Игорь Беляев. Духовный Принцип Вселенной Часть IV
| Вид материала | Документы |
- Принципы разработки асу, 96.54kb.
- Давид Володин Вселенная Павла Флоренского, 63.33kb.
- «Рождение и эволюция вселенной (Теория Большого Взрыва)», 3066.43kb.
- Теория потока развтия (теория фрактальной вселенной) общий принцип устройства и развития, 88.03kb.
- Законы эволюции вселенной часть критика теории большого взрыва, 624.41kb.
- Законы эволюции вселенной часть постановка задачи об эволюции вселенной, 370.32kb.
- Размеры гравитона и фотона или уравнения Вселенной, 122.01kb.
- Высшего Профессионального Образования Современная Гуманитарная Академия утверждаю ректор, 235.15kb.
- 1. Процессы самоорганизации в ранней Вселенной, 223.14kb.
- Реферат по литературе духовный конфликт в романе И. С. Тургенева «Отцы и дети», 52.2kb.
В середине марта приехали Жамиль и Сергей. Разговаривали о том, чтоб собраться всем вместе и построить большой дом, чтобы в нем вместе жить и работать. Я с радостью делился с ними всеми знаниями, которые мне открылись в последнее время. Жамиль молча читал, всё, что у меня было. Серёжа, просмотрев несколько распечаток, сказал, что всё это очень далеко от жизни и эти книги ничего не объясняют.
— В настоящее время наука всему уже дала объяснение, — говорил Серёжа. — Сейчас много разных шарлатанов, которые выдумывают разные идеи и совращают головы простых людей. Простые люди этого никогда не поймут. Им этого и не надо. Какая разница, есть Бог или нет. И что такое Бог, никто толком сказать не может. Этим миром управляют Законы, они уже понятны человеку, надо только научиться их применить в жизни. Жизнь гораздо проще: поработал — поел — опять поработал.
— Ты, что, отрицаешь понятие Бога? — возразил я.
— Я не отрицаю, но и не могу согласиться с тем, что Он есть. Никто никогда не сможет проверить, есть Бог, о котором пытаются говорить некоторые из присутствующих здесь, или же Его нет. Это идея без доказательств. А без доказательства это только гипотеза.
— Ты оперируешь материальными понятиями — понятие Бога — это духовное понятие.
— Духовное — это духовное. А мы живём в материальном мире. И что нам до других миров, когда в этом мире мы ещё ни в чём не разобрались?
— Но все причины, которые управляют этим миром, находятся в Духовных сферах.
— Причиной всему, что творится на Земле, является Человек. Человек — это ещё дикое существо, он ещё недалеко отошёл от обезьяны.
— Он обезьяной никогда и не был.
— Да, да, ты сейчас будешь говорить, что его создал Бог. Всё это бабушкины сказки. Всему есть научное объяснение.
— Ты имеешь в виду Дарвина, но Дарвин не говорил, что человек произошёл от обезьяны, он только предположил это, а другие подхватили его фантазию и стали так утверждать. Просто, кому-то выгодно считать Человека подобным животному. Человек и животные отличаются так же, как животные и растения, и даже ещё больше, потому как Человек наделён Духом, который является творческой силой этого мира. Человек может творить, эту возможность дал Человеку Бог.
— А что, по-твоему, Бог?
— Бог — это Тот, Который создал весь этот мир, который подчинил его Своей воле, и всё, что в нём происходит, служит Ему, — отвечал я. — И Человек, и тварь земная, и камень — всё исполняет то, что ему предначертано свыше. Физика рассматривает только физическую часть этого мира. А мир устроен несколько сложнее. Природа других миров человеку пока непонятна, но, тем, не менее, мы пользуемся неосознанно ими. Наши чувства, мысли, творчество в точных науках, искусстве — это всё проявление целостности этих миров. Нельзя ограничивать себя только на видимые явления, тогда мы становимся, действительно, как животное. Надо просто принять на веру, что всё так устроено и рано или поздно для каждого из нас раскроется многообразие мира. Правильно, Жамиль, а ты что думаешь?
— Поживём — увидим, — сказал Жамиль, — пока мало информации, чтобы делать какие-либо выводы.
Мы решили в мае съездить в Челябинскую область. У родственников Жамиля в деревне находился дом без присмотра. К тому же это могло как-то разрядить мою ситуацию.
Весна всегда нагоняет на меня мысли о каких-либо переменах. Дом становился тяжёлой ношей. И хотелось только одного: побыстрей избавиться от него. Я напечатал объявления о продаже и расклеил их в нескольких местах. Через несколько дней пришёл первый покупатель. Интеллигентный мужчина в светлом костюме осмотрел дом. Мы поговорили о цене. Он пообещал зайти ещё раз.
На работе стало тоскливо. Уже не чему стало учиться. Я работал наравне со своими коллегами. Всё давалось легко и просто. В свободные минуты я не знал, чем себя занять. Когда однажды я сидел в курилке и слушал анекдоты старших товарищей, в рабочей комнате зазвонил телефон. «Это тебя, Аркадий. Жена», — сказал Вадим. Я взял трубку, и сердце сжалось от боли.
— Я решила сжечь твои дневники, — тихо произнесла Лиля.
Я бросил трубку.
— Мне надо срочно домой, — сказал я ребятам и побежал переодеваться. Лиля с Ольгой несколько дней жили у тёщи, и её звонок был для меня неожиданным.
«Она совсем с ума сошла, — проговаривал я в себе. — совсем ничего не понимает. Ударить так больно и так неожиданно! Почему? Что я ей такого сделал? Действительно, как говорят, самые страшные враги среди самых дорогих людей».
Прибежал домой — никого там не оказалось, тетради на месте. Я взял их с полки вместе с разными распечатками и спрятал в подполье. Пришла Лиля.
— Ты что уже вообще ничего не соображаешь? Что ты делаешь? — возмутился я.
— Я знала, что тебя это забеспокоит, я сделала это намеренно. Я и не собиралась их сжигать, — оправдывалась Лиля. — Это была просто проверка.
— Что ты мучаешь меня? Что я тебе сделал?
— Ты совсем не обращаешь на меня внимания. Забыл про меня.
— Ты сама во всём виновата, — я собрался уходить.
— Ты куда? — спросила Лиля.
— На работу. Ты разве не знаешь, что я работаю?
Вечером в доме никого не было. Мне стало неспокойно.
«Что-то происходит вокруг меня, — размышлял я. — Что-то ужасное. Кажется, весь мир стал против меня. Но почему? Отчего все живут нормально, а у меня, казалось бы, должно быть всё хорошо, но всё рушится, и уже не за что зацепиться. Как тягостно находиться в этом большом пустом доме. Ничего здесь не радует».
Я привёз с работы угля, досок в надежде что-то делать, но понимал, что это уже не пригодится. Покупатели больше не заходили. Внутри меня горел огонь великих свершений, но в чём они проявятся, я не знал.
Приехала мама. Тёща требовала от меня вернуть ей деньги. Вместо тёх с половиной тысяч, которые она давала на дом, оказалось, что я ей должен четыре с половиной. Я сказал Лиле об этом, но она ничего не захотела слушать.
— Я, что ли, у тебя их прошу? — возмутилась она. — Это мама. Она говорит, что всё лето мы жили у неё на квартире, ели за её счёт, что ты ей должен четыре с половиной тысячи, и то это она многое не посчитала.
—Но у меня всё записано, кому и сколько я должен, — возразил я.
— Мало ли, что ты мог написать. Ты всех обманываешь — разве можно тебе верить?
Мы с мамой стали решать, как нам быть. Мама отдала мне все свои золотые украшения, часы, всё, что можно было продать. Я сдал это на 800 рублей. Тысячу занял у деда. Снял со своей сберкнижки две тысячи, которые откладывал, чтоб рассчитаться с сестрой. Семьсот рублей заняли у родственников. С тёщей мы рассчитались. Теперь у них не было оснований претендовать на дом. Мне стало легче, я почувствовал, что, возможно, начнётся новая жизнь.
Неожиданно на работу позвонил Рустам и сказал, что Леонид повесился. Голос Рустама в трубке звучал тихо и спокойно: «Похороны в четверг. Надо встретиться».
Вечером он пришёл ко мне. Мы сидели в большой комнате и молчали. Казалось, мы все понимали, почему это произошло, но не могли это осознать.
— Как это случилось? — спросил я.
— Как обычно в таких случаях бывает: взял верёвку, зашёл в ванну и повесился. Они с женой поругались. Она ему не давала видеться с ребёнком. Он решил ей отомстить.
Мы понимали, что причина здесь совсем другая. Леонид не мог так поступить. Он всегда трезво оценивал ситуацию. Вероятно, что-то с ним проделали в больнице, где он лежал. После неё он казался очень странным, при разговоре переминался с ноги на ногу, не мог понять, многое из того, что раньше говорил нам сам. Невидимая битва невидимых миров так проявлялась в этом мире.
Я чувствовал на себе какую-то вину, что-то недосказано было между нами. От того, что он, как и все остальные, был против меня. Он рассказывал Лиле обо всём, чем я с ним делился раньше, как-то не по-мужски он себя проявил в наших непростых с Лилей делах. Я как бы этого не замечал: Леонид мне был дорог, несмотря ни на что. Он мне был просто дорог, как человек, с которым мы плыли в одной лодке. И вот его не стало. Его место опустело. Его никто не может заменить. Пусто. Был человек — и его не стало. Как всё просто в этом мире решается. Мы все уйдём из него, но уйти так бессмысленно! Зачем? Он был простым, порядочным, наивным человеком, он считал, что люди могут одуматься, если узнают Истину, что все ошибки, которые совершаются в мире, — от незнания и, стоит только о них заговорить, как мир изменится. Он лечил то, что болит, простыми природными методами. Он знал об устройстве мира и поступал в нём согласно своим возможностям. Он понимал, что духовные явления для него слишком сложны, он понимал и делал всё правильно. Он принял Знания, и у него просто не хватило сил противостоять тьме. И тьма легко с ним разделалась.
На похороны я не ходил, сам не знаю почему. Вероятно, оттого что был занят семейными проблемами. Мне сказали, что его провожали все наши, было много народа. Но мне это было безразлично. Просто горько от того, что всё так случилось.
В начале мая приехал Сергей из Ижевска, и мы отправились в Челябинск. На вокзале встретились с Жамилем, сели в автобус, идущий до Сатки. Асфальтированная дорога, живописные места Южного Урала с голубыми озёрами и сопками, поросшими густым лесом мелькали за окном. Когда мы проезжали города, у нас создалось впечатление, что человек сильно поработал, чтобы изменить природный ландшафт. Горы отвалов как-то настораживали нас, ищущих уютное, спокойное место для жилья. Наконец-то добрались до деревни. Осмотрели дом. Окружающая местность мало привлекала: всюду грязь, беспорядочно стоящие старые деревянные дома, железная дорога с грохочущими тепловозами и нагруженные доверху выгоны с рудой. Мы сели в поезд, и каждый разъехался по своим домам. Так ни к чему и не пришли, всё оставалось на своих местах.
С 1 мая я взял отпуск, занялся ремонтом дома и огородными делами. В моём доме было покойно и тихо. Я стал пробуждаться и вновь обретать то далёкое, потерянное за эти годы чувство собственного «я». Поистине, когда суета быта отходит, выплывает работа Духа. Как мало надо, чтоб обрести себя.
В моей голове рождалась музыка, которая пыталась найти выход в нотах. Но всё это казалось так примитивно и просто. Необходимо было общение с музыкантами. Я пошёл в музыкальное училище. С трепетом в сердце слушал звуки, доносившиеся из классов. Как мне хотелось быть здесь, учиться музыке, но это в настоящем невозможно представить. Поток жизни нёс меня в стороне от этого мира звуков. Я чувствовал себя чужим, посторонним здесь. У кабинета, где занимался хор, я стал прислушиваться к голосам. Занятие закончилось, вышел преподаватель. Я зашёл в класс, студенты собирали свои вещи и выбегали из класса.
— Позвольте вас немного задержать, — громко произнёс я.
— Что ещё? — завозмущались студенты. — У нас обед, мы с утра ничего не ели.
— Не волнуйтесь, я вас накормлю, если вы того захотите. Задержитесь, пожалуйста, — я пытался усадить их на места. — Если вы проголодались, давайте покушаем. Ведь пища для человека — это источник энергии. Энергии в окружающем нас пространстве гораздо больше, чем в твёрдых продуктах. Просто надо уметь её извлекать. Возьмите в руки перед собой как бы воздушный шарик. Поводите руками и ощутите тепло.
Некоторые студенты попытались сделать то, что я им показал.
— У меня действительно руки нагреваются, — сказала одна из девушек.
— И у меня, — подтвердила другая.
Те студенты, которые сомневались, тоже зашевелили руками. Вскоре большинство присутствующих удивлённо смотрели на свои руки и ощущали тепло. На мгновение образовалась тишина.
— А теперь попробуем увеличить этот шарик. Представьте, что он растёт, — сказал я.
Всё шире и шире они стали расставлять руки.
— Увеличьте его до бесконечности. А теперь представьте, как по вашим рукам протекает энергия и вливается в солнечное сплетение, — я показал им, где оно находится, — ваше тело вновь обретает силу, усталость проходит, волны радости и покоя наполняют ваше тело, чувства, мысли. Вот мы и зарядились. Каждый человек обладает огромными возможностями. Например, можно не имя слуха настраивать рояль. Я подошёл к инструменту и взял несколько аккордов. Представьте у себя в голове этот инструмент, кому сложно, можете закрыть глаза. Вы видите его струны, а теперь представьте идеальный инструмент, у которого совершенный звук. Сравните этот инструмент с тем и увидите, что многие струны в верхнем и нижнем регистре отличаются. Это показывает то, что их надо настраивать. Можно настроить этот инструмент без ключа. Попробуйте в мыслях выправить струны. Видите, они настраиваются? А теперь попробуем поиграть. Изменился звук? Между тем, как он звучал раньше, и тем, как — сейчас? Но всё это, что мы сейчас с вами делаем, для человека мало имеет значение. Это невидимая часть нашей жизни. Она имеет значение только тогда, когда мы осознаём это. Обычно наша жизнь является бессознательной деятельностью невидимых планов. И для нас важнее всего результат, то есть то, что мы делаем. Дела — вот, что определяет нашу жизнь. Дела являются результатом проявления многообразия этих миров.
— Одними словами сыт не будешь, — сказала студентка, — у меня в животе урчит, кушать хочется, у нас скоро перемена закончится. Можно мы пойдём?
— Да, да, пожалуйста. У кого ко мне появились вопросы, можете остаться. Слушатели стали расходиться. Я тоже вышел. В коридоре ко мне подошёл парень, и мы разговорились.
— Я пишу музыку, — сказал я, — и хотел бы поближе познакомиться с музыкантами. Но, как видно, у вас свои дела, учёба и прочее.
—Время для знакомства не самое подходящее: сейчас идут зачёты, экзамены. Нагрузка выше крыши. Но всё, что ты говоришь, интересно. А можно послушать твою музыку?
— Кончено.
Мы зашли в свободный класс, вместе с нами зашла девушка.
— Можно, я тоже послушаю? — спросила она. — Вы так интересно рассказываете. И где этому учат?
— Этому учит жизнь, — сказал я и стал играть. Проиграв несколько тем, я остановился. Степан, так звали студента, посмотрел на часы:
— Мне надо на занятия. Интересные темки. Как-нибудь ещё увидимся!
Оставшись вдвоём с девушкой, я не знал, о чём говорить, силы мои были на исходе, слова запутывались. Мне захотелось побыстрее выйти на улицу.
— У Вас нет развития темы. А мелодии интересные, необычные.
— Да, я знаю, мне надо идти.
Выйдя на улицу, я потерял ориентацию. Не знал, в какую сторону идти. Пошёл наугад. Почувствовал огромную слабость и полное опустошение в голове. Такого состояния я раньше никогда не испытывал. Сел на скамейку и стал приказывать себе собраться. Реальность медленно восстанавливалась в моём мире.
Придя домой, я увидел, Лилю и дочку. На кухне что-то варилось.
— Я приготовила тебе картошку, — сказала Лиля, — мы уже поели. Кушай, а то ты совсем дошёл, щёки впали.
Я сходил в огород, нарвал молодой зелени и поел.
— Я не могу понять, из-за чего мы постоянно ругаемся, — сказала Лиля. — Когда я ухожу от тебя, у меня появляется тяга к тебе. Но когда прихожу, меня что-то настораживает. Скажи, пожалуйста, где ты сейчас был. С девушкой встречался? Посмотри мне в глаза.
— Лиля, опять ты начинаешь. Остановись. Лучше посуду вымой.
— А у нас дома хорошо, чисто. Я замечала всегда, когда меня нет, у тебя порядок. А почему, когда мы живём вместе, ты ничего не кладёшь на место? Ты это делаешь нарочно, чтоб потравить меня?
— Не заводись. Лучше давай посадим картошку.
— Ты без нас хорошо со всем справляешься. Всё посадил, и всё у тебя растёт. Найди себе какую-нибудь крестьянку, и живите с радостью. А я другая, меня к земле никто не приучал.
— Тут не чему учиться: бери да делай, земля сама всё подскажет.
— Я не знаю, как правильно лопату держать. С какой стороны: с правой или с левой?
— С какой удобней, с такой и держи.
— Ты на меня злишься? — спросила Лиля.
— За что на тебя злиться?
— За то, что я такая, неприспособленная к жизни, ничего не могу делать.
— Жизнь длинная, всему научишься. Мы для этого сюда и пришли. Было бы желание, а всё остальное приложится.
— Я понимаю тебя. Но мне всегда чего-то не хватает. Ты не даёшь мне то, что я хочу. Мне надо чувствовать, что ты меня любишь…, что я тебе нужна.
— А почему тогда делаешь всё наоборот? Я люблю тебя по-своему. Как могу, так и люблю. Я понимаю, что ты хочешь. Но и ты должна понять, что у меня есть свой мир, который вот уже несколько лет, как я оставил. Я хочу быть таким, какой я есть на самом деле.
— Какой ты на самом деле, я хорошо уже знаю.
— Я совсем другой, ты меня совсем не знаешь.
— Я тебя хорошо узнала — ты меня разочаровал.
— Я какой был, такой и остался. И ты, какая была, такая и сейчас.
— Значит, я ошибалась в тебе. Ты умеешь напускать туман на людей. А на самом деле ничего не стоишь. Я и попалась на это.
— Ты жалеешь об этом?
— Нет: ты меня многому научил. За свои ошибки мы расплачиваемся сами. Тебе хорошо, ты не связан с ребёнком, а я постоянно с ней.
— Давай я буду её воспитывать, а ты — деньги нам давать.
— Можно подумать, что ты нас содержишь. Если бы не мама, мы бы с голоду давно подохли.
— Посмотри, какой у нас богатый сад! Если приложить к нему руки, то можно вполне обеспечить себя едой на целый год. Просто надо трудиться. И дом хороший. У нас всё есть, чтобы быть счастливыми.
— Ты сам говорил, что счастье не в этом.
— Это основа семейного счастья.
— Какое счастье может быть, если нет любви?
— Тем не менее, мы живём и можно жить хорошо.
— Без любви?
— Без любви ничего нельзя сделать, просто надо понять, как любовь проявляется в жизни. Мне кажется, я тебя люблю. Я вижу твои недостатки, но и достоинства тоже. Я считаю, что ты можешь исправиться, если захочешь. Ведь были же у нас и счастливые дни.
— Ты разрушил наш мир. Ты слишком грубо поступал со мной, а потом и вовсе перестал понимать меня.
— Я думаю точно так же о тебе.
—Видишь? Мы не можем жить вместе. Может нам лучше разойтись? Я подала заявление на развод.
— Ты уже это делала раньше.
— Нет, на этот раз, я думаю. У меня хватит сил.
В конце мая состоялся суд. Лиля пришла с Марией Михайловной (КТО ТАКАЯ? СЕРГЕЙ.)
— Ничего, держись, — подбадривала Лилю она. — Всё образуется, время всё залечит.
Лиля находилась на грани истерики, у неё были холодные влажные руки и заплаканные глаза. Перед тем, как войти в зал, она достала из своей сумки карандаш и накрасила ресницы.
— Как я выгляжу? — спросила она у меня. — Я очень волнуюсь. Никогда не думала, что доживу до этого. Как стыдно. У меня щёки горят.
— Ещё не поздно передумать, — сказал я.
— Зачем откладывать на потом? Сколько можно мучить себя? Я уже устала.
Дверь открылась, нас пригласили в зал. Мария Михайловна осталась в коридоре.
Судья зачитал Лилино заявление. Лиля заволновалась и ничего не могла сказать. Меня выслушали, предложили ещё раз хорошо подумать. Но мы настаивали на разводе, и нас развели.
Мы вышли в коридор, как уже нам показалось, в совершенно другом качестве. Лиля подошла к Марии Михайловне и заревела. В тот момент всё происходящее показалось мне спектаклем, противным зрелищем, от которого меня стало тошнить.
— Ты ничего не хочешь сказать? — спросила холодно Лиля.
— Всё, что надо, мы уже сказали раньше. Мне плохо, я пойду домой.
Пока я шёл до дому, мысли в моей голове вновь обретали форму, и необычайная радость наполняла тело. Сердце стало лёгким, тяжесть этих лет отступила. Я почувствовал себя прежним, как два года назад, свободным, счастливым человеком. «Неужели кончился весь этот кошмарный сон? И как это меня угораздило так вляпаться? Как тяжело вспоминать всё это. Всё это время я не владел собой — обстоятельства парализовывали мою волю. Я покорно нёсся в потоке событий, смотрел, что предоставляет мне жизнь. И единственное, чего я боялся, — это потерять себя. Но теперь я, как прежде, свободный человек. Но нет, на мне висит этот дом. Как тяжко это осознавать. Эти долги и полная неопределённость с работой…»
Придя домой, я стал играть на пианино. И музыка все более заполняла мой мир.
На другой день после работы я пошёл в музучилище. В коридоре встретил Степана. Он сказал, что на четвёртом курсе учится одна девчонка, очень хорошая певица, лауреат «Юрмалы—87». «А, кстати, вот!», — показал он на девушку, одетую в джинсовую юбку с колокольчиком на шее. Мы подошли к ней, познакомились. «Я пойду, у меня дела», — сказал Степан и удалился. С девушкой мы зашли в класс, я проиграл несколько своих мелодий. Потом она села за пианино и пропела песню. Ничего особенного в голосе я не заметил. Мы стали разговаривать.
— Каждый человек в этом мире представляет собой уникальное явление, — сказал я. — Каждому даётся то, что он заслужил своим прошлым. Вот мне дано писать музыку, но не дал Бог голоса. А у Вас хороший голос. Но всё, что нам дано, — это только инструмент познания мира. Мы должны учиться всему, что даёт нам жизнь.
— Вы верите в Бога? — спросила девушка.
— Смотря, что подразумевать под этим словом. Я верю в законы, в себя, я знаю, что существуют Знания, которые в полной мере описывают этот мир и всё, что мы можем и не можем представить. Я точно знаю, что Бог есть, и для меня это понятие вполне определённо. Недавно я прочитал одну книгу — «Внутренний огонь» Карлоса Кастанеды. Там вполне авторитетно утверждается, что наши представления о Боге — иллюзия, что Бога, которого мы якобы представляем себе, не существует. И я с этим вполне согласен. Конечно, трудно было потерять Бога, но потом обретаешь совсем другое понятие. Оно как бы рождается изнутри, и жить без него становится невозможно.
У девушки на шее, на длинной цепочке, болтался крестик в виде украшения.
— Вы носите крестик для чего? — спросил я. Просто как декоративную штучку, она дополняет Ваш браслетик на руках. А на самом деле это очень древний знак, один из символов нашего мира. Ведь недаром Христа распяли на нём.
— И что это за символ? — спросила девушка.
— Это символ духовного и материального единства. Один из символов Земли. Если Вам об этом захочется побольше, то есть книги, которые обо всём подробно рассказывают. В нашем мире нет тайн, есть только нежелание людей познавать мир. Всё, что мы до сих пор знаем о нём, — это жалкие лепестки драгоценного лотоса Знания. Знание было вечно. И было время. Когда человек знал всё. В наше время много знать опасно. Слишком велико невежество людей.
— Хватит об этом, — прервала меня девушка. — Давайте поговорим конкретно, что Вы хотите.
— Я пока сам не знаю. Я напишу для Вас песни. Хотите?
— Песни это хорошо. Но учтите, я очень привередливая. Вам, наверное, говорили обо мне.
— Нет, мне никто ничего о Вас не говорил, Я знаю лучше Вас, какая вы: у каждого человека всё написано на лице.
— И что же у меня написано?
— То, что Вам надо петь. И я здесь не случайно. Как Вас зовут.
— Ольга, — сказала она.
— У меня дочка Ольга, как хорошо! А меня Аркадий. Как с Вами лучше связаться?
— У меня есть телефон, — она записала номер на листочке. — Звоните в любое время.
Два дня выходных я провёл за пианино, написал три песни. В понедельник позвонил Ольге. Мы договорились встретиться у меня дома вечером.
Я с нетерпением ждал певицу, подходил к окну. По тротуару решительно шагала Ольга. Я выбежал открывать дверь:
— Это мой дом. Проходи.
Ольга села в кресло, я стал играть.
— Здесь надо поработать со словами, — сказала она, прослушав песню. — А мелодия мне нравится.
— Попробуйте спеть, — попросил я.
Она запела:
— «Тихо дрожит свеча,
В комнате я одна…»
Я впервые услышал свою песню как бы со стороны и очень удивился. «Я могу писать песни!» — обрадовался я. Как хорошо, что я нашёл то, что так долго искал.
После той встречи моя жизнь наполнилась музыкой. Мы стали встречаться каждый день. Я вновь возвращался к себе.
Ольга познакомила меня со своей подругой Леной, с которой они вместе пели. Через неделю после первой встречи Ольга позвонила мне на работу.
— Мне предложили выступить на телевидении, — сказала она, — но у меня нет песни.
— А «Свеча»? Ты её хорошо поёшь.
— Она под гитару не пойдёт. Наверно, надо отказаться.
— Я думаю, у нас всё получится, — я почувствовал необычайный прилив силы и посмотрел на два дня вперёд. — У нас всё будет хорошо.
Через час она опять позвонила и сказала, что один знакомый Лены, музыкант, согласился нам помочь.
Вечером мы встретились в центре и пошли в молодёжный клуб. Лена постучалась в дверь, где шла репетиция рок-группы, позвала своего знакомого музыканта.
— У нас до десяти репетиция, подходите в десять, — сказал парень с саксофоном на шее, — тогда что-нибудь сообразим.
Лена закончила биофак университета и работала в какой-то химлаборатории. Ольга раньше тоже училась на физика, но после второго курса поняла, что рождена петь, поступила в музыкальное училище и в этом году его заканчивает. Лена и Ольга были выше меня ростом, но, гуляя по городу, я не чувствовал от этого дискомфорта. Мы хорошо понимали друг друга, и с каждым днём это понимание становилось всё больше.
В десять часов мы стояли под окнами там, где репетировали музыканты, и ждали, когда они закончат. В одиннадцать часов звуки стихли. Музыканты расходились, Сергей, саксофонист, провёл нас в комнату, где стояли инструменты.
— Так, что у вас за дело, — спросил он Лену.
— У нас завтра выступление по телевидению, а песня не готова. Ты поможешь нам?
— Смотря, какая песня, — сказал Сергей.
— Там ничего сложного нет, — произнесла Ольга. — Аркадий, — это композитор — покажи.
Я сели за синтезатор и проиграл тему.
— Тема интересная, — сказал музыкант, — давайте разберёмся со звуком, — он стал переключать тембра.
— Не то, не то, — говорила Ольга. — И этот надо оставить, этот тоже хороший, запомни его.
Прошло два часа, я весь измаялся от нетерпения, а Ольга до сих пор не могла ни на чём остановиться. Наконец, измотав всех до изнеможения, Сергей и Ольга подобрали звук. Серёжа стал разучивать тему. Несколько раз проиграл её.
— Во сколько у вас запись? — спросил он.
— В одиннадцать, — отозвалась Ольга.
— В одиннадцать?! — удивился Сергей. Потом подумал и добавил: — Это не реально. Сейчас уже второй час. Голова ничего не соображает. Давайте завтра встретимся на студии и всё решим по обстоятельствам.
Мы вышли на улицу.
— Надо ловить такси, — сказала Лена. — Вам куда? — спросила она меня и Ольгу.
— Мне домой что-то не хочется. Очень далеко.
— Пошли ко мне в общежитие, — предложила Ольга. Здесь рядом, на Большакова.
Мы шли по ночному городу, миом нас проезжали такси с зелёными огоньками. У Сергея светились глаза, когда он смотрел на Лену, он пытался развеселить нас анекдотами, весёлыми историями. Но мы только переглядывались друг с другом и молчали. На трамвайной остановке Большакова мы с Ольгой, пошли вправо, Лена с Сергеем — прямо. Недовольная вахтёрша открыла двери общежития и впустила нас. «Это мой брат», — сказала Ольга, и мы прошли внутрь. Ольга постелила мне на полу, и я сразу же заснул.
Утром я позвонил на работу и взял отгул. Ольга сварила макароны, мелко аккуратно нарезала лук и поджарила его с томатной пастой.
— Очень вкусно, — сказал я. — Сразу видно, студенческая среда. Мне здесь всё напоминает о прошлом. Время, когда я учился в университете для меня самое дорогое. А это что за общежитие?
— Оно от предприятия. Я у них провожу аэробику, вот мне и посодействовали с жильём. Но скоро грозятся отобрать. Даже не знаю, где летом буду жить.
— Переезжай ко мне, не раздумывай, в моём доме всем места хватит.
В половине одиннадцатого Лена, Сергей, Ольга и я находились в фойе телестудии. Мы были спокойны, рассматривали фотографии на стенах. К нам подошёл мужчина и повёл нас за собой. Он открыл дверь в комнату: «Вы настраивайтесь здесь, через десять минут будем записывать». Сергей вынул из чемодана синтезатор, подключил шнуры. Стал настраивать звук вместе с Ольгой.
— Горло у меня болит, — жаловалась Лена, — совсем пропал голос. Смотри, как я хриплю.
— У меня есть хорошее средство — пихтовое масло. Не пробовала?
Я взял флакончик и налил в крышку несколько капель, затем опрокинул их в рот. Лена взяла у меня бутылёк и опрокинула его себе в рот.
— Ты что за гадость мне дал?! — она стала кашлять.
— Кто же так делает? Надо всего две—три капли.
Лена вся сморщилась и не могла вымолвить ни слова. Я стал хлопать её по спине. Наконец она заговорила.
— Ну, слава Богу, жить будешь! — сказал я.
— У меня мурашки по всему телу, я не смогу петь.
— Ничего, сейчас всё пройдёт, всё будет хорошо.
— Хватит вам колдовать, — сказал Сергей, — давайте лучше прорепетируем, а то я всё забыл.
Из динамика раздался голос оператора:
— Ну что, настроились? Сейчас будем записывать.
— Пусть Аркадий идёт к Вам, — сказала Ольга, — и проследит за звуком.
Я поднялся в операторскую.
— Приготовились. Запись, — оператор включил магнитофон.
Заиграла музыка, девочки запели.
— Опять фальшивит, — сказал оператор, настраивая громкости. — Это у неё всегда на записях. Ещё один дубль, — произнёс он в микрофон, — и спокойнее, ровнее ревера хватает.
— Достаточно, — раздался уверенный Ольгин голос.
— Уже лучше, — проговорил оператор, слушая второй дубль. — Всё, можете быть свободны, когда песня закончилась.
Серёжа упаковал синтезатор и простился с нами, а мы спустились в __________ (НЕПОНЯТНОЕ СЛОВО. – СЕРГЕЙ). К нам подошла женщина и повела по тёмным коридорам: «Проходите, тихо, здесь уже съёмка. Располагайтесь здесь, скоро ваш выход.
Ольга с Леной стали накладывать макияж на лицо. Я подошёл к ним: «Сильно не переусердствуйте, вы итак самые красивые на свете».
— Как я выгляжу? — спросила Ольга.
— Ты просто прелесть, мисс Очарование, не волнуйся.
— Подтяни мне платье, — сказала она. — Лена, давай разучим движения. Вначале так, потом поворот, и в конце расходимся. Так будет хорошо? — спросила она у меня.
— Замечательно, — сказал я.
К нам подошла девушка и раздала нам листочки. «Заполните их, — сказала она, — это для гонорара». «Мне не надо», — сказал я. «Надо, надо, он автор песни», — подхватила Ольга.
На телевизионной сцене выступала рок-группа. Девочки и мальчики бегали взад—вперёд, кривлялись перед телекамерой, разевали рот под фонограмму.
— После них ваш выход. Вы готовы? — спросила у меня женщина.
— Да, да мы готовы, — ответил я.
Ольга с Леной вышли на ярко освещённую сцену, раздалась музыка, телекамеру подкатили к ним поближе. Я увидел их лица в телевизоре, стоявшем недалеко от меня. Песня закончилась. К ним подошла женщина, что-то стала говорить и показывать руками. Девочки качали ей головой. Потом ещё раз прозвучала песня. «Следующие, на интервью, — раздался голос режиссёра в динамике. — Девочки, спасибо за хорошую работу».
— Как мы держались? — спросила у меня Лена.
— Немного скованно, а вообще-то хорошо, как в кино, на самом деле.
— Я так волновалась, у меня щёки горят, — приговаривала Лена.
Ольга о чём-то разговаривала с подошедшей к ней женщиной.
— Вот и всё, — сказала она, подойдя к нам.
— Видишь? Всё удалось, — радостно сказал я.
— Такого ещё никогда не было, — отозвалась Ольга. — Мы сильно облажались?
— Нет, всё было хорошо, — твёрдо сказал я.
— Чего уж там хорошего, — недовольно проговорила она. — Столько погрешностей. Не дали, как следует, поработать. Пойдёмте быстрей на воздух, я задыхаюсь.
На моей работе находиться стало просто невыносимо. Штамповать плакаты, писать объявления, оформлять стенды — всё это для меня стало невозможным. Я подал заявление об увольнении, аргументируя всё семейными проблемами. Мне его подписали. Начальник от имени коллектива подарил на память набор кистей, чтоб я не забывал художественное ремесло. Мы простились тёплыми рукопожатиями. Мне пожелали быстрей решить свои проблемы и возвращаться обратно.
Ольга переехала ко мне в дом, и я полностью отдался музыке. Шла сессия в музыкальном училище. Хор на госэкзаменах пел мою песню, которую предложила Ольга. Причём так получилось, что выбрали песню «Биттлз», «АББЫ» и мою. Слова на мою песню написал местный поэт вместе с Ольгой. Ольга тщательно подбирала каждое слово. Мне были безразличны слова. Когда я писал песню, я просто бормотал разную белиберду, считая, что голос является одним из инструментов, подчёркивающих мелодию, и словами не придавал никакого значения. Я уже е чувствовал себя чужим в стенах музыкального училища, знакомился с музыкантами. Ольга спела мою песню на выпускном экзамене.