Программа дисциплины «Экономические и политические проблемы постсоветского пространства» для направления 032301. 65
| Вид материала | Программа дисциплины |
СодержаниеПроблема формирования российской внешней политики на постсоветском пространстве. |
- Программа научной школы охватывает следующие направления: Проблемы межнациональных, 62.72kb.
- Рабочая учебная программа дисциплины «биржевое дело» для студентов, обучающихся, 539.37kb.
- Программа наименование дисциплины: Международные экономические отношения Рекомендуется, 141.64kb.
- Программа дисциплины «Многомерное шкалирование» для направления 040200. 62 «Социология», 131.59kb.
- Программа наименование дисциплины: международные валютно-кредитные отношения Рекомендуется, 111.95kb.
- Т н. Горевой Г. С. Россия в геополитическом пространстве темы для реферат, 33.42kb.
- Программа дисциплины [Введите название дисциплины] для направления/ специальности [код, 598.63kb.
- Программа дисциплины [Введите название дисциплины] для направления/ специальности [код, 650.33kb.
- Политические проблемы современности; актуальные вопросы права. Организаторы: Северо-Кавказская, 12.86kb.
- Программа дисциплины политические процессы и трансфомации в Турции ХХ века Цикл, 144.68kb.
Белоруссия ввозит из России 21 млн. тонн сырой нефти. Внутренние потребности белорусского рынка - 7 - 7.5 млн. тонн нефтепродуктов. Остальная нефть, переработанная на белорусских нефтехимических предприятиях, продается в страны ЕС. Однако фактически, белорусские нефтехимики способны переработать не более 18 млн. тонн нефти в год. Почти 3 млн. тонн нефти перепродается в Литву и Польшу без переработки и по демпинговым ценам - приблизительный доход только от этой торговой операции с российской нефтью составляет не менее 550 млн. долларов США. К этой сумме необходимо добавить продажу 11 млн. тонн нефтепродуктов, выработанных из российской беспошлинной нефти. В итоге - около 6 млрд. долларов США. Стоит напомнить, что весь ВВП РБ составляет 35 млрд. долларов США. Кроме того, перепродажа российской сырой нефти Минском оказывает определенное дестабилизирующее ценовое воздействие на российский нефтяной экспорт в Европу.
Самый дешевый в Европе российский природный газ, который получает Белоруссия, до сих пор позволяет Белоруссии экономить огромные деньги: снижать себестоимость своей продукции, «покупать» симпатии электората. Для примера, годовой объем пенсий в Белоруссии составляет 2,1 млрд. долларов США. Уступка «Газпрома» в цене за газ для Белоруссии в 2007 году составила как раз 2,1 млрд. долларов США (с таможенной пошлиной более 3 млрд. долларов США). Однако газ дает А. Лукашенко в основном экономию. Беспошлинная российская нефть обеспечивала Минск миллиардами долларов на счетах белорусских и западных банков.
На нефтяные деньги создавался образ «Процветающей Белоруссии» .Благодаря нефтяным деньгам создавался благоприятный имидж Белоруссии за рубежом, финансировались СМИ и политические структуры. Именно российская дешевая нефть оказалась в основе президентского долголетия А. Лукашенко.
Российское руководство, принимая в мае 2006 года решение перевести экономические отношения со своим партнером по Союзному Государству на рыночные условия, не учло, что для А. Лукашенко экономические связи с Россией являются основой его власти. Москва оказалась не готова к ожесточенной схватке с А. Лукашенко. Белорусский президент продемонстрировал, что ради своего политического выживания он готов к применению любых методов борьбы.
Однако и А. Лукашенко ошибся. За двенадцать лет отношений с Москвой, он впервые столкнулся со столь скоординированным ответным ударом со стороны российской исполнительной власти. Против белорусского шантажа, за какие-то несколько часов, был развернут весь огромный механизм российского государства. Мгновенно избавилась от союзных иллюзий законодательная власть. СМИ, не скатились по примеру Минска в широкомасштабную информационную войну. В итоге, А. Лукашенко потерял в Москве все свои точки опоры. Вместо разношерстного российского политического класса, традиционно занятого разборками и созданием враждебных друг другу коалиций, белорусский президент вдруг столкнулся с вполне консолидированной российской элитой.
Действительно, после 10 января у России формально не стало еще одного союзника. Возможно последнего. Но потеря невелика, так как А. Лукашенко никогда не был реальным союзником для России. Белоруссия при его правлении оказалась еще дальше от России, чем была при распаде Советского Союза. Получая огромные экономические преференции и льготы от своего партнера по Союзному Государству, А. Лукашенко не смог их эффективно использовать. Экономика Белоруссии оказалась нереформированной, производства изношены, «точки роста» неэффективны.
Белоруссия превратилась для России в реальный западный «санитарный кордон» - белорусский рынок частично закрыт для российских товаров, российский бизнес не допускается в белорусскую экономику, совместная система ПВО создана только на словах, российский транзит подвергается угрозе конфискаций. Белоруссия не стала опорой России в решении проблемы калининградского транзита. Россия фактически завязла в Белоруссии, потеряла темп экономической экспансии в странах Балтии и Польше.
Белорусское руководство зарекомендовало себя исключительно недоговороспособным. Минск прославился своим поистине иезуитским мастерством по уходу от выполнения уже заключенных договоров и соглашений.
В итоге, А. Лукашенко полностью исчерпал остатки доверия в российских правящих кругах и оказался бесполезен для основной части оппозиции (кроме КПРФ). Никогда еще белорусский президент не оказывался в столь монолитной изоляции. С ним не желают даже торговаться.
Лукашенко, без сомнений, изначально не собирался использовать введенную пошлину на транзит российской нефти для наполнения своего бюджета. Он хотел получить в свои руки «абсолютный аргумент» для торга по его сценарию и с позиции силы с российским руководством. Минск был уверен, что Москва будет вынуждена пойти на обмен и упразднит таможенную пошлину на экспорт нефти в РБ. Не случайно, с 3 января белорусские СМИ не скупились на интервью с представителями белорусского правительства и энергетических ведомств, уверяющих с экрана, что белорусская сторона готова отменить пошлину в ответ на дальнейшее бесперебойное снабжение Белоруссии свободной от платежей в российский бюджет дешевой российской нефти
В ответ на шантаж белорусское руководство получило от Москвы «счет» за право участвовать в диалоге - немедленная ликвидация транзитной пошлины. У белорусского руководства не осталось выхода - для входа в переговорный процесс ему пришлось расстаться с единственным, как ему казалось, несокрушимым ресурсом.
Сейчас Минску за столом переговоров нечем шантажировать Москву. Дело в том, что белорусская сторона сама придала экономическим проблемам между Минском и Москвой характер международного скандала. В итоге проблема безопасности нефтяного транзита приобрели политическое звучание и потребовали вмешательства на самом высоком уровне.
Сознательно вступив в нефтяную часть энергетического этапа российско - белорусского кризиса, А. Лукашенко, возможно не желая того, дал старт процессам, разрушающим российско - белорусский интеграционный проект. Сомнительно, что, втягиваясь в лобовое столкновение с российским руководством, он просчитал все последствия для устойчивости своей власти.
_______________
lis.ru/articles/2055.shtml
Беларусь-Россия: что на самом деле происходит?
На сегодняшний день российским аналитическим сообществом так и не предъявлена адекватная картина белорусско-российского конфликта 2006−2007 гг. Россияне и белорусы продолжают считать нефтегазовые доллары и обвинять друг друга в нечестности, не обращая внимания на суть дела.
Очередной комментарий эксперта по поводу сложившейся ситуации был опубликован на сайте Ноополис.ру 8 августа 2007 г. В нем Александр Фадеев — руководитель отдела Белоруссии Института стран СНГ, указывает на то, что 1) белорусы не хотят брать кредит за нормальный процент – 12,5% годовых; 2) долги Беларуси прощать нельзя, т.к. она платить реально может и даже хвастается своими экономическими успехами; 3) дотировать Беларусь нет смысла, т.к. она не хочет входить в Россию; 4) в силу наличия конфликта интересов политические неурядицы в двусторонних отношениях будут продолжаться; но при этом они якобы не будут влиять на военно-стратегическое сотрудничество двух стран.
В этом аналитическом комментарии, как и в десятках других, все дело сводится к нескольким миллиардам долларов. Но дело в том, что в 2006−2007 гг. произошел не экономический конфликт местного значения, стоимостью в 4−5 миллиардов долларов. Произошел принципиальный надлом в отношениях Беларуси и России на всех уровнях: от самоидентификации рядового гражданина до геостратегических ориентиров и приоритетов национальных элит. Это выразилось, в частности, в следующем (о кризисе белорусско-российской интеграции как контексте рассматриваемого конфликта см. статью Ю.Царика От интеграционного тупика к Большой России – на основе принципа соразвития):
1. Впервые за более чем 200 лет Беларусь получила удар «с Востока», причем, удар, представляющий экзистенциальную угрозу, ставящий под сомнение сам статус белорусов как независимого народа. Этот удар помог «вскрыть» сознание белорусов, устранив традиционные консервативные стереотипы местного менталитета. Фактически произошел идентификационный дефолт с характерными для него чертами: депрессивное состояние населения; рост алкоголизма и других девиаций; стремление умнейших молодых людей выехать за рубеж (характерно обширное стремление выехать на 1−2 года, чтобы «пережить эти тяжелые времена» вне страны) и т.д. Общественное сознание Беларуси сегодня полностью открыто для воздействия извне. Элита, лишившись союзного интеграционного проекта, теряет легитимность и сейчас находится в лихорадочных поисках новых геостратегических ориентиров. Она готова усваивать буквально все, что создает иллюзию адекватности.
2. Нефтегазовый конфликт не просто объявил «белорусское экономическое чудо» (ЗАО «Белэкономчудо») банкротом. Он фактически заставляет белорусскую элиту и все общество признать несостоятельность и несамостоятельность белорусской модели «с самого начала». Это порождает особое шизофреническое состояние общественного сознания и сознания элит, когда «все, что было раньше, не просто исчезло; оно, оказывается, никогда не существовало». При этом очевидные достоинства белорусской модели нивелируются и теряются, так как ЗАО «Белэкономчудо» в свое время выступало как некоторый идеал и проект, а не как научная модель.
3. Банкротство ЗАО «Белэкономчудо» подрывает легитимность белорусской элиты изнутри. Во-первых, оно заставляет население усомниться в адекватности предлагаемого курса развития. Причем, чем старательней белорусское руководство делает вид, что «все в шоколаде», тем меньше остается доверия к этому курсу: ведь разительная перемена условий на лицо, а отсутствие коррекции курса в ответ на изменение условий – это плохой признак. Во-вторых, новые условия делают старый курс нереалистичным и для самой элиты. Всем понятно, что нужно что-то новое, но все боятся об этом заявить…
4. … но при этом все равно начинают делать что-то новое: ведь выживать как-то надо!!! Продажа завода «МОТОВЕЛО» австрийцам – это самое начало. Приватизационная программа заявлена, и она будет еще сильно расширяться. Причем, делаться все это будет сумбурно, втихаря, без открытой постановки вопросов и их обсуждения, с попытками показать, что «все по-прежнему под контролем». При этом, естественно, главным императивом такой негласной новой политики является «независимость от России», некоторая если и не анти-российскость, то уж точно а-российскость.
В общем, в Беларуси в ближайшее время может быть реализован худший из возможных сценариев – настоящая социальная катастрофа. Что же это значит для России? Для России это значит только одно: если она не сможет на новых основаниях восстановить белорусско-российские отношения и придать им центростремительный характер (с центром в России), то к 2011−2012 гг. в Беларуси будут натовские базы, а РЛС в Вилейке и Барановичах будут успешно «экспроприированы». Причем, никакой злой воли белорусов в этом не будет: они будут просто выживать, как умеют. При пассивной (в том числе тупо-силовой) политике России и повышенной активности Запада (которая уже наблюдается) Беларусь просто «незаметно», без всяких шумных «майданов» станет прозападной. Потому что именно Запад сможет предложить свою стратегию «независимой (читай «независимой от России») Беларуси». И в условиях отсутствия альтернатив, именно западный проект и западная стратегия будет принята в Минске, даже несмотря на то, что она будет напрямую вести к потере суверенитета Беларуси.
Поэтому российскому правительству (а также – особенно – СовБезу) и российским аналитикам следует совсем по-другому рассматривать «белорусский казус». В хитросплетениях белорусской политики сегодня решаются принципиальные вопросы национальной безопасности России. И единственное, что может удержать Беларусь от интеграции в западные структуры – это проект суверенной Беларуси и помощь России в его реализации. Только суверенная, самодостаточная Беларусь может быть гарантом безопасности «западного направления». Так же, как только сильная и миродержавная Россия может быть гарантом суверенитета Беларуси. Новый интеграционный проект Беларусь-Россия должен основываться на принципе суверенного равенства сторон, это может быть только проект соразвития двух суверенных государств.
Виктор Андреев
________________
- ^ Проблема формирования российской внешней политики на постсоветском пространстве.
_______________
В. Мисник. Центральная Азия: выбор есть, альтернативы нет. ссылка скрыта
Есть ли у России интересы в Средней Азии? Как она их отстаивает и может ли составить конкуренцию другим силам, борющимся за влияние в регионе? На вопросы «Росбалта» отвечает эксперт Ассоциации приграничного сотрудничества Василий Мисник.
- В том и проблема, что у России сейчас нет стратегии в Средней Азии. Недавно один из киргизских политологов – Мурат Суюнбаев – сказал, что у России нет стратегии относительно восстановления «большого пространства» – постсоветского пространства в общем и Центральной Евразии в частности. Почему так происходит вопреки историческим прецедентам? В силу отсутствия какой-либо привлекательной внешнеполитической идеи, которую Россия могла бы предложить и ближнему зарубежью, и миру в целом.
И именно поэтому у России до сих пор нет внятной внешней политики вообще. В ней уже появилась «отрицательная» компонента — отказ от спонсирования враждебных режимов, но пока отсутствует компонента «положительная». Роль энергетической державы сводится к роли куркуля на бочке, как выразился Суюнбаев, «собаки на сене». Означает это, по сути, изоляционизм и отказ от активных действий за рубежом. Потому что любая активность означает риски, которые нельзя покрыть из чисто скупердяйских соображений.
В прошлом роль движущей идеи исполняло «цивилизаторство» или «социализм» — и то и другое было достаточно привлекательно для многих народов мира. Сейчас в мире значимы две основные модели — демократия и ислам. России, безусловно, следует участвовать в конкуренции, но составить серьезную конкуренцию лидерам на их поле уже вряд ли удастся, а присоединяться в хвост «второго эшелона» самоубийственно. Отсюда – необходимость выработать третью модель, но делать это нужно с учетом не слишком успешного опыта «третьего пути» (опыт Китая или Движения Неприсоединения). В общем случае следует настаивать на значимости надматериальных, религиозных, традиционных ценностей, противопоставленных беспринципному капиталистическому хищничеству при «демократии». С другой стороны следует отстаивать и мультикультурность, противопоставленную догматической унификации ислама. При этом, разумеется, и права человека, и справедливость должны оставаться ценностями.
- Между тем, в самой России нередко слышны возгласы: «А зачем нам нужна вообще Средняя Азия? В свое время страны региона объявляли о независимости. Пусть теперь и пожинают ее плоды».
- В таком случае резонно спросить, а зачем вообще нужна активная внешняя политика? Из простого соображения: то, что не оказывает давления, само подвергается давлению. Либо Россия идет в Азию, либо Азия идет в Россию — через самую длинную в мире сухопутную границу. Россия, к сожалению или счастью, не остров. И даже море, что отделяет Европу от Африки, все слабее защищает от «людей в лодках». Необходимость наступательной стратегии, не завязанной на сиюминутную отдачу, именно в Средней Азии обуславливается тем, что только здесь Россия может с легкостью перейти от «негативной» к «позитивной» компоненте. В других постсоветских зонах (Кавказ, Украина, Белоруссия или Прибалтика) это не так просто. Вопрос в том, чтобы увеличить горизонт планирования с 1-3 лет до 10-15 лет.
- И что же, по вашему мнению, следует предпринять России?
- Все сведется к классическому «либо ишак, либо эмир, либо я», если не будет ясного и в высшей степени детального понимания происходящих в Средней Азии процессов. В настоящее время интерес, который испытывают в российских центрах принятия решений к этому региону, минимален. Разумеется, эта меркантильная близорукость. Помните выражение Сталина: «Папа? Сколько у него дивизий?». И что получилось на поверку? Все это – свидетельство продолжающегося кризиса, в котором находится наша Россия после разгрома в «холодной войне».
Одной из первоочередных, необходимых и низкозатратных мер должно стать увеличение качества и структурированности информации о регионе. Инфраструктура в наше время — это не только дороги, но и информационная среда. Интеграция региона и его взаимодействие с Россией не будут возможны без сохранения культурного пространства, в частности — роли русского языка и образования. Массу поучительных примеров можно почерпнуть, например, из истории Британского Содружества и менее удачного проекта — франкофонного мира.
Можно вспомнить высказывание Бисмарка: «Наибольшее влияние на историю XX века будет иметь то, что в США говорят по-английски». Достаточно очевидно, что здесь речь идет не только и не столько о культуре в узком смысле, сколько о полноте и централизации взаимодействия на всех уровнях — от элит до самых «корней травы». До тех пор, пока сохраняется роль русского языка и культуры — сохраняется потенциал России как интегратора среднеазиатского региона, но не долее того.
Позиция должна быть не охранительной, как сейчас, а наступательной. Недостаточно посылать учебники русского языка в киргизские школы за счет правительства города Москвы – это агония. Надо стремиться к тому, чтобы не только жители разных государств Средней Азии между собой, но и китайцы, и индийцы, и иранцы с ними общались по-русски – потому что это легче. При этом одновременно надо вытягивать национальные языки, поднимая их от языков бытового общения на более высокие уровни (в частности, мультимедийные), обучая им русских.
Имеющиеся попытки как-то продвигать русскую культуру, вроде проекта «Русский мир» пока крайне неудовлетворительны. Например, в Интернете мог бы быть создан ресурс, выступающий как информационное агентство, бизнес-портал, интегратор социальных сетей и база знаний (не обязательно с одним адресом). Заявлено подобных интернет-проектов множество, и многие из них вполне добротные по исполнению, но зачастую складывается впечатление, что это диалог россиян пишущих с россиянами власть имущими. Попробуйте найти среди таких интернет-порталов хоть один, который в странах Средней Азии соперничал бы по посещаемости, читаемости и влиятельности с местными информационными агентствами.
Разумеется, отказ от возможностей быстрых инвестиций никто не проповедует, но горизонт в 10-15 лет — это тот минимум, когда культура начинает оказывать обратное действие на экономику. То, что было заложено в СССР, доедается сейчас. Начинать надо немедленно, потому что когда таджик начнет разговаривать с узбеком по-английски или по-арабски, место для России останется только за забором.
В единое информационное пространство Средней Азии обязательно следует включать и Китай, в первую очередь – Синьцзян-Уйгурский автономный район. До сих пор Россия оставалась на удивление слепа к тому, что Китай делает и собирается делать в этом районе и в самой Средней Азии. Речь не о каких-то тайных операциях и планах, а о самых обычных движениях людей, товаров и капитала. Без систематического сбора и обработки информации об этом любая картина по Средней Азии — это взгляд дальтоника.
Что же касается другого крупного игрока в регионе — США, то его возможности, конечно, достаточно ограничены. Тем не менее, и у Штатов есть чему поучиться: например, неправительственные организации — удобный и легитимный инструмент влияния, которым совершенно не следует пренебрегать.
И, наконец, для самих стран Средней Азии возможность договориться между собой — это вопрос их непосредственного выживания. Пока Россия еще может предоставить площадку для таких переговоров, например, по водно-энергетической проблеме, где у сторон пока просто отсутствует общий язык, утраченный с распадом народнохозяйственного комплекса СССР. Но если Россия и дальше будет занимать пассивно-выжидательную позицию, то неизбежный культурный и экономический упадок приведет к хаосу, в котором договариваться придется только с полевыми командирами — и о вещах куда менее интересных и выгодных. Хорошим примером потенциала такого упадка служат самоубийственные в экологическом плане проекты вроде Кексарайской ГЭС в Казахстане или Каракечинской ГРЭС в Киргизии.
- Почему Киргизия занимает центральное место в планах на регион, ведь страна – не лидер в Средней Азии?
- Позволю себе не согласиться с вами. Киргизия занимает центральное место в Средней Азии как географически, так и политически. При этом она не претендует на лидерство в регионе и избегала до сих пор крайностей, которым подвержены остальные страны. В силу этого и множества других факторов, заслуживающих отдельного рассмотрения, она может считаться идеальным модельным государством, по примеру которого может выстраиваться новая схема отношений России со странами Средней Азии. Средняя Азия в свою очередь – модельный регион, по примеру которого может выстраиваться схема отношений России с развивающимися странами. В частности, именно в Киргизии стоит попробовать наконец-то решить все более актуальную для региона проблему легитимной и спокойной смены лидера. Два недавних (и единственных) примера ухода лидеров –Киргизии и Туркмении – никак не могут внушить оптимизма трем оставшимся несменяемым главам государств, что одновременно ведет к застою и никак не способствует долгосрочному планированию чего бы то ни было.
_______________________
