Катарсис семидисятника
| Вид материала | Документы |
СодержаниеЭписодий IX (продолжение) |
Эписодий IX (продолжение)
— …И вообще лучше всего уклоняться влево и со всей дури бить по печени. Тут уж никакая разница в весовых категориях не поможет…
Ребятам повезло: они устроились сразу в тени.
Подошло с десяток знакомых. Человек пять из них остались в компании. Пришлось сдвинуть две стойки вместе, чтобы не тесниться. Кто-то принес магнитофон. Он жутко плыл (видать, сели батарейки). Но музыка была родная и давно не слышанная: «Beatles», «McCartney», роллинги, «Led Zeppelin», «Deep Purple». Леня с наслаждением вслушивался в звуки, и в какой-то момент даже что-то защипало в груди и на глаза чуть было не навернулись слезы. Он вспомнил, как полгода назад у кого-то из роты появился магнитофон с одной единственной пленкой. Но на ней была как раз та самая музыка, которую они слушали перед самой армией: альбом «Ram».
Принесли пиво. По давней традиции понаставили друг на друга четыре полных подноса. И веселье покатилось по старым наезженным рельсам.
— А чего это вдруг встояка сделали? – спросил Леня.
— А ты у них спроси, – отозвался Сергей. – Сейчас что-то везде так делают. – Он зажег спичку, прикурил. – С Запада лижут чего не надо. Нет бы чему хорошему научиться.
Леонид взял кружку, осушил ее залпом и поставил на стол.
— Анекдоты-то новые есть какие? – он тоже стал доставать папиросы.
— Да анекдотов-то полно. Только вспоминать надо.
— А вон тот, амейский, – подсказал Игорь
— Ну, вот еще, – засмеялся Сергей. – Я думаю, Карасю сейчас только про армию и не хватает, – повернул он смеющееся лицо к Леньке.
— А что, расскажи. Я за два года ни одного анекдота про армию как раз и не слышал.
— Хочешь? Пожалуйста… Значит, выстроил сержант новобранцев и делает перекличку:
— Иванов?
— Я!
— Сидоров!
— Я!
— Николаев!
— Я!
— Кри… во… жопенков!
— Я!
— Ни хуя себе…
— Я!… – Погоди, еще не все:
— …Пиз'дишь!
— Я!
Ленька засмеялся… Ему вторили ребята. Они уже знали этот анекдот, но для приличия тоже смеялись. Как говорится, за компанию […]
8.
Александра Прокофьевна и Елена Григорьевна вышли из проходной и постояли некоторое время, щурясь от яркого солнца, уже, впрочем, склонявшегося к западу.
— Духотища, – повернулась Елена Григорьевна к сослуживице. – Куда сейчас?
— Да в гастроном заскочу – и домой.
— Ну, пошли тогда.
Они повернулись и направились к автобусной остановке, влившись в толпу, вытекавшую из проходной.
Люди шли, торопясь по своим делам, перебрасываясь неторопливо словами и вытирая с лиц пот.
— Да, будет гроза, – заметила Александра Прокофьевна. Она выглядела устало и как-то задумчиво. Елена Григорьевна еще днем заметила, что Александра Прокофьевна не так собрана, как всегда. Раза два она обратила внимание на то, что та переправляла что-то в чертежах (за год совместной работы это было впервые), отворачивалась от кульмана и глядела в окно совершенно отсутствующим взглядом.
Они некоторое время шли молча. Елена Григорьевна терялась в догадках. В преддверии конца квартала, в этой неутомимой беготне и штурмовщине ей никак не удавалась остановиться на замеченном и даже заметить это замеченное. Сейчас, освободившись от этой суматохи, она обнаружила, что у нее появилась такая возможность. «Наверное, дома что-нибудь» – подумала она.
— Саш, – неожиданно для самой себя спросила она, – что с тобой случилось? Дома что?
Александра Прокофьевна слегка вздрогнула и на миг повернула к ней голову.
— Да нет, ничего, с чего ты взяла, – ответила она машинально и продолжила тем же тоном, – просто волнуюсь я очень, – тон стал повышаться. – Ты, Лен, себе не представляешь, насколько родные и любящие друг друга люди могут напортить друг дружке нервы. Боря со своим резонерством из умного мужика иногда превращается в попку, – она осеклась, помахала рукой перед лицом. – …Ерунду я несу… Изнервничалась вся. Ленька со дня на день должен вернуться. И с девчонкой черт знает что происходит… Мало я пережила, когда ее из школы выперли, так с тех пор такие сюрпризы неожиданные преподносит – не дай бог.
— Что? – Елена Григорьевна настороженно повернулась. – Может?..
Александра Прокофьевна дрогнула и быстро заговорила, как бы пытаясь отогнать мысль, которая весь день зрела в ней – и вот, вспугнутая неожиданным вмешательством, начала выкристализовываться, как в пересыщенном растворе от резкого толчка образуются кристаллы…
— Нет, ты что… Просто тогда она – вроде бы момент такой чересчур: из школы выгнали, увлекалась она театром – тоже распалось (я тебе рассказывала эту жуткую историю), мама умерла – ну всё… Так, ходила – я видела – счастливая. А потом вроде все утряслось, на работу устроилась, в школу, там, и т.п. – наоборот: с каждым днем все тоскливее и страшней. Я уже и не знаю…
Тут Александра Прокофьевна осеклась и, мельком взглянув на Елену Григорьевну, испугалась своей откровенности.
«К чему я это делаю? – думалось ей, – ведь Ленке-то это все равно. Какого черта?»
— Слушай, полезли, а то следующего не дождемся, – сказала она, глядя в сторону. И когда автобус тронулся, они уже увлеченно беседовали о венгерских сапогах, которые на днях выкидывали в ЦУМе.
9.
Леня шел, неотступно глядя перед собой и не разбирая дороги. Голова у него с похмелья то ли с хмеля здорово болела, но он даже не замечал этого.
«Что случилось? – отрывочно проносились мысли, – Что могло случиться? Машкамашкамашка, – он вдруг чуть не закричал. – Но что же, кто же этот подлец!.. О, боже… О, господи, господи. Да я и не знал никогда, что это так на меня подействует! Жила чувиха рядом, маленькая, хорошенькая, умненькая, миленькая… О, черт! Да как же это так?! Подожди, Ленечка, давай прикинем… Тогда это было… – он стал припоминать размеры ее живота. – Сколько это? Месяцев семь-восемь… Значит, позже… Хотя какая разница. Может и попозже чуть. Может, тогда только начиналось… Ну да, а потом он ее и бросил. Может быть, только что… Но какой же я подлец и эгоист. Только о Лиде да о бабушке и думал… Ведь видел же, видел!.. Не остановил, не спросил. Как же так!.. И она работает… – запоздало осенило его. – Значит, и школу бросила».
Он язвительно засмеялся. Шедшие навстречу под руку две девушки испуганно шарахнулись в стороны.
«Какие добрые и тактичные!.. Не хотели сыночка, воина Советской Армии отвлекать от службы и расстраивать… Может, если бы я узнал, то… Стоп! Вот ведь натура-то какая у нас у всех блядская: сваливать с больной головы на здоровую… Тьфу! Вот и сейчас я сказал: у нас… Не у нас, а у меня!.. И самое интересное, что мне это самоуничижение доставляет радость, вот, мол, какой я хороший… А тут я еще и умный оказываюсь, заметив это… Черт! – он с силой хлопнул кулаком себя по ноге и остановился, весь напрягшись. – Сейчас за'плачу, – мелькнуло в голове. Он постоял минуты две и, немного успокоившись, стал оглядываться по сторонам. – А куда я шел-то?»
Подумав и повспоминав, он выяснил, что шел он никуда. И вдруг ему до спазма захотелось увидеть Лиду. Это желание было сильным, как зубная боль. Он сорвался с места и побежал догонять отъезжающий троллейбус.
10.
Он спрыгнул, расталкивая людей, с подножки и, не слушая возмущенных возгласов, побежал через дорогу. Взвизгнули тормоза какой-то черной «волги». Шофер опустил боковое стекло и заорал ему вслед: «Ёб твою мать-то! Куда лезешь, солдатня хуева!..»
Какой-то пенсионер в серой шляпе, с палкой, что-то укоризненно говорил ему. Во дворе две собаки бросились к нему и, сохраняя дистанцию метров пять, отчаянно лаяли и бежали следом. Вот и дом! Первый подъезд… Второй… третий. Он рванул дверь, взлетел на пятый этаж, прыгая через четыре ступеньки. Всё… он стоял, тяжело дыша, и с какой-то болью смотрел на нахмурившуюся дверь. Сначала ему показалось, что он не туда попал. Потом вспомнил, что прошедшей осенью дверь обили. Он вытащил из кармана связку и, тихо вставив ключ в замок, открыл дверь. «Раньше скрипела. Кто это умудрился смазать?» Дверь открылась так тихо, что они не увидели его, поглощенные своим занятием.
У Лени заныло где-то под скулами. Он зажмурился, открыл глаза и вдруг почувствовал себя совершенно спокойно. И даже с любопытством понаблюдал за их движениями. Шторы на окнах были задернуты, и тонкая полоска пересекала сползшее на пол одеяло.
Леня тихо повернулся и вышел в коридор. Открыв стенной шкаф, он достал коробку с патронами, взял один, подержал в руке, затем аккуратно вернул на место. Вернулся. Стараясь не глядеть в их сторону, тихо снял ружье со стены. Оглянувшись по сторонам, он облюбовал место на стуле и сел, дожидаясь, когда они кончат. Сперва спокойно смотрел на них, но постепенно это движение двух тел стало казаться ему каким-то непонятным фантастическим животным: то ли спрутом, то ли клубком змей. И тут вдруг до него дошла вся жуткая нелепость происходящего, резко со дна поднялась какая-то волна, и он дико заорал:
— Хватит!!!
«Я с ума схожу», – прошла мысль.
Лида увидела его, взвизгнув, схватила одеяло и прижала к груди, с ужасом глядя на ружье.
Парень застыл в какой-то неестественной позе и тоже глядел на ружье.
— Одевайся, – ровным голосом сказал Леня. — Ты одевайся! – крикнул он парню, видя, что Лида сделала какое-то движение. Она испуганно опять уселась, натянув одеяло до самых глаз.
Парень испуганно вскочил и, не спуская глаз со следящего за ним дула, пошел к стулу, где в куче висели на спинке брюки, трусы, бюстгальтер, комбинация и т.п. Его член болтался, как тополиная сережка. Сам он сгорбился и, суетясь и путаясь, стал одеваться. На лбу выступил пот: то ли от траха, то ли от страха. Лене стало жалко его. Борясь с этим чувством, он сказал:
— Быстрей.
Парень совсем запутался, но в конце концов все же справился и, криво застегнув все пуговицы, стал засовывать ноги в туфли.
— Иди, – приказал Леня и повел его из комнаты. Оглянулся, – А ты, блядь, только попробуй двинуться…. Не туда идешь, – он провел его на кухню, достал из шкафчика кружку. Порывшись в холодильнике, достал оттуда полбутылки подсолнечного масла и перелил его в кружку.
— Пей.
Парень испуганно выпил, давясь и глотая. Леня налил из-под крана воды и опять поставил перед ним. Тот испуганно осушил и эту кружку.
— Встань. Иди.
Леня вывел парня на лестницу и поставил его задом.
— Ну а теперь сходи подрищи, – и дал поджопника. Парень кубарем слетел по пролету и ткнулся в подоконный проем, быстро вскочил и пустился, прихрамывая, вниз по лестнице.
Леня закрыл дверь, переломил ружье, чтобы разрядить, но с удивлением вспомнил, что так и не зарядил его. Лида успела одеть трусы и накинуть халат. Когда Леня вошел в комнату, она затравленно взглянула на него, робко протянув к нему руку. Их глаза встретились, и она поняла, что лучше бы было послушаться мужа. Халат распахнулся, он увидел красные пятна на ее груди и шее.
— Получай, – сдавленно сказал он и без размаха ткнул ее дулом в лоб. Лида замерла, глаза ее закатились, и она опустилась на пол. Он отвернулся, подошел к окну, раздернул шторы и открыл форточку. Затем, вспомнив, что у него в руках ружье, положил его на стол и, взглянув мельком на все еще неподвижное тело, вышел из квартиры. Закрыв за собой дверь, он прислонился к ней спиной, закрыл глаза и вдруг засмеялся.