Игорь Беляев. Духовный Принцип Вселенной Часть IV

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15

поменял слово я. Сергей. Стр. 172 рукописи). Потом можно пить. Очень хорошая вода получается после серебрения.

Таня взяла два стакана, в первый налила из кувшина воду и стала набирать из него воду серебряной ложкой по каплям в другой стакан.

— Попробуй из этого, — протянула она мне второй стакан.

Я отпил глоток воды, и мурашки прокатились по телу.

— Ещё лучше пить росу: это самая поляризованная вода.

— А что такое поляризация, — задал я вопрос.

— Поляризация — это ориентация биополя в пространстве. Если взять зерно и положить на листок бумаги, можно обвести его, оно имеет вытянутую форму, первая оболочка круглая — это эфирное поле, астральная — более вытянута. С одно стороны зерно заряжено плюсом, с другой — минусом, — Таня провела рукой над зерном. — Оно заряжено на Восток, с этой стороны поле более сильное. Поляризация очень сильно влияет на человека, может перестроить его психику, физиологию.

— Мы говорим о еде, а у меня в животе забурчало. У меня есть хлеб? Можно я его поем? — с этими словами я достал из сумки каравай чёрного дарницкого хлеба.

— Круглый хлеб хорош для посвящения, отломи немного. Кирпичиком — можно есть каждый день, а такой — по особым случаям. У них совершенно разные свойства. Вкусный хлеб, — Таня засмеялась. — Я уже давно не ела хлеб, а он ничего, можно кушать.

— А что же ты ешь?

— Я же тебе уже говорила.

— Я думаю, что этого недостаточно.

— Мне хватает. Видишь, как щёки распухли? Да и дома готовить невозможно. У меня родители мясо варят. Я на кухню не могу заходить. Мама меня не понимает, она просто не может это понять. Она боится всего, хотя сама врач.

— Тебя нелегко понять. Всё время кажется. Что ты шутишь, а, на самом деле, говоришь правду. Для сознания обычного человека всё, что ты говоришь, из области сказок, в это трудно поверить. И если человек не может проверить, то для него это просто фантазии. Когда говорит об этом ребёнок, ему можно простить. Но это говорит уже взрослый человек. И, как это понимать, никто не знает. Какие у тебя удивительные розы, как они вкусно пахнут!

— Я их сама выбирала. Он слушаются меня. Всегда какая-нибудь роза расцветёт в день рождения.

— А когда у тебя день рождения?

— Двадцать восьмого ноября. Я лепестки собираю в коробочку. Они, знаешь, какие вкусные? Попробуй. Их можно кушать.

— А что означает этот знак на иконе, — я показал на икону Христа с книгой Завета.

Таня замкнула большой палец и мизинец, безымянный пропустила внутрь образовавшегося кольца, выпрямив указательный и средний пальцы:

— Это знак защиты и посвящения. Христос посвящает человечество в космический принцип любви. Христос — это Вестник из Будущего, представитель шестой расы. Он показал людям путь, по которому надо идти.

— Ты читала Бейли, «Посвящение человеческое и солнечное»? там говорят, что он до сих пор в физическом теле, живёт в Тибете вместе с другими учителями.

— Христос не умирал. Такие, как он, сами выбирают себе тело, если оно им необходимо. ^ Но он всё, что хотел, сказал людям.

— Ты молишься? Какие молитвы ты знаешь?

— Молитвы?! — она удивилась, словно впервые услышала об этом. — Я об этом никогда не думала. Не все молитвы работают. Ты мне хорошее задание дал.

— Вот смотри: есть два креста: этот — православный, а этот — обычный. Чем они отличаются?

— У этого верхний крест — мир огненный, мир причин, мир небесный, потом большая перекладина — мир земной, где горизонталь есть материя, вертикаль — Духовное, нижняя перекладина — загробный мир, чистилище. Но я об этом ещё не думала.

— А как правильно наклонить нижнюю перекладину: так или по-другому?

— Так она указывает направление вверх, а так — вниз. Когда вверх, правильнее. (Опиши, пожалуйста, попонятней, как это «так». Сергей.)

— А где твои родители?

— Они на даче, должны скоро подъехать.

— Пожалуй, я пойду.

— Я провожу тебя.

Мы собрались и вышли. Солнце освещало землю золотистыми лучами. Мы пошли по аллее парка.

— Я здесь люблю гулять. Эти берёзы разговаривают со мной. Слышишь, они зашелестели? — Таня подошла к молодой берёзке и стала трогать белоснежный ствол. — Она всегда радуется мне. А то дерево всегда брюзжит. Ревнует, наверно. Оно обижается на собак: они всегда гадят возле него.

Мимо нас прошла женщина с большой чёрной собакой. Собака поворачивала голову в нашу сторону, хозяйка её одёргивала.

— У неё живот болит, — сказала Таня, показав на собаку, — жалуется мне.

На ветку берёзы села птичка и весело запищала.

— На паузе пять минут человек может понимать голоса птиц и зверей.

— О чём она поёт?

— Так, ничего особенного, Солнце провожает.

— Приходи к нам в гости, когда захочется, мы всегда тебе рады. Я пойду, а то до дома ещё далеко.

Придя домой, я включил телевизор. Выступал _________________. (Непонятное слово. Сергей. Стр. 174 рукописи.). Весной по телевизору шли сеансы психотерапии с участием Криворотова. Посмотрев один раз такую передачу, мы сразу же раскрыли весь механизм его действий. При следующей встрече с Таней я заговорил об этих «чудесах».

— Мне сразу стало плохо, — произнесла Таня. — Он забирает энергию. За ним стоит что-то тёмное. Он перераспределяет энергию от здоровых к больным, делает людей зависимыми от себя. Почему такое допустили по телевизору, непонятно.

— Я так же думаю. Несчастные люди, которые заглотили их приманки. Тьма не может самостоятельно существовать. Ей тоже нужно питаться — вот она и выбирает людей для этого. А чем можно заманить? Дай человеку здоровье, по крайней мере, на некоторое время, но зато отнимешь душу. Океан необразованных людей, купайся в их невежестве, страданиях, муках, болезнях. Как торжествует тьма, при виде такой «роскоши». Единственное благо — то, что показали силу влияния телевидения. Наконец-то люди поняли, что оно может действовать пострашнее ядерных бомб. Наверно, это была просто проверка, испытание на всеобщее зомбирование. Почему так произошло? Вроде народ не глупый, но смотри, что делается и в политике, и в жизни.

—Жизнь всегда была такой. Невежеству тысячи лет.

Я не могу заниматься музыкой из-за этого. Как только начинаешь дело иметь с людьми, становится плохо. Посмотри, у меня в будущем есть место для музыки?

— Когда ты накопишь достаточно силы, твоя музыка будет услышана.

Через неделю вернулась домой Лиля:

— Зря ты не поехал с нами. Закладывали Конус Света. Было много людей. Даже инопланетяне прилетали. Я видела, как звёздочка прыгала по небу, а потом появился высокий, очень необычный мужчина, положил камушек и затем исчез. Такие лекции смелые читают, обо всём уже говорят. Что ждут Россию трудные времена, когда люди будут умирать от голода и болезней. Говорят о конце света уже серьёзно, на научном уровне. У Рустама спросишь, он всё записывал. Есть люди, которые всерьёз задумались над всем, что происходит на Земле. Они действуют, а мы только говорим об этом. На следующий год поедешь с нами?

— Не знаю, может, и поеду, надо ещё этот год прожить.

— Ты сейчас хорошо зарабатываешь, тебе по закону положено отдавать нам двадцать пять процентов.

— Как ты можешь так говорить, ты же живёшь вместе со мной, вместе едим, спим.

— Но почему я всё время должна у тебя выпрашивать деньги. Разве ты не можешь без этого нам давать?

— Сколько вам надо, столько я даю. У меня нет лишних денег. Всё, что я получил, я отдал Лидии (я заменил имя. Речь ведь идёт о сестре? Сергей), на её деньги мы жили всю зиму.

— Со следующей получки ты выделишь мне немного денег: я хочу книги купить.

— На книги – конечно.

Лиля занялась шитьём. Её кофточки и юбки хорошо покупали в магазине. Ей бы серьёзно заняться этим. Но это занятие ей быстро надоело: «Целый день сидишь, никуда не выйдешь. Сейчас лето, надо отдыхать, а я работаю. Оно уже заканчивается, а я даже не загорела».

В Свердловск приехала Шелестова, известная всей стране своими книгами о питании. Лиля пригласила меня на её лекцию. В фойе института собирались люди. Объявлений о лекции нигде не было, и поэтому никто не знал, где точно она состоится. Пришёл Володя Сверчков. «Проходите в зал», — сказал он и быстро пошёл вперёд. У входа в зал выстроилась очередь. Женщина в дверях продавала входные билеты. Увидев это, я хотел уйти домой, но Лиля меня остановила: «Таня должна подойти. Не уходи. Послушаем, может, что-нибудь интересное скажут». В очереди некоторые были недовольны тем, что надо покупать билеты. Когда дошла очередь до нас, сам не знаю почему, но к горлу подкатил комок негодования, и я даже закричал:

— Это за что деньги платить? Знания даются бесплатно — бесплатно их надо и отдавать. Торговать Знаниями нельзя. Это недопустимо.

— За аренду зала, организацию лекции, — пытаясь защититься, приговаривала билетёрша. — Я от этого ничего не получаю — почему ко мне претензии? По всем вопросам — к администрации.

— Успокойся. Что на тебя нашло? — утихомиривала меня Лиля. — Она здесь ни при чём.

Я понимал это, отдал два рубля за двоих, и мы прошли в зал. Зал, довольно большой, понемногу заполнялся людьми. Вот и Таня пришла. Я сел между Таней и Лилей. Люди ожидали Шелестову, вызывая её аплодисментами. На сцену вышла женщина в светлом костюме с короткими седыми волосами. Зал горячо зааплодировал. Я сразу посмотрел её ауру и увидел тёмные вкрапления в ней.

— У неё тёмный канал, — сказал я Тане.

— Я вижу, — отвечала Татьяна, — давай послушаем.

— Да что тут можно слушать, когда она чернуху производит? — возмущался я.

Соседи со всех сторон зашипели на меня. Я притих и стал слушать. На сцене женщина в радостной улыбке пыталась найти у публики расположение. Публика смеялась, а мне становилось плохо. Сделал защиту. Шелестова мне уже порядком надоела своими гримасами, и я надел на неё колпак, словно муху накрыл стаканом. Стало легче. «Пойдёмте. Что мы тут сидим? — сказал я Тане. — Сразу видно, кто она такая. Только время зря тратим». Со всех сторон опять зашипели. Дочка заплакала, я взял её на руки и вышел из зала. Мне стало легче, но я не мог понять. Почему у меня такое негодование вызвала эта чужая, совершенно незнакомая женщина, которая, может быть. Хороший человек. Она же говорит о духовности, но почему я так жестоко с ней поступил? Может быть я ошибаюсь?

Возвратились Лиля с Таней.

— Что так долго там сидели? — спросил я.

— Очень интересная женщина, — поделилась Лиля своими впечатлениями, — она смелая, говорит _______ (непонятно. Сергей. Стр. 176 рукописи) о том, что и мы. И что на тебя нашло? Ты всех меряешь под себя. Если что не по-твоему, готов раздавить. Каждый имеет своё мнение. Надо его уметь выслушивать.

— Но она претендует на духовность, а сама ни в чём не разобралась.

— Можно подумать, что ты всё знаешь. Тогда почему ничего не делаешь? Она пишет книги, собирает людей, проводит эксперименты. Она учёный, и в свои годы она хорошо выглядит. Посмотрим, какой ты будешь в её возрасте.

— Я к ней, как к человеку, не имею никаких претензий, но если ты выходишь на сцену, то имей право отвечать за свои поступки. (подчёркнутое сочетание неправильно. Сергей.)

— Ничего плохого она не сказала. Это была обычная лекция. Нужно человеку прощать, если он что-то не понимает.

Организатором таких выступлений стал клуб «Витас», созданный недавно Володей Сверчковым. Лекции профессора медицины Шелестовой прошли неудачно. В медицинском институте никто на неё не пришёл, а в педагогическом — аудитория была немногочисленной. Сама Шелестова чувствовала себя неважно. Она приехала в Свердловск после марафона по пустыне, где она целый месяц проводила исследования в экстремальных условиях своей системы питания и дыхания. (возможно, нужно поменять порядок слов, чтоб уточнить смысл. Сергей).

Володя Сверчков попросил Лилю сделать эмблему клуба. «Он не пропускает ни одной юбки, — сказала Лиля, — эмблему попросил сделать — это чтоб как-то меня затянуть в свои дела. Но он такой нечистый (стр. 177 рукописи. Сергей), хотя очень обаятельный и обходительный. Он даже пытался сделать мне предложение. Я была у него дома, у него всё есть, но чего-то он не понимает. У тебя на всё готовые ответы, а он от любого вопроса выворачивается, и так ловко, что создаётся впечатление, будто он знает, но не хочет говорить. Он очень сколький и расчётливый, у него всё как-то не так. Им всем чего-то не хватает. У тебя это есть, а у них нет. Они другие. Завтра просмотр нового фильма на киностудии про атлас тибетской медицины. Мария Михайловна приглашала всех нас».

— Как хорошо, что вы все вместе, — радостно встречала Мария Михайловна Таню. Лилю, дочку и меня у входа киностудии. — Я так рада за вас. Сегодня интересный фильм, покажут Шамбалу, Лхасу. Какие молодцы ребята: создают такие интересные фильмы.

Нас не пропускали на проходной, уже скопилось много людей. Вахтёр недовольно бурчал: «Мне никакого приказа не было. Придёт режиссёр, тогда пущу. А пока ждите. Какое кино?! Здесь не кинозал. Идите в кинотеатр, здесь киностудия». Появился режиссёр, он удивился тому, что зрители толпятся на проходной, позвонил по телефону и договорился, чтоб нас пропустили.

Небольшой зал не смог вместить всех желающих — стали приносить отовсюду стулья и заполнять проходы. Начался фильм. Великолепные слайды Тибета, Лхасы погружали в атмосферу таинственности и чего-то необычного. Появились красочные картины медицинского атласа. Мы уже давно имели у себя распечатки этой загадочной книги, кое-что использовали в своей жизни. Но здесь сам подлинник, его мудрое описание устройства человека, причин болезней и методов исцеления. Этому атласу сотни лет. В мире сохранилось всего два таких экземпляра. И нашей стране повезло, что один из них находится в Улан-Удэ, в буддийском центре. Учёные пытаются его расшифровать и использовать его Знания на благо людей. Этот документ ещё раз подтверждает превосходство древней науки перед нашей, эмпирической, слепой медициной.

Фильм закончился. В зале зажёгся свет, выел режиссёр. Невысокого роста ничем не привлекательный, обычный, простой человек. Он стал рассказывать о том, как снимали фильм: «На обложке книги было написано предупреждение о том, что не каждый может открывать её. Но мы на свой страх и риск открыли и уже потом пожалели, что это сделали. С нами стали случаться разные истории: то автобус сломается, кто-то заболел, у оператора ассистент руку сломала — все понемногу пострадали. Нет. Что я говорю? Я-то не пострадал, — он постучал по дереву, — и ещё один товарищ, он во время той съёмки напился и спал. И, может быть, это ему помогло. Кое-как мы добрались до Свердловска. Я далёк от суеверия, но после поездки стал задумываться».

Я спросил Таню, что она думает по этому поводу. «На книге поставлена защита, она в виде Солнца, круга с лучами, её взломали, — ответила Таня. — Странно, что режиссёр до сих пор не пострадал. Он живёт с пробитым полем». На другой день мы узнали, что режиссёр попал под машину и в тяжёлом положении находится в реанимации.

В обществе в разных местах стали появляться ростки огромного дерева Знаний. Ведь всегда всё новое окружено ореолом таинственности. Люди по-разному воспринимали открытия. Представления о мире стали меняться. Но готово ли общество к ним? Невозможно удержать Время. Но что происходит, когда вестниками Знаний становится человек, одержимый своими корыстными идеями да ещё того хуже, когда Знания на службе разрушающих сил?

Дела в церкви продвигались успешно. Но тут стали возникать парадоксы денежных отношений. Оказалось, что каждый месяц мы получали определённую сумму, но с нас вычитался налог с общей суммы за всё время работы. То есть чем больше ты работаешь, тем меньше получаешь. Кержаки-плотники, с которыми я работал, забастовали: выходили на работу, но ничего не делали. «Пока не утрясём денежный вопрос, работать не будем», — заявил бригадир. Староста ходил вокруг них кругами, но ничего не мог сделать. Батюшка уже неделю болеет. В церкви начались беспорядки. Уже не раз я слышал, как ругались между собой служивые. Каждый был чем-то недоволен. Регент не смогла платить за хор, и служба проходила под заунывное пение старушек. Староста назначал работу, но её не выполняли. Ребята с архитектурного отштукатурили одну стену и просили расчёта. Каждый ходил вокруг да около, возмущался о чём-то, но ничего при этом не делал.

Я отделился от мужиков и делал лестницу на чердак. Всё у меня ладилось, но тут мне дали помощника, зятя бригадира, молодого парня, который не знал, в какой руке держать молоток, в какой — гвоздь. Бригадир отстоял своё требование, чтобы каждому в его бригаде платили по пятьдесят рублей в день, сказав, что вся эта бумажная чехарда с налогом его не волнует. Батюшка ещё больной пришёл на работу и согласился на их условия: «Нанимать других — может, дороже обойдётся, а эти работают хорошо. Деньги — дело наживное».

Поработав два дня с помощником, я подошёл к бригадиру:

— Я пришёл сюда, чтоб работать, а тут неизвестно что получается: от вашего помощника одни проблемы, он больше говорит, чем делает. Пусть он с вами работает. Мне он не нужен.

— Ты реши, дурень, с кем ты работаешь. Тебя за нос водят, а ты и рад этому. Следующий месяц бесплатно будешь работать, — разгорячился бригадир.

— Всё равно сколько-то дадут.

— Ты сходи к бухгалтеру и выясни, а то этот староста, хитрая лиса, тебя вокруг пальца обведёт. Я тебя хотел в свою бригаду зачислить, а ты брыкаешься.

В будке, где сидела бухгалтер, я увидел Лилю.

— Ты что тут делаешь? — удивился я.

— Я подала на тебя на алименты, — красная, проговорила Лиля.

— Какие ещё алименты? — возмутился я.

— Ты работаешь и обязан нам платить. Я имею на это законное основание, — Лиля развернулась и зашагала к воротам.

Этого ещё не хватало. И почему жизнь не даёт мне покоя? Только начал работать, всё так хорошо получается, и на тебе — одни проблемы. Никакой благодарности.

Бухгалтер сказала, что за этот месяц я получу двести рублей минус двадцать пять процентов алименты. Такое положение дел меня не могло воодушевить. Руки опустились. Я закончил лестницу, получил деньги и дольше не выходил нар работу. В этот же день церковная епархия перенесла мощи святого старца в Верхотурский монастырь. Мне староста и бригадир говорили, как обойти этот финансовый парадокс. Можно было найти другой паспорт, ещё много чего, но я этого не понимал: «Мы же не яму копаем, а восстанавливаем Храм Божий. Можно и бесплатно, если б так сразу договориться, но мы договаривались на одну сумму, а вышло совсем на другую».

С Лилей находиться под одной крышей стало невыносимо. Я освободил один аквариум от всего и вынес его в сад. Лиля ходила на всевозможные лекции и становилась «духовно богатым» человеком. Меня она перестала воспринимать уже давно, и всё, что я говорил, вызывало у неё раздражение.

У каждого времени года свои особенности. Август дарит основания для радости жизни, но уже чувствуется приближение холодов и ностальгия по несбыточным мечтаниям весны.

Человеческое общество создало удивительный механизм, регулирующий всё взаимоотношения людей, их дела, желания, мысли. Этот механизм имеет свою историю. В разные времена по-разному он работал. Человечество совершенствовало его и, в конце концов, пришло к тому, что мерой всех вещей стало Золото, которое выражалось в денежной массе. Денежное пространство — это среда существования людей. В этом измерении всё определяется и выражается в денежном эквиваленте.

Лиля предложила мне продать ей дом:

— Ты можешь в нём жить по-прежнему, может, наши отношения станут лучше, но я буду чувствовать себя здесь хозяйкой и начну делать всё, что ты захочешь.

— Тебе разве сейчас что-то мешает? А деньги где возьмёшь?

— Мама даст. Я уже с ней говорила об этом.

«Может, действительно, так будет лучше! — подумал я. — Это освободит меня от привязанности к дому. Появится возможность начать всё заново».

Лиля рассчиталась со мной, и мы без проблем быстро оформили документы на её имя. После этого находиться в доме мне стало неудобно. Лиля занялась ремонтом. Я целыми днями ходил по городу, чего-то искал, не знал чего.

Деньги, которые я получил за дом, принадлежали моей маме. Но как с ним поступить? Их надо было во что-то вложить. Во что-то ценное. Иначе они пропадут. Отослать маме? Может купить клавиши и полностью посвятить себя музыке? Синтезаторы стоили в два, три, четыре раза дороже дома. Можно купить что-то и подешевле, но потом это труднее продать. Нет! Надо уж брать что-то стоящее, как говорят англичане, мы не настолько богатые, чтоб покупать дешёвые вещи.

Я узнал, что в цирке один товарищ продаёт секвенсор за такую сумму. Что это такое, я приблизительно знал. «Всё же это лучше, чем какие-то бумажные деньги», — решил я и купил этот секвенсор. Но, когда разобрался, оказалось, что к нему нужен ещё инструмент, сам он ничего не играл. Поиски инструмента привели меня в Дом культуры Свердлова. Я предложил руководителю вокального ансамбля секвенсор.

— Что это за диковина, посмотрим, хотя у нас своя хорошая аппаратура. Электроникой у меня занимается один товарищ. Ты пока оставь его у меня. Он не пропадёт, я его в сейф закрою.

— Я пишу музыку, может быть, мои песни вам подойдут.

Он прослушал кассету:

— Песни хорошие, надо предложить девчатам. Они у меня тоже сочиняют.

Вечером я пришёл на репетицию. Четыре молодые девчонки хорошо пели и играли на инструментах. Они осторожно прослушали мои записи.

— Значит так, — сказал руководитель. — Сейчас девочки репетируют, Вы приходите сюда завтра днём, здесь Алёна будет, она специалист по клавишам, и поработайте с ней, позабивайте песни в синтезатор, он у нас всё на дискеты записывает. А потом мы с вокалом разберёмся.

Несколько дней я пытался разобраться в работе синтезатора, но незнание английского языка усложняло дело. Алёна, пятнадцатилетняя девочка невысокого роста, легко играла и записывала любую по сложности партию. Когда я приходил домой, Лиля подозрительно расспрашивала меня о моих делах и напросилась посмотреть, чем я занимаюсь. Я её пригласил на репетицию девчат. «Ты, что, влюбился в ту коротышку? — спросила она после репетиции. — То-то ты целыми днями здесь пропадаешь».

Пенсии мои не получались, что-то мешало мне сосредоточиться и правильно всё объяснить. Парнишка разобрался с секвенсором, оказался он не таким уж и важным инструментом. Можно было легко обойтись и без него. Девчата готовили свою концертную программу, и их синтезатор был постоянно занят. Я забрал секвенсор и больше к ним не приходил.

Возвращаясь, опустошённый всеми последними неудачами, домой, возле цирка я столкнулся с Костей, басистом, с которым мы играли, когда работали с Ольгой Арсеньевой. Он был с товарищем:

— Это Андрей, мы с ним вместе служили, он гитарист с Дальнего Востока, я тебе о нём говорил. Приехал в гости.

— О, Дальний Восток! Как я раньше хотел там побывать!

— Нам нужен клавишник, — сказал Андрей. Поехали к нам.

— Поехали. Когда? — обрадовался я.

— Я завтра улетаю. У нас закрытая зона. Как пришлю вызов, сразу приезжай.

Закончив ремонт, Лиля привезла целый грузовик разного барахла. Огромный старый развалившийся шифоньер, старомодный кухонный шкаф, старый холодильник, железную тумбочку, пошарпанное кресло-кровать, полочки, вешалки и прочую дребедень. В доме стало тесно.

Моё пребывание в Свердловске, по всей видимости, заканчивается. Я стал собирать вещи. Заказал контейнер. По ночам невозможно стало спать: одолевали клопы, привезённые с вещами. Утром я разобрал кресло-кровать: сотни клопов роились по углам. Стал выбрасывать мебель на улицу. Лиля завозмущалась: «Какое ты право имеешь распоряжаться моими вещами?!». Что можно возразить после этого? Надо было быстрей уезжать. Я погрузил вещи в контейнер. Пианино мне помогли затащить соседи. Стало немного легче жить. Дом опустел, несмотря на то, что я оставил почти всё, чем разжились мы с Лилей: палас, который мы покупали с Лилей на БАМе, на деньги которые дала мне мама, швейную машинку, пылесос, кухонный стол, табуретки, доставшиеся нам от моего отца. Да, немного за четыре года жизни с Лилей. (

Blog

Игорь Беляев. Духовный Принцип Вселенной Часть IV

Содержание