, т.е. не обладает идеей всеедин­ства, божественный же Логос, как начало положительное, как сила дейст­вующая и образующая, в самом себе имеет и дает мировой душе идею все­единства как определяющую форму». Фактически речь идет о новом способе обоснования идеи креационизма (творения Богом мира), которая всегда лежала в основе онтологических взглядов религиозных мыслителей. Абсо­лютное начало мира есть Бог, он же источник его единства, так можно по­яснить это положение Соловьева. Природа истинно сущего, которое, будучи началом бытия, заключает в себе все бытие, поэтому единичное удерживает множественное, цельное - частное. В Абсолютном сущем, по мысли Со­ловьева, содержатся два центра - абсолютное начало как таковое, и первоматерия. Эта идея сравнима с идеей Аристотеля о форме и материи как двух первоосновах бытия. Однако Соловьев иначе понимает соотношение этих двух начал.

Моделью положительного всеединства служит для Соловьева живой организм. Для живого организма правилом является такое соединение частей, в котором каждая часть «заинтересована» во всех других и в целом. Понятие организма опирается на более широкую категорию. Эта категория – «жизнь». Она занимает важное место в учении о всеединстве в философии В. Соловьева.

Понятие жизни нигде не определяется Соловьевым формально логически, несмотря на то, что его философская система отличается логической строгостью и последовательностью. Жизнь принципиально не может и не должна определяться только логическим путем, ибо в ней присутствуют элементы иррациональные. Жизнь может быть описана, но не определена абсолютно строго: это стихия, это поток, в котором отдельные этапы могут быть выделены лишь условно, это творчество нового и способность к самовоспроизведению, жизненный порыв. Во всех ее проявлениях есть душа, а на самых высоких ступенях - дух. Чтобы постигнуть живое существо или душевно-духовную жизнь, человеку, кроме работы интеллекта, требуется еще сердечное участие.

Жизнь есть жестокая борьба за выживание. Это относится к жизни во всех ее проявлениях. Жизнь живых существ основывается на пожирании и
истреблении одних существ другими: хищники пожирают травоядных и друг друга, травоядные питаются растениями, человек как живое существо нуждается в пище органического происхождения и т.д. То же можно казать об экономической и иных сферах общественной жизни: здесь также идет острая борьба за существование. Однако жизнь перестала бы быть жизнью, если бы свелась к конкуренции и взаимному истреблению, она была бы просто невозможна. Вот почему наряду с конкурентной борьбой в жизни существен момент солидарности и взаимопомощи. В сочетании борьбы и солидарности находит свое выражение «последняя тайна» жизни, особый замысел Божий или Премудрость Божия – София.

Принцип Софии имеет всеобъемлющее значение для мира и поэтому может получить различные определения из различных точек зрения. София как относительно пассивное начало, посвященное Богу и получающее от него свою форму, есть вечная Женственность. «Для Бога Его другое (т. е. вселенная), - говорит Соловьев, - имеет от века образ совершенной Женственности, но Он хочет, чтобы этот образ был не только для него, но чтобы он реализовался и воплотился для каждого индивидуального существа, способного с ним соединиться». К такой же реализации и воплощению стремится и сама вечная Женственность, которая «не есть только бездейственный образ в уме Божием, а живое духовное существо, обладающее всею полнотою сил и действий. Весь мировой и исторический процесс есть процесс ее реализации и воплощения в великом многообразии форм и степеней».

Понятие Софии прямо или косвенно фигурирует во всех произведениях Соловьева. Это означает, что без него философ не мог обойтись при решении самых разнообразных вопросов. Оно выполняет в философской системе В. Соловьева также и разнообразные функции.

София играет роль своеобразного «соединительного моста» между рациональным содержанием философии и ее поэтически-возвышенной стороной. Дело в том, что София это прообраз мира, иначе говоря, идеальный план мира. С помощью понятия Софии Соловьев утверждает, что мир не сводится к хаотической стороне: в нем существен момент упорядоченности. Закономерности мира, однако, не могут быть сведены к законам механической причинности, известным естествознанию. Эти законы (а не только их проявления) бесконечно многообразны и изменчивы. Это значит, что мир одушевлен, подобно тому как одушевлен отдельный человек, отдельное живое существо. Понятие Софии индивидуализирует понятие Души мира. Всякая душа индивидуальна. Но когда речь идет о душе лишь как об абстрактном понятии, то познать ее во всей полноте невозможно. Для этого ее надо представить конкретно - в виде определенного лица, личности. Абстрактную душу невозможно и любить - любить можно лишь конкретное лицо, которое можно ощутить или представить наглядно. Именно поэтому Душа мира получает у Соловьева конкретно-наглядное выражение.

С другой стороны София символ и наглядный образ любви. Любовь же - то, что объединяет. София и есть объединяющее начало. Мир не рассыпается на отдельные части, хотя и состоит из множества
разнообразных и разнокачественных предметов. При внимательном рассмотрении мы видим, что все части взаимосвязаны и взаимообусловлены. Следовательно, существует то, что его объединяет. Это София – начало любви.

Наибольшую роль София играет не по отношению к природе как к таковой (т.е. взятой вне человека), а по отношению к человеческому обществу и истории. София есть то, что объединяет человечество, всех людей, причем не только живущих в настоящее время, но все поколения, прошлые и нынешние. В развитии общества София впервые являет себя непосредственно.

Соловьев также показывает в образе Софии «тело Христово», христианскую церковь. Церковь является обязательным посредником между Богом и человеком. Вне церкви никакая вера в Христа невозможна. Церковь есть соборное объединение людей. Это добровольное объединение, возникающее на основе общей веры, общих идеалов и ценностей. Церковь - это единение в любви. Поэтому церковно-соборное объединение является положительным образцом для всякого творческого объединения, предполагающего не ущемление прав и достоинства личности, а, наоборот, утверждающего свободу индивида.

В теорию всеединства Соловьева органично «вписан» человек. «Положительное всеединство» указывает человеку цель и смысл жизни, и именно поэтому сущность человека не может быть сведена к каким-либо частным его определениям. Истинная суть человека есть живое осуществление такого всеединства, которое не только созерцает умом, но само действует в мире как вполне конкретный, но «новый духовный человек». Осуществление «живого всеединства», по Соловьеву, свершилось в лице Христа. Оно явилось для людей «как высшая сила, которая овладела ими, но которою они не овладели». Соловьев уточняет: в том хаосе, которым являлся мир далекого прошлого, истиной Христа овладели «немногие» человеческие души. И христианская идея свободного человеческого единения, всемирного братства снизилась до «христианства домашнего», лишь до индивидуальной жизни немногих душ человеческих. Для основного же большинства Христос как живое воплощение всеединства, гармонии идеального и материального стал далеким и непостижимым фактом. Так христианская идея стала формализмом церковной организации, безуспешно пытающейся одухотворить общество, социальные отношения, самого человека верой в «чудо, тайну, авторитет», повторяя Достоевского писал Соловьев. В таком «храмовом, неистинном христианстве» человек, по мысли философа, находится в еще большем духовном рабстве, нежели язычник перед силами природы. Богочеловечество, богосовершенство искать надо не в окружающем мире, но в самом человеке, в его «свободно-разумной личности». К этой идее человек должен прийти «от себя, сознательно, свободно».

Разнонаправленными путями философия идеализма и материализма, «делая человека вполне человеком», восстановила его полноту божественного всеединства. Теперь, по Соловьеву, остаются задачи практического осуществления всеединства для человечества в целом, чтобы христианство стало «всечеловеческим миром», где исчезнут национальный эгоизм, вражда, разделение человечества на соперничающие народы.

Об «истинности» христианства как осуществлении «всечеловечества», объединяющем народы не только верой, но и «всемирным общим делом», Соловьев, в частности, говорит во второй речи памяти Достоевского. Главным окончательным условием такой богочеловечности является свобода, гарантом которой является Бог, совершенный человек Христос и «бесконечность души человеческой».

У B.C. Соловьёва концепция всеединства присутствует во все периоды его творчества и связана «с основным рабочим методом этой философии - методом «критики отвлечённых начал». Всю систему категорий, выработанных философским сознанием, B.C. Соловьёв объявляет «отвлечёнными началами». Этому должна быть противопоставлена система положительных начал, выработанных путём «органического синтеза» начал отвлечённых. Бог есть Абсолютно-Сущее, а поскольку Абсолютное является всеединым, то истинное имя Бога - Всеединое. Всеединство же как таковое есть сверхбытийная сущность Бога. Христианский догмат троичности является у B.C. Соловьёва ориентиром для философского усмотрения троичности в различных областях бытия.

Бытие у него имеет три модуса (воля, представление, чувство), деятельность - три главные сферы (жизнь, знание, творчество), само положительное всеединство - три модуса или образа (Благо, Истина, Красота). В итоге все разделы философии B.C. Соловьёва (онтология, гносеология, этика и эстетика) подчиняются принципу всеединства. Это всеединство принимает особую форму в каждом из них и выступает как принцип единства всей философской системы.

Другими словами, принцип «всеединства» неразрывно связывает рассмотренную выше онтологию Соловьева и его гносеологию, в рамках которой философ разрабатывает концепцию целостного знания, которое предполагает постепенный синтез религии, философии, науки.

Процесс объединения происходит сначала в рамках философии, где достигается единство между ее тремя направлениями: мистицизмом, рацио­нализмом и эмпиризмом. Каждое из них представляет участников будущего универсального синтеза. Главный смысл новой теории познания – достичь понимания универсального во всем объеме его с сохранением индивиду­ального во все его своеобразии.

Органическая логика Соловьева предлагает обратить внимание на те формы познания, которые оставались на периферии рационалистических систем, а именно, на роль интуиции, непосредственного умственного со­зерцания. Эти формы знания близки мистическому, и в то же время художе­ственному видению мира, которое успешнее, чем понятийное мышление справляется с задачей охватить все в единстве. Интуиция и непосредствен­ное умосозерцание должны стать связующими звеньями между научным, художественным и религиозным видением мира. В концепции цельного знания подробно прорабатывается мысль о единстве познавательной и эти­ческой деятельности (истина и добро). Соловьев считает, что невозможно без опоры на нравственность получить критерий истины. В нравственном сознании познающего заключено единственно стоящее свидетельство ис­тинности полученных им результатов. Убедиться в их истинности со сторо­ны, как правило, невозможно: безнравственное сознание легко находит убе­дительно звучащие аргументы в пользу своей мнимой истинности. Только высоконравственная личность познающего субъекта является гарантом ис­тинности добытых им знаний. Органическая логика предусматривала, что для познания человеку необходим не только логический инструментарий, но и угол зрения, жизненная позиция.

Человек в современном его состоянии далеко отстоит от центра всеединства, находясь в периферийных его областях, где силы обособления, разъединения преобладают над силами объединения. Периферийное соз­нание не в состоянии охватить единый идеальный, сущностной космос, воз­высится до его понимания. Редкую возможность для этого предоставляют редкие вспышки вдохновения, озарения, близкие к тем, которые испытывают истинные художники, поэты, пророки. В такие моменты открывается под­линность мира, его единство. Среди вдохновенных чувств, помогающих пе­риферийному сознанию преодолеть его слепоту, первое место принадлежит любви. В ней запечатлен отблеск могущественных, всеохватывающих сил единения. В теории познания Соловьева, как и у Платона, в качестве одного из существенных элементов выступает Эрос. Благотворны даже низшие стадии любви, соединяющие разнополые существа и подтверждающие су­ществование часто неосознаваемого единения. Но эта любовь является сла­бым и искаженным намеком на те возвышенные и всемогущие силы любви, которые господствуют в идеальном сущностном бытии, создавая его един­ство. Познание невозможно без любви, ощущаемой как стремление к дос­тижению всеединства. Эгоистическая замкнутость противопоказана по­знающему субъекту, лишь его любовь и открытость другим людям, все­му миру дают необходимый угол зрения для истинного понимания, форми­руют ту нравственную основу, без которой познание рано или поздно ока­жется бессильным, а то и опасным.

Познание у Соловьева связано с этикой, с эстетическими чувствами, но, главным образом, с реальным «собирательным творчеством». Подобно искусству, идеал которого не в «предварении», а в «осуществлении» - познание становится истинным и плодотворным, включаясь в реальное творчество - свободную «теургию», как его называет Соловьев. В реальном творчестве преобразуются общество, земная природа, универсум. Средст­вом для решения этих колоссальных проблем Соловьев предлагает едине­ние свободно-нравственного человечества, развивающегося благодаря нравственному совершенствованию каждой личности и всего общества.

Философия Соловьева по своему характеру является антропоцентричной. Человек - вершина творения. Возрождение мира совершено Богом совместно с человеком, который также выразил божественную идею гуманности. Такой идеально совершенный человек является высшим проявлением Софии, Божественной мудрости. Но совершенный человек явился во Христе. Поэтому Богочеловек Иисус Христос является единением Логоса и Софии.

В систему всеединства В. Соловьева вписывается и его философия человека. С одной стороны, как уже отмечалось, человек – это высшая точка развития природы, с другой – с человеком и обществом связана история. В целом В. Соловьеву присуще религиозное понимание человека. В философии Соловьева человек «совечен» Бо­гу, он отрицает утверждение, что Бог может существовать и без человека. Здесь речь идет не о человеке, как биологическом виде, он появился в про­цессе эволюции, а о человеке как идее бытия, которая заложена в самой ос­нове мира в целом. Софийный идеальный человек принадлежит вечности, а она ему, поэтому он един с Богом.

Человек в метафизике всеединства имеет множество определений. В зависимости от точки зрения они могут быть гносеологическими - и тогда он определяется через качества и характер единства своих познавательных способностей, и этическими - в этом случае он рассматривается как существо, призванное собирать, умножать, творить добро.

Можно найти у В.Соловьева и философско-историческое определение личности, которая свою деятельность осуществляет «снизу», точнее, из точки равноудаленности от неба и земли. Процесс их соединения во имя торжества богочеловечества, которое, в свою очередь, есть становящийся синтез бога и человечества в рамках земной исторической судьбы людей как социального организма. В аспекте мирового развития «человек есть некоторое соединение Божества с материальною природою, что предполагает в человеке три составных элемента: божественный, материальный и связующий оба, собственно человеческий...».

В системе всеединства человек предстает посредником между Богом (абсолютно-сущим) и человеком. Вся человеческая история развертывается как восхождение к Богу, или как процесс богочеловечества. На этих основаниях - в связи с единым космоэволюционным процессом - строится этика Соловьева, его учения о Добре как некой идеальной сущности. Пафос философии Соловьева - борьба за духовность в человеке, за высшие идеалы личности и общества.

Не чуждо В. Соловьеву и культурологическое отношение к проблеме человека. Это связано с его попытками познать сущность и конкретное состояние мировой цивилизации на рубеже XIX вв. Несмотря на врожденный оптимизм соловьевского восприятия действительности, на веру философа неограниченные возможности человека и его «причастность» мирам «иным», суждения о нем в контексте истории и социологии духовной культуры достаточно противоречивы и несут в себе если не понимание грядущего кризиса, то глубокое ощущение неудовлетворительного нравственного, социально-исторического, духовного и даже религиозного состояния общества и индивида. «Современный человек, - пишет В.Соловьев, - осознает себя внутренне свободным, осознает себя выше всякого внешнего, от него не зависящего начала, утверждает себя в центре всего, а между тем в действительности является только одной бесконечно малой исчезающей точкой на мировой окружности».

Вслед за Паскалем и Достоевским Соловьев склонен считать истоком всякого неблагополучия личности прежде всего метафизическое несоответствие между духом и плотью человека: «Человеческое я, безусловное в возможности, ничтожно в действительности. В этом противоречии зло и страдание, в этом несвобода, внутреннее рабство человека. Освобождение от этого рабства может состоять только в достижении того безусловного содержания, той полноты бытия, которая утверждается бесконечным стремлением человеческого я». Еще более отчетливо трагическая полярность человека проявляется в его отношении трансцендентному: «Человек совмещает в себе всевозможные противоположности, которые все сводятся к одной великой противоположности между безусловным и условным, между абсолютною и вечною сущностью и преходящим явлением или видимостью. Человек есть вместе и божество и ничтожество».

В «Чтениях о богочеловечестве» Соловьев отмечал, что человеческая личность безусловна отрицательна, она не хочет и не может удовлетвориться никаким условным, ограниченным содержанием. Но человеческая личность может достигнуть положительной безусловности, то есть что она может обладать полнотой бытия. Истинная нравственность - это человечность. Смысл жизни человека состоит в служении Добру - чистому, всестороннему и всесильному. Нравственное добро ведет к совершенству человека. А для того, чтобы способствовать совершенствованию человека, Бог вступил в земной исторический процесс как богочеловек Иисус Христос. Об этом Соловьев пишет неоднократно. Своим словом и подвигом своей жизни, начиная с победы над всеми искушениями нравственного зла и кончая воскресением, то есть победой над злом физическим - над законом смерти и тления, - действительный Богочеловек открыл людям Царствие Божие.

Соловьев утверждает, что добро, отделенное от истины и красоты, есть только неопределенное чувство, «бессильный порыв». Открывшаяся во Христе бесконечность человеческой души, способна вместить в себя и величайшее добро, и высочайшую истину и совершеннейшую красоту. Истина есть добро, мыслимое человеческим умом, красота есть то же добро и та же истина, воплощенная в живой конкретной форме. И полное ее воплощение есть и цель и совершенство. Вот почему Достоевский говорил, что красота спасет мир. Но мир не должен быть спасен насильно, в этом Соловьев твердо убежден.

Он настойчиво проводит мысль о социальном характере любого нравственного акта. В этом смысле Соловьев, подобно Канту, дает определение морального «закона» и для общества: «Принцип человеческого достоинства, или безусловное значение каждого лица, в силу чего общество определяется как внутреннее, свободное согласие всех, - вот единственная нравственная норма».

Значение Вл. Соловьева для русской интеллектуальной культуры «стыка веков» огромно. В своем творчестве он не только выделил специфически русскую философскую проблематику, но и определил «болевые точки» переломного, кризисного для всей России периода.