Игорь Беляев. Духовный Принцип Вселенной Часть IV
| Вид материала | Документы |
- Принципы разработки асу, 96.54kb.
- Давид Володин Вселенная Павла Флоренского, 63.33kb.
- «Рождение и эволюция вселенной (Теория Большого Взрыва)», 3066.43kb.
- Теория потока развтия (теория фрактальной вселенной) общий принцип устройства и развития, 88.03kb.
- Законы эволюции вселенной часть критика теории большого взрыва, 624.41kb.
- Законы эволюции вселенной часть постановка задачи об эволюции вселенной, 370.32kb.
- Размеры гравитона и фотона или уравнения Вселенной, 122.01kb.
- Высшего Профессионального Образования Современная Гуманитарная Академия утверждаю ректор, 235.15kb.
- 1. Процессы самоорганизации в ранней Вселенной, 223.14kb.
- Реферат по литературе духовный конфликт в романе И. С. Тургенева «Отцы и дети», 52.2kb.
Лиля отвезла Ольгу к тёще, а сама перебралась в Сашину квартиру. Через несколько дней, придя с работы, я обнаружил, что с нашей двери сорван замок. «Опять воры», — подумал я. Войдя в дом, увидел Лилю. Она лежала на койке, в воздухе чувствовалось напряжение.
— Что случилось? — спросил я. — Что-нибудь с дочкой?
— Не входи сюда, — незнакомым голосом проговорила Лиля. Под глазом у неё «светился» синяк, от тела пахло алкогольным перегаром, губы распухли.
— Что с тобой случилось? — сказал я.
— Я тебе изменила. Я такая вся грязная. Не подходи ко мне.
— Это Саша?
— Какая разница кто? Ты сам в этом виноват. Бросил меня на произвол судьбы, — она заплакала.
Мой гнев сменился жалостью.
— Что же происходит с нами, — в отчаянии произнёс я. Зачем мы всё рушим?
Зазвонил звонок. Я пошёл открывать дверь. За порогом стоял Саша.
— Ты зачем сюда пришёл? Забудь сюда дорогу. Тебя сильно накажут за твои дела.
— Ты его прогнал? — спросила Лиля. — Я бы на твоём месте его убила. Хотя, что я говорю, всё было прекрасно, не то, что с тобой. Он меня любит. Он дал мне почувствовать себя женщиной.
— Фу, какая грязь, ты никогда не отмоешься от этой грязи. Меня тошнит от тебя, — раздражённо сказал я.
Лиля опять заплакала:
— Это ты во всём виноват. Зачем позволил мне уйти из дома?
— Лиля, сколько можно разрушать друг друга?
— Было бы что разрушать! Между нами уже давно ничего нет.
— А ребёнок? Ты забыла про Ольгу?
— Ты наплевал на ребёнка. Она растёт дистрофиком, ты даже не можешь обеспечить её нормальной едой. Он только у мамы может нормально покушать.
— Но ведь всё, что я зарабатываю, я отдаю на погашение долгов. Вот рассчитаемся с долгами, тогда легче будет.
— Я устала чего-то ждать.
— Я ещё молода и хочу жить по-человечески.
— Гулять с другими мужиками ты называешь жить по-человечески?
— Хотя бы и так! Что ты в этом понимаешь?
— Куда уж мне понять это…
«Вероятно, я во всём виноват, — думалось мне. — Я всё предвидел и не мог предотвратить это. Да и зачем? Пусть каждый раскроет свою суть. Лиля всегда была такой, только это тщательно скрывалось, и вот сейчас всё вышло наружу. И я удивляюсь себе: разве мог раньше я подозревать, что способен ругаться, материться, бить женщину? Это так не свойственно моему миру, но это происходит. Почему? Почему я не могу сдерживать себя? Да и как тут сдержаться, когда на тебя нападают, покушаются на основы твоего мира? Лиля падает и затягивает меня в свои энергии. Если б не дом, вероятно, я давно бы ушёл. Но сейчас я связан по рукам и ногам. Быстрей бы освободиться от этого».
Прошло несколько дней. Лиля уволилась с работы. И попросила меня помочь ей перевезти некоторые вещи из мастерской.
— У меня из сумочки украли твои духи. И исчезло обручальное кольцо, — сказала она, когда мы выходили из трансагентства. — Это я придумала эмблему, — показала она на грузовик, — и оформление машин. Тебе нравится?
— Какая разница, как они расписаны? Лишь бы хорошо работали.
— Ничего ты не понимаешь! Это престиж фирмы.
— Ну и что ты сейчас будешь делать? — спросил я её.
— Печатать Рустаму книги.
— В моей голове не укладывается, как же ты могла переспать с другим?
— Я сама не ожидала. Относилась к Саше как к другу. Он жаловался мне на Лену, на свою несчастную жизнь. А тут приходит с цветами, конфеты, вино. Мы сидели, разговаривали ни о чём. Потом он предложил мне наркотики попробовать, а я, дура, согласилась. И что меня подтолкнуло, не знаю. Интерес, наверно. Потом он стал меня трогать. Я удивилась. А потом мне стало хорошо, и я отдалась.
— Но от этого могут быть дети.
— Он контролировал себя. И не сделал это: сказал, что не хочет обрывать со мной связь.
Мне стало дурно от её слов, я сел в трамвай и уехал. Она осталась на остановке. Трамвай привёз меня на Большакова, где прошли мои студенческие годы. Я постучал к Вадиму, но дверь никто не открыл. Зашёл в общежитие, где ещё сохранились мои росписи. Посидел недолго в читальном зале, вспоминая то счастливое время. Вспомнил про Марину.
— А мы как раз о тебе только что говорили — будешь долго жить, — сказала Марина, открывая двери. — У тебя что-то случилось?
— Да нет, просто зашёл в гости, — грустно произнёс я.
— Мы были на практике, сейчас опять учимся: пишем диплом. Я, наверное, останусь здесь. Меня приглашают в «Уралгеодезию». Лариса собирается поступать в аспирантуру. Я, скорее всего, тоже решусь — займусь наукой. А что ещё остаётся делать?
— Я познакомился с Рустамом. Он перевернул всю мою жизнь. Оказывается, в мире существуют знания, которые объясняют всё, что происходит вокруг. Как-нибудь я тебя с ним познакомлю. Он очень хороший человек. Ты не хочешь прогуляться по городу? Пошли в кино!
Марина оделась, и мы вышли.
— Поехали в центр, — предложил я.
Мы прошлись по кинотеатрам, но билетов купить не смогли. Зашли в кафетерий, чтобы согреться и попить кофе.
— Я помню, как мы учились, как ты прятала свою косу под воротник, — сказал я.
— Это уже история. Мне кажется, что жизнь набирает такие скорости, от которых голова кругом идёт. Столько надо прочитать, запомнить, проанализировать!
— У меня сейчас тоже этап чтения. Рустам завалил меня книгами. Целыми днями читаю. Очень многое понял. Всё, чему учили в университете, — ерунда, в сравнении с тем, что написано в этих книгах. Нет, я не против науки, просто она слишком однобоко подходит к этому миру. Учёные не имеют представления о тонкой структуре жизни. В науке столько фактов, которые не могут быть объяснены с помощью современных теорий. На самом деле, всё просто: этот мир — лишь проекция Духовного. Там задаются все причины — здесь они исполняются. Это как художник, прежде чем написать картину, выдумывает образ, а потом, используя кисти, краски, воплощает его на холсте. Вся наша жизнь исполняет общий Закон эволюции Вселенной. Часть общества деградирует, но другая продолжает развитие. Человек, по сути, остаётся неизменным, меняется внешняя форма его самовыражения. Наука с её потенциалом должна служить человеку, а она его больше разрушает, оттого что не учитывает духовную структуру Мира.
— Ты говоришь правильно, но не прав в оценке учёных. Среди них много грамотных товарищей и порядочных людей. Я на практике столкнулась с ними. Они говорят так же, как ты, пусть неофициально, но между собой все прекрасно понимают, в чём их ошибки.
— Понять ошибки несложно. Сложнее их не допускать. Сейчас люди не научились ещё понимать открывшиеся знания и оперировать ими, пройдёт несколько лет, прежде чем откроется смысл услышанного. Вот тогда и начнётся возрождение России. А сейчас пока ломаются ненужные формы. Расчищается место.
— А может, надо ничего не ломать, а просто поменять направление?
— У многих может голова закружиться: это поворот на 180 градусов. Человеческое сознание закостенело в этих формах и потеряло гибкость.
— Ты рисуешь нерадостную картину.
— Я раньше полон был оптимизма, но сейчас многое изменилось. Я пытался учить детей — всё бесполезно. Организовал клуб в надежде кому-то помочь, но люди не хотят меняться, а точнее, не могут. Невозможно идти против общества. Надо каждому впитать Знания, и когда наберётся положительная масса, тогда начнёт меняться и внешняя жизнь. Сейчас надо отдавать все силы просвещению людей, говорить о законах Природы.
— А ты уверен, что эти законы правильные?
— Сама жизнь их подтверждает. Это ложь нужно доказывать, применяя всю мощь государственного воздействия на человека, а Истина — она понятна каждому.
— Вот мы с тобой говорим и понимаем друг друга. Но я пробовала поделиться своими мыслями с Ларисой, она меня не поняла, хотя в недостатке ума её не упрекнёшь.
— Знания нужно воспринимать сердцем, а не умом. Наш мозг — это только компьютер: что в него заложишь, то и выдаст. Сердце должно управлять Разумом, тогда всё будет в порядке. Сердце — это первая наша мысль, первое желание, первое чувство. Как говорит Рустам, научись исполнять свои первые желания.
— Я тебе писала о Чарковском? Недавно он опять приезжал. Вы с ним очень похожи. Он также хочет связать человека с Природой, показывал фильм о родах в воде.
— Сейчас везде появляются люди, несущие знания, хотя много и шарлатанов. Каждый хочет извлечь для себя выгоду. Но они непременно будут наказаны. Знания всегда даются даром, даром их надо и отдавать.
— А как же жить?
— Нам всё дастся по мере необходимости. Мы только должны работать. День и ночь, чтоб светлей стало вокруг. Работа работе — рознь. Необходимо точно определить цель. Ты всё ещё не выбрала, кому служить?
— Я буду служить науке.
— Какой? Ты должна решить сама. В этом и заключается человек, что решение всегда остаётся только за ним.
— ты не провожай меня, я сама доеду. А то тебя дома потеряют.
— Мы поссорились с Лилей. Это не первый раз… Я такой, разный. Мне кажется, что я хороший, но с ней я чувствую себя… я становлюсь противен сам себе. Но это наши проблемы, я думаю, мы их решим.
Как-то раз я сидел дома и читал книгу. Вдруг возникло внутренне беспокойство, какая-то сила меня толкала на улицу. Я открыл дверь: передо мной оказался Рустам.
— Это ты колдуешь? — спросил я.
— Я принёс Лиле книгу, пусть распечатает.
— Да она не может печатать. Она так запутывает слова, что теряется всякий смысл.
— Ничего, научится. Ты не пойдёшь к Саше?
— Нет, у меня дома много дел.
Вечером пришла Лиля, я передал ей книгу:
— Это тебя Рустам попросил напечатать.
— А он больше ничего не говорил? Вы меня обсуждали?
— Нет, он передал и ушёл. Сказал, что через три дня зайдёт.
Лиля ушла в комнату и стала печатать на машинке. Я сказал: «Может быть, в другое время этим займёшься? А то она стучит, как будто молотком по голове».
— Заткни уши, мне надо печатать, — ответила Лиля.
— Ты когда Ольгу приведёшь? Её там, наверно, мясом закормили.
— На следующей неделе. (размазаны слова в рукописи). Она хоть сытая.
— Дети должны быть с родителями, как бы трудно ни приходилось. Сейчас у них закладывается программа на всю жизнь.
— Я знаю. Ничего с ней не случится. Я хоть немного отдохну.
Весна пробуждала новую надежду, что всё образуется. Уже не надо было топить печи каждый день. Появилась работа в саду. На работе я выписал дров, опила, угля. Мечтал быстрей построить тёплый туалет, бань. Эти дела отвлекли меня от семейных проблем. Лиля стала прибираться в доме, готовить еду. И, вроде бы, всё налаживалось.
С печатанием книги для Рустама у неё не получилось. Когда он пришёл и проверил её работу, то оказалось, что многие слова были переставлены и это изменяло смысл.
— Да, действительно, ты был прав, — сказал он, — невозможно читать: крыша едет.
Но Лиля упорно продолжала печатать.
— Это я для себя, мне всё здесь понятно.
Рустам переводил с английского языка всевозможные книги по йоге, теософии, оккультизму.
— Весь мир давно читает их, — удивлялся я, — а мы о них ничего не слышали.
— Я взял у Леонида книгу «Древня мудрость» — о питании. Стал её перефотографировать. Однако плёнка не получилась, буквы невозможно было различить. Ещё раз попробовал, но результат был тот же. Сказал об этом Рустаму:
— Никогда такого не было, чтоб у меня что-то не получалось.
— Ничего странного нет, — заявил Рустам, — один мой знакомый перефотографировал книгу по телепатии, так плёнка вся засвечивалась. Такие книги имеют защиту, чтоб не угодно было всякому их знать. Есть люди, которые пытаются из них извлечь для себя выгоду.
В другой раз он пришёл с кучей фотоплёнок:
— На, вот тебе, печатай.
Здесь были «Древние легенды» Николая Рериха, труды Вивекананды, Ромен Роллан «Жизнь Рамакришны» Ан________ Безант, Эдуард Жюре, Успенский, лекции Спиркина, «Орионский» и другие. Многие книги оказались ещё дореволюционного издания. В них часто приводились списки духовной литературы того времени. Сколько замечательных книг издавалось у нас в России до революции! И куда всё пропало?! Огромные перечни книг по йоге, теософии, оккультизму, астрологии. Тщательно разработаны методы изучения этих предметов, даны подробные рекомендации начинающему познавать их.
В моей голове не укладывались эти понятия: «Всё давно уже известно людям: о том, что человек не мог произойти от обезьяны, о развитии параллельных цивилизаций, на Земле, об истории нашей расы — все законы Природы давно уже изложены. Почему люди ничего не знают, придумывают разные гипотезы, учения? Мы заново изобретаем велосипед. Зачем? Не проще ли изучить труды, оставленные нам в наследство? И почему же люди смогли отрицать Бога?! В книгах даны чёткие понятия, что такое Бог, и Сын, и Дух Святой. У человечества есть всё, чтоб жить счастливо. Но почему же оно устраивает войны и дошло до возможности самоуничтожения? Неужели правда, что люди потеряли здравый смысл?»
Я поделился своими мыслями с Рустамом.
— Эти знания никто не может понять, — сказал он. — Учёные верят только фактам: нашли череп обезьяны, говорят: «Это предок человека». Следов от прошлых цивилизаций почти не осталось. Лемурию, Арктиду, Пацифиду, Атлантиду поглотил океан. Наш век начался с открытия науки у древних, а к концу века мы получили факты, подтверждающие то, что древние превосходили нас. В Мексике нашли модель летательного аппарата, похожего на современный истребитель. В Индии столб из чистого железа, которое до сих пор не могут получить даже в условиях космоса. Многое откроется в ближайшее время, и даже Атлантида всплывёт, вот тогда все удивятся собственной глупости.
— Я-то думал, что мы сейчас достигли понимания тайн Вселенной, но оказалось, что древние гораздо больше нас знали.
— Конечно, там государством управляли Боги, это потом, когда произошло грехопадение, человек стал управлять, вот и доуправлялся до того, что всякая посредственность может повелевать миллионами.
Рустам иногда ездил в Москву в командировки по работе и заодно привозил свежую информацию.
— Сейчас пришло указание делать тапас по очистке атмосферы, — сказал он после очередного возвращения. — Там уже легально распространяют йогу. Возникают разные школы, общества. Мир начал пробуждаться.
— А что такое «тапас»?
—Это, когда сосредотачиваешь энергию на каком-то объекте. Например, факир замирает в неудобной позе и начинает преодолевать мучения от боли — совершает тапас. День сидит, неделю, месяц. Если он выдерживает тапас, то становится святым. Но нам этого делать не надо. Просто иногда посылай мысли в пространство, очищай воздух, а то люди задыхаются от газов, болеют. Лучше это делать в одно и то же время, всем вместе: это сразу станет заметно. И ещё, мне дали прибор, который всё замеряет. Вот смотри, например, количество добра у Горбачёва, — он достал обычную линейку. — Вот это ноль, а это сто процентов добра, как у Абсолюта, — указал он на разные концы линейки. — Ставишь палец на начало, ведёшь вправо, чувствуешь тепло, с какого-то места начинается холод. Вот это и есть показатель.
— Так мало, — удивился я показаниям «прибора».
— А теперь у Маргарет Тэтчер…
— Больше!
— Можно замерить любой показатель, к примеру, есть мыло в магазине или нет.
Эти замеры меня сильно увлекли. ____________________________________________________ — непонятно, что печатать — половина позачёркано (Серёжа). мои предположения.
Через несколько дней Рустам спросил, как я пользуюсь этим прибором. — Интересная информация получается, — сказал я в ответ. — Неужели всё это на самом деле? У меня порой так сильно руку пробивает. Аж искры возникают. А один раз палец нагрелся так, словно утюгом обожгло.
— Ты указательным замеряешь? Попробуй средним: он чище. Но сильно не увлекайся. Это похоже на спиритизм, много энергии уходит впустую. Можно телом замерять, автобусом, трамваем. Экспериментируй.
— А давай сверим наши показатели. Вдруг я ошибаюсь.
Мы сделали несколько самостоятельных замеров, все они совпали.
— Небольшое расхождение допускается, — сказал Рустам. — У каждого прибора своя погрешность. Точность прибора зависит от внутренней чистоты. Ты настраивайся на Абсолют, будто он замеряет, тогда показатель будет точный.
Лиля тоже пыталась что-то замерять, но у неё оказывались большие расхождения со мной и быстро исчезала энергия. Хватало только на два–три замера.
Однажды на работе я замерял музыкальный потенциал разных ансамблей, и вдруг палец перестал ощущать тепло. Я испугался: «Неужели у меня всё пропало?». Пробовал ещё раз замерить, но ничего не получалось. При встрече я рассказал об этом Рустаму.
— У меня тоже ничего не получается, — сказал он. — Видно, всю энергию истратили.
Прошло несколько дней. Я случайно попробовал что-то замерить, и у меня получились, но этот внутренний прибор работал уже по-другому: уже не тепловой барьер ощущал я, а возникало напряжение, центр которого находился в голове. Вероятно, произошла перестройка прибора с физического тела на ментальное.
Эта весна удивляла своими открытиями и чудесами. Как-то раз я мыл посуду и, повернувшись, увидел светящийся столб у окна, затем он исчез, как в кино, на моих глазах растворился в воздухе. А однажды вечером я вышел в сад. Солнце уже зашло. Цветущие яблони издавали головокружительный аромат. Я прошёлся меду деревьями и вдруг увидел, как цветы излучают серебристое сияние. Это сияние переходило от цветка к цветку, казалось, что они общаются между собой. Распустившиеся цветки направили свои лучики на нераскрытые бутоны, как бы помогали им раскрыться. Всё светилось в саду: деревья, кусты, молодая трава. «Так вот откуда берутся сказки, — подумал я. — Это скрытая жизнь нашего мира»
Однажды Рустам принёс самогонный аппарат: бутыль из нержавейки с длинным горлышком и змеевиком.
— Ты куда-нибудь припрячь его, — сказал он. — Хорошо бы достать где-то пихтовых веток. Можно самим получать пихтовое масло. Один мой знакомый — специалист по этому делу. Пихтовое масло с бальзамом «Золотая звезда» и растительным маслом лечит рак и другие болезни.
Рустам открыл маленький бутылёк с пихтовым маслом и дал мне понюхать:
— Чувствуешь, какая сила?
Я вдохнул, и мурашки пробежали по всему телу.
— Давай чайную ложку, лучше серебряную, — Рустам накапал в ложку несколько капель пихтового масла и проглотил их, потом то же самое сделал для меня. — Ну как? — спросил он, когда я выпил масло.
— Хорошо, аж волосы дыбом встали. Заметно? — ответил я.
— Я давал другим пробовать, так они плевались. Бесы не любят такого запаха. А ты молодец.
Ещё осенью в контейнере вместе с вещами я перевёз от родителей к себе свой мотоцикл «Минск». Всю зиму он простоял во дворе. Уже много лет, с тех пор, как я ушёл в армию, он не проходил технический осмотр. На свой страх и риск я отправился на нём в лес за пихтой. На нижнетагильском тракте меня остановил гаишник. Посмотрел мои документы, сказал, что оштрафует за отсутствие техосмотра, но потом, поговорив со мной немного, отдал документы и сказал, чтоб в другой раз я ему не попадался, не то точно оштрафует.
Я свернул с главной дороги и поехал наугад, вскоре увидел вывеску «Среднеуральск». На ум пришло, что Марина, астроном, из этого города. Я нашёл по адресу её дом. Постучал в ворота, дверь открыла её мать.
— Марина Агишева здесь живёт? — спросил я.
— Здесь. Марина! Это к тебе! — прокричала она.
Вышла Марина в простом платье и совсем не похожая на ту, которую я знал раньше.
— Я здесь живу, — сказала она. — Проходи в дом. Это моя комната, я здесь выросла.
В маленькой комнате стояла большая кровать, аккуратно заправленная простым покрывалом, со стойкой взбитых подушек. В углу стоял письменный стол. На стенах небольшие полки с книгами и учебниками.
— Этот дом очень похож на дом моего деда, — сказал я. — Но как-то ты в него плохо вписываешься.
— Да я и сама это чувствую. У меня замечательные родители, они так много сделали, чтоб я, наконец, получила диплом. У нас скоро защита. Да что я тебя здесь держу? Пойдём, я тебя чаем напою.
На кузне мать уже поставила на стол чашки, шаньги, пироги, конфеты.
— Марина, познакомь с молодым человеком, — сказала она.
— Это Аркадий, мы учились с ним в одной группе.
— Вы тут чаёвничайте, а я пойду кур покормлю.
— Какие вкусные шаньги, как у моей бабушки, и чак-чак тоже. Как удивительно всё. Видно все татары живут одинаково.
Марина слегка краснела, да и мне становилось почему-то неловко.
— Приехал за пихтой, — нарушив молчание, проговорил я. — Хочу попробовать получить масло. Можно, я мотоцикл оставлю у вас?
— Конечно, только надо его во двор завести.
Маринин дом находился на окраине города. Недалеко от него виднелся лес. Пройдя немного по лесу, я увидел свежеповаленную пихту — словно кто-то специально это сделал для меня — набрал полный рюкзак веток и вскоре вернулся.
Маринина мать сидела на крылечке и резала картошку: готовила корм для скотины.
— Марина ушла в магазин за хлебом, — сказала мама, — сейчас придёт.
— Да я поеду домой. Веток набрал, у вас красивый лес.
«Вот, оказывается, какая Марина», — подумал я. Я вспомнил свой сон, где видел Марину идущей по узкой тропинке в нарядном сарафане, на плечах коромысло с вёдрами. И внутри промелькнула мысль, больше здесь не появляться.
На другой день Рустам принёс мясорубку, мы перемололи пихтовый лапник и засыпали его в бутыль. Налили воды, вставили змеевик в горлышко и из хлеба сделали пробку-заглушку. Бутыль поставили на газовую плиту. Через некоторые время из змеевика появились первые капли ароматной жидкости. Когда её натекло побольше, мы увидели, что сверху плавает масло. Собрав пипеткой немного масла, мы попробовали его на вкус.
— Вот это да! — не скрывая своего восторга, воскликнул я. — Вот это энергия!
— Да, ничего. Вроде бы получилось, — подтвердил Рустам.
— Что это вы тут химичите? — поинтересовалась Лиля. — Меня бы посвятили в свои дела.
Рустам дал ей несколько капель пихтового масла, Лиля проглотила их и закашляла.
— Это грязь выходит, — проговорил Рустам, надо каждый день принимать по одной — две капли и опрыскивать помещение пихтовой водой.
Я налил в стакан пихтовой воды и опрыскал изо рта весь дом. Действительно стало легче дышать. Видно, здесь ещё хранился дух старых жильцов, а сейчас всюду пахло приятным пихтовым ароматом.
— Вот только мало веток, — пожалел я. Но их всегда можно набрать. Хорошо бы наладить такое производство.
— Мой знакомый этим занимается, — сказал Рустам.
Пришло лето. Нашу бригаду художников отправили оформлять детский лагерь в сорока километрах от города. Оставаться там не хотелось: компания моих коллег не совсем устраивала меня. Они выпивали после работы и травили пошлые анекдоты. И поэтому я ездил каждый день на мотоцикле домой. Однажды у меня кончился бензин в мотоцикле, и пришлось заночевать. Чтобы как-то скоротать время, я пошёл к детям и предложил вожатым прочитать лекцию о возможностях человека. В зале собралось много детей. Они тихо слушали, но ничего не могли понять из того, что я говорил. Тогда я стал показывать разные «чудеса». Ребята оживились, многие легко смогли увидеть поле, окружающее человека, различали его цвета, форму. Я показал, что не только человек, но и деревья, и все предметы обладают полем.
— Вы кто, экстрасенс? — спрашивали меня дети.
— Да нет же, я просто человек, такой же, как и вы, — отвечал я. — Ведь вы можете сделать гораздо больше, чем я.
— Мы ничего не умеем, — возражали они.
— Вы можете всё, потому что у вас есть Душа, — убеждал я их.
После лекции меня пригласили девочки в свою комнату.
— Пойдёмте к нам, — обступили они меня, — Вы так интересно рассказываете. Покажите нам какое-нибудь чудо!
За окном уже сгустилась ночь. Я попросил выключить свет, встал в центре комнаты и стал делать магический круг защиты.
— Смотрите! — закричали девочки. — Он исчезает! Он исчез! Где же он?!
— Я здесь, никуда не уходил, — подал я голос.
— Но Вас не видно!
— Вот теперь вы убедились, что в сказках правду говорят про разные там шапочки-невидимки, волшебные гребешки? Тридевятое царство — это царство наших снов, и все герои сказок — это реальные существа: и Баба-Яга, и Кащей Бессмертный, и русалки, и лешие. Мы их не видим в обычной жизни, но они всё же существуют.
Дети стали перебивать друг друга рассказами о домовых, покойниках и разных чудесах из своей жизни. «Что это здесь за шум? — в комнату вошла вожатая. — И почему до сих пор не спим? — она увидела меня. — Всё, спать, у нас режим. Завтра он ещё вамп окажет чего-нибудь».
На следующий день меня вызвала к себе директорша лагеря:
— Что это Вы нашим детям наговорили вчера? Они отказываются есть мясо. Что мы скажем их родителям? Они нам поручили своих детей, мы за них отвечаем, не дай Бог, если что с ними случится! У Вас есть разрешение на ваши лекции? Перестаньте волновать детей, — всё более горячилась директорша. — Вас сюда пригласили лагерь оформлять, вот и занимайтесь своим делом, а дети — это уже наша забота. И чтоб больше я Вас не слышала! Приходят тут разные шарлатаны, а потом детей в психушку увозят!
Она ещё продолжала говорить, когда я хлопнул дверью.
— Он ещё и дверями хлопает! Хам! Шарлатан! — неслось мне вслед.
Через несколько дней, когда работы мы уже заканчивали, прибегает в комнату, где мы работали, молодая вожатая. По лицу её я понял, что что-то произошло.
— Ой, у нас ЧП! — задыхаясь от волнения, говорила она. — У нас пропали ребята! С утра позавтракали и исчезли, уже вечер, а их нет.
— Придут, никуда не денутся, — сказал я.
— Нет-нет! Они такие, если ушли, так с концом… Помогите! Я знаю, Вы экстрасенс, найдите их!
— Как я их найду? — отпирался я.
— Я не знаю, что делать! — из глаз её полились слёзы.
— Успокойтесь, пойдёмте. Покажите их кровати, — сказал я.
Вожатая провела меня в комнату:
— Вот, они здесь спали. Может, их вещи нужны? Осталось только полотенце.
— Да не надо ничего.
Я поводил рукой над кроватью, почувствовал тепло. Вышел на улицу. Теплота сохранялась как бы в узкой полосе. Я пошёл по ней. Мы вышли из лагеря, вожатая тыкалась лицом в мою спину.
— Они здесь шли, — сказал я.
— Да, их здесь мальчики видели.
Я удалялся в лес от лагеря, потом неожиданно тепло пропало.
— Я ничего не чувствую, наверно, они нашлись уже, пойдёмте в лагерь.
В лагере их не оказалось. Тогда мы сели на мотоцикл и поехали на то место, где я остановился.
— Они пошли туда, — сказал я вожатой, — держитесь крепче, а то тут одни кочки.
Мы выбрались на лесную дорогу и поехали по ней. Наткнулись на воинский КПП.
— Вы не выдели здесь ребят? — спросила у солдат вожатая. — Один худой, высокий и двое небольшого роста.
— Были они здесь полчаса назад, — ответили солдаты, — за ними приехали. Они уже в лагере.
— Ну слава Богу! Слава Богу! — приговаривала вожатая.
Я возвращался домой на мотоцикле, и вдруг в ногу больно ударил камень от проезжавшей навстречу машины. Я скорчился от боли, остановил мотоцикл. Задрав штанину, увидел, что на левом колене выступила кровь. Я приложил подорожник и поехал дальше. «Это ж надо было появиться камню на ровном асфальтированном шоссе, да ещё попасть под колесо и вылететь прямо в моё колено!» — досадовал я.
Я часто заходил в комиссионные магазины и присматривал себе пианино. Но как-то ничего не подходило: или слишком дорого, или звук не тот, или клавиши тугие. А тут как-то зашёл после получки, попробовал поиграть: звук, как у рояля, и стоит всего сто рублей, а ведь самое дешёвое новое пианино стоило тогда семьсот. Я заплатил деньги в кассу, хотя нужно было отдать их на погашение наших долгов. Договорился с грузчиками за двадцать рублей перевезти инструмент, но в кармане у меня лежала только десятка. Я шёл домой и гадал, где же взять ещё десять. «Сдам бутылки на пять рублей, — думал я, — и, может, у соседа займу». Подходя к дому, я увидел, что машина уже приехала и ребята-грузчики спустили пианино на землю. Я подбежал к ним.
— Как быстро у вас получилось, — удивился я, — а у меня только десять рублей, я думал сдать бутылки… А вы уже привезли.
— Ладно, давай деньги, сколько есть, остальное сам занесёшь.
Они уехали, оставив пианино на дороге. Я не верил этому чуду: такой отличный инструмент достался мне почти даром. Подложил под него доски и, кряхтя от напряжения, затащил его во двор. Затем я позвал соседей, и мы занесли пианино в дом.
Сбылась моя главная мечта! Теперь я мог заниматься музыкой день и ночь и никто не мог помешать мне в этом. Нас всегда удивляет простота наших желаний. Мы все стали бы счастливыми, если б они исполнялись. Прошло уже десять лет с того радостного момента, однако сейчас, когда я пишу эти строки, я до сих пор не могу осуществить это, казалось бы, простое и понятное каждому желание — творить музыку. Пианино по-прежнему стоит у меня в квартире, но я не могу играть на нём. Видно, ещё много долгов предстоит отдать этому миру, прежде чем люди услышат мою музыку.
Удивительным для меня является выращивание растений. Весной, когда вскапываешь землю и садишь в неё всевозможные семена, трудно представить, что из них может что-то вырасти. Но проходит немного времени, появляются всходы, и ты видишь чудо, которое вызвали к жизни твои труды. Проходит ещё время, и земля начинает щедро отдавать свои богатства. Как хорошо иметь землю. Если есть земля, то ты уже не умрёшь с голоду.
Я стал строить баню. Отношения с Лилей понемногу налаживались.
— Мне нравится, когда ты работаешь, — сказала она за ужином, — у тебя красиво всё получается. И, когда я вижу, что ты занят делом, мне тоже хочется чем-нибудь заняться.
— У тебя сегодня очень вкусный салат и каша, вот всегда бы так, — похвалил я её. — И посуду вымыла, и полы. Ведь когда захочешь, то всё делаешь. И это совсем не трудно.
— Я знаю. У меня просто нет для таких дел энергии, а ты мне её не даёшь. Меня надо только похвалить, и всё.
— Если бы причины были только в этом. Большое спасибо за чудный ужин.
Поспела клубника и разная зелень. Денег катастрофически не хватало. Я сходил на базар и продал немного ягод и салата. Всегда ждёшь от лета чего-то большого, надеешься на какое-то чудо, что свершится оно и у тебя всё решится. Но чуда не происходит. Дни заполняются, чем попало, и ты бессилен что-либо изменить. Почему так происходит, не знаю. Зимой, вероятно, холод не даёт расслабляться, и ты находишься в постоянном напряжении различных дел. А лето расслабляет. Если проголодался, пошёл в сад, надёргал травы, и всё в порядке. В магазине мы покупали только хлеб и растительное масло. Это позволило мне положить на сберкнижку двести рублей.
Однажды в жаркий июльский день пришёл молодой человек.
— Я от Рустама, — представился он, — Миша. Тут твоя помощь нужна. Рустам сказал, что ты владеешь измерительной шкалой.
— Я не знаю, это было раньше. Сейчас, может быть, она пропала. А что надо?
— Надо текст немного подкорректировать, — он достал из папки распечатки и показал мне.
— Агни-йога, — обрадовался я. — Пойдём в сад.
— Здесь некоторые фразы, возможно, при печати поменяли смысл. Замерь, как правильно сказать «главное» или «славное» вот в этом выражении.
Я замерил, и оказалось, что слово «главное» подходит по смыслу на восемьдесят процентов, а «славное» — на пятьдесят.
— Это не совсем точно, — сказал Миша, — ведь если изначально было написано какое-то слово, то оно должно показывать сто процентов. Ну давай попробуем ещё.
И мы довольно долго прозанимались.
— Пойдёмте в дом, я Вас чаем угощу, — предложила Лиля, когда я почувствовал, что слишком большие погрешности стал показывать мой «прибор».
— На сегодня хватит, — сказал Миша, — и так много информации удалось получить.
Мы сели за стол.
— Ты представь меня, — сказала Лиля, — а то мы общаемся, а я не знаю с кем.
— Это Миша, от Рустама. У него Агни-йога есть.
— А Вы, Миша, где работаете?
— Я детский врач.
— По Вам это сразу видно, у Вас такая добрая улыбка. Вы, наверное, этим сразу всех вылечиваете.
— Я пойду, а то и так задержался. Можно ещё придти.
— Конечно, всегда рады помочь.
«Какая-то тайна, загадка — этот человек, сказал я Лиле, когда Миша ушёл. — Так неожиданно появился и исчез. Ничего не сказал». «Да о чём с нами говорить, — промолвила Лиля. — Ты видел его глаза? Они такие умные. Он уже давно всё знает, и ему с нами неинтересно». «Тогда зачем он приходил? — удивился я. — Может быть, так просто, познакомиться? Странная личность».
В дальнейшем ещё несколько раз приходил Миша всё для того же. Потом он сказал, что, быть может, все наши замеры — это не совсем то, что он хотел. Тогда зачем он столько раз пользовался мной? Непонятно. Каждый раз, когда он появлялся, у меня возникало странное чувство. Я не знал, как относиться к Мише. Он всё время молчал и ничего не делал, чтобы раскрыть себя.
В нашем саду росло несколько сортов яблонь, и на удивление нам и соседям ветки ломились от яблок. Соседка, у которой мы получали талоны на сахар и масло, сказала, что когда-то здесь жил селекционер, и это он вывел сорта, которые хорошо плодоносили в наших условиях. Кроме яблонь росли две огромные груши, множество кустов вишни, крыжовника, малины, чёрной и красной смородины.
Тёща купила нам мешок сахара и приехала со своими друзьями к нам в гости. Они ходили по саду, восхищались таким изобилием яблок, набирали полные сумки всего, что увидели. Мне показалось это странным.
— Вы бы у нас хотя бы разрешения спросили, — не выдержав, сказал я.
— Вот ещё что! — завозмущалась тёща. — Я вам столько денег дала. И это благодарность твоя? Это и мой сад. Что хочу, то и беру.
— Я не против того, что вы берёте, но всё же мы здесь живём, и с нами надо всё равно считаться. А деньги я у Вас занял, и, надеюсь, скоро верну.
— Поехали домой, — укладывая сумки в багажник, торопила тёща своих друзей. — Ноги моей здесь больше не будет. Им делаешь добро, а они яблок пожалели. Да забирайте их обратно, — всё более горячилась тёща, и стала выкладывать пакеты на землю.
Лиля вышла из дома и увидела уезжающую машину своей матери.
— А почему они уехали? Вы поругались? — спрашивала Лиля меня.
— Я и сам не знаю, что сказал. Она обиделась на что-то. Как трудно общаться с людьми, которые тебя не понимают.
Незаметно пролетело лето. В августе я взял отпуск и посвятил его хозяйственным делам в своей усадьбе: выкопал яму для слива воды, закончил баню, ходил на базар продавать яблоки, салат, укроп, смородину. Отношения с Лилей опять осложнились. Одной из причин наших проблем были деньги. Лиля нашла новую работу в каком-то кооперативе, но, поработав там месяц, уволилась.
— Зачем ты купила эту полочку? — спросил я, увидев, как она примеряет её к зеркалу.
— Мне она очень нужна: помаду некуда положить. И вообще, какое твоё дело, ты бы лучше помог мне прибить
Я взял гвозди, молоток и прибил полочку к стенке. Лиля походила вокруг неё:
— Нет, здесь она не смотрится. Да и зеркало надо перенести в комнату, чтоб у меня был свой уголок. Давай отрывай.
— Пусть побудет пока в прихожей. Как разбогатеем, купим тебе другое зеркало, а пока довольствуйся тем, что есть.
Лиля сама оторвала полочку и прибила её в комнате возле своей кровати.
Каждую свободную минуту я использовал для чтения книг. Недостатка в них не было. Всё, что приносил Рустам, мы с Лилей стали делить между собой. На этой почве даже возникали лёгкие конфликты. Тогда Рустам стал помечать книги: какие — ей, а какие — мне, и мы успокоились. Да и что нам было делить, когда достаточно было только одной из этих книг чтоб задуматься над собой и исправить все свои ошибки? Но, напротив, наша жизнь стала ещё более напряжённой. На мгновение мы находили понимание между собой в тех знаниях, которые получали. И мне нравилось, что для Лили это стало дорогим и близким сердцу занятием. Наши внутренние миры жили по законам, изложенным в этих книгах, но внешние дела и события имели совершенно другую