Geum.ru

Игорь Беляев. Духовный Принцип Вселенной Часть IV

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   15
поширкал (????) пластик, а потом в духовку, вот и все дела. Чтоб время зря не пропадало, — раскрыл свой секрет Саша.

Рустам и я вышли на улицу. Я хочу написать книгу, — сказал я, — которая бы дала ответ на все вопросы жизни.

— Такая книга уже написана, — произнёс Рустам. — Ты читал Агни-Йогу?

— Я вообще ничего не знаю про йогу. Слышу только со всех сторон, что есть на Земле такое. А что это, не знаю

— Йог, вообще, много. Есть хатха-йога, раджа-йога, крийя-йога. Йога означает учение.

В следующую пятницу мы опять встретились. Рустам принёс целую сумку разных книг, отпечатанных на машинке и размноженных на фотобумаге.

— Давайте сегодня попробуем спички двигать, — предложил Саша, когда мы опять собрались у него на кухне. Рустам подвесил на тонкой нитке спичку и стал водить вокруг неё рукой.

— Сегодня ничего не получается: кто-то забирает всю энергию, — сказал он. — Давайте сосредоточим всё внимание.

Мы сели за стол.

— Представьте шар в центре над столом, — сказал Рустам. – Так, хорошо, посылайте ему энергию. Видите? Он растёт.

— Он поднимается! — удивился я.

— Хорошо, пусть летит.

— Светящийся шар поднялся к потолку, а затем зажёгся ослепительным светом, и мы почувствовали его тёплые лучи на своих лицах.

— Там (или Так???????) мы зажгли своё солнце, — подтвердил Рустам. — Пусть светит, это наша совместная энергия. Теперь ты, Аркадий, попробуй подвинуть спичку.

Спичка оставалась на месте.

— Нам чего-то не хватает, — произнёс Саша.

— Я видел по телевизору, как один мужик пытался двигать стакан, сказал я. — Может у меня получится?

Я сел за стол, и поставил между ладонями стакан, стал напрягаться. Руки задрожали, но стакан не шелохнулся. Мы рассмеялись. Рустам сидел напротив меня.

— Давайте успокоимся и помолчим, — предложил он.

Я смотрел рассеянным взглядом на Рустама и заметил, как стало меняться его лицо: маски исчезали и появлялись. Потом Рустам исчез, хотя всё вокруг осталось по-прежнему. Это произошло мгновенно и неожиданно. Потом он снова появился.

— Что это происходит с тобой? — нарушив молчание, — проговорил я. — Ты меняешься и исчезаешь.

— Я никуда не исчезаю, — ответил он. — Это ты, что-то, напрягаешься. Расслабься.

Я снова стал смотреть на Рустама. Вокруг него образовался светящийся туман, а позади головы — круглый золотистый шар. Я попробовал своими мыслями его отделить от тела, он подвинулся.

— Ты что делаешь? — возмутился Рустам. — Верни всё на место и не делай этого больше никогда!

— Вы что колдуете, а мне ничего не говорите, — вступил в разговор Саша, — Я расслабляюсь, у меня третья степень расслабления

— А что ты при этом себе говоришь? — спросил Рустам.

— Когда первый раз расслабишься, начинаешь смотреть, где ещё есть напряжение. Прохожусь вниманием по всему телу, потом говорю: «Расслабляюсь после расслабления», И так несколько раз, до тех пор, пока энергия сама не начнёт вливаться. Сознание при этом уходит вверх, и возникают разные космические картинки. Сейчас увидел звёзды на тёмном небе.

— Вам хорошо, — улыбнулся Рустам, — этот энергию вызывает, ты в космос входишь, а у меня ничего не получается.

— Я видел у тебя за головой нимб, как на иконах, — сказал я. — Ты весь светишься, будто солнышко, и даёшь всем энергию

— Это всё не то, — перебил он меня.

— А почему меняются лица? Вначале я увидел лохматого старца, потом — монаха, затем — ещё разные средневековые образы.

— А почему ты решил, что средневековые?

— Одежда была такая: вокруг шеи большой воротник, как на старинных картинах.

— Ну-ка, посмотри на меня, — предложил Саша.

Я стал всматриваться. У Саши тоже менялись лица. Мне стало страшно от увиденного. Сейчас словно одноглазый инопланетянин глядел на меня.

— Фу, жутковато, — вздохнул я.

— Это всё — иллюзия, а мы должны оперировать реальностью, — проговорил Рустам.

— Но ведь эти маски реально меняются, я их вижу.

— Видеть можно, что угодно, главное — научиться управлять этим.

Каждая такая встреча открывала для меня что-то новое. В книгах, которые приносил Рустам, я находил всему объяснение. Лиля ревновала меня к этим знаниям и просила взять её с собой.

— Я буду сидеть тихо, как мышка, вам не помешаю, — жалобно умоляла она меня.

— Ты меня будешь сковывать,— упирался я. — С кем ребёнок останется?

На свой день рождения я пригласил друзей. Пришёл Саша с Леной и детьми, Рустам, Женя-каратист, Женя Охотников с Надей и Катькой (??? Кто такие Надя и Катька???). Еда состояла из фруктов и овощей. Мы обошлись без традиционных речей и поздравлений. Женя Охотников и Надя чувствовали себя неловко.

— Трудно понять, о чём это мы говорим? — обратился я к ним. — А мы уже привыкли. Наш язык кажется странным для непосвящённых. А что вы ничего не едите? Не вкусно?

— Ты бы хоть вина какого-нибудь налил, — проговорил Женя, — а то как-то непривычно.

— Сейчас будет гвоздь программы, — произнёс я, — суп с редькой, молоком и холодной водой по рецепту всем известного народного целителя Леонида.

Я наложил в тарелки тёртую редьку, залил молоком и водой. Женя с Надей попробовали, поморщились и больше не притронулись. Другой Женя — каратист — попросил добавки.

— Через пищу проверяется человек, — пытаясь заполнить молчание, сказал я.

— Очень вкусно, а главное, необычно, — поддержал меня Рустам. Чем разнообразнее еда, тем мудрее наш язык.

Саша подозрительно молчал и украдкой смотрел на Лилю. Лиля чувствовала к себе внимание и пыталась кокетничать с ним.

— Давай я тебе салатика положу, ты ещё вот этого не пробовал, это я делала, — приговаривала Лиля, подкладывая ему в тарелку.

Когда стол был опустошён, зажгли свечи. Образовалось молчание.

— Как хорошо, — произнесла Лиля, — что люди могут общаться молча. Как много содержания в этой тишине! Мы говорим друг другу и понимаем всё. Может быть, настанут такие времена, когда люди научатся понимать мысли.

— Мы пойдём: уже поздно, — сказал Женя Охотников, — нам ещё целый час добираться до дома.

Я их проводил до трамвая. Как много полезного дал мне Женя в своё время! Его богатый литературный кругозор всегда помогал мне при решении моих проблем. Но сейчас, о чём бы он ни говорил, мне казалось, что это слишком наивно или глупо. «Можно бесконечно восхищаться литературным богатством, но так и не понять самых глубин жизни», — подумал я.

Гости разошлись по домам.

— Я завтра всё уберу, — сказала Лиля.

Но я стал мыть посуду.

— Давай я вымою, — предложила она, — а ты лучше воду подогрей.

Когда мы легли спать, у Лили не проходило возбуждение от вечера.

— Смотри, какие разные Саша и Лена, а живут хорошо, — сказала она.

— Откуда ты знаешь, как они живут?

— Да это сразу видно. Лена вцепилась в Сашу и живёт тихо, рожает ему детей, чтобы он от неё не убежал. А Саша очень влюбчивый.

— Я заметил. Он с тебя глаз не спускал.

— Мне нравится Рустам, он такой добрый, внимательный, чуткий. Мне кажется, он все мои мысли читает. Мне даже стыдно бывает от этого: я посмотрю на него, а он краснеет, отворачивается. Он, наверное, влюбился в меня. А ты меня не ревнуешь?

— К Рустаму, что ли? Рустам святой. Как можно к нему ревновать?

— Мне трудно представить Рустама женатым. Ему, кажется, никого не надо. Он уже целостный человек. Ведь люди женятся от несовершенства, стремясь дополнить друг друга недостающими качествами.

В другой раз мы встречались с ребятами у Саши и пытались заглянуть в будущее. Я увидел картину: молодая девушка с волосами до плеч что-то делала в ванной комнате.

— Мне показалось, что ты женишься на этой девушке через полгода, — сказал я Рустаму.

— А какие у неё волосы? Тёмные? — спросил он.

— Нет, русые, такие, как у меня. И почему-то ванная комната. Там горел свет, а вокруг темно.

— Вот будет чудо, если Рустам женится, — сказал Саша.

— А какая она ростом, маленькая?

— Да нет, чуть ниже меня. Домашнее платье на ней, простое.

— Кто же это может быть, — стали гадать они с Сашей.

Лиля пожаловалась Рустаму на меня о том, что я не пускаю её на наши встречи.

— Да пусть идёт, — сказал Рустам. — Может, что-то новое появится. Каждый человек имеет свой цвет, от этого спектр общения становится богаче.

Ольгу, нашу дочку, отвезли на вечер к тёще.

— Ты слишком отождествляешься с темой разговора, — сказал Рустам Лиле, когда мы беседовали у Саши, — и поэтому вся энергия уходит на тебя.

— Но я ни о чём плохом не думаю, — оправдывалась Лиля. — Вы занимайтесь и не обращайте на меня внимания.

— Вечер не получился. Разговор свёлся к простым бытовым темам: где что продаётся и у кого какие проблемы.

Ты следи за своими мыслями, — говорил Рустам Лиле, когда мы возвращались домой, — контролируй их.

— Я вам только мешаю, — отвечала Лиля. — Буду сидеть дома. Только вы меня посвящайте в свои дела, а то у Аркадия слова не вытянешь.

— Он правильно поступает, — заступился Рустам, — человек может говорить об этих вещах, только когда у него достаточно силы. Аркадий её копит.

— Вся его энергия идёт не туда, — заявила Лиля, — он постоянно раздражается, ему не угодить. Придирается ко всему, любая мелочь его выводит из себя.

— Ну, это ваши семейные проблемы, решайте их сами, — остановил её Рустам.

«Такие жёны — сейчас редкость, — как-то мне сказал о Лиле Рустам — У женщин, как правило, одна извилина, и та поперёк. Ты дорожи Лилей». «Конечно, друг она хороший, но для семьи этого мало, — возразил ему я. — Она все домашние дела пытается спихнуть на меня. Для неё порядок навести — это целая трагедия. Ребёнка покормить забывает. С ней можно говорить, о чём угодно, но она многое понимает по-своему и часто делает ошибки, хотя в мыслях у неё всё правильно».

Лиля устроилась в трансагентство художником, и наши отношения понемногу выравнивались.

Я пригласил Рустама провести лекцию в нашем клубе. Мои ребята и девчата уже знали из моих рассказов кое-что о биополе, дыхании и питании. Рустам стал демонстрировать разные упражнения: мы получали шар между руками, манипулировали им, поднимали на пальцах самого тяжёлого из нас товарища. Рустам показал поля, как они определяются, как взаимодействуют между собой и много е другое.

— У тебя прекрасный коллектив, — сказал он мне после лекции. С ними можно проводить занятия: хорошо воспринимают. Ты им побольше рассказывай о тонком строении человека, о работе чакр, учи, как набирать энергию.

— Ты давно был у Леонида? — перебил его я. — Пойдём, проведаем его.

Когда мы шли по улице, я пожаловался Рустаму на своё колено:

— Вчера на работе долго сидел на корточках: панно раскрашивали. Потом резко встал, и в левом колене что-то хрустнуло — до сих пор не могу ногу согнуть.

Рустам затих, а потом сказал:

— Не обращай на это внимания.

— Ой! — удивился я. — Перестало болеть! Ты что-то сделал?

— Ничего особенного. Так, ерунда. Просто направил туда энергию, там у тебя канал перекрылся.

— Хорошо, когда можешь управлять энергией.

— Было бы, чем управлять. Вначале надо научиться её получать и сохранять. Я тебе давал о пранаяме. Ты читал?

— Я пока что Кастанеду прорабатываю.

— Дон Хуан там на счёт энергии хорошо говорит. Надо её просто не тратить по пустякам. С энергией шутить нельзя. Один мой знакомый занимался пранаямой, орудовал энергией туда-сюда. Встаёт на весы: они показывают три килограмма. Он испугался и бросил это дело. А зря, надо было продолжать.

— Многие боятся неизвестного, — подтвердил я. — Наверное, от слабости. Порок нашего общества — глупость и невежество.

— Государство не заинтересовано в существовании умных людей — тогда чиновнику не кем будет управлять. Представь на минуту, что все вдруг стали умными.

Мы рассмеялись и вскоре пришли к Леониду.

— Проходите в комнату, я сейчас, — открывая дверь, — произнёс он.

— Давай мы тебе поможем, — предложил Рустам: Леонид молол траву на мясорубке.

— Немного осталось, сейчас закончу.

— У тебя есть Аваров «Третий глаз»? Дай Аркадию, пусть почитает.

— Жена приходила, — сказал Леонид, — опять поругались.

— Ты делай защиту по Форчун, — подсказал Рустам, — тогда ругаться перестанешь. Это через неё тёмные питаются тобой. А ты и рад им услужить.

— Да я всё понимаю. Но там что-то не срабатывает.

— У тебя есть ладан? Давай комнату обкурим, — Рустам положил несколько кусочков ладана на железную крышку от кастрюли и поставил на газ; повалил дым. — А ещё лучше защити комнату крестами, — он встал посреди комнаты и перекрестил все стены. — Но это держаться будет недолго, ты делай это каждый раз.

— Я всё как-то это забываю, — оправдывался Леонид.

— Дай мне немножко мяты, — попросил Рустам, — а то у меня уже кончилась. А валериана есть?

— Уже всю раздал.

— Мы пойдём, — сказал Рустам.

— Что так быстро. Давайте чай попьём.

— Как-нибудь в другой раз.

— У тебя как дела с Лилей? — спросил меня Леонид.

— Всё по-прежнему: ругаемся, каждый день расходимся. Она работать начала. Может, успокоится, а то всё дома сидела.

— Ты как-нибудь заходи: пупок посмотрим. В сауну что не приходишь?

— Да сейчас некогда: дочку надо из садика забирать.

«Леонид, если судить по руке, через год должен умереть», — сказал я Рустаму, когда мы возвращались домой.

«Ты разве разбираешься в хиромантии?»

«В чём, в чём? Ты что, материшься?» — удивился я.

«Ты спятил? Хиромантия — это не матершинное слово, это такая наука. У меня есть по ней хороший учебник, надо не забыть его принести тебе», — засмеялся Рустам.

«А я сам создал свою систему гадания по руке. Пока всё, что я говорил, сбывалось».

В школе тренировки прекратились: нас не пускали в спортзал.

— У нас свои секции не могут заниматься, — отвечал на мои возражения физрук. Сейчас открылась футбольная, а ещё по вольной борьбе. Поговорите с руководителями, может быть, кто-то уступит своё время.

В ДК _________________, где мы проводили лекции, нас тоже выгоняли.

— Неизвестно, чем вы занимаетесь, — объяснял мне директор, пожилой мужчина с неподвижными глазами. — Если у вас клуб, то должна быть программа, устав, план занятий. Вот когда всё сделаете и заверите в комитете комсомола, приходите.

Я попробовал поискать другие места, но ничего не нашёл.

— А у Вас справка есть на проведение занятий? — говорили мне. — Без справки мы не можем ничем Вам помочь. Нужен документ, получайте его и милости просим к нам.

Я понимал, что этот клуб дал мне уже всё, что мог: я нашёл людей, с которыми можно общаться. Занятия в клубе теперь имели мало смысла. Мы договорились с ребятами отправиться в поход.

Встретились на вокзале, сели в электричку. Стали решать, где выйдем. Показалось водохранилище, живописные сопки. Вышли на остановке. Снег в лесу во многих местах ещё лежал. Мы нашли лесную дорогу и пошли по ней наугад. Когда проходили ложбину, меня привлекла поляна.

— Пойдёмте туда, — предложил я.

— Она мне тоже понравилась,— согласился Слава.

Мы поставили палатку. Развели костёр.

— Что будем варить? — спросила у меня Лена.

— Вы сами решайте, давайте выложим все продукты в кучу, — ответил я.

Ребята достали из рюкзаков тушёнку, рыбные консервы, сгущёнку, колбасу.

— Тут ничего подходящего нет, — сказал я. — Теория — это одно, а практика — совсем другое. Давайте картошку отварим, а там видно будет. Но вначале можно поставить чай.

Чай вскипел. Девочки нарезали хлеб, разложили конфеты, печенье, сливочное масло, открыли сгущёнку.

— Правильно, — одобрил я их выбор. — Вначале нужно кушать сладкое: оно быстро усвоится и придаст силы.

Ребята смотрели на меня и ждали указаний.

— Да ешьте, как вам хочется, — сказал я, — здесь всё можно.

— А я консервы открою, — сказал Саша, — а то этим не наешься.

— Подожди картошку, — ответила ему Надя.

— А как же закон совместимости? — напомнил я. — Вообще-то, ешьте, что хотите, на природе всё усвоится.

Я попил чай и пошёл прогуляться по лесу. «Конечно, мы очень разные, — подумал я. — Они хотят чему-то научиться, но у них ничего не получается. Слишком сильны традиции. Это я иду против всех общественных устоев и пытаюсь найти Истину. А они живут в мире людей, они такие же, как миллионы других. Что им навязывают, то они и принимают».

Я подошёл к дереву, прислонился к нему, почувствовал, как оно отдаёт мне своё тепло. «Какие могучие деревья! Как мудро утроена Природа! У каждого дерева свой характер. Вон берёзы приветливо замахали ветками, и зашипели мохнатыми лапами ели. Их сознание примитивно, но насколько он мудрое! Какая огромная работа осуществляется лесом! Очищается воздух, образуется почва. Как много лес даёт человеку: и укрывает, и кормит, и спасает, и помогает жить. И как безжалостно человек истребляет леса! Уже не найдёшь нигде поблизости первозданных лесных уголков. Всюду чувствуется вмешательство человека».

Прибежал Леша и позвал меня на картошку. После обеда мы натянули верёвку между деревьев и пробовали по ней лазить. Небо хмурилось и, наконец, не выдержало: пошёл снег. Лёша, единственный школьник в нашей группе провалился в речку.

— У тебя запасных носков нет? — спросил я и достал ему свои.

Лёша учился плохо. В группе он остался, так как больше никуда его не приглашали. Он рос без отца, да и мать, как я понял из его рассказов, часто пила и ничего для него не делала. Я сначала ставил условие: чтобы он подтянулся в учёбе. Он старался, но не долго. На занятиях по физкультуре он больше баловался и мешал другим, потому что у самого ничего не получалось. С виду он был довольно крепкий, упитанный парень. Я видел однажды, как он показывал своим друзьям приёмы каратэ, что мы изучали. Он хотел выделиться, похвастаться, но у него не вышло: он упал, когда пытался показать удар ногой.

В нашей группе возникли несколько пар: Лена и Саша, Надя и Николай. Лена с Сашей находили общий язык, а Надя с Николаем с трудом понимали друг друга, но всё же держались вместе. Слава — высокий белобрысый парень слегка со странностями — всегда внимательно слушал, что я говорил, старался на тренировках. Ему приходилось нелегко, но упорство, с которым он занимался, выделяло его среди всех остальных. Нина и Наташа были полны разных идей и желаний, фотографировали ребят, выпускали стенгазеты, придумывали разные стихи про нас. Серёжа Найданов — с ним мы учились в университете, а после его окончания он попал по распределению на завод — принимал активное участие в жизни клуба. Это он направил ко мне Рустама, Леонида и Женю. Позже я узнал, что он женился на нашей Наташе из клуба. А сейчас мы все сидели у костра и смотрели, как улетают искры в небо.

Слава, нарушив наше молчание, залез на пенёк и завыл во весь голос:

— Я сейчас полечу! — он расставил руки в стороны. — Ну как, ещё не отделился?

— Смотри, не разбейся, — пошутил Саша, — каску забыл одеть.

— Как здесь хорошо, — не унимался Слава. — Почему я не летаю? Кажется, звёзды так близко — рукой можно достать.

Вдруг между деревьями промелькнула какая-то тень.

«Там кто-то есть!» — завизжали девчата. Ребята схватили топор, палки. «Она приближается!» — закричали они. Лёша схватил головёшку из костра и бросился во тьму. «У-у-у-х!» — заорал он. «Там никого нету. Это померещилось вам, — возвращаясь обратно, спокойно произнёс он. — Это, наверно, была птица или зверь».

«Давайте защитим наше место от всякой заразы», — предложил я. Встав лицом на восток, я прочитал молитву, взял в руки меч Силы и провёл им вокруг нашей поляны. После этого поблагодарил ангелов Света.

— Вы смотрели фильм «Вий»? — спросил я. — Помните, там от чертей и всякой всячины проводили мелом круг? Так и здесь я провёл энергетический круг, за который никто не сможет к нам пробиться.

— И правда, страх прошёл, — подтвердили девочки. — Научи нас, как это делать.

Я стал показывать. От моих рук шла светящаяся энергия.

— Вон, видите луч и «зайчик» света на земле? Это меч Силы.

Все ребята увидели этот свет.

—Да где же, где? — беспокоилась Лена.

Я подошёл к ней:

— А вот, смотри.

— Да у вас там просто фонарик, — произнесла недоверчиво Лена.

— А где же он? — я раскрыл ладонь. — Нету ничего.

— Вот это чудеса! — воскликнула Лена. — И я увидела! Я уж испугалась, что вы все видите, а я нет. Как интересно!

— Ну, теперь ты поняла, что энергия существует?

— Да, теперь я во всё верю.

— По вере твоей да будет, — проговорил я.

Мы ещё долго сидели у костра, рассказывали разные истории. Говорили больше ребята:

— Это правда, что можно вызывать души умерших, — спрашивал Женя.

— Да, но только этим заниматься не стоит: пустая трата энергии.

— А правда, что Душа не умирает, а воплощается в дерево, или в животное, или ещё в кого-нибудь?

— Человеческая душа воплощается только в человека, или в лучшего, имеющего достоинства, или же в худшего, обладающего недостатками, в зависимости от прожитой жизни. Что сеем, то и пожинаем.

О многом я говорил раньше на лекциях. Но сейчас я видел, как ребята по-новому всё переосмысливали. Эти понятия стали неотъемлемой частью их жизни. Они хотели только ещё раз найти подтверждение своим мыслям.

Чуть забрезжил рассвет, я вышел из палатки разжёг костёр. Ночью я сильно замёрз, так как место мне досталось у выхода. Да и Лёша, что спал рядом, неистово храпел. Небо прояснилось. Вставало Солнце. Я протянул к нему руки и наполнил тело искрящимися лучами.

Лёшу тоже вытолкнули из палатки. Он стоял с закрытыми глазами, опухшим лицом и качался, как пьяный. Потом встряхнулся и пошёл, качаясь к ручью. Снял телогрейку, рубаху и умылся по пояс.

— Молодец! — похвалил я. — Так бы всегда.

— Я всегда так умываюсь, — пробурчал он и захохотал на весь лес.

— Тихо, духов разбудишь, — произнёс я. Они тебе покажут, как нарушать утреннюю тишину.

Нина с Наташей стали готовить завтрак. Лёша им помогал, а точнее, мешал. Они его отгоняли.

— Я же вам помогаю, — бубнил он. — Вот дрова в костёр подкладываю.

— Иди, погуляй, без тебя справимся. Котелок опрокинешь.

Мы позавтракали. Погода наладилась, но ничего не хотелось делать. Ребята стали безобразничать, бегать друг за другом и устраивать беспорядок. На обед приготовили макароны с тушёнкой. Мои замечания уже не воспринимали, ели, как попало.

— Не оставлять же здесь, — говорили они. — Кушать хочется.

После обеда мы собрали палатку и отправились домой. Долго шли по дороге, наконец, вышли на станцию. Сели в электричку. Я решил, что это наша последняя встреча. Мои идеи никто не принял, а точнее, никто не понял. Мы не нашли взаимопонимания: уж слишком разными оказались наши жизни.

Отношения с Лилей усложнились. Она встречалась с Сашей и Рустамом по вечерам у Саши на квартире, а я оставался дома с дочкой.

— Нам нужно отдохнуть друг от друга, — говорила Лиля. — Я нашла себе жильё. У Саши есть квартира в центре, он дал мне от неё ключи. Я должна побыть немного одна, а то я совсем разваливаюсь. Ты и без меня хорошо справляешься с ребёнком.

Я перепечатывал литературу, которую приносил Рустам. Мне очень хотелось. Чтобы люди читали её. Чем больше знаний будет в обществе, тем быстрее мы преодолеем экономический и политический кризис. Совсем недавно с трибун говорили о развитом, процветающем социализме, а сейчас опять все основные продукты продают только по талонам. Это не то, чтобы плохо, но как-то унизительно для человека, живущего в такой огромной, богатой стране, как Россия. Люди разучились работать, творческая инициатива гасится мощной бюрократической системой. Во всём чувствовался кризис, так как подорваны были принципы, формирующие полноценного человека. Люди разрушали себя алкоголизмом, не имея возможности самовыражения. Государственная машина забуксовала и разваливалась под весом собственной лжи и пороков общества.

Мне хотелось покоя, чтобы переварить огромное количество поступающей информации. Я помногу раз читал небольшие распечатки, объясняющие устройство Космоса, человека. В моём сознании вырисовывалась чёткая система, описывающая этот мир. Все книги дополняли одна другую, и нигде я не заметил противоречий. За всем этим прослеживался один и тот же источник.

«Но почему люди до сих пор не знают об этом? — волновал меня вопрос. — Как легко бы решились все наши проблемы. Вся эта общественная форма жизни нуждается в духовном содержании. Надо утвердить Агни-Йогу во всех общеобразовательных школах как учебник законов жизни. Надо дать людям описание человека с точки зрения его тонких планов.