Geum.ru

Сборник статей под редакцией Гайденко П. П. Введение

Вид материалаСборник статей

Содержание


Христианство и генезис естествознания 87
Герметизм, эксперимент, чудо
Ки//виет. 1985. № 1. с. 56-63.
Герметизм, эксперимент, чудо... 93
Подобный материал:
1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   ...   37

потребностям и целям. Такая связь между Реформацией и наукой

действительно налицо, и это особенно очевидно у английских фи-

лософов и ученых, например, у Френсиса Бэкона, определившего

дух и настроение Королевского общества, к которому принадлежал и

Ньютон: необходимость ориентации на эксперимент и нетерпимость

к отвлеченным спекуляциям и априорным построениям объединяла

всех членов этого научного сообщества.


Но довольно долго оставалась в тени другая сторона дела, свя-

занная с содержательными особенностями нового естествознания.

А между тем протестантская теология оказала влияние также и на

понятийный аппарат классической механики, на ее фундаменталь-

ные принципы и способы их обоснования. Сегодня, правда, есть уже

немало работ, где анализируется такого рода связь между генезисом

новоевропейского естествознания и религиозными движениями

XVI-XVII вв. Многие из них мы здесь приводили и цитировали.

Но это главным образом исследования зарубежных ученых; в нашей

стране, где укоренилось чисто просветительское воззрение на науку,

согласно которому она с самого своего зарождения выступала как

носительница атеистического мировоззрения, такие исследования


^ Цит. по: Философия эпохи ранних буржуазных революций. М., 1983.

С. 85.


^ Как прекрасно показал С. И. Вавилов в своей книге о Ньютоне, англий-

ский ученый вел аскетическую жизнь, исполненную вдохновенного труда,

жизнь <монаха в миру> в точном смысле этого слова. См.: Вавилов С. И. Исаак

Ньютон. М.; Л., 1943.


^ ХРИСТИАНСТВО И ГЕНЕЗИС ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ 87


проводились мало и еще менее поощрялись. Нельзя не отметить в

связи с этим ценность тех реферативных изданий ИНИОН, в кото-

рых некоторые наши историки науки, и прежде всего Л. М. Коса-

рева, уже начиная с середины 70-х годов обсуждали эту тему.


Конечно, новая наука - экспериментально-математическое есте-

ствознание - это необычайно сложное, богатое, трудно обозримое

в своем многообразии и многослойности историческое образование.

В своем становлении оно, как огромная река, вобрало в себя множе-

ство крупных и мелких потоков и ручейков; подобно могучему

древу оно прирастало почти необозримым числом ветвей и листьев.

Даже анализируя творчество одного ученого, не так легко реконст-

руировать все те влияния, которые оставили печать на его творче-

стве. Тот же Ньютон был, как мы хорошо знаем, не только физи-

ком-экспериментатором, не только теологом и алхимиком, но и

блестящим математиком, и в качестве математика он следовал бо-

гатой античной традиции, пожалуй, в гораздо большей мере, чем,

скажем, Декарт. В этой работе я попыталась выделить только один

из тех факторов, - правда, очень важный и долгое время почти не

исследовавшийся в нашей истории науки, - которые обусловили

рождение новоевропейской науки. И нельзя не согласиться с

В. Н. Тростниковым, когда он пишет: <В муках размышлений о Боге

и созданном им мире рождалась новая физика> ^.


^ Тростников В. Н. Мысли перед рассветом. С. 136.


^ ГЕРМЕТИЗМ, ЭКСПЕРИМЕНТ, ЧУДО:

ТРИ АСПЕКТА ГЕНЕЗИСА

НАУКИ НОВОГО ВРЕМЕНИ


в.п.визгин


В историографии науки, изучающей ее в культурном контексте,

влияние на генезис науки религиозных и теологических факторов

рассматривается давно и в разных аспектах. Еще в прошлом веке

Альфонс де Кандоль писал о том, что <нехристианские страны со-

вершенно чужды научному движению> '. В наше время эту же мысль

(но не в социолого-науковедческом, а в философском плане) выска-

зал Александр Кожев, указав на догмат боговоплощения в составе

христианства как на несущий главную ответственность за феномен

западной науки ^ Мы выбираем для анализа этой проблемы три мо-

мента: во-первых, роль герметизма в генезисе новой науки, во-

вторых, связь экспериментального характера науки нового времени с

волюнтаристской теологией и, в-третьих, проблему чуда и вклад

механистического естествознания XVII в. в ее решение.


Роль герметизма в генезисе науки нового времени


Герметизм или магико-герметическая традиция, ведущая мифо-

логический отсчет своего происхождения от легендарного Гермеса

Трисмегиста, включает в себя, с одной стороны, практическую магию

и такие прикладные оккультные науки, как алхимия и астрология,


c В.П.Визгин, 1997


* Candolle A. de. The influence of- Religion on the Development of the Science

(1873)//Puritanism and the Rise of Modern Science. The Merton Thesis/Ed, by

I.B.Cohen. New Brunswick and London, 1990. P. 145-150. В круглых скобках

указан год первого издания.


^См.: Kojeve F.A. L'originc chretienne de la science modcrne//Melangcs

Alexandre Koyre. Laventure do l'csprit. P., 1964. P. 295-306.


ГЕРМЕТИЗМ, ЭКСПЕРИМЕНТ, ЧУДО... 8д


а с другой - умозрительные эклектические доктрины философско-

теологического плана, содержательное ядро которых можно обозна-

чить как языческий гностицизм. На первый взгляд, ничего общего у

этой традиции с новой наукой, возникшей в XVII в., быть не может

и поэтому, казалось бы, расцвет герметической традиции накануне

научной революции XVII в. не более, чем исторический курьез, ни-

как не связанный с возникновением новоевропейской научной мен-

тальности. Такая точка зрения, идущая от Просвещения, сохраня-

ется и до сих пор. Правда, в последние примерно 30 лет ситуация

существенно изменилась, о чем и пойдет речь в этом разделе.


Чем же была герметическая традиция для генезиса новоевропей-

ской науки? Какую роль играла она в процессе формирования но-

вой науки, сложившейся к концу XVII в.?


Вопрошание это не ново. Известно, что в сообществе историков

науки оно приобрело новую актуальность после появления книги

крупного историка культуры Возрождения Френсис Амелии Ейтс

(1899 -1981) <Джордано Бруно и герметическая традиция> ^ За два

года до того вышла в свет знаменитая книга Т. Куна <Структура

научных революций> *. В судьбе обеих книг общим является не

только время их выхода в свет. Подобно работе Куна работа Ейтс

прошла многостороннюю и придирчивую <проверку> историков

науки, стремившихся подтвердить или опровергнуть содержащиеся

в ней тезисы. Мощный резонанс, который они вызвали, не случаен.

Обе книги стали свидетельством отхода истории науки от позити-

вистской традиции. Обе стоят под знаком вторжения в историогра-

фию науки анализа психологических, социологических и историче-

ских аспектов научной деятельности. В отличие от Куна Ейтс не ис-

торик науки в узком смысле, она - историк культуры, ее основные

работы посвящены малоизученным проблемам культурной истории

Ренессанса. Поэтому неудивительно, что, когда ее тезисы стали апро-

бироваться специалистами в области истории науки, то в большин-

стве случаев последние пришли к весьма критическим выводам по

поводу убедительности предложенной ею концепции. Тем не менее

сила суггестивного воздействия книги английского историка такова,

что она до сих пор приковывает к себе внимание ученых.


К проблемам научной революции Ейтс обратилась в ходе иссле-

дований <искусства памяти>, музыки и академий в средние века и


^ Votes F.A. Giordano Bruno and hermetic tradition. Chicago; London; Toronto,

1964.

* Kuhn T. Structure of scientific revolutions. Chicago, 1962.


90 в. п. Визгин


в эпоху Возрождения. Долго занимаясь изучением жизни Дж. Бру-

но (1548 - 1600), намереваясь издать комментированный перевод

его диалога <Пир на пепле> (La cena de ie ceneri), Ейтс, однако,

чувствовала, что ни полного понимания столь смелого принятия им

коперниканства, ни понимания цели его визита в Англию она не

находит. И тогда, обратив внимание на ряд трудов историков, под-

черкивавших важную роль герметической традиции в истории ре-

нессансной мысли, она, как сама об этом пишет, вдруг нашла иско-

мый <ключ>: Бруно - религиозно верующий герметист, основу его

убеждений составляет египетская магия, образец которой дан в <Ас-

клепии>, известном герметическом произведении, ходившем в спи-

ске в средние века в латинском переводе, ошибочно приписываемом

Апулею (греческий оригинал был утрачен), И так, шаг за шагом, бы-

ла выстроена увлекательная и изобретательная концепция, связав-

шая, действительно, множество самых разнородных историко-куль-

турных фактов, в том числе историко-научных. Ейтс дает гермети-

ческое истолкование различным фактам не только интеллектуаль-

ной, но и художественной истории, включая живопись Боттичелли,

мозаику Сиенского собора, покрытие пола которого украшает фи-

гура Гермеса Трисмегиста, стоящего рядом с Моисеем. Это - симво-

лы и образы, убеждающие сильнее, чем логическая аргументация.

Это сама реальность ренессансной жизни, ее ментальности. И, про-

читав и продумав книгу Ейтс, уже не сомневаешься: герметический

<шифр> действительно адекватен культурному <посланию> этой

странной эпохи глубоких перемен, переведшей стрелки часов евро-

пейской истории от традиционного средневекового мира к новому

времени - к <Модерности> ^ с научным мировоззрением во главе. И

сейчас мы все так мучительно вопрошаем эту эпоху, столкнувшись,

быть может, с обратно направленным процессом - к <новому сред-

невековью>, к новому магизму и новой органике, испытав кризис

нашей, <механистической> в ее основе, техногенной цивилизации.


Книга Ейтс вызвала резонанс со стороны и отечественных исто-

риков науки ^ Пионером изучения связи герметической традиции с

генезисом новой науки, раскрывшим нашему читателю полемику


^ Убедительную, на наш взгляд, аргументацию в пользу легитимизации это-

го неологизма дает В. Страда. См.: Страда В. Западничество и славянофиль-

ство в обратной перспективе//Вопр. философии. 1993. №.7. С. 57-63.


^Герметизм и формирование науки. М.: ИНИОН, 1983; Косарева Л.М.

Проблема герметизма в западных исследованиях генезиса науки//ВИЕТ.

1985. № 3. С. 128-135.; Визгин Вик.П. Герметическая традиция и генезис нау-

^ КИ//ВИЕТ. 1985. № 1. С. 56-63.


ГЕРМЕТИЗМ, ЭКСПЕРИМЕНТ, ЧУДО... gi


вокруг этой проблемы в зарубежной историографии, была Л. М. Ко-

сарева, чье стимулирующее влияние в данном направлении иссле-

дований мы все должны с благодарностью признать. Однако начатые

у нас исследования, обзоры и другие попытки анализа этой сложной

проблематики не получили в дальнейшем заслуженного развития,

хотя отдельные статьи и выходили ". Наша историография науки,

однако, продолжала исследовать проблемы, связанные с научной ре-

волюцией XVII в., что, впрочем, поддерживало интерес и к анализу

той <магической> ее составляющей, какой является герметизм *.


Зарубежные и отечественные исследования роли герметической

традиции в научной революции оказались плодотворными для мето-

дологического осмысления истории науки. В частности, обсужде-

ние данной проблематики остро поставило вопрос о метаязыке исто-

риографического описания науки. <Герметический импульс> (выра-

жение Ейтс) в историографии привел к новому осмыслению базовых

категорий истории науки, таких, как рациональное и иррациональ-

ное, интернализм и экстернализм, соизмеримость/несоизмеримость

ментальных парадигм, соотношение преемственности (непрерывно-

сти) с разрывным (дискретным) характером движения знаний.


Вызванная книгой Ейтс дискуссия, однако, приняла несколько не-

адекватный характер, потому что концепция историка культуры,

имеющего в виду контекст гражданской истории, стала проверяться

специальными историко-научными исследованиями, которые, как

правило, проводились в духе методологии case studies. В результате у

некоторых историков науки вполне естественно возникло чувство

дефицита убедительности выводов Ейтс, которая в данном случае

разошлась, пусть и частично, с убедительностью историко-научной.

В качестве характерного примера можно сослаться на основательные

<проверочные> исследования историка астрономии Уэстмена и ис-


" Например, Дмитриев И. С. Охота на зеленого льва (алхимия в творчестве

Исаака Ньютона)//ВИЕТ. 1993. № 2. С. 52-66. Интересные работы В.Л.Ра-

биновича по истории алхимии, публикуемые с конца 60-х годов, прямо не связа-

ны с работами Ейтс и с поставленной в них проблематикой, причем главная из

них была опубликована в 1979 г., т.е. до выхода в свет сборника, посвященного

вопросу о связи герметизма с формированием науки нового времени, подготов-

ленного Л. М. Кесаревой при участии В.Л.Рабиновича (1983). Кстати, именно в

книге В.Л.Рабиновича отечественный читатель может увидеть упомянутую на-

ми мозаику из собора в Сиене с изображением Гермеса Трисмегиста (Рабинович

В.Л. Алхимия как феномен средневековой культуры. М" 1979. С. II).


^ Кирсанов B.C. Научная революция XVII века. М" 1987; Традиции и рево-

люции в истории науки. М" 1991; Современные историко-научные исследо-

вания (Ньютон). М.: ИНИОН, 1984.


92 в. п. Визгин


торика физики Макгуайра, выпустивших книгу <Герметизм и научная

революция>^. Внимательно изучив восприятие коперниканства из-

вестными герметистами - Дж. Бруно, Франсуа де Фуа де Кандалем

(1512 -1594), Дж.Ди (1527-1608), Фр.Патрици (1529 -1597), Т.Кам-

панеллой (1568-1639) и Р.Флуддом (1574 - 1637), - Уэстмен при-

шел к выводу, что <герметическая традиция сама по себе не создала ни

"атмосферы", ни связной аргументации, достаточных для того, чтобы

склонить принадлежащих к ней деятелей к принятию гелиоцентриче-

ской альтернативы> '". Более того, не отрицая присущей ей возможно-

сти служить для формирования науки <скромной поддержкой>",

историк астрономии подчеркивает, что <значительные физические и

математические прозрения Бруно и других признанных герметистов

идут от их индивидуальных творческих интуиций и часто под влияни-

ем учений, впервые сформулированных еще в средневековой натур-

философии и независимо от их приверженности герметическим док-

тринам> ". Здесь мы сталкиваемся с тонко нюансированной позици-

ей историка науки, признающего как позитивное влияние герметизма

на формирование научных концепций, пусть и в форме слабой под-

держки или некого культурного <фона>, так и, одновременно, его не-

гативное или тормозящее воздействие на формирующуюся науку

(наука возникает не столько благодаря контактам с герметизмом,

сколько вопреки им).


Макгуайр, внимательно изучивший возможное влияние на Ньюто-

на <Герметического корпуса>, пришел к выводу, что, по сути дела,

нельзя вообще говорить о герметизме как самостоятельном идейном

течении: <Герметизм не был ни независимой исторической силой, ни

обособленной интеллектуальной традицией, но... был почти всегда

консолидирован и организован неоплатонизмом и распространялся

благодаря оживлению последнего, так что неоплатонизм существу-

ет как независимая историческая реальность, чего нельзя сказать

об интеллектуальных элементах герметизма> ". Кембриджские пла-


^ Westman R.S. Magical reform and astronomical reform: The Yates thesis

reconsidered//R.S.Westman,J.E.McGuire. Hermetism and the scientific revolu-

tion. Los Angeles, 1977. P. 1-91; McCuireJ.E. Neoplatonism and active principles:

Newton and the //lbid. P. 93-142.


*° Westman R.S. Magical reform and astronomical reform: The Yates thesis

reconsidered P. 53.

" Ibid. P. 70.

" Ibid. P. 72.


" McGuire J. E. Neoplatonism and active principles: Newton and the
hermeticum> P. 127.


^ ГЕРМЕТИЗМ, ЭКСПЕРИМЕНТ, ЧУДО... 93


тоники, действительно повлиявшие на научные идеи Ньютона,

скептически относились к герметической магии, если не сказать

больше. И в этом они следовали традиции Августина. С одной сто-

роны, интеллектуально-теологическая аргументация против магии,

выдвигавшаяся кембриджскими, платониками, состояла в том, что

содержащаяся в ней уверенность в жестком всеохватном натурали-

стическом детерминизме угрожала тезису о свободе воли. С другой

стороны, принципы герметической магии натурализировали чудо-

творение и предоставляли его возможность безблагодатным, стоя-

щим вне христианской традиции операторам, что безусловно подры-

вало христианское учение о чудесах ^. Таким образом, Макгуайр в

поисках истоков научных представлений Ньютона не склонен во-

обще разыгрывать герметическую <карту>, выбирая в качестве фак-

тора генезиса науки традицию <волюнтаристской теологии творе-

ния> (изученной в связи с проблемой генезиса науки Клаареном ")

и неоплатонизм.


Наши собственные исследования космологии Дж. Бруно ^ дали в

целом тот же результат, что и исследования Уэстмена и Макгуайра,

что и было выражено в статье, справедливо оцененной в качестве

критической по отношению к концепции Ейтс ". Однако, перечиты-

вая книгу Ейтс, проникаешься уверенностью в неслучайности гер-

метического <ключа>, действительно во многом (но, конечно же, не

во всем) способного <декодировать> то <послание>, каковым явля-

ется для нас культура Возрождения. Это впечатление усиливается

в результате знакомства с другими работами историка, в частности,

с ее книгой <Розенкрейцеровское просвещение> ^, не получившей,

к сожалению, резонанса в тех отечественных обзорах и работах, о

которых было сказано выше.


Розенкрейцерство и наука


Ейтс определяет розенкрейцерство как особое культурное тече-

ние, связывающее Возрождение с научной революцией XVII в. и


'* Ibid. P. 131.


^Klaaren Е.М. Religious origines of modern science: Belief in creation in

XVIIth century thought. Grand Rapids (Michigan), 1977.


'^Визгин В.П. Идея множественности миров: Очерки истории. М., 1988.

Гл. 5.


^Кесарева Л.М. Проблема герметизма в западных исследованиях генезиса

науки. С. 128.


^ Votes F.A. The Rosencrucian enlightenment. L" 1972.


д^ В. П. ВИЗГИН


сочетающее в себе две герметические традиции: возрожденческую

каббалу, с одной стороны, и алхимию - с другой. Этот сплав ма-

гии, каббалы и алхимии влияет на формирование своеобразного

предпросвещения в Европе при переходе к Просвещению. Ведущей

фигурой такой переходной культуры выступает, по мнению Ейтс,

Джон Ди ^, герметист-математик, написавший введение к англий-

скому переводу <Начал> Евклида^. <В качестве розенкрейцера, -

говорит Ейтс, - Ди - типичный пример последних магов Возрож-

дения, соединявших магию, каббалу и алхимию с целью построения

такой картины мира, в которой прогресс знания был бы странным

образом соединен с ангелологией> ^. В этой работе Ейтс реконструи-

рует историю своеобразной культуры, созданной в результате транс-

плантации английского Ренессанса на германскую почву благодаря

браку дочери Якова 1, принцессы Элизабет, с главой протестантской

унии Фридрихом Пфальцеким (1613). Элизабет изучала труды

Бэкона, а Фридрих, склонный к мистике, интересовался искусст-

вом, музыкой, архитектурой. В результате слияния разнообразных

культурных течений в столице Пфальца Гейдельберге (где действо-

вал знаменитый университет) был создан очаг высокой культуры

позднеренессансного типа, в которой явно просматривалось влия-

ние, с одной стороны, новых реформаторов наук и общества, а с дру-

гой - герметических эзотерических течений, причем эти влияния

нередко пересекались. Именно это соединение универсалистского

утопизма с герметизмом и создавало неповторимый климат этой